Второй встречный (короткая версия)

    Мальчишка умчался, а господин фон Хагедорн занялся уже своими обычными делами бургмана. Госпожа фон Хагедорн, которая наблюдала все это собрание из открытого по-летнему окна на втором этаже, прислала работников занести поклажу.

- Подарки небось, на свадьбу прислали...

- Ишь ты, и правда, видать, Анна расщедрилась...

- Вишь, на что Ганс - детина здоровый, а сам не понес, Уве в пару взял. Тяжелые, небось, короба...

- Да там  не подарки, там на целое приданое хватит. Только и осталось, в сундук переложить...

- Так а Хельге чего?

- А я почем знаю? Для дочек, наверное...

    Шепотки летели над площадью, словно шуршали осенние листья. Почтенные фру завистливо провожали взглядом короба, сожалея, видимо, об уплывающем мимо семьи приданном. Ганс и Уве, и правда, два здоровых молодца, затаскивали короба в дом, старательно кряхтя и всячески показывая, как им тяжело. Стоило, однако, им скрыться в дверном проеме, как вся натуга схлынула с их лиц и Ганс, хитро подмигнув мне, ловко поставил их в угол. Сам. Я рассмеялась. Легко и беззаботно, впервые, кажется, с того дня... а я уже и не помню, когда я так в последний раз смеялась.

    Отсмеявшись, хотела еще раз выглянуть на крыльцо, чтобы проверить все ли в порядке, но остановилась, встретившись глазами с Арвидом. Он стоял в дверном проеме, видно, тоже подошел на шум толпы, и смотрел на меня таким взглядом, что у меня невольно запылали щеки. Надо же! Словно действительно свадьбы дождаться не может, а не на навязанной невесте женится.

Пока я хлопала глазами, Арвид первым опомнился и, поздоровавшись с хозяйкой,подошел ко мне.

 - Здравствуй, госпожа Невеста! - тепло попривествовал меня он, склонившись так близко, что я почувствовала его дыхание на моей щеке.

- Здравствуй, господин Жених! - Я попыталась поддержать его шутку, но шутить совсем не хотелось. Мимолетная ласка грела лучше зимней шали, заставляя дышать чаще. Опомнившись, я постаралась не дышать слишком глубоко, чтобы не выглядеть взволнованной девчонкой. Но, судя по хитринке в глазах Арвида, а также -  по деликатной улыбке госпожи фон Хагедорн, мои старания не прошли незамеченными. К счастью, Арвид тут же сделал вид, будто ничего не случилось и с деловитым видом пошел разглядывать короба.

- Ух ты, Трауте, посмотри, какая интересная задумка! Надо и себе таким озаботиться, а то осень на пороге, кто знает, как с погодой повезет.

- А что там? - Госпожа фон Хагедорн присоединилась к Арвиду, чтобы получше рассмотреть что-то, что так его заинтересовало.  Мне ничего не оставалось, как прекратить мечтать и тоже подойти поближе.

- Да вот, смотри, дно у коробов побито кожей, и по низу бортик пущен, примерно, с ладонь высотой. Содержимое  такого короба промокнет не сразу, даже если его в лужу поставить.

- А как же крышка? - Поинтересовалась госпожа фон Хагедорн. - Она-то совсем обычная.

 - Вот откроете, посмотрим. - Пожал плечами Арвид.  -  Может, она изнутри подбита?

- А почему тогда весь короб не оббить изнутри? - Поинтересовалась я. - Правда, это ж сколько денег надо на кожу потратить...

- А кожа-то не новая. - Присмотревшись внимательнее, сообщил Арвид. Видно, кто-то удачно придумал, куда девать старые, но не совсем ветхие лоскуты.  Надо будет отцу с Дирком потом показать, им тоже интересно будет.

- Так и старой кожи мы так быстро не найдем. - Мне не хотелось огорчать Арвида, но я точно знала, что дорогой выделанной кожей никто просто так разбрасываться не будет.

- Ну, твой, Трауте, короб у вас уже есть. - Разумно рассудила госпожа фон Хагедорн.  - А я поговорю с Хельге, чтобы и свой тебе потом отдала. Хвала Творцу, они с Якобом пока никуда не собираются.

- Спасибо!  - Поблагодарили мы с Арвидом в один голос. А потом он продолжил, обращаясь уже ко мне, улыбаясь.

- А ты, Трауте, оказывается, родня самому барону! Надо же, никогда не думал, что мне, второму сыну, сосватают такую родовитую невесту.

- А что тут такого? - Деланно удивился господин бургман, который закончил, наконец-то, свои дела с возницей и как раз вошел в дом. - Бароны, графы... Они не люди, что ли? Я уже сколько лет на графской кузине женат, и ничего, не жалуюсь.

- Да люди, конечно. - Не стал спорить Арвид. - Мы в походах, бывало, с ними из одного котла питались. Но чтобы родниться... Такого в нашей семье еще не бывало.

- Ну, теперь будет. Дальняя - не дальняя, а родня родней остается. - Веско закончил господин бургман и обратился уже ко мне. - Траутхен, ты свой подарок сейчас открывать будешь, или подождешь, пока я женишка твоего за дверь выгоню, чтобы не подглядывал? Мало ли, чего там Анна упаковала, вдруг, что-то совсем женское.

- Да я мать подождать хотела, и Хельге. - Сказав, я посмотрела на Арвида, не обиделся ли? Вдруг, и правда, решит, что от него скрываюсь. Но он, судя по всему, совем не обратил внимания на невольную двусмысленность.

- А, ну ждите тогда. А ты, Арвид, пойдем-ка со мной. Надо кое-что обсудить. Дорогая...?

- Идите, идите! - Беспечно махнула рукой госпожа фон Хагедорн. - Я пришлю вам чего-нибудь для разговора. А мы с тобой, Траутхен, - Обратилась она уже ко мне, -  Пока пойдем и выпьем чаю. А то сейчас родня прийдет, потом соседки набегут, переполох устроят... Никаких сил не хватит.

В коробе действительно были подарки:  несколько отрезов ткани, красивая шкатулка из резного дерева и письмо.  Я удивлялась, что после столькох лет молчания Анна решила напомнить о себе таким образом. Впрочем, Анна действительно оказалась верна себе. От нее в письме не было ни строчки. Письмо писал ее муж, барон фон Роде. От имени всей семьи он поздравлял меня - „дорогую сестру“ - с бракосочетанием и желал  всего, что там  принято желать в таких случаях.  Барон просил  написать из поместья, если чего-то будет не хватать для благополучной зимовки. Если честно, это уже было больше, чем я ожидала, и, пожалуй, намного лучше, чем просто письмо от Анны.  Спрятала письмо, решив вечером непременно показать Арвиду. Хотя мне и не хотелось побираться по богатым родственникам, но я понимала, что начинать на пустом месте - никакого приданого не хватит.

- Трауте, Трауте, - В отличие от старших дам, старающихся не показывать любопытства сверх приличий, Хельге чуть не подскакивала на месте. - В шкатулку посмотри! Что там?

- Хельге, девочка,  дай Трауте опомниться. - Ласково одернула ее мать. Надо же, раньше она разговаривала иначе. То ли правда, что люди с годами добреют, то ли Хельге теперь сильно не покомандуешь.

 - А ты, Трауте, спрячь письмо подальше, а то еще потеряешь ненароком!  - Вот, теперь я узнаю свою мать. - А то, может, еще кому показать придется.

- Зачем? - Удивилась госпожа фон Хагедорн, которая, как и мать, не знала еще, что в письме, но предполагала, что к подаркам должны прилагаться и поздравления.

- Чтобы знали, что у нас бароны в родственниках - Непреклонно ответила мать. - Ведь как-оно в жизни, если знают, что за тебя есть кому заступиться, то и желающих обидеть сразу меньше становится.

- За замужнюю даму муж заступаться должен. - Покачала головой госпожа фон Хагедорн не соглашаясь, но, впрочем, и не очень споря.

- Да, а муж Трауте достался... Ух! - Снова влезла в разговор Хельге. Как он наших напугал! Айко мне рассказывал...

- Айко бы лучше отцу по хозяйству чем-нибудь помог, а не языком о домашних делах трепал. - В голосе матери прорезались ворчливые нотки. - А молодой фон Роггенкамп мог бы и головой подумать, прежде, чем перед будущей родней мечом махать.

    Мы с госпожой фон Хагедорн переглянулись и решили промолчать. Открывшую было рот Хельге, свекровь тихоньку дернула сзади за юбку и та понятливо промолчала. И правильно сделала, я считаю. Не важно, кто там был прав, кто виноват, мать всегда была против прилюдного обсуждения семейных дел. Чтобы не усложнять, решила не затягивать со шкатулкой.

    Содержимое шкатулки заставило ахнуть даже госпожу фон Хагедорн, а Хельге, та просто взвизгнула от восторга. В шкатулке, которая сама уже была замечательным подарком, лежали три крупных серебряных монеты  - целое приданое. А еще там лежала тоненькая цепочка, по центру которой висел серебряный же филигранный шарик. О таком богатстве я даже мечтать не могла, не то что на себя надевать.

- Какая красота! - Восхитилась госпожа фон Хагедорн. 

- Да уж, Трауте, пойдешь ты замуж, как королева. - Покачала головой мать. -  И правда соседи на площади болтали,  целое приданое в подарок. Теперь твоему свекру и с Виллемом ссориться не придется.

- Вы уж не обижайтесь, фру фон Дюринг, - Вмешалась госпожа фон Хагедорн, но для Виллема есть указ от господина Наместника. Не нам его менять.

- Да, конечно. - уклончиво согласилась мать. - Только девочек жалко. Ему ж еще троих выдавать...  Хельге повезло, что Якоб Ваш  ее любит без памяти, не у всех так бывает. Анна моя, пока в жизни устроилась, настрадалась. С Трауте - вообще чудо произошло, не иначе. Боюсь я, госпожа фон Хагедорн, что на всех моих девочек такого везения не хватит.

    Пока госпожа фон Хагедорн пыталась подобрать ответ (потому что, как ни крути, в словах матери тоже была своя правда), мать махнула рукой и взялась распаковывать свой короб.

- Ну, посмотрим, что ту Анна для меня упаковала. Не иначе, тоже приданое. Глядишь, еще на старости лет и замуж позовут.

    Мы с Хельге переглянулись. О том, что несколько месяцев тому назад Хельге, отчаявшись дождаться ответа от Анны, написала Агате, мать не знала. Как не знала и того, что дословно стояло в первом письме: племянница посылала Хельге деньги и подарки из своих личных средств. Роскошь, по нашим меркам, конечно, неслыханная, однако же, к матери за деньгами Агата явно не обращалась.

        Дождавшись, пока мать нарадуется подаркам и письму, Хельге притянула свой короб и начала его распаковывать. Сверху тоже лежало письмо, и по почерку было видно, что писал его другой человек. Впрочем. Хельге этот почерк был явно знаком, потому что она, лишь мельком взглянув, сразу сказала: „Агата“. Почитав письмо, Хельге покачала головой и взялась за подарки. Даже если бы при этом коробе  не было письма, я бы догадалась, что собирал его совсем другой человек. Вещи, которые Хельге достала из короба, были добротными, но явно не вчера созданными. Мотки кружева разной ширины, нитки...

- Агата получила наследство. - В ответ на вопросительные взгляды старших дам ответила Хельге.

- А чего ж себе не оставила? Тоже ведь не дитя уже. - Мать с интересом разглядывала кружевное покрывало, такое большое, не иначе, как на праздничный стол или на супружескую кровать. - Видно, что не новое. Но столько ж это рабо-оты.

- Пишет, что у них женихи любят получать приданое деньгами. - Ответила Хельге, еще раз заглянув в письмо.

- Тоже мне, новость сказала! - Мать невесело улынулась. - Кто ж не любит? Наши тоже все деньгами хотят, только где на всех денег взять?

- Да мы, хвала Творцу, не жалуемся. - С достоинством заметила госпожа фон Хагедорн.

- Ну, теперь-то и Хельге жаловаться не на что. - Мать, польщенная вниманием титулованного зятя, похоже, решила немного прихвастнуть. - Агата уже не первый раз подарки шлет. И всегда только Хельге, словно остальных кузин и нет на свете. А так ведь и не скажешь, что в детстве дружили... да.

    Мы с Хельге переглянулись, не зная, что сказать. Но госпожа фон Хагедорн, перехватив наши взгляды, жестом дала понять, что лучше промолчать. Ладно, хочет мать верить в сказки, пусть верит. Много ли человеку надо для счастья?

    Дамы начали вспоминать старые времена и рассуждать о новых, а мы с Хельге, уютно устроившись у окна, снова и снова перебирали подарки.

- Трауте, как ты думаешь, успеем мы сшить тебе свадебное платье?

- Из шелка? Не знаю, Хельге. До свадьбы меньше трех дней осталось, а столько еще надо успеть.

- Ой-ой. А помнишь, как мы перед моей свадьбой бегали?

    Я улыбнулась. Еще бы не помнить. Сколько мы не готовились,  а последние  несколько ночей нам едва хватало времени, чтобы положить голову на подушку.

- Помню, только ты переезжала с хутора в поселение, а я даже точно не знаю, сколько времени  мы в дороге проведем.

- Но совсем же без платья тоже нельзя!

-  Да есть у меня платье в сундуке. Не шелковое, конечно, но есть. А это пусть в приданом полежит.

- Трауте! Но как же так можно?! Сама пойдешь в простом платье. А такие дорогие ткани просто положишь в сундук?

- И положу.  Хельге, ну сама посуди, я не знаю, куда мы едем, я не знаю, что мы там застанем. Я знаю, что поместье давно без хозяина. Может, там и дома никакого нет. Не буду я сейчас этот шелк резать, может, еще продавать придется.

- Не вздумай! Такая красота! Слу-ушай. А чего тебе твой Арвид не расскажет, как долго вам ехать и куда.

- Вот и госпожа фон Хагедорн тоже советует  жениха поспрашивать. - Согласилась я. - Только, Хельге, нам и поговорить в последние дни толком некогда.

- Что, совсем-совсем? - Сделала большие глаза племяница. - А как же ты с ним собираешься, ну... после свадьбы?

- Хельге! - Я покраснела. Хоть Хельге и была давно замужней женщиной, но, все-таки, оставалась моей племянницей, и говорить о таком с ней было стыдно.

- Что, Хельге?!

- Ничего. Будем как все. Как ты с Якобом, например.

- Так ведь мы с Якобом с детства знакомы, хоть и не страдали особо друг по другу. А тут другое. Ой, Трауте... Знаешь, бросай-ка ты сегодня все и поговори по-человечески со своим Арвидом. А то так и поженитесь, словно чужие.

- Но, Хельге, мы же с твоей свекровью собирались...

- А свекрови я скажу, что тебя жених позвал.

- Все равно, мне неловко пользоваться ее добротой. И потом, Арвид сечас с господином бургманом.

- Не переживай, свекрвь всегда знает, что делает. Забирай жениха и идите прогуляться, вон они, как раз, во дворе стоят.  Видно, никак не дождутся, пока мы тут наговоримся.

- Тогда извинись за меня, и перед матерью тоже. Ладно?

    Еще раз погладив рукой подарок (жаль будет, если все-таки придется его продать), я поспешила во двор. Арвид и господин бургман действительно уже стояли там, беседуя о пустяках.

- О, Траутхен! - Обрадовался мне господин бургман. - Неужели наши дамы тебя отпустили?

- Сбежала я, господин фон Хагедорн. - Мне вдруг стало смешно: мне двадцать пять лет, я - старая дева, у меня даже внучатые племянницы уже есть, а я тайком сбегаю из дома, чтобы всего лишь поговорить с собственным женихом. - Отпустите со мной Арвида? Я бы ему письмо от господина барона показала.

- Письмо, говоришь? От самого барона?  - В глазах бургмана заплясали смешники.  - Ну, идите, почитайте, что там родстенники пишут.

    А когда мы, откланявшись, уже направлиялись  в сторону ворот, нам вслед донеслось нарочито приглушенное: „Шли бы вы к излучине Ауе! Там, в лозняках, читать удобнее будет.“ - И раскатистый смех господина бургмана. От его намеков  я покраснела, а Арвид подмигнул и сказал.

- Знаешь, Трауте, а давай действительно пойдем к реке. Я же водник, мне у воды посидеть - в удовольствие. Да и почтенные фру, следящие за каждым моим шагом, уже порядком утомили.

- Если мы сейчас, среди дня, пойдем в сторону реки, они тебя утомят еще больше. Будут даже до нужного места сопровождать, чтобы убедиться, что ты  - порядочный рыцарь и ничего плохого не затеваешь. - Поддела его я.

- Дорогая моя невеста! - Арвид принял подначку легко. - Ты считаешь, что эти дамы будут чувствовать себя лучше, если мы не пойдем в сторону реки сейчас, а подождем до ночи?

    Я попыталась сделать страшные глаза, чтобы приструнить шутника, но получилось еще смешнее. Наверное, так сказывалось напряжение последних дней, когда моя привычная жизнь вдруг перевернулась с ног на голову. Так, перешучиваясь, мы вышли из поселения и пошли в сторону Ауе.

- Ты и правда хотела показать письмо от сестры, или это был просто повод, чтобы вырваться из дома? - спросил меня Арвид, когда случайные прохожие уже не могли слышать наш разговор.

- И то, и другое. - Ответила я. - Только сестра мне ничего не писала. От нее вообще нет никаких вестей с того дня, как приезжала за дочкой.

- Даже так? - В голосе Арвида не было особого удивления. Думаю, он прекрасно знал, что в семьях всякое бывает, к тому же, Арвид и его родные уже успели познакомиться с нашей семьей. А уж что они о нас наслушались, я даже представить себе боюсь.

- Даже так. Я плохо помню, как Анну замуж выдавали. Но потом, когда родня мужа ее из дома выставила, считай, в чем была, ей у нас несладко жилось. Хутор наш ты сам видел: хозяйство небольшое, народу много. Ирмгард завидовала, что Анна замужем побывала, а к ней никто даже не сватался. Агнесс злилась, что на Анну с дочкой уходят деньги, которые надо было бы вложить в хозяйство... У них с братом уже тогда четверо детей было, и всех надо обеспечить.

- Поэтому она предпочла забыть вас, как страшный сон?

- Да, наверное, именно так она нас и вспоминает, если вспоминает. Дочка ее, Гота (это Агата по-нашему), та с племянницей моей переписывается. Не с той, что ты на хуторе видел, а с младшей невесткой господина бургмана. И то, писать она начала после того, как Хельге написала ей, попросила помочь им содержать мать.

- И хорошо помогла?

- Да не знаю даже, как сказать. По меркам нашей околицы, так просто роскошно. Хельге с мужем сразу несколько хороших овец прикупили, а до этого почти год на одну породистую копили. Но тебе, наверное, после королевской службы это покажется мелочью.

- Ну, ладно, сестра на вас обижена, может, и за дело. Но подарки же кто-то прислал? Тоже племянница?

- Муж сестры. Ну, тот, который барон. И письмо прислал тоже он. Пишет, что рад за нас. Зовет заехать, когда в свои земли будем добираться, там, вроде, по дороге. Обещал помочь, если надо будет.

-  Добираться, может, и по дороге. - Серьезно сказал Арвид. - Но заехать, не знаю, получится ли. Мы и так опаздываем, боюсь, в осенюю распутицу угодить можем. Так что лишний крюк делать не станем. А помочь - это хорошо. Кто знает, что и когда может понадобиться.

- Вот и я так подумала. Якоб тоже, хоть и ругался сперва, что Хельге по родне побиралась, как он сказал, а от лишних денег не отказался. Теперь, если по весне все пойдет хорошо, к осени уже шерсть с нового стада стричь будут.

    Арвид,  - Задала я вопрос, который давно меня волновал, но только сейчас пришелся к слову. - А как нам быть со скотиной? С собой, понятно, не погоним. А там, ты знаешь, есть хоть что-то?

- Не знаю, приедем - посмотрим. По осени на мясо бычка или два купим, мясо закоптим. Кабанчиков в своих лесах добудем, птицу там. В стойло я бы на зиму ничего ставить не стал. Скотину-то по осени купить легко, а сена где взять? Селяне там если и есть, то на продажу вряд ли запасали, только для себя. А забирать у них по праву господина... Ну не дурак же я, своими руками свое же хозяйство рушить. А ты что бы хотела из скотины завести?