Новости со всех концов света

В Спаниш-Форт прибыли под вечер. Городок носил и второе имя – Ред-ривер-стейшн. Возможно, именно наличие двух названий поддерживало жизнь в забытом Богом захолустье. Когда-то здесь развивалось оборонное производство – то ли испанское, то ли нет, никто не помнит; однако оно давно исчезло. Крепко сжимая поводья, капитан умело маневрировал среди экипажей. Сначала Джоанна сидела сзади, утонув в куче мексиканских одеял. Она так плотно закуталась, что стала похожа на красно-черную печь для обжига извести. Под ногами у капитана вращалась плохо смазанная колесная ось, отчего экскурсионный экипаж «Целебные воды» издавал резкий скрип. Несмотря на старания, им все-таки не удалось разъехаться с грузовой повозкой. Капитану, кучеру и нескольким прохожим пришлось вручную освобождать сцепившиеся колеса.

Пока вокруг суетились люди, Паша смирно стоял сзади, не пытаясь избавиться от привязи. К этому времени капитан уже по колени увяз в мягкой глинистой почве. Красная грязь прочно налипла на шнурки старых ботинок. В домах и трактирах города уже готовили ужин, и повсюду разносился терпкий печной дым.

Капитан поднял голову и посмотрел на окна вторых этажей. Похоже, люди там занимались лишь тем, что ругались и захлопывали ставни, спасаясь от ветра. Мимо, выстроившись по двое, проехал конный патруль. Налетевший с северо-запада ветер пытался сорвать с всадников шляпы и как можно выше поднять полы кителей. Если звуки города раздражали даже многое повидавшего на своем веку капитана, то как выносила этот шум Джоанна? Он повернулся и осторожно похлопал по одеялу. Девочка взглянула с откровенным страхом.

В дальнем конце города стоял служивший местом хранения разнообразного транспорта просторный амбар, однако он был заполнен до отказа. Но неподалеку находился кавалерийский лагерь, поэтому капитан Кидд выехал за город и углубился в дубовую рощу. Натянул верхний тент и одну из боковых штор, а вторую боковую штору опустил в виде навеса над задним откидным бортом. Выпряг Фэнси и, стреножив ее и Пашу, отпустил лошадей пастись. На миг остановился, любуясь Пашой – его густой волнистой гривой, большими глазами. Конь выглядел роскошно: сильный и спокойный. Капитан вспомнил, как купил его в Далласе за двадцать долларов. Тогда, едва узнав цену, поспешил отвернуться: если бы торговец увидел выражение лица, то понял бы, что продешевил, и тут же потребовал бы доплату.

Капитан Кидд открыл бочонок с мукой, достал коробку с гильзами тридцать восьмого калибра и спрятал под сиденье.

– Все в порядке, – успокоил он Джоанну и отряхнул с ладоней муку. – Ну вот, дорогая, теперь сделай что-нибудь. Постарайся развести в печке огонь.

– Да, Кеп-дан. Да, да!

По-прежнему босиком девочка бросилась в рощу собирать ветки. Над головой, подобно артиллерийской батарее, трещал гром, а кривые стрелы молний нещадно рассекали небо. Окрестности Спаниш-Форта заполонили стада коров: животные паслись в лугах, а пастухи сидели в повозках, ожидая, когда в реке спадет вода, и гадая, удастся ли переправиться на другой берег, прежде чем коровы съедят всю траву и начнут голодать.

Глава 6

Капитан Кидд оставил Джоанну топить крошечную походную печку, а сам надел шляпу и, придерживая, чтобы не улетела, отправился в город. Разыскал куратора масонской ложи и договорился об аренде зала на вечер, а потом прошел по городу и развесил афиши. Если бы не маленькая дикарка, можно было бы не ночевать в повозке, а снять в гостинице приличную комнату с керосиновой лампой и шторами, принять ванну и поужинать в ресторане. Одному Богу известно, что сделает Джоанна, увидев еду на тарелке. В легком тумане капитан крепил каждый лист четырьмя кнопками, давно усвоив, что меньшее количество скобяных изделий неминуемо превращает афиши в легкую добычу ветра и простодушных людей, не брезгующих лишним клочком бумаги для непредвиденных нужд.

Неожиданно он увидел знакомого скрипача. Саймон Бодлин сидел за окном магазина, странным образом объединявшего торговлю дамскими шляпами и мясом. Подперев подбородок кулаком и зажав скрипку под мышкой, Саймон неподвижно застыл в витрине – словно напоказ. Таким способом он наблюдал за окружающим миром. Этот невысокий человек держался так, как будто был шести футов ростом, тем более что обладал широкими, прямыми, совершенно квадратными плечами и узкими бедрами. Густые каштановые волосы торчали во все стороны непослушными вихрами, а веснушки на лице делали его похожим на яйцо цесарки. Саймон постучал смычком по стеклу. Капитан Кидд кивнул скрипачу и вошел в магазин.

– Саймон.

– Капитан.

– Играете сегодня вечером? А то я читаю.

– Где?

– В масонской ложе.

Капитан устроился на соседнем стуле, положил на пол молоток для кнопок, рядом пристроил цилиндрический футляр с объявлениями и вытер рукавом старую шляпу.

– Не волнуйтесь, все в порядке, – успокоил Саймон. – Я уже отыграл, так что конкуренции не будет.

Скрипач улыбнулся. Слева во рту не хватало двух зубов, но это становилось заметно, только если он широко улыбался и возле губ залегали глубокие морщины. Дело в том, что на постоянной основе Саймон работал в колесной мастерской, и однажды колесо сорвалось с токарного станка, на котором он вытачивал отверстие для втулки, и ударило его по челюсти.

– Как вы здесь оказались?

Саймон говорил только тогда, когда было что сказать. Зато любил и умел слушать, склоняя голову, как любопытная синица. Именно это он сейчас и сделал. По стеклу текли струи дождя, а за окном по улице, опустив головы, спешили люди.

– Еду в Даллас, а оттуда на юг, – ответил капитан. – Из Уичито-Фолс.

– Значит, уже переправились через Литл-Уичито?

– Да. Думаю, то же самое сделал Бритт Джонсон со своей командой. А вы, как вижу, отдыхаете.

Саймон кивнул.

– Только что отыграл для учителя танцевальной школы Форт-Уорта. Урок проходил здесь, в зале. – Он показал смычком. – Парень, который должен был аккомпанировать на гитаре, настроил инструмент по церковному пианино. Получилось слишком высоко, и все струны полопались. – Саймон от души расхохотался. – По очереди, одна за другой: хлоп, хлоп, хлоп. Как будто он специально подстроил шутку. – Скрипач провел ладонью по лицу, чтобы перестать смеяться над бедой гитариста. – У меня самого однажды приключилась такая же неприятность; правда, давно. Так вот! Они пришли в колесную мастерскую и притащили меня играть. Понимаете? – Саймон стряхнул со штанины свежую стружку.

– Тогда послушайте. – Капитан Кидд положил ногу на ногу и спросил себя, успела ли уже Джоанна сбежать в лес. Посмотрел на свои ботинки. На брюки. Грязь по колено. Несколько женщин покупали фарш. Продавец прокручивал мясо на большой мясорубке, и из широкого горла выползала густая красная масса. А у другого прилавка две молодые особы с увлечением примеряли шляпки. Из глубины магазина доносились звонкие голоса девушек. В отличие от них, голоса джентльменов звучали так тихо, что порой терялись в общем гуле. Молодые люди выходили из зала, держа в руках танцевальные туфли. В знак приветствия капитан приподнял шляпу.

– Послушайте, – повторил он медленно, пытаясь подобрать нужные слова и предложения, чтобы как можно точнее объяснить ситуацию.

– Слушаю, слушаю, – заверил скрипач и легонько постучал концом смычка по полу между ног. В голове крутилась мелодия.

– Дело в том, что я везу девочку из индейского плена домой, в Сан-Антонио, и сейчас она ждет в дубовой роще, за платной конюшней. Готовит ужин в моей повозке.

Сквозь струи дождя Саймон посмотрел на проезжающие экипажи, на спешащих по мокрому тротуару людей.

– Шутите, – заметил недоверчиво. – Это же добрых четыреста миль.

– Ни капли не шучу.

– Сколько ей лет?

– Десять. Но, поверьте, в вопросах обороны крошка образованна лучше многих взрослых.

Саймон проводил взглядом ковбоя в сдвинутой на затылок шляпе и блестящих мокрых сапогах, кивнул и подтвердил:

– Индейцы постоянно воюют.

– Что есть, то есть. Девочка совершенно забыла, как живут белые люди, а потому на время чтения необходимо пристроить ее в надежные руки. Вы и ваша близкая подруга мисс Диллон окажете мне огромную услугу, если согласитесь за ней присмотреть. Одну оставить не могу: боюсь, что убежит.

Обдумывая просьбу, Саймон медленно, неопределенно кивнул.

– Должно быть, хочет вернуться к индейцам, – заключил он после задумчивого молчания.

– Несомненно.

– Знаю одного такого человека, – продолжил скрипач. – Его называли нидерландским кайова, и был он абсолютно белобрысым. Никто понятия не имел, где и когда его похитили, в том числе и он сам. Я увидел его, когда играл на танцах в Белнапе. Парень сбежал от солдат, которые возвращали его… неизвестно куда, и продолжает жить с индейцами.

– Кажется, я что-то о нем слышал, – заметил капитан и побарабанил пальцами по колену. – Страшно представить, до какой степени изменяется сознание похищенных детей. Однако я взял на себя ответственность и должен сдержать слово.

Саймон поднял скрипку и провел смычком по струнам. Загрубевшие от столярной работы пальцы с широкими плотными кончиками уверенно прошлись по грифу, и зазвучала знакомая мелодия песни «Красавица из Виргинии»: «Она покинула нас, и все мы скучаем по милой красавице из Виргинии». Он оборвал игру и извинился:

– Простите, как-то само собой получилось. Мой ответ: согласен. Сейчас пойду и разыщу Дорис. – Он задумался, где может быть невеста. – Возможно, ухаживает за больной леди Эверетсон. – Саймон зевнул, прикрыв рот скрипкой так, как все остальные люди прикрывают ладонью, и сделал вывод: – Боюсь, капитан, вы взвалили на плечи слишком тяжелый груз. – Он постучал смычком по ботинку.

– Имеете в виду, тяжелый для старика?

Саймон встал, склонился к футляру, завернул инструмент в кусок навощенного шелка и бережно уложил в бархатную колыбель. Защелкнул оба замка и выпрямился.

– Именно так: груз, тяжелый для старика.

Под нескончаемым мелким дождем капитан, Саймон и Дорис вернулись в дубовую рощу. Под кронами пожелтевшей, но так и не облетевшей листвы, под тентом и боковыми шторами повозка оставалась сухой. Джоанна времени даром не теряла – приготовила настоящий ужин: испекла кукурузные лепешки, поджарила бекон, сварила кофе, а теперь сидела между длинными скамейками, скрестив ноги на манер индийских йогов. В свете фонаря на борту повозки ярко блестели золотые буквы: «Целебные воды».

Все трое нырнули под полог. Дорис сняла промокшую соломенную шляпу и бодро поздоровалась:

– Привет!

Джоанна взглянула на капитана с таким выражением, словно хотела спросить, видит ли и он это явление в женском обличье, и без единого слова тут же опять посмотрела на незнакомку.

Дорис принесла небольшой сверток. Аккуратно достала и с улыбкой протянула девочке куклу с фарфоровой головой и нарисованными темными глазами, одетую в настоящее платье в коричневую и зеленую клетку и обутую в нарисованные на фарфоровых ногах черные туфельки. Джоанна высунула из-под пледа грязную руку, сначала взяла куклу за ногу, а потом бережно сжала пальцами тоненькую талию. Странное маленькое существо напоминало священную фигурку, которую доставали из деревянного сундука только во время танца в честь Солнца. Пристально посмотрела в нарисованные глаза, поставила куклу на одну из боковых скамеек, повернула к ней руки ладонями вперед и что-то произнесла на языке кайова.

Саймон хмыкнул. Спрятавшись под натянутым пологом, он пытался стряхнуть с волос воду. Скрипку благоразумно оставил в своей крошечной комнатке над колесной мастерской. Одет он был в старый латаный-перелатаный пехотный китель образца сороковых годов с высоким стоячим воротником.

– Боже мой! Кажется, она разговаривает с куклой.

Скрипач поднес ладони к горячей печке и, чтобы размять суставы, несколько раз сжал и распрямил пальцы. Дорис достала из ящика оловянные тарелки.

– Похожа на эльфа, – заметила негромко, расставляя тарелки там, где им нашлось подходящее место: на ящиках и даже на откидном борту. – На волшебное создание из сказки. Они ведь живут среди людей, только мы их не видим.

Саймон торжественно взирал на светоч своей жизни.

– Дорис, – наконец серьезно произнес он, – твоя ирландская сущность проявляется самым неожиданным образом.

– Не смотри на девочку в упор, – строго распорядилась Дорис. – Пусть делает, что хочет.

– Она думает, что это идол, – пояснил Саймон.

Капитан тем временем перегнулся через борт, что-то разыскивая в саквояже и прислушиваясь к разговору.

– Да, возможно, – согласилась Дорис.

Она разложила еду по тарелкам, отыскала все имеющиеся столовые приборы – две вилки, ложку и нож – и только после этого подняла голову и посмотрела на Джоанну: одинокую, дважды захваченную в плен, унесенную бурным потоком событий. На глаза навернулись горячие слезы, и Дорис смахнула их тыльной стороной ладони.

– И все же вряд ли это так. Кукла похожа на нее: ненастоящая и в то же время почти настоящая. Надеюсь, понимаете, о чем я. Можно надеть на нее любой наряд, но она все равно останется такой же странной, потому что прошла через два сотворения.

Дорис поставила перед девочкой тарелку. Волосы ее были по-ирландски темными – настоящего, редкого иссиня-черного цвета, а руки миниатюрными, но крепкими, привычными к тяжелой работе.

– Наше первое сотворение заключается в восстании души из животного мира и обращении к свету. Да пребудет с нами Бог. А чтобы пройти сквозь второе сотворение, приходится полностью оторваться от первого. Порой душа не выдерживает и разбивается, и тогда мы не знаем, куда идти дальше. А душа мучается и спрашивает, в чем смысл ее жизни.

Капитан достал бритвенный прибор, пробрался в дальний конец повозки, повесил зеркало на крючок и принялся бриться.

– Мисс Диллон, откуда вы все это знаете?

– В Ирландии это всем известно. Во время голода дети видели, как умирают родители, и мысленно продолжали жить с ними в ином мире. А когда возвращались в реальность, теряли себя и не знали, что делать дальше.

Дорис расправила подобранную мокрую юбку и посмотрела на Джоанну, которая аккуратно брала руками куски бекона и отправляла в рот.

– Не знаю, что с этим делать. – Капитан вернулся, убрал бритвенный прибор и уселся на бочонок с мукой. С трудом, хрустнув суставами, согнул непослушное тело и занялся разборкой газет. Необходимость зарабатывать деньги никто не отменял. Высокие рассуждения чрезвычайно интересны, но прежде всего необходимо убедиться, что в банку из-под краски исправно падают монеты. А уже после этого можно сколько угодно выслушивать душещипательные истории о растерянных детях с многочисленными горестями и проблемами.

– Газеты ничего не пишут ни об осиротевших детях, ни о жизни бедняков, – продолжала Дорис. – В ваших газетах огромные дыры. Никто не замечает этих людей. Только Бог их видит.

Капитан съел свою порцию, положил вилку и нож на тарелку крест-накрест, а тарелку поставил на откидной борт.

– Да, уверен, что Он видит всех обездоленных. Во всяком случае, возвращает девочку в семью. А мне предстоит довезти бесценный груз до Кастровилла и передать с рук на руки дяде и тете.

– Кто ее родные?

– Немцы.

– Ах! – Дорис на миг закрыла лицо ладонями, а потом уронила руки на колени. – Значит, ребенок должен знать три языка. – Она вытерла ладони о мешковину. – Оставьте Джоанну нам, капитан. Мы ее вырастим.

Саймон перестал есть, изумленно разинул рот и вскинул брови.

– Она очень похожа на мою младшую сестру, которая умерла, – добавила Дорис.

– Дорогая! – воскликнул Саймон, обретя дар речи. – Значит, в следующем месяце мы поженимся уже с ребенком.

Дорис пожала худенькими плечами.

– Ну и что? Священник уже всякое повидал на своем веку. Его ничем не удивишь.

«Куда бы эта девочка ни попала, она не доставит ничего, кроме трудностей и проблем. Сам по себе приемный ребенок никому не нужен. Если только в качестве прачки», – подумал капитан, но произнес совсем другие слова:

– Мисс Диллон, ваше предложение весьма великодушно, но я, как уже сказал, должен доставить девочку родственникам и твердо намерен это сделать, тем более что получил за работу пятьдесят долларов золотом.

На лице Саймона отразилось глубокое облегчение. А Джоанна тем временем забилась в угол и спряталась под толстым красно-черным одеялом.

Глава 7

В дальней комнате масонской ложи капитан Кидд сменил дорожную куртку на парадный костюм. Надел приличный однобортный черный сюртук по колено, жилет и белую полотняную рубашку с вышитой шелком лирой того же цвета, то есть слегка пожелтевшей. Картину завершали важные детали: черный шелковый аскотский галстук и невысокий цилиндр. Аккуратно убрав дорожную одежду в саквояж, капитан вышел в зал и поставил фонарь «бычий глаз» слева от себя, на деревянный ящик с надписью «Пиво Килмейер – 50 бутылок» – так, чтобы свет падал на газеты.

Поприветствовал публику и прислушался к звону монет: люди бросали в банку монеты по десять, пять, два цента, цент, а иногда даже двадцать пять центов и сами отсчитывали сдачу. Народу собралось очень много. Нависшие над Спаниш-Фортом тучи по-прежнему орошали городок мелким серым дождем. Капитан развернул номер «Лондон дейли ньюс». Сначала необходима порция серьезных новостей, а в заключение можно позволить себе читать занимательные истории о далеких чудесных странах. По такому принципу строились все выступления, и слушатели оставались довольны. Луч фонаря падал на лицо и сквозь линзы очков оставлял на щеках круглые пятна света. Капитан читал статью о Франко-прусской войне: о том, как в битве при Виссембурге разъевшиеся на сосисках грубые толстые немцы безжалостно колотили благоухающих туалетной водой элегантных французов. Предугадать исход сражения не составляло труда. Публика сосредоточенно слушала. Еще бы: новости прибыли из самой Франции! О Франко-прусской войне здесь никто не слышал, зато всех заворожило то обстоятельство, что весть перелетела через Атлантический океан и попала в Северный Техас, в городок на берегу вышедшей из берегов Ред-ривер. Местные жители понятия не имели, как она сюда добралась, какие неведомые земли преодолела, кто ее принес и зачем.

Капитан Кидд читал внимательно, вдумчиво и точно. Глубоко посаженные глаза скрывались за круглыми очками в золотой оправе. Чтобы следить за временем, он всегда клал сбоку маленькие золотые охотничьи часы. В целом возникал образ человека опытного, мудрого и авторитетного, поэтому чтения пользовались неизменным успехом, а монетки исправно падали в банку. Увидев написанные от руки объявления, горожане раньше времени уходили из салунов, покидали безымянные заведения, бежали из теплых домов под дождем, по мокрым улицам, оставляли без присмотра скот на берегу Ред-ривер. И все ради того, чтобы услышать новости далекого мира.

И вот капитан Кидд увлек слушателей в неведомые края, к странным людям, вверг в невероятные события и непостижимые идеи. Прочитал статью из «Филадельфия инкуайрер» о том, как где-то в далекой ветреной Турции доктор Шлиман обнаружил древнюю Трою. Прочитал о проведенных из Британии в Индию телеграфных проводах, причем статья из газеты «Калькутта таймс» была передана в «Дейли телеграф» по этим самым проводам: технологическое достижение, подобное чуду. Когда же он на миг поднял взгляд, то на границе света и тени снова заметил светловолосого незнакомца. Впрочем, развернув большие страницы «Бостон дейли джорнал», тут же о нем забыл. В заключение начал читать статью об исследовательском корабле «Ганза», раздавленном льдами в попытке добраться до Северного полюса. Выживших ученых спасло китобойное судно. Судя по реакции слушателей, тема путешествий вызвала особый интерес: люди сосредоточенно наклонялись, чтобы не пропустить ни слова о неизвестных странах, невероятных животных, непредвиденных опасностях и невозмутимых северных жителях в меховых одеждах.

В тот самый момент, когда капитан складывал и убирал в портфель газеты, через служебную дверь в зал вошел Саймон.

– Сэр, ваша девочка пропала.

Ничто так не возбуждает человека, как известие об исчезновении ребенка. Капитан поспешно сунул в портфель газеты, очки, фонарь со все еще коптящим огарком свечи и банку с собранными деньгами. Пришлепнул на голове шелковый цилиндр и выскочил под дождь.

Саймон рассказал, что они с Дорис устроились перед печкой на патронном ящике и бочонке с мукой. Уютно прижались друг к другу и случайно задремали. А когда проснулись, Джоанны в повозке уже не было. Она ушла пешком и забрала куклу.

Заметить следы босых ног намного легче, чем следы обуви. Четыре пальца оставляют на земле отчетливые отпечатки, а большой палец всегда держится особняком. Луч фонаря показал, как по мокрой глинистой дороге девочка вышла из Спаниш-Форта и направилась прямиком к Ред-ривер. К реке, радостно вырвавшейся из берегов, нарушившей все возможные границы и превратившейся в бурное внутреннее море. Шум воды слышался за полмили. С северо-запада подошел свежий грозовой фронт и принес новый заряд дождя, молний и грома. Фонарь освещал только сплошную стену крупных блестящих капель. Беглянка выбрала путь по ведущей к реке колее. Дорога вилась среди высоких и низкорослых дубов, огибала кривые стволы с уродливыми кронами из сухих листьев и скоро должна была привести к краю бурного потока.

Низко согнувшись, капитан шагал под ливнем. Суставы болели. Лихие приключения – удел молодых, здоровых, полных сил и терпения смельчаков. Но они со скрипачом Саймоном упорно шли вперед.

– Она сбежала, и виноват только я. – Саймон смачно шлепнул себя по мокрой ноге. – Капитан, простите!

Шум дождя заставлял кричать. Придерживая шляпу, музыкант почти бежал рядом.