Помоги проекту - поделись книгой:
– Ничего не поделаешь! – отозвался капитан Кидд. – Что случилось, то случилось!
Саймон был верным товарищем. К тому же несмотря на невысокий рост отличался крепким сложением и недюжинной силой. А главное, стрелял без промаха. Оба продирались сквозь дождь, словно сквозь заросли. Отвоевывали каждый шаг. Спотыкались об оставшиеся от спиленных деревьев пни, путались в гибких стеблях повилики. Наткнулись на Пашу и Фэнси: лошади мирно паслись, а заметив хозяина, решили, что их ждет работа, недовольно фыркнули и замотали головами. Капитану казалось, что каждый шаг забирает частицу живого веса. Человек в его возрасте должен выглядеть вальяжно: после сытного ужина сидеть в мягком кресле удобного гостиничного номера, выпускать через нос голубой табачный дым, смотреть в окно на тусклый свет фонарей и считать заработанные деньги. А ему приходится мокнуть, мерзнуть и вязнуть в грязи. Разве это справедливо?
Едва завидев блеск воды, следопыты замерли. Впереди, не дальше чем в тридцати ярдах, на большом камне, прижав к груди куклу, стояла Джоанна – насквозь промокшая, с перепачканным подолом. Вспышки молнии освещали на противоположном берегу группу индейцев, кочевавших с одной стоянки на другую. Должно быть, разлив согнал их с места и заставил тронуться в путь. Вода в Ред-ривер по-прежнему поднималась, в бушующем потоке, беспомощно крутясь, мчались огромные деревья. Индейцы остановились, чтобы посмотреть на противоположный берег – может быть, на далекие огни Спаниш-Форта. Девочка что-то кричала на языке кайова, но они не слышали и не могли услышать ее слов. Река разлилась слишком широко, а ревела слишком громко.
– Джоанна! – позвал капитан. – Джоанна!
Она положила куклу на камень и поднесла обе ладони ко рту. На что надеялась, чего ждала? Что они придут за ней? Кричала, обращаясь к матери, отцу, братьям и сестрам, к жизни на равнинах, к бесконечным переходам вслед за буйволами. К своему народу, знавшему, где найти воду, как справиться с непредвиденными обстоятельствами и с врагами; к народу, умевшему жить без пищи, денег, обуви, шляп, матрасов, стульев и масляных ламп. Словно существа из иного мира, эти люди стояли под дождем и в свете молний смотрели на девочку через непреодолимую реку. Рядом на спинах лошадей были тщательно сложены жерди для вигвамов. На волокушах сидели укутанные в одежду из шкур дети, а впереди и по бокам стояли вооруженные мужчины. Один из них тоже пытался докричаться через реку. Частые вспышки молний в мельчайших подробностях освещали живописную группу: люди то появлялись, то снова пропадали во тьме.
Джоанна объясняла, что ее захватили в плен, просила спасти, вернуть домой. Умоляла забрать из чужого враждебного мира с телеграфом, железными дорогами, нанизанными одна на другую причудливыми политическими системами. Все пропало… все. А она мечтала жить в постоянном движении по прекрасному лику земли, в благодарности солнцу и траве. Пусть даже часто в грязи и вшах, в сырости и холоде, как те, кто стоял на противоположном берегу. Разве это важно?
Один из воинов расчехлил и поднял длинное ружье. Вспышка молнии осветила ствол. Человек прицелился и выстрелил. Сначала сверкнула похожая на щетку трубочиста яркая искра, а потом в камень попала тяжелая пуля и высекла из красного песчаника фонтан острых осколков. Ответ прилетел с глухим ударом. Индейцы не слышали слов, не знали, кто стоит за рекой, а потому предупреждали: берегись.
Раскинув руки, скрипач и капитан бросились в высокую бурую траву.
– Метко! – уважительно оценил Саймон.
Джоанна не двигалась и продолжала кричать. Потом наклонилась и посадила куклу спиной к камню, лицом к индейской территории.
– Пятидесятый калибр, – ответил капитан. – Если выстрелил один раз, наверняка выстрелит снова.
Вскочив, он схватил девочку за платье – жаль, что получилось грубо, – сдернул с камня и побежал. Не останавливаясь, крепко стиснул ее ладонь, а скрипач на ходу сжал вторую. Вдвоем они потащили беглянку обратно, навстречу судьбе. В повозку, в не спешивший принимать ее тесный, неласковый мир белых людей. Над головой с перекрывшим шум дождя свистом пролетела еще одна пуля весом в пятьсот двадцать гранов, угодила в высокий дуб и сломала толстую, как водопроводная труба, ветку.
Этой ночью капитан Кидд долго сидел в дождливой тьме, считал заработанные за вечер монеты и размышлял о долгой дороге сначала в Сан-Антонио, а оттуда в Кастровилл. Уставшая Джоанна быстро уснула. Он неторопливо, осторожно переоделся. Суставы болели. Подумал о том, что до сих пор девочка еще ни разу не заплакала. Любимая трубка и оставленная Саймоном и Дорис недопитая бутылка рома обещали утешение и отдых. То, в чем он больше всего нуждался. Капитан попытался понять, каким образом ввязался в кошмарную историю. Должно быть, окончательно выжил из ума. Впал в старческий маразм. Но он дал слово, а значит, должен исполнить обещание. «Я это сделаю, – решил твердо. – Во что бы то ни стало передам ее родственникам, даже если не смогу держать в руках оружие». Он развернул бостонскую газету и рассеянно скользнул взглядом по рекламным объявлениям: особенно активно покупателям предлагались косметические средства и накладные волосы.
Экипаж с надписью «Целебные воды» продолжил путь на юг. Капитан Кидд забыл разыскать кузнеца, чтобы починить треснувший обод, однако деревянные колеса разбухли от влаги и плотно прильнули к обшивке. Тихо позвякивали скреплявшие постромки цепочки, копыта мерно шлепали по жидкой грязи, поросшие лесом холмы по обе стороны дороги неторопливо уплывали на север. День выдался мягким; из влажных низин поднимался белый пар. В Далласе непременно нужно было починить колесо, а денег оставалось в обрез. После оплаты аренды масонской ложи, покупки продуктов и фуража монеты почти закончились.
Как только выехали из города, Джоанна села рядом и запела, одной рукой плавно рисуя в воздухе затейливые фигуры. Со свойственной детям гибкостью она примирилась с невозможностью переправиться через реку и присоединиться к людям, которых считала своими. Естественная радость жизни выплеснулась в песне и танце – пусть даже воображаемом, обозначенном лишь движением руки.
– Итак, Джоанна, – заговорил капитан Кидд, приказав себе набраться терпения. – Тетушка. Дядюшка. Скоро ты их увидишь.
Девочка смотрела прямо перед собой пустым взглядом, который означал напряженную умственную работу, поиск утерянных логических связей. Капитан решил подключить немецкий язык.
–
Джоанна повернулась, посмотрела на него в упор и произнесла:
–
В голосе послышалось удивление. А потом началась борьба с хаосом в сознании, настойчивая попытка распутать то, что однажды накрепко запуталось. Девочка положила руки на колени, сосредоточенно посмотрела на грязные ладошки и сжала пальцы. В эти минуты она не замечала ничего вокруг. Лицо утратило детские черты и стало лицом человека, переступившего границу реальности и погрузившегося в иной мир. Кулаки то сжимались, то снова разжимались. И вдруг Джоанна заговорила:
– Мама. Папа. – Подняла голову и четко произнесла: –
Они ехали по дубовому лесу. Сломанный обод мерно щелкал, отсчитывая обороты. Позвякивала упряжь Фэнси. Над головой чернели кривые ветки. Внизу, под колесами, хрустели желуди.
Капитан заглянул в голубые глаза. Увидел вновь обретенную боль, прочитал внезапно нахлынувшие страшные воспоминания. Закусил губу и подумал, что напрасно так неосторожно разбудил дремавшее прошлое. Поправил на худеньких плечах плед и заставил себя улыбнуться.
– Ничего, дорогая. Давай лучше попробуем заняться английским языком.
Все еще продолжая сжимать и разжимать кулаки, Джоанна серьезно кивнула.
– Лошадь. – Капитан показал на Фэнси.
– Лошат, – почти точно повторила девочка.
– Рука, – четко произнес капитан и поднял руку.
– Лука, – смущенно пробормотала она.
Капитан плохо представлял язык кайова, однако знал, что звук «р» в нем отсутствует.
– Очень хорошо! – похвалил жизнерадостно.
– Ошен холошо.
Голос прозвучал тихо и неуверенно. Джоанна оставила свою маленькую подружку на берегу реки, чтобы та следила, что происходит на другой стороне, за бурной водой. Так что теперь Ред-ривер под присмотром. А вот ей самой предстоит долгая, трудная дорога в неизвестный край. Ошен холошо.
Путешественники переправились через прозрачную речку Крик, а потом и через Дентон-Крик. Спустя два холодных дня около четырех часов пополудни наконец-то добрались до небольшого города Далласа. Оглушенная шумом и суетой, Джоанна выглядела еще более испуганной, чем в Спаниш-Форте. Особенно поразили ее несколько двухэтажных кирпичных домов: при виде этих непонятных чудовищ она забилась в дальний угол и притаилась между бочонком с мукой и саквояжем. В город приехали по северной дороге, ведущей мимо нескольких колесных мастерских с односкатными крышами и пылающими кузнечными горнами, неизменно переполненных людьми, лошадьми, табачным дымом и грохотом металла, которому суждено крепко-накрепко держать этот мир. Джоанна смотрела на кузницы со страхом, а капитан не скрывал радости: отлично! Есть где отремонтировать экипаж. Он займется этим завтра, предварительно выяснив, во что обойдутся новый обод и работа.
Тринити-стрит вела в центр города, где спешили по делам белые джентльмены в ладно сидящих костюмах и разгуливали дамы в сложных архитектурных конструкциях из ткани и китового уса. Джоанна с интересом посмотрела на двух чернокожих женщин с хозяйственными корзинками, из которых торчали головы тревожно квохчущих кур. Наконец капитан Кидд добрался до платной конюшни миссис Гэннет и спустился на твердую землю.
Конюх взял поводья и удивленно воскликнул:
– Ты только посмотри! Маленькая лошадка вроде и не устала вовсе!
– Осторожнее, – отозвался капитан, – не то может и огрызнуться.
Фэнси опустила голову, облизала мундштук и зевнула.
– Не угадаешь, как себя поведет, – рассудительно заметил конюх. – Непредсказуемая, незнакомая лошадь. Впервые ее вижу. – Он громко икнул.
– Конечно, – улыбнулся капитан. – Ты же видишь незнакомых лошадей всего лишь по три-четыре раза в день.
Распространяя вокруг запах алкоголя, конюх распряг Фэнси и снял с нее сбрую.
Из складского помещения вышла миссис Гэннет с тремя пустыми пестрыми торбами в руках. Шляпа у нее каким-то невероятным образом держалась на самом затылке, а тесемки спускались на плечи.
«Все такая же стройная, – подумал капитан. – Талия, как у девушки».
– Капитан Кидд! – воскликнула хозяйка, узнав постоянного клиента. С улыбкой подошла, остановилась, положив ладонь на борт «Целебных вод», и увидела закутанную в одеяло испуганную Джоанну. Взглянула вопросительно. Стоя возле заднего колеса и на целую голову возвышаясь над миссис Гэннет, капитан пустился в объяснения, ни на миг не переставая удивляться, как этой деятельной особе удается одной содержать платную конюшню. Грязный, забрызганный красной глиной побережья Ред-ривер, он первым делом должен был отправиться на поиски свежих газет. В первозданном виде, ничего не поделаешь.
– Сан-Антонио! – всплеснула руками миссис Гэннет. – Боже милостивый! Это очень далеко, капитан. Говорят, на дорогах снова начались налеты. – Она отвернулась, чтобы посмотреть, что делает конюх. Капитан знал, что именно налеты оставили ее вдовой. Год назад мистера Гэннета нашли на дороге в Уэзерфорд не просто убитым, а зверски растерзанным и раздетым. – Может быть, дождетесь конвоя?
– Да-да, – неопределенно ответил капитан Кидд. – Посмотрим. Все будет хорошо. – Он заметил в ее глазах тревогу и добавил: – Я вооружен. Револьвером и дробовиком. А сейчас должен срочно отправиться на поиски свежих газет и гостиницы. Можно на несколько часов оставить у вас Джоанну? Вряд ли она сбежит и отправится разгуливать по Далласу. В Спаниш-Форте было куда идти: на реку. А здесь вокруг вражеская территория. – Он провел худой ладонью по серебристой двухдневной щетине. – Простите. Неважно выгляжу, миссис Гэннет.
Рассмеявшись, хозяйка велела ему скорее отправляться по делам и обещала присмотреть за девочкой. Если капитан согласится переодеться на складе, то она отдаст дорожный костюм миссис Карнахан, чтобы та немедленно его постирала. А еще спросит, нет ли у миссис Карнахан платья и других необходимых детских вещей. Девочку нужно срочно переодеть. Капитан потянулся за портфелем и мельком взглянул на миссис Гэннет. Наверное, ей еще нет сорока пяти, а уже вдова. Слишком молода. Светло-карие глаза и хорошая улыбка.
– Искренне благодарен. – Капитан приподнял шляпу. – Расплачусь завтра, перед отъездом.
Он повернулся к Джоанне и с удивлением увидел, как из-под одеяла появилась маленькая рука и попыталась до него дотянуться. Должно быть, девочка испугалась, что ее отдадут чужим людям. Капитан с улыбкой коснулся ладонью ее лба, так как щеки прятались в складках одеяла.
– Все хорошо, – успокоил он ласково. – Все хорошо.
Достал из кармана охотничьи часы, но тут же вернул на место. Джоанна не имела представления о времени. Как объяснить ей, что он вернется через час? Поэтому капитан просто сказал:
– Сиди здесь. Жди.
Глава 8
Капитан Кидд переоделся, оставил дорожный костюм и Джоанну на попечение миссис Гэннет и вышел на улицу. Сунул под мышку портфель с газетами и первым делом отправился в гостиницу на Стеммонс-Ферри-роуд, где заказал два номера. Гостиница была дешевой и представляла собой здание на легком балочно-стоечном каркасе с тонкими стенами и шторами из крашеной мешковины. Но рассчитывать на что-то большее капитан не решился: кто знает, сколько денег принесет вечернее чтение? Ванна стоила пятьдесят центов – баснословная цена! Однако он заплатил, просидел в горячей воде пятнадцать минут, а потом побрился.
Хозяина местного театра капитан обнаружил в салуне «Голубая шляпа», где тот проводил время за ранней порцией виски, и арендовал зал на вечер. Записал договор на листке бумаги и попросил владельца оставить автограф – на тот случай, если ранняя порция окажется не последней и память подведет.
Далее путь лежал на Тринити-стрит, в заведение под громким названием «Печатное и новостное агентство Тербера», манившее запахом типографской краски и доносившимся из дальней комнаты шумом печатного станка. По звуку капитан сразу определил, что работает изобретенный инженерами Чандлером и Прайсом дисковый пресс ручной заправки. Аппарат медленно выдавал лист за листом с текстом объявлений и афиш. Окружающее пространство занимали необходимые в производстве вещи: наборные шрифты, переплетные инструменты, ручной перфоратор. Плакат на стене гласил:
«Это агентство печати.
Перекресток цивилизаций.
Прибежище всех искусств в тяжелые времена.
Арсенал бесстрашной правды против слухов и сплетен.
Неумолчный глашатай торговли.
Отсюда слова полетят по миру, чтобы не исчезнуть в звуковых волнах, не измениться по воле писаря, а навсегда сохранить точный смысл.
Друг, ты стоишь в священном месте.
Это агентство печати».
Глубоко вздохнув, капитан подавил острый приступ зависти, взял себя в руки и переступил порог. Тербер встретил его радушным приветствием и начал расспрашивать о здоровье, чтениях, путешествиях и индейской угрозе с севера. Постоянные переезды не слишком утомляют? Пристально глядя на собеседника темными глазами, капитан ответил, что не слишком, и заверил, что он, Джефферсон Кайл Кидд, пока не ощущает необходимости коротать жизнь в инвалидном кресле или в постели, а если нечто подобное произойдет, сразу известит Тербера почтовой открыткой. Однако искренне благодарит за заботу.
Пройдясь по типографии, капитан с интересом осмотрел наборные столы и ящики со шрифтами. Тербер заложил руки за спину и покосился в сторону двух помощников. Затем капитан купил лист писчей бумаги и конверт, а также свежие номера газет «Филадельфия инкуайрер», «Чикаго трибюн», «Лондон таймс», «Нью-Йорк геральд», «Эль Кларион» и «Мексико сити газет». В гостиничном номере, под надежной крышей, можно будет спокойно просмотреть материалы, найти интересные статьи на английском языке, а кое-что перевести с испанского из «Эль Кларион».
Получив заряд бодрости от краткого, но энергичного отпора Терберу, он отправился дальше по Тринити-стрит, в редакцию газеты «Даллас уикли курьер», чтобы за умеренную плату получить у оператора аппарата Морзе последние новости информационного агентства Ассошиэйтед Пресс. Линия из Арканзаса и восточных районов пока действовала. Индейцы команчи и кайова научились перерезать провода, а потом так ловко соединять концы конским волосом, что связь не работала, однако установить место повреждения было невозможно. Коренные жители Америки отлично знали, что все военные приказы передаются по телеграфу.
Капитан достал из портфеля толстую стопку печатных афиш и рукописных объявлений и здесь же, в редакции «Курьера», добавил последнюю строчку:
«Свежие новости и статьи из крупнейших газет цивилизованного мира.
Капитан Джефферсон Кайл Кидд прочтет самые интересные материалы в 8 часов вечера в театре “Бродвей”».
Пройдясь по улицам, капитан развесил объявления. Маленькие городки Северного Техаса всегда с нетерпением ждали новостей и радушно встречали каждого, кто их привозил. Узнавать о происходящем в мире в компании друзей, знакомых и даже незнакомых куда интереснее, чем сидя дома самому просматривать газеты и делиться с женой радостью, возмущением или изумлением. К тому же многие горожане читали по слогам или вообще оставались неграмотными.
Капитан не поленился пройти по всем улицам Далласа и надежно закрепить каждую афишу четырьмя кнопками, однако все это время тревога не отпускала его ни на миг. Он постоянно волновался, что не справится с дальней дорогой, не сможет уберечь девочку от опасностей. «Я вырастил дочерей и уже исполнил свой мужской долг», – думал он обиженно. Достигнув преклонного возраста, когда впереди остался лишь краткий отрезок пути, капитан начал воспринимать окружающий мир с равнодушием приговоренного к смерти. «Кому интересны мои взгляды, мысли и убеждения? Жизнь клонится к закату, разве мало на своем веку я повстречал громких идей, поначалу вызывавших страстные споры, а потом забытых?» Однако сейчас складывалась совсем другая ситуация: мир вовлекал в свою орбиту и приказывал действовать. Слова и поступки заново приобретали утерянный смысл. Обычное для последнего времени состояние тупой депрессии и душевного холода отступало. И все же капитан противился судьбе. Решительно возражал. Вспоминал о возрасте. Называл себя стариком. Дряхлым стариком. «Я уже вырастил двух дочерей». Однако неведомый голос подсказывал: «Что же, сделай это еще раз». Приходилось признать, что в голове звучит его собственный внутренний голос, неизменно похожий на голос отца – мирового судьи в колониальной Северной Каролине, часто читавшего сыну законы Британской империи. Голос задумчивый, мягкий, умиротворенный согревающим душу напитком.
Холодный весенний ветер перелетал с крыши на крышу и мчался по улицам, по пути взметая широкие женские юбки. Дыхание вырывалось изо рта легкими белыми облачками. Капитан поправил рваный шарф и глубже надвинул на седую голову парадную черную шляпу: погода в Техасе отличалась редким коварством. Он купил жареное мясо, хлеб, не очень аппетитное на вид блюдо из вареных овощей и в оловянном котелке принес все это в платную конюшню.
– Кеп-дан! – приветствовал его громкий радостный возглас.
– Да, Джоанна, – отозвался капитан Кидд.
Над перегородкой стойла появились светло-карие глаза и обаятельная улыбка миссис Гэннет. Рядом виднелась макушка Джоанны. Хозяйка сообщила, что они прекрасно провели время с лошадьми и даже выучили некоторые имена. Капитан с радостью выслушал новость. Выстиранные дорожные брюки и две старые рубашки сохли на борту повозки, а еще теплые носки и белье скромно притаились ниже, на соединительной тяге. Чистая, хотя и поношенная одежда для девочки была аккуратно сложена в патронный ящик.
Капитан поставил котелок с едой на опущенный задний борт. Миссис Гэннет вернулась к себе, и он проводил взглядом стройную фигуру: из-под шляпки выбилась длинная прядь темно-каштановых волос, а лишенная твердого каркаса юбка изящно облегала бедра. Он повернулся к Джоанне и четко произнес:
– Обед.
– Обед! – Девочка улыбнулась, показав нижний ряд зубов, подобрала подол и по колесу ловко вскарабкалась в повозку.
Едва устроившись на сиденье, она взяла большой нож, умело отрезала солидный кусок горячего мяса, несколько раз с восклицаниями перекинула с ладони на ладонь, а когда мясо остыло, жадно сунула в рот. Конечно, не обошлось без брызг соуса барбекю. Капитан так и не донес вилку до рта, замер в ожидании дальнейших действий. Джоанна отрезала следующий кусок и снова принялась перекидывать с ладони на ладонь. Пальцы мгновенно стали липкими от жира и красного соуса.
– Стоп!
Капитан отодвинул тарелку, старательно вытер грязные ладошки приложенными к обеду салфетками и сунул ей в руку вилку. Сжал маленькие пальцы своими, воткнул зубцы в кусок мяса и поднес ко рту девочки.
Ответом послужил неподвижный, стеклянный взгляд, который, как уже понял капитан, означал, что Джоанна не понимает и не одобряет того, что видит. Она схватила вилку пятерней, с силой вонзила в мясо и принялась обгрызать большой кусок.
– Нет, дорогая, – остановил капитан. Снова терпеливо взял руку девочки в свою, сжал вилку правильно и аккуратно поднес ко рту.
Потом, сидя на противоположной скамье, долго наблюдал, как она сражается со столовыми приборами; борется с нелепостью странной, необъяснимой манеры еды. Манеры, в отношении которой они пока не нашли общего языка. Джоанна сделала еще одну неудачную попытку совладать с вилкой и ножом, а потом в отчаянии повернулась и метнула ненавистные приборы в пустое стойло.
Плечи капитана под черным парадным сюртуком вздрогнули от внезапно нахлынувшей жалости. Сколько пережила эта девочка к своим десяти годам! Потеряла родителей, попала к чужому народу загадочной, неведомой культуры, в незнакомую семью. А когда приняла новый образ жизни, была продана за несколько одеял и серебряных ложек, передана странным, говорящим на непонятном языке людям и втиснута в странную, неудобную одежду. И вот теперь ей даже не разрешают есть без каких-то нелепых железок, когда существуют две прекрасные ладони с пятью пальцами на каждой.
В конце концов капитан Кидд взял в руку саквояж, сунул под мышку портфель с газетами и кивнул Джоанне. Со слезами на глазах девочка взглянула на перепачканные руки.
– Попытаемся поместить тебя в гостиничный номер. В комнату. Учти: пока я буду готовиться к выступлению, придется сидеть тихо, не бить окна и не ломать мебель.
Сжав грязную маленькую ладошку, он повел Джоанну по улице.
Глава 9
Капитан вышел из гостиничного номера и запер дверь на ключ. Остановился в коридоре и прислушался: из комнаты доносились монотонные причитания на языке кайова, которые могли означать все что угодно: девочка готова покориться, собирается повеситься на шнуре от штор, поджечь здание или лечь спать. Хорошо, что при ней нет никакого оружия. Капитан положил ключ на стол клерка и пояснил:
– Мисс была в плену у кайова. Везу ее домой, к родным.
– Но, капитан! Она же должна прыгать от счастья! – Сидевший за столом молодой человек с глазами навыкате оторвался от увлекательного занятия: в руке он держал накладные усы и старательно подстригал их маленькими ножницами. – Должна радоваться и хлопать в ладоши! Но, судя по причитаниям, собирается покончить с собой! Все это, к сожалению, печально напоминает театральное действо!
– Знаю, – согласился капитан.
– Куда вы ее везете?
– В окрестности Сан-Антонио.
– Хотите сказать, что готовы терпеть стенания до Сан-Антонио? Спаси и сохрани!
– Молодой человек, прекратите изъясняться восклицательными фразами. Понятия не имею, что с ней делать.
Клерк прикрыл глаза и медленно, напряженно выдохнул. Он часто исполнял в театре небольшие роли – в основном пажей и курьеров.
– Попросите миссис Гэннет посидеть с девочкой. Мы не можем весь вечер и всю ночь слушать дикие крики.
Капитан обнаружил, что пышные каштановые волосы миссис Гэннет заплетены в косы и затейливо уложены на голове. Шляпу она сняла, чтобы выбить из нее пыль о край стойла, попутно инструктируя конюха, как удалить из уздечки осевые винты.
– Да, мадам! – ответил конюх. Повернулся, зацепился одной ногой за другую и упал. – Черт подери. Ноги, пол. Непонятно. – Он с трудом справлялся не только с ногами, но и со словами.
Поделиться книгой: