Помоги проекту - поделись книгой:
Хотя алтарь и был построен позже многих других зданий Пергамского акрополя, он стал одним из его смысловых центров. Располагался он на широком цоколе, в плане почти квадратном, на котором, в свою очередь, покоился высокий стилобат. Размеры стилобата превышали размеры цоколя, так что приподнятый над уровнем земли алтарь стоял на отдельной плоскости, будто на ладони самого Зевса. С одной стороны монолитность цоколя прорезала пологая лестница, по которой почитатель божества медленно и плавно поднимался к фасаду алтаря, постепенно озирая великолепное сооружение, раскрывавшееся перед ним по мере движения. В плане алтарь напоминал русскую букву «п» с более чем нужно вытянутой перекладиной. По периметру здание окружал многоколонный портик. В нем стояли статуи. Цоколь закрывался фризом, украшенным рельефными сценами гигантомахии – битвы олимпийских богов с гигантами. Общая длина фриза составляла около ста тридцати метров, высота – почти два с половиной метра. Изображения выполнены в технике горельефа (высокий рельеф, на котором изображение выступает над фоном более чем на половину объема).
Изобразить победу эллинов над галлами, цивилизованных людей над варварами как победу порядка, космоса над хаосом было вполне в духе древнеэллинской философии искусства. Головы многих изваяний не сохранились, и тем выразительнее оказываются их тела, переплетающиеся в смертельных поединках. Вместе с тем рельефы алтаря не производят впечатления беспорядочного нагромождения тел, все они подчинены единому ритму, целостному композиционному решению. Евсей Ротенберг писал, что обнаженый торс Зевса – «олицетворение такой беспредельной мощи, что удары молнии, обрушиваемые на гигантов, воспринимаются как ее непосредственное излучение».
Шедевр искусства рождается тогда, когда высшая степень мастерства соединяется с величайшей любовью к человеку как единству духа и тела. Такова статуя Афродиты, стоявшая когда-то в эллинском полисе на острове Мелос. Она известна как Афродита Милосская.
Никаких биографических сведений об Агесандре, ее авторе, не сохранилось. Известно лишь, что мастер родился, учился и работал на Родосе – этот остров славился ваятелями.
Изваяние выглядит воистину божественно. Трудно представить, что перед нами дело рук человеческих, – настолько оно совершенно. Тело богини, выражение лица поражают красотой, плавностью линий, спокойствием, гармонией. Мягкая нежная кожа кажется живой.
Скульптура была обнаружена в 1820 г. на острове Мелос. Существует несколько версий того, как она попала в Лувр. Приведу одну из них – по правдоподобности она не уступает прочим, а по драматизму их превышает. Нашел ее крестьянин, возделывавший землю, и решил подороже продать кому-нибудь. Поместив изваяние на скотном дворе, он через какое-то время показал его французскому офицеру, путешественнику и исследователю Жюлю Себастьену Дюмон-Дюрвилю. Тот оказался достаточно сведущ, понял, что перед ним – подлинный шедевр, хотел было выкупить статую, но алчный владелец запросил непомерную цену. Тогда Дюмон-Дюрвиль предпринял отчаянную попытку достать деньги – даже обратился к французскому консулу в Константинополе с просьбой купить Афродиту для Лувра.
Наконец нужные средства оказались на руках у Дюрвиля. Тот бросился к крестьянину… Увы, владелец, не сдержав обещания подождать, данного французу, продал изваяние турецким коммерсантам. В момент приезда Дюрвиля купленная ими Афродита уже лежала, упакованная в ящик для транспортировки. Дюрвиль заплатил сверх оговоренной суммы, и Афродита оказалась у него. Турецкие купцы, разумеется, с таким решением оказались не согласны. Битва за статую продолжилась до самого порта, и в пылу потасовки исчезли… руки Афродиты. Считается, что они остались в порту и так и не были обнаружены.
Родосские скульпторы любили изображать многофигурные сцены на сюжеты, полные драматизма и экспрессии. Эстетика эллинизма вообще несколько театрализованна, и родосцы в полной мере выражали общую в ту пору склонность к аффектации. В их творчестве получило воплощение не столько раскрытие патетических моментов, как в Пергамском алтаре, сколько развернутое «повествование в камне». Такова, например, скульптурная группа «Фарнезский бык», исполненная Аполлонием и Тавриском. Мифологический сюжет здесь таков: Антиопа, дочь фиванского царя, была прекрасной девушкой, и ее полюбил сам Зевс. Однажды, когда Антиопа спала, верховный олимпийский бог тайно овладел ею, и она родила двух сыновей – Зефа и Амфиона. Судьба Антиопы сложилась несчастливо: она попала в рабство к фиванской царице Дирке, которая жестоко притесняла ее; к тому же Антиопа была разлучена с сыновьями. Дирка задумала предать ее мучительной казни. Она велела Зефу и Амфиону привязать женщину к рогам дикого быка. Юноши чудесным образом узнали, что собираются зверски умертвить родную мать. Тогда они в ярости набросились на Дирку, схватили ее, привязали к бычьим рогам и отпустили быка. Дирка погибла страшной смертью.
Конечно, искусство эпохи эллинизма сохраняет преемственность с более ранней эпохой классики, но есть между ними и очень интересные различия, касающиеся, казалось бы, частностей – но каких выразительных! Например, сравним скульптурные изображения мужского тела. Уцелевшие торсы статуй, украшавших афинский Акрополь, показывают нам сильных и пластичных мужчин, которые, однако, вовсе не стремились к демонстрации гипертрофированных мышц. Верные принципам калокагатии, они поддерживали себя, что называется, в форме. Совершенно иначе выглядят торсы эпохи эллинизма: здесь уже появляется та переразвитость мышц, которую мы видим и у современных атлетов. Изменение идеала телесной красоты свидетельствует и о психологических сдвигах, причем явно в сторону от спокойствия, гармонии, созерцательности. Точно так же Пергамский алтарь отличается от афинского Акрополя: там – уравновешенность и пребывание в гармонии, здесь – порыв, стремление, желание преступить метафизические границы.
Глядя на греческие статуи, невольно задаешься вопросом: а как выглядели те, кто смотрел на изваяния? Каков был их физический облик? Не являлась ли классическая красота дополнительным атрибутом божественности или героизма, ведь изображались не только боги, но и герои – мифические и реальные? Мы знаем, что портретных элементов почти нет даже в тех работах мастеров Эллады, которые изображают конкретных людей: художники ставили перед собой задачу показать совершенство, а не сходство. И тут нам приходят на помощь Танагрские статуэтки, в своем роде не менее знаменитые, чем грандиозные храмы. Изготовленные в III–I веках до н. э., т. е. фактически современные наследники Александра Македонского, они передают реальный облик эллинов (в основном, конечно, эллинок). И оказывается, что это был действительно очень красивый народ.
Красота, однако, не спасла Элладу от угасания и поглощения Римом. Восприняв от греков множество форм социальной жизни и способов ее отражения в искусстве, римские принцепсы и императоры уделяли огромное внимание не только культовому, но и гражданскому строительству. Так же, как везде в Древнем мире, оно служило свидетельством их уважения к собственному народу.
И все-таки Рим знаменит не столько грандиозными Капитолием или Колизеем (I век до н. э.), сколько дорогами и акведуками (водопроводами). Сразу бросается в глаза, что римские правители стремились материализовать средства связи между частями огромной империи. Так, о принцепсе Октавиане Августе (правил с 31 года до н. э. до 14 года н. э.; а принцепсами называют верховных правителей Рима, деливших власть с Сенатом) говорили, что он принял Рим кирпичным, а оставил мраморным, и Август действительно оказался одним из самых ревностных градостроителей в истории.
Чистая красота, конечно, интересовала римлян, но не более, чем того требовала целесообразность. И если индивидуальность эллинского архитектора проявлялась в его способности соответствовать принципам калокагатии, то римские зодчие и ваятели искали в искусстве способы выразить, с одной стороны, индивидуальное начало – и свое собственное, творческое, и, например, тех людей, чьи скульптурные портреты они создавали в больших количествах. Была и другая сторона: то, насколько произведение отвечает идее империи и государственным задачам. В этом смысле Рим скорее наследует восточным деспотиям, чем Элладе.
Римский народ бесконечно славил тех властителей, которые уделяли сугубое внимание гражданскому строительству. Принцепсу Веспасиану (правил в 69–79 годах н. э.) повезло меньше, чем Октавиану Августу: он принял столицу империи полусгоревшей и разграбленной. По его приказу был восстановлен храм Юпитера Капитолийского, построенный в VI в. до н. э. и затем сгоревший при принцепсе Вителлии (80-е годы до н. э.). Капитолий, как стали его называть в честь холма, на котором он стоял, был посвящен главным римским богам, Юпитеру, Минерве и Юноне, и за века стал символом государства. Отстроенный, он вновь внушал гражданам веру в незыблемость Рима. Эллинский периптер пришелся и к имперскому двору. Если в Элладе он выражал идею единства космоса в Логосе, то в римское время оказался востребован другой его смысл – упорядоченность всех элементов, их строгая организация. Недаром римляне считали, что несут в ойкумену свет цивилизации, лучшие в мире законы, оптимальный принцип взаимодействия в обществе.
Оригинальной постройкой Веспасиана стал Храм богини мира на форуме его имени – в империи периодически появлялись такие сложные единые ансамбли, в состав которых входили и открытые пространства, т. е. площади, и колоннады, и храмы. Все это огораживалось стеной. На форуме Веспасиана со временем начали собираться все важнейшие трофеи, захваченные римскими войсками в разных странах. Заложенный при Веспасиане грандиозный амфитеатр (круглый, в отличие от полукруглого эллинского театра) на 80 000 зрителей был закончен при его сыне Тите.
Пожары Рима наносили городу такой урон, что их последствия ощущались многие годы. Так было и при Домициане, сыне Веспасиана и брате Тита (годы правления 81–96 н. э.). Он сделал все, чтобы придать столице государства поистине имперский блеск. Только Август занимался строительством в такой же степени ревностно. Огромный стадион Одеон на 15 000 зрителей, Большой Цирк, Пантеон, Портик Октавии, храм Божественного Августа, храм Веспасиана и Тита – вот далеко не полный перечень зданий, которые при Домициане были построены или отреставрированы. Даже Колизей значится в этом списке: Домициан распорядился надстроить на нем четвертый уровень.
Колизей заслуживает отдельного рассказа. Первоначальное его назначение – проводить гладиаторские бои и травлю зверей. О популярности этого вида развлечений свидетельствует тот факт, что одновременно на арену Колизея могли выйти до 3000 пар гладиаторов, а наблюдать зрелище могли 50 000 зрителей! Кровавые игры привлекали римлян настолько, что они невзлюбили одного из немногих принцепсов-гуманистов, действительно лучших людей империи, Марка Аврелия, только за то, что он призывал сограждан пересмотреть свое отношение к публичной смерти на потеху толпы. «Он хочет лишить нас удовольствий и заставить заниматься философией», – ворчали жители империи (Марк Аврелий действительно был философом-стоиком).
Колизей являл собой эллиптическую в плане конструкцию, окруженную стенами, на которых располагались ярусы для зрителей. Лучшие места в первом ярусе предназначались для принцепса и знати, второй и третий занимали свободные граждане, последний – вольноотпущенники (освобожденные рабы). Стены представляли собою аркады – ряды арок. Арка стала одной из строительных эмблем Рима. Это полукруглое или более сложно изогнутое завершение проема между двумя вертикальными столбами или плоскостями, при котором устойчивость обеспечивается правильным расчетом центральной оси, центра тяжести, напряжения элементов. В Элладе арки были известны, однако популярностью не пользовались. Это скорее восточный архитектурный элемент, заимствованный римлянами, вероятно, через посредство этрусков.
Грандиозная конструкция Колизея являет собой здание, предназначенное
В 98–117 годах в Риме правил император Траян, ставший после смерти одним из… славянских богов. Произошло это так: даки, разгромленный им дикий народ, стали рассказывать легенды о его небывалом могуществе; легенды распространялись все шире и в конце концов превратились в мифы. Но в бытность человеком и принцепсом Траян сконцентрировал основное внимание на гражданском строительстве. Во-первых, строил и укреплял дороги, которые к концу его правления широкой и надежной сетью покрыли всю империю. Во-вторых, отдал распоряжение построить акведук, существенно улучшивший водоснабжение в Риме. На холме Эсквилин по его приказу возвели бани. Также в Риме появились новые торговые ряды, облицованные обожженным кирпичом, заменившим дорогостоящий мрамор.
Одним из верных соратников и единомышленников Траяна был архитектор Аполлодор из Дамаска. Его коньком стало бетонное строительство: сооружения из римского бетона (смесь речного или морского песка, извести и мелких камней или осколков керамических изделий и воды) стояли бы и до сих пор, если бы не природные и социальные катаклизмы.
Аполлодор проектировал и бани Траяна, и форум его имени. Один из семи легендарных римских холмов, Квиринал, был срыт для этого строительства почти до основания. Форумы рядом с первым республиканским строили Юлий Цезарь, Август, Веспасиан… Создание Траяна оказалось самым грандиозным.
Основным сооружением форума стала знаменитая Колонна Траяна 38 метров в высоту – идейная наследница менгиров и древневосточных стел. Она сделана из мраморных блоков, сплошь покрытых резьбой – рельефами, изображающими различные сцены из римской жизни и из борьбы Траяна с даками (победу над ними Траян считал главным делом своей жизни). Венчал колонну орел (ныне место языческого символа занимает скульптура апостола Петра). Сегодняшние исследователи считают колонну одним из важнейших документов, позволяющих изучить жизнь эпохи.
Также на форуме Траяна стояли две библиотеки, греческая и латинская (замечательное свидетельство высокой культуры принцепса), базилика, конная статуя самого Траяна.
Основной принцип римского зодчества можно сформулировать так: «Архитектура – это империя в камне». Примерно так мыслил принцепс Адриан (правил 117–138). В веках он недаром получил прозвание «Строитель». Он действительно строил, причем не только в Риме, но и по всей стране, причем по его приказу архитекторы пробовали новые формы зданий с изогнутыми стенами и круглыми в плане элементами. Это были главным образом библиотеки и театры. Мавзолей Адриана в Риме и вилла в Тиволи близ Тибура (отсюда он в последние годы правил империей), законченный храм Зевса Олимпийского в Афинах – вот лишь немногие из шедевров его эпохи. Адриан заботился не только о прекрасном, но и о насущном: при нем завершилось осушение Фуцинского озера (начато при Клавдии), проведен канал от Стимфало в Коринф. Кстати, одну из построек, начатых по его приказу, он повелел разобрать, поскольку она не устроила его эстетически.
Наладив внутренние дела в войсках, Адриан устремился в Британию, где также улучшил положение дел и отдал распоряжение возвести грандиозный вал-лимес – крепостную стену трехметровой толщины, отделявшую цивилизованный римский мир от варваров и проходившую через ранее построенные форты. Строительство началось в 122 г. Вал проходил от современного Ньюкасла до Боунесс-он-Солуэй. Длина вала 117 км, высота стен достигала шести метров. Каменные стены с брустверами (насыпь) и бойницами как нельзя лучше отвечали фортификационным задачам. Правда, в некоторых местах вал был земляным (из дерна), поскольку поблизости не оказалось известняка для приготовления раствора. Стены строили солдаты разных центурий, что и отмечалось надписями на камнях. Получалось, что за каждый участок несут ответственность конкретные воинские подразделения.
Строились и новые форты, или «мильные замки» (длина римской мили составляет 1480 метров). Через каждые 490 метров располагались сторожевые вышки, служившие для передачи сигналов. В плане они были квадратными и двухэтажными. Перед стеной располагался крепостной вал и ров.
Пока все, что мы говорим о Риме, укладывается в эллинскую схему – с уклоном в гражданское строительство, конечно. Периптеры и псевдопериптеры главенствовали в зодчестве, поскольку оказались способны передать и демократическую, и имперскую идеи. Однако в столице империи было возведено одно здание, разорвавшее эти рамки. Это Пантеон, храм всех богов, построенный в 120-е годы. В его основе лежит модель моноптера. Круглый в плане, храм имеет и портик с колоннадой. Но покрыт он не двускатной кровлей, а полусферическим куполом.
Круг, совершеннейшая из всех геометрических фигур, издревле воспринимался как символ неба. Поэтому круглый потолок в Храме всех богов – прием прежде всего логичный. Да, но как же строить купол, да еще такого огромного размера, ведь он имеет 43 метра в диаметре?
Архитекторы разработали схему, при которой купол опирался на верхний ярус стены. Сложен он из горизонтальных слоев бетона, внутри множество пустот, делающих конструкцию более легкой. Точно высчитанные пропорции и система перемычек позволили мастерам равномерно распределить нагрузку на стены.
В самом центре купола имеется окулюс – единственное отверстие, через которое в храм попадает солнечный свет. Позже этот элемент будет заимствован христианской архитектурой и очень интересно трансформируется. Внутри храм украшен двумя рядами колонн, в стенах имеются ниши, подчеркивающие монументальность и торжественность здания.
При принцепсе Антонине (138–161) границы империи в Британии продвинулись дальше, чем располагались при Адриане, и потребовался новый вал, прошедший по территории нынешней Шотландии. Стену сооружали из дерна и глины на широком (4,5 метра) каменном основании. Наверху располагался деревянный парапет, а рядом с валом проходил ров. Стена делилась на отдельные участки. Форты стояли примерно в 13 километрах друг от друга. Основные строения фортов были каменными, все остальное – глиняным и насыпным. Систему оповещения образовывали не сторожевые башни, а сигнальные платформы, на которых в случае необходимости разжигали костры.
При всех своих недостатках и пороках принцепс Септимий Север (193–211) все же был истинным римлянином и гордился империей. Ближе к концу правления он отдал распоряжение создать на стене Храма мира, в помещении, где находилась канцелярия префекта города и хранились основные документы, Мраморный план Рима в масштабе 1:240 – своего рода панораму со всеми зданиями, улицами, районами, мастерскими, складами. Вряд ли этот план имел практическое назначение – из-за размера он неудобен в пользовании. Но вот представление о величии имперской столицы он составить позволял. Да и сам являл зрелище грандиозное: его ширина составляла 18 метров, высота 13, сделан он был на 150 мраморных плитах. Увы, в эпоху Средневековья план частично разрушили, а мраморные плиты пошли на приготовление извести – так часто случалось с античной скульптурой и архитектурными деталями. В XVIII веке фрагменты начали собирать и изучать, что продолжается и до сих пор, хотя утраты, конечно, невосполнимы.
Жемчужиной Востока, одним из чудес света смело можно назвать древнюю Пальмиру – город в Сирии, столицу царей-супругов Одената и Зенобии и вереницы их предков. Она ведет свою историю с XIX века до н. э.
В конце XIX века английский поэт Редьярд Киплинг написал «Балладу о Востоке и Западе», которая начинается словами: «О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут». Имел в виду он, конечно, незыблемость не географическую, а мировоззренческую, культурную. Но во времена Рима такого противостояния не существовало. Античные формы культуры распространялись на территории от Британии до границ Малой Азии и всюду признавались наилучшими. «Восточным» богам ставили храмы в «западных» традициях, культы разных божеств переплетались, странными путями двигаясь к исторической вершине – единобожию, христианству.
Один из примеров соединения восточных и западных традиций – Пальмира, расположенная на границе двух великих империй, Рима и Персии. Оазис с плодородной почвой и неожиданно мягким климатом, пересечение всех важнейших торговых путей древности. Это было процветающее государство. Пальмира стала протекторатом Рима в начале II в. Она играла роль форпоста между империями и не давала персам напасть на Рим.
Когда принцепс Валериан I попал в персидский плен (по одной версии, он был казнен, по другой – скончался в заточении), от пальмирского царя Одената потребовалась действенная помощь, которую он и оказал, собрав армию и разгромив персов.
Рядом с ним билась его жена, благородная и прекрасная Зенобия, мать двоих его сыновей, в которой римская доблесть соединялась с восточным хитроумием. Она была умна и красива, а сильна, ловка и отважна настолько, что ее считали воином лучшим, чем любой мужчина. Родословную она по женской линии вела от Клеопатры VII – последней представительницы династии Птолемеев, потомков сподвижника Александра Македонского Птолемея Лага, правившей в самом конце эпохи эллинизма. По мужской же, по утверждению Зенобии, она происходила от Ганнибала.
За победу над персами Оденат получил титул вице-императора Востока, что фактически сделало его вторым человеком в империи, власть над провинциями Сирией и Аравией, стал командующим всеми римскими легионами в Азии. Но Одената убили. Кто – неизвестно: некоторые историки обвиняют римского владыку, которому показалось, будто Оденату досталось слишком много власти, а другие – персов или даже Зенобию.
Как бы там ни было, в 267 году Зенобия стала правительницей при малолетнем сыне. Она объявила его царем и, кстати говоря, взяла мальчику прекрасного воспитателя – римского философа-стоика Лонгина, одного из последних оригинальных мыслителей Рима. У принцепса Аврелиана Зенобия потребовала для мальчика тех же прав, что имелись у ее покойного мужа. Аврелиан отказал ей, и тогда она заявила, что Пальмира не нуждается в Риме, и без труда с помощью присягнувшей ей армии, верившей, что женщина в войске выражает волю богов, захватила римские провинции – Сирию со столицей в Антиохии, Египет, столицу Александра Македонского Александрию, часть Малой Азии.
Чтобы восстановить целостность империи и приструнить непокорную владычицу, Аврелиан отправился в египетский поход, который продлился несколько недель и завершился победой Рима (некоторые историки считают, что египетский поход не предшествовал сирийскому, а следовал за ним). Следующей целью стали Сирия и Антиохия. Аврелиан предложил царице сдаться, однако та ответила высокомерным отказом. Тогда принцепс двинулся по Сирии. Он беспрепятственно шел по стране и малой кровью возвращал ее в римское владение. Тех, кто помогал Зенобии, он не убивал, а перехватывал и переманивал на свою сторону. В решающем сражении за Антиохию Аврелиан применил обманный стратегический маневр, выпустив вперед легкую кавалерию, которая заманила пальмирцев в гущу тяжеловооруженных римских всадников. Войско Зенобии оказалось разгромлено, сама царица попала в плен.
Такова история. А архитектура столицы свидетельствовала о том, что эллинский принцип калокагатии продолжал работать даже тогда, когда родственная ему социальная форма жизни, демократия, ушла в прошлое. Эллиптическая в плане, компактная (длина эллипсиса достигает двух километров, ширина – одного), архитектурно продуманная, Пальмира прорезалась роскошной стройной километровой колоннадой шириной 11 метров, украшенной с обеих сторон портиками. Колоннада вела к центральному городскому храму бога Бела. В Пальмире поклонялись божествам Востока, но сами храмы были греческого образца, заимствованного Римской империей и принятого повсеместно как идеал красоты в архитектуре, – романизация, а точнее, эллинизация касалась всех областей жизни. От центральной колоннады через арки можно было пройти на городские улицы. В Пальмире находился по крайней мере еще один крупный храм, посвященный богу небес Баалшамину, триумфальная арка, римские бани, водопровод, театр, здание Сената, торговая площадь. Словом, это был небольшой и прекрасный античный город.
Так каков же, если пользоваться терминологией древних эллинов,
Эллины, осознавшие себя гражданами полисов и жителями космоса, заимствовали у египтян и отработали до совершенства идеальную архитектурную форму, в которой выразили свое понимание обжитого человеком пространства. Периптер и все его вариации можно рассматривать как символ жизненного пути, постепенное познание мира и божественного замысла, по которому он возник. Не случайно римская вариация периптера легла в основу христианского храма на Западе. Архитекторы Эллады также решили проблему соотношения вертикали и горизонтали, вставшую уже на Древнем Востоке. Если там горизонталь предназначалась для земных дел, включая и почитание богов, а вертикальное движение знаменовало устремленность к высшим началам, то в Элладе периптер за счет «крыльев»-колоннад готов взлететь к небесам, словно воздушный корабль. Моноптер, пусть и менее распространенный в эллинской культуре, восходящий к древнейшим священным каменным кругам-хенджам, вдохновил римских строителей на создание Пантеона, символизировавшего ни много ни мало единство человечества, во всяком случае, той его части, которая составляла империю.
Руководствуясь принципом калокагатии, эллины строили так, чтобы не нарушать космическую гармонию, явленную в совершенстве природных форм. Все, чем располагала их родина, включая скалы под тонким слоем плодородной земли, они использовали для того, чтобы достичь
Имперская идея удивительным образом трансформировалась в последующую эпоху.
Формула четвертая
Что находится в центре круга
Никто не мог предположить, что во время правления римского императора Тиберия Юлия Цезаря Августа некоторый год будет впоследствии обозначен как первый в Новой эре. Но именно тогда, в момент рождения Христа, Единого Бога в человеческом образе, начался новый отсчет времени. Мир изменился необратимо и навсегда, но пока еще не знал об этом.
Как известно, учение Христа далеко не сразу было принято в Риме. Гонения на последователей новой религии продолжались до 313 года, когда император Константин I Великий издал Миланский эдикт, в котором провозгласил принципы веротерпимости. Спустя несколько десятилетий христианство стало официальной религией Рима.
После распятия Христа основным средством донести до людей Его учение была проповедь апостолов. Поэтому, кстати, до поры до времени ведущим христианским искусством было все-таки словесное: зачастую апостольские послания написаны по всем правилам высокой римской риторики, а проповеди отличало красноречие. Самое главное в жизни люди учились видеть духовными, а не телесными очами. Но потребность воспринимать визуальные образы неотъемлема от человеческой природы, что и послужило причиной возникновения икон (слово «икона» и происходит от греческого «образ»). Позднейшее развитие визуального христианского искусства связано с тем, что, хотя христианство стало общей религией для всех сословий, среди верующих было множество неграмотных, и, рассматривая изображения в храмах, они как будто «читали» Писание. Так вновь ожила древнеегипетская метафора – разглядывание как аналог чтения, храм как книга.
Первые христианские художники воспользовались теми средствами, которыми располагали, – это были приемы эллинистического искусства. И поскольку первые христиане скрывались в римских катакомбах, не имея возможности строить храмы, это оказались фрески – настенные росписи. Фрески в римской культуре были очень популярны, ими покрывали стены храмов, общественных зданий, частных домов. История культуры словно вернулась вспять, ведь снова люди начали создавать картины на стенах «пещер» (правда, на сей раз рукотворных). Происхождение катакомб до сих пор не прояснено: были ли они остатками древних каменоломен? Или с самого начала римляне прорубали в известковой породе ходы и ниши специально для захоронений, о чем говорит их римское название «цеметерии», т. е. покои?..
Как бы там ни было, на каменных стенах эпизоды из Ветхого и Нового Заветов оживали в зримых образах. Здесь можно было видеть Самого Христа и Деву Марию, семью Адама, портреты апостолов. Богоматерь поднимала руки в жесте заступничества – адорации (позже этот тип икон получил название «Оранта»), не изменившемся с доисторических времен. Стены украшались даже мозаиками, хотя, конечно, редко. Встречались и различные христианские аллегорические символы (например, ихтис, или «Добрый пастырь»). Также ко II веку относится появление в катакомбах изображений акронима ΙΧΘΥΣ или символизирующей его рыбы – не для напоминания о том, как Иисус умножил количество хлебов и рыб, а как зримый образ аббревиатуры, которую видели в греческом слове ihthus: если читать его по буквам, то получается Iesus Hristos Theou Uios Soter – Иисус Христос Сын Божий Спаситель. Христианизировались даже некоторые герои античных мифов, например, певец Орфей, преображавший своей музыкой мир вокруг.
На одном из древнейших изображений Христа (IV в.) появился нимб.
К древнейшим изображениям относятся сцены «Поклонения волхвов» (сохранилось около 12 фресок с этим сюжетом, которые датируются II веком). К распространенным символическим образам, частично заимствованным из античной традиции, в катакомбах относятся:
якорь – образ надежды (якорь является опорой корабля в море, надежда выступает опорой души в христианстве);
голубь – символ Святого Духа;
феникс – символ воскресения;
орел – символ обновления и вернувшейся юности;
павлин – символ бессмертия (по мнению древних, его тело не подвергалось разложению);
петух – символ воскресения: крик петуха пробуждает от сна, а пробуждение, по мнению христиан, должно напоминать верующим о Страшном суде и всеобщем воскресении мертвых;
агнец – символ Иисуса Христа;
лев – символ силы и могущества;
оливковая ветвь – символ вечного мира;
лилия – символ чистоты (распространено из-за влияния апокрифических историй о вручении архангелом Гавриилом Деве Марии при Благовещении цветка лилии);
виноградная лоза и корзина с хлебом – символы евхаристии.
Все эти изобразительные формы были понятны первым христианам, т. к. в основном повторяли уже известное и привычное, правда, с новым смыслом, в новом значении. Теперь виноградная гроздь стала не знаком античного бога Диониса, а Христа, – однако к тому, что Бог способен воскреснуть, христиане, знакомые с античными мифами, оказались отчасти подготовлены. Новые элементы, как, например, изображение нимба, были немногочисленны и воспринимались в общем контексте как специфический код для единоверцев.
После того как христианство стало признанной религией, во многих храмах начали использовать античные статуи, например, для поклонения Деве Марии. Правда, длилось это недолго: на Никейском соборе в 325 г. искусство круглой скульптуры было осуждено Церковью как противоречащее заповеди «Не сотвори кумира».
Но все эти события относятся к миру последователей религии Единого Бога. Что же происходило в языческом?
Император Гай Аврелий Валерий Диоклетиан (правил в 284–305 годах), кстати говоря, упорный гонитель христиан, первым понял: Рим утратил историческое значение и больше не может быть единственной столицей. Империя, разделенная на отдельные области, требовала более мобильного управления, и потому возвысились новые города – Трир на реке Мозель, малоазиатская Никомедия, Аквилея в Междуречье неподалеку от Триентского залива и Медиолан на реке Ламбро в Италии.
Константин I Великий (306–337 годы) осознал, что начинается новая эпоха в жизни страны, и захотел новую столицу. Выбор его пал на эллинский городок Византий на берегу Босфора, вскоре принявший имя императора и ставший Константинополем. Так родилось целое государство – Византия, которой суждено было сыграть видную роль в исторических судьбах христианской Европы.
Константинополь строился в 324–330 гг. уже как христианская столица. С самого начала здесь сложился тесный союз государства и Церкви, хотя император не был христианином и принял крещение только перед смертью. Со временем территория Византийской империи стала огромной: сюда входили Балканский полуостров, Пелопоннес, Малая Азия, острова Эгейского моря, Сирия, Палестина, Египет, Киренаика, острова Крит и Кипр, часть Месопотамии и Армении, другие области – т. е. фактически все уже упоминавшиеся в предыдущих главах регионы за исключением территории современной Франции, на которой расположены пещеры с наскальными рисунками. О них шел рассказ в первой главе.
В 330 г. императрица Елена, мать императора Константина, христианка, посетила Вифлеем, город, где родился Иисус Христос. Разумеется, она искала то самое место, где произошло Рождество. В Евангелиях никаких точных указаний нет. Философ Ориген ей это место указал, и существующий поныне храм стоит как раз над той самой пещерой. Здание, построенное по приказу Елены, было уничтожено пожаром в VI в., после чего отстроено и доныне в общих чертах сохраняет свой облик.
Константин, как и Диоклетиан, был большим поклонником восточной роскоши, причем распространялось его пристрастие на все сферы, начиная от особых внешних проявлений почитания верховного властителя до оформления городского ландшафта. Поэтому, желая украсить Константинополь, он отдал приказ вывезти из Рима все, что можно было сдвинуть с места, поднять и переместить. Прежде всего, конечно, многочисленные скульптуры, украшавшие римские улицы. Некоторые историки даже говорят о «разграблении» Рима Константином. Одновременно устанавливалась и преемственность между двумя городами, одному из которых суждено было стать столицей Западной Римской империи, а другому – Восточной. И римляне (жители Рима), и ромеи (византийцы) точно знали, что живут в настоящем имперском центре.
Император построил в новой столице новый храм – во имя святых апостолов. Он не сохранился до наших дней, но известно, что он принадлежал – как и церковь Рождества в Вифлееме – к типу западных христианских базилик.
Надо сказать, что о такой разновидности культовых зданий мы уже говорили, когда речь шла о Древнем Египте, хотя термин принято соотносить с западно-христианскими храмами. Строго говоря, храм Амона в Карнаке относится именно к базиликальному типу. В чем же его специфика?
Представим себе здание, прямоугольное в плане. Поставим внутрь два продольных ряда колонн, чтобы они расчленяли пространство на три части: широкую среднюю и две симметричные боковые – поуже. Эти части назывались нефами. Теперь дело за стенами и крышей. Длинные боковые стены сделаем одинаковыми по высоте, но крышу не станем класть ровно под углом до условного центра, а сделаем ломаной: пустим ее от стен под небольшим наклоном (или плоско) до того уровня, где начинаются параллельные ряды колонн, затем над колоннами выстроим вертикальные стены и после – еще два ската, сходящихся в центре. Храмы могли быть трех- или пятинефными. Но в любом случае средний неф всегда выше боковых, и на самых верхних стенках имелись дополнительные окна, чтобы внутрь попадало больше света.
Примерно так, с небольшими вариациями, и строились базилики. В Древней Элладе, а затем и в Риме эта архитектурная форма использовалась для общественных зданий. Почему Константин не использовал конструкцию периптера, понятно: ведь такой храм ассоциировался бы с языческим культом. Императору же нужно было нечто совершенно особенное, но и отказываться от возможностей, которые предоставляет прямоугольная планировка, он не собирался.
Надо сказать, что слово «неф» с латыни переводится как «корабль», и в символике храма появилось новое значение: теперь верующие слово плыли на корабле в Царствие Божие. Для сравнения вспомним, что периптеры мыслились как взлетающие. Отметим, что можно связать архитектуру базилики с Гипподамовой системой – с той поправкой, что из-за размеров и вытянутости в плане огромное здание растянулось бы на целый городской квартал.
Посмотрим на вифлеемскую церковь Рождества. В плане она являет собою прямоугольник, внутри разделена на нефы, и каждый имеет полукруглое завершение. Оно называлось апсида. В апсидах, ориентированных на восток, располагался алтарь (когда базилики были римскими общественными зданиями, в апсидах стояли троны, на которых владыка сидел, верша суд или творя государственные дела). Сверху их перекрывали полукуполом (конхой) или полусводом. В церковь Рождества мы попадаем с торца и долго идем вдоль рядов колонн слева и справа туда, где, собственно, и находится вход в пещеру, где родился Иисус. Мы двигаемся медленно, благоговейно, проделываем
Базиликальный тип храма в Византии получил широчайшее распространение. Обратим внимание на первое отличие от античного: снаружи здание выглядит как крепость, как неприступная громада камня, монолит. Почему так? Куда делись колонны, скульптуры, украшавшие экстерьер здания еще совсем недавно в том же Риме? Ответ, по-видимому, довольно прост. Даже в эпоху эллинизма, не говоря уже о более ранних периодах истории античности, войны между полисами не предполагали разрушения храмов, т. к. это были общие для народа святыни. Конечно, возможно нашествие внешнего врага – как во время Греко-персидских войн, когда, например, в Афинах уничтожили до-Периклов Акрополь. Но эллины не разрушали святынь во взятых городах, потому что они были объектом поклонения как для завоевателей, так и для побежденных. Однако позже, в Средние века (некоторые ученые используют словосочетание «Темные века» для обозначения эпохи до IX или X веков), когда все восставали на всех, ничто не имело значения, и чем больше храм снаружи напоминал неприступную крепость, тем больше была вероятность его сохранности.
Итак, первая христианская базилика, возведенная по приказу Константина, а именно церковь Святых Апостолов, не дошла до наших дней. Представление о том, как примерно могла она выглядеть внутри, отчасти дает храм Санта-Мария-Маджоре в Риме (440-е годы), украшенный мозаиками, и другие церкви. Но лишь отчасти, поскольку примерно с середины V в. модель храма стала постепенно трансформироваться. В интерьере начали появляться элементы, подчеркивавшие и вертикальную, а не только горизонтальную, как прежде, ось здания. Вместо колоннад устанавливали столбы. Западные и восточные элементы причудливо сочетались в таких зданиях. Возводились также и храмы иного типа – так называемые центрические, прообразом которых можно считать моноптер. Изначально так строились небольшие по размеру крестильни и мавзолеи или склепы (собственно, склепы такого типа знала и античность). Центр здания – круглая в плане ротонда (или многогранник), перекрытая куполом. Вокруг нее – круговая галерея.
Во время строительства базилики Санта-Мария-Маджоре Римской империи в том виде, в котором человечество знало ее до начала V века, уже не существовало. После раздела власти в 395 году государством управляли два императора – собственно Римский (Западный) и Константинопольский (Восточный), хотя формально оно считалось единым. Отсюда, кстати говоря, исторические корни разделения христианства на Западную и Восточную церкви.
На рубеже IV и V веков властители древнего города сменяли друг друга с калейдоскопической быстротой, власть не сумел удержать ни один, государство слабело день ото дня. Во время правления Гонория в 405 году Западная столица была перенесена в Равенну, что и спасло государственные институции. В 410 году Рим взяли вестготы, разграбившие город, но не тронувшие христианские храмы. Оставшиеся в живых властители пытались возродить былую мощь своей твердыни: прошло совсем немного времени, и император вернулся в Рим. Однако ни к чему существенному это не привело, разве что к некоторым просветам и периодическим вспышкам надежды. 4 сентября 476 года вождь германцев Одоакр заставил последнего западного римского императора Ромула Августа отречься от престола. Наконец после смерти Юлия Непота (480 год) римский Сенат выслал знаки императорской власти в Константинополь.
Византия осталась единственной наследницей империи, Вторым Римом. Она была сильна централизованной властью и твердой убежденностью правителей в своем высшем предназначении. Высокая государственная идея воплощалась, как и всегда, в монументальных архитектурных сооружениях. Однако не стоит думать, будто лишь императоры вели строительство. Дело в том, что многие из тех, кого презрительно именовали варварами (латинянам казалось, что иноязычная речь звучит некрасиво и неразборчиво и вообще представляет собой сплошное «вар-вар-вар» или «быр-быр-быр»), мечтали перенять римскую образованность и законы. Так, базилика Сант-Аполлинаре-Нуово (конец V – начало VI веков) в Равенне была построена по приказу остготского короля Теодориха, проведшего в Вечном городе юность и проникшегося здешней идеологией. Базилику по его приказанию – а он был христианином, хотя и принадлежал к еретической ветви, – посвятили Христу Спасителю. В основном здание сохранилось, включая даже большинство интерьеров и, что особенно ценно, мозаик.
Построенный из кирпича, трехнефный храм был украшен двумя рядами колонн коринфского ордера, прибывших из Константинополя. Но над ними не лежит антамблемент, как логично было бы ожидать. Напротив, над колоннами сразу начинается аркада, опирающаяся на них и увеличивающая высоту небольшого здания и его объем. Граница между боковыми и центральным нефом не бросалась в глаза, поскольку колонны стояли не часто.
Но, пожалуй, самый убедительный – и удивительный – пример христианской архитектуры дает храм Святой Софии в Константинополе (530-е годы).
В плане здание представляет собой комбинацию прямоугольных и полукруглых элементов. Перед зданием расположен довольно обширный нартекс, или притвор, или атрий – словом, своего рода вестибюль, парадный вход (нартексы сооружались почти перед каждым церковным зданием). Из нартекса верующий двигался далее и попадал в грандиозный зал, увенчанный куполом. Купола научились делать почти сразу, как только начали изготавливать арки: собственно, купол – это множество арок с общим центром. Промежутки заполняются строительным материалом, а затем вся конструкция получает покрытие, скрывающее арочные «ребра».
Все великолепие Святой Софии – внутри. Снаружи производила впечатление разве что только легкость конструкции. Купол здания словно парил в вышине, и современники даже склонны были приписывать это сверхъестественным силам. Опоры казались невидимыми. Внутри архитектурную конструкцию держит сочетание простых прямоугольных форм с дугами арок крестовых сводов (изогнутых перекрытий кубических объемов, при которых нагрузка распределялась по угловым опорам). Зал в храме огромен – 77 × 71,7 метра. Диаметр купола – 31,5 метра. С востока и запада к нему примыкают два полукупола. Как мы увидим, купол предоставил христианским зодчим колоссальные возможности для выражения основного смысла здания – быть местом, где вместе с молящимися присутствует Единый Бог. Пока же отметим: купольная базилика – тип здания, подготовленный всем предшествующим развитием византийской архитектуры.
Что символизирует купол? Прежде всего, конечно, как и в Риме, это образ Небес, Божественной Сферы (купол – полусфера). Но символика его в христианстве обогатилась: он стал знаком общего служения, объединяющей веры, собирающей христиан вместе, дающей им покров и защиту и одновременно ведущей к совершенству.
Внутреннее убранство Святой Софии поразительно. Перед христианскими художниками, как живописцами, так и мозаичистами, стояла задача воплотить в визуальных образах то, что не воспринимается человеческим глазом, – нетварный вечный мир Господень (помимо сюжетов, в которых изображались Христос, Богоматерь, Иоанн Креститель, апостолы и другие люди – первые христианские мученики). Вот почему в храме очень много золота, и это никакого отношения не имеет к богатству или даже славе. Золото, самый ценный материал на земле, здесь символизировал совершенство рая, идеальный мир святых и Создателя.
Разумеется, художники VI в. опирались на тексты Писания, причем не только Евангелий, но и Ветхого Завета. Так, библейская традиция гласит, что у серафимов, верховных существ в ангельской иерархии, три пары Крыльев. В книге пророка Исайи сказано: «В год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края риз Его наполняли весь храм. 2 Вокруг Него стояли Серафимы; у каждого из них по шести крыл: двумя закрывал каждый лице свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал». И вот перед нами шестикрылый серафим. Сложнее обстояло дело с изображением херувимов. В книге Исход многократно указывается, что херувимы также крылаты, но сколько у них пар крыльев, кажется, не вполне ясно. Постепенно установилось обыкновение считать, что херувимы четырехкрылы. О том, что крылаты и ангелы, не говорится нигде. Напротив, указывается, что они тел не имеют, но являются людям в виде «мужей». Возможно, ангелы стали изображаться с парой крыльев просто по аналогии – три у серафимов, две у херувимов, одна у ангелов. Есть также точка зрения, что традиция изображения ангелов с крыльями восходит к античному обычаю показывать крылатых амуров.
Святая София – дело рук византийцев, людей, в высшей степени владевших мастерством. Однако имелось здесь и кое-что такое, что превосходило все человеческие возможности, и был это Свет, воспринимавшийся как нерукотворный и Божественный.
Вспомним древнеримский Пантеон, точнее, его купол, а еще точнее – отверстие-окулюс в самом центре. Скажем для начала, что это было непростое инженерное сооружение, ведь через отверстие в куполе могли проникать не только солнечные лучи, но и струи дождей. Римские специалисты придумали остроумную систему трубок и желобов для отведения воды.
Теперь проанализируем, что в символическом плане давал окулюс. Этот вопрос глубоко исследовал А. М. Лидов, а нам остается только обратиться к его статье «Иудео-христианская икона света: от сияющего облака к вращающемуся храму».
Еще в текстах иудаизма часто использовался образ сияющего облака Славы Господней, которое именовалось
В христианстве это облако зовется греческим словом
Поделиться книгой: