Контроль

Но главное тут ощущение силы влияния: даже нехотя такой человек подчиняет себе людей и обстоятельства, что связаны с его делом, так же легко, как он подчиняет свое тело и разум.

Даже люди науки тихо подозревают либо в голос объявляют, что возможно покорение законов природы.

Можно заметить, в довершение всего, что теснота жизни принуждает людей соглашаться с необходимостью создания общемировой системы управления государствами, людьми и их имуществом. Полномочия надгосударственных организаций постоянно растут, что говорит о существовании уже в современный век прообразов мирового правительства и международных законодательных собраний. Эти перемены только подкрепляют идею о возможности единоличного управления всем миром, – идею, которую интуитивно ощущает каждый, кто слушает лекции о безграничной власти и свободе выбора. Как взведенный курок подталкивает своим видом нажать на его, чтобы выстрелить, так наличие устоявшейся системы мирового управления обязательно соблазнит многих воспользоваться ею ради исполнения их болезненных мечтаний. В то же время надо сознавать, что даже мастер по обращению с любым видом оружия не сможет удержать в руках многократно увеличенную или утяжеленную его версию. Он не сумеет выдержать отдачу, что во множество раз превышает силу, к которой он привык.

То есть необходимо трезво оценивать собственные силы, верно определять границы своей власти и свободы, не увлекаться самолюбивыми мечтаниями и хладнокровно выдерживать то положение, что имеешь, даже если кажется, что достоин большего. Ведь если ты в самом деле чего-то достоин – рано или поздно ты это получишь.

40

Очень странно в наше время гордиться государством, его символами, официальным языком и утвержденной властями нормой мышления, которую называют идеологией. Мир так быстро перестраивается, что нельзя не заметить коренных перемен в жизненном укладе людей. Но большинство ведут себя так, будто перемен не замечают. Хотя с легкой уверенностью ими пользуются.

Переселение людей между странами и континентами стало легче и быстрее. Связаться с человеком, который находится в другом полушарии планеты стало почти так же легко, как постучать к соседу в дверь. Чтобы получить интересующие тебя знания уже нет необходимости конкурировать с кем-либо за поступление в университет, не нужно становиться послушным учеником у горделивых наставников, не приходится тратить время и силы на долгие поиски данных в библиотечных картотеках. Сближение народов и упрощение доступа к знаниям делают более простым делом изучение новых языков и культур. Последние смешиваются, начинают свое развитие по новому направлению.

Для наблюдения этих перемен не нужно большого ума. Лишь немного сосредоточенности и общих знаний истории.

Можно заметить, что в двадцатом веке множество людей в течение жизни, не покидая своих домов, застали себя в разных государствах, с различными названиями, символами, столицами и границами, с принципиально отличающимся устройством правления и видом экономики. И конечно они повидали множество сменяющих друг друга идеологий, которые казались их сочинителям единственно правильными и вечными.

Следует заключить, что деление мира на государства – лишь временная необходимость, пока научные достижения и технологические новшества не сведут эту необходимость к нулю. Гордиться в наше время государственностью, какой-либо обособленностью народа, культуры и языковой среды, значит гордиться этой временной необходимостью – что странно. Это значит быть близоруким, не замечать стремительных перемен. Или еще хуже: замечать, но игнорировать.

Типичный патриот редко бывает сдержан и рассудителен. Догматические идеи в его уме служат шаблонами, по которым измеряется все, что происходит в гражданском обществе. Что не проходит сверку – тут же отметается, как лишнее и чужое. Патриота трудно направить по линии связных суждений. Против логических обобщений он ищет частности, с фактическими примерами он борется безосновными обобщениями. Когда же загонишь его в угол, он злится, бросается оскорблениями, либо спасается изношенной словесной заготовкой: «сколько людей, столько и мнений», – фразой, что припасена у каждого, кто не обладает умственными силами, чтобы доказать собственную правоту или не имеет смелости признать свою ошибку.

В одиночку большинство патриотов не будут пытаться внушать или защищать свои идеи. Мешает робость и неподготовленность. Но в кругу единомышленников они расцветают. Становятся словоохотливыми и смелыми на выражения. Без поддержки они молчаливо растворяются в среде инакомыслящих до тех пор, пока не встретят близких по воспитанию личностей. Это говорит о стадности всякого патриотизма. Он силен количеством, массой, но не содержанием.

С этой силой придется считаться. Может показаться, что достаточно отойти в сторону и с легкой насмешливостью переждать временное обострение массового патриотизма – который, чаще всего, быстро угасает – но нельзя терять бдительности. Невинные сами по себе идеи и предложения, в связи с патриотическим направлением могут оказаться достаточно вредоносными. Потому нужно внимательно относится ко всяким общественным инициативам в периоды обострения патриотизма. Не поддерживать их, пока не пройдут проверку временем.

Хорошее определение – обострение патриотизма. Временность его проявления, массовость его свойств и странные изменения в образе мышления большинства, казалось бы, здравомыслящих людей, говорит о патриотизме, как об общественном расстройстве ума, как о периодическом помутнении рассудка у граждан. Ведь в конце концов, бытовые надобности и прагматические планы на будущее вытесняют патриотические идеи из умов людей. Все устают от пропаганды, привыкают к ней; многие начинают подозревать неладное.

Патриотизм в нынешнее время – явление старых времен. Это нечто отсталое, являющее собой торможение, противовес развития. Быть патриотом в двадцать первом веке – все равно, что в насыщенном технологическими новшествами городе заниматься собирательством и охотой, обмотавшись шкурами животных.

В действительности, активных приверженцев патриотизма очень мало даже в периоды его обострения. Большинство безразличны к этому движению. Впечатление массовости создается пропагандой. Но безразличие бывает разного рода. Можно не следить за переменами в обществе и политике, можно не обдумывать выбор тех или иных идей, но все же пассивно впитывать то, что изливается пропагандистскими ресурсами. Большое количество активных патриотов властям не нужно. Достаточно того, чтобы большинство людей в нужный момент сделали нужный выбор. Проголосовали за правильную партию, выбрали правильный ответ на референдуме, поддержали нужную инициативу во время общественного опроса. Большего не нужно. Зазевавшийся обыватель, которого волнуют только бытовые нужды, обнаруживает себя перед необходимостью выбора. Первое, что ему приходит на ум – внушения патриотической пропаганды. Быстро отделавшись от обязанности выбирать, он со спокойной душой вновь увлекается своими повседневными заботами.

Важно держать на расстоянии подобных людей. Окружать себя личностями думающими, ответственными за свободу своего выбора.

Не стоит даже пытаться что-либо внушить рядовому обывателю, который бездумно повторяет пропагандистские лозунги. Ему легче согласиться с тобой, лишь бы не думать долго; позже он все равно забудет, что ему разъясняли.

41

Приглашают на выходных прыгнуть с парашютом. Ожидают, что ты будешь согласен. Им кажется, что отказываться от такого нельзя. Что прыжок с высоты и свободное падение это одно из лучших переживаний, которое может испытать человек.

Странные какие-то – удивляются, что ты не хочешь прыгать. Считают это признаком испуга, слабости. Будто тебе не хватает смелости. Прыжок с парашютом для них – смелейший поступок в жизни.

Их можно только пожалеть. Бедная у них жизнь. Настолько скучная и однообразная, что требуется угроза, чтобы испытать хоть какое-то волнение.

Что свободное падение с высоты птичьего полета дарит яркие впечатления, понятно без самого прыжка. Но думать, что это впечатление останется одним из самых лучших воспоминаний – как минимум странно.

Прыгнешь раз, испытаешь острейшее напряжение чувств, по свежести памяти успеешь рассказать нескольким людям. Пройдет время, все что останется от приключения это выражение: я прыгал с парашютом. Ощущения в воспоминаниях мало чем станут отличаться от впечатлений, которые испытывают люди при просмотре видеозаписи прыжка. Со временем ты утомишься рассказывать о своем приключении подробно, выберешь несколько подходящих слов и выражений, в итоге все переживания будут замкнуты в коротких фразах, значение которых примерно равноценно для всех: для тех, кто прыгал и для тех, кто только воображал.

Единственное отличие, которое дает факт прыжка – это право рассказывать о нем. Хвалиться смелым поступком.

Публикуют фото, пишут, как было круто и весело. Пишут, как бы для всех, но ты понимаешь, что в первую очередь для тебя. Подписывают фото: «незабываемо», «хорошо, что мы все собрались», «надо будет повторить». Вероятно, им кажется, что этими подписями они могут поддеть тебя, раздразнить твое самолюбие. Знают, что ты видишь и читаешь.

Изобразить равнодушие? Никак не комментировать?

Не стоит так делать. Ведь ты не равнодушен. Все они кажутся смешными, можно их подколоть. Фото, где они вместе перед посадкой на фоне самолета, подписать: «вроде как там возле крыла фюзеляж расслоился».

Ты действительно не равнодушен: их поведение интересно. Но интерес имеет черты исследовательского любопытства. Ты будто ученый, который задается вопросом: почему многих так сильно тянет к острым коротким переживаниям.

Возможно время играет главную роль. Мало кому будет приятно терпеть длительное напряжение чувств. О таком вспоминают неохотно, боятся повторения, пусть даже только в воспоминаниях. Кратковременное обострение ощущений переживается легче. Особенно если не имеет последствий.

Некоторые аттракционы дарят радость только когда находишься на них недолго. Так, что потом хочется вернуться. Но стоит немного задержаться и спустя время ты уже даешь себе обещание никогда к ним не возвращаться.

Некоторые весело вспоминают о ловком спасении из-под колес автомобиля. Кого автомобиль все-таки задел – тому не особо хочется об этом рассказывать. Даже когда не было серьезных травм. Ведь они понимают, что были близки к смерти. Особенно неприятно, если причина тому собственная оплошность.

Кроме времени важна также контролируемость ситуации. Когда угроза близка, но вероятность ее воплощения невысока, – например, когда стоишь на краю обрыва, – обострение чувств переживается с восхищением. Ты знаешь, что величина опасности зависит от твоих движений. Ты осознаешь полную ответственность за обстоятельства. Без этого удовольствия не получить.

Тот же принцип в экстремальном спорте: восхищение от острых ощущений будет наилучшим, когда ты уверен, что подготовлен, хорошо экипирован, что тебя страхуют, а в случае неудачи наискорейшим образом спасут. Вероятность угрозы снижается до уровня допустимой – значит, можно сосредоточиться на впечатлениях.

Главный вывод, который следует для себя сделать: кому известно длительное воодушевление от творческого движения мысли, кто знаком с предельным обострением чувств во время долгого и увлеченного исследования, тому нет нужды в кратковременных переживаниях опасности. Последние кажутся лишними в жизни, недостойными внимания.

42

Сколько раз говоришь себе: не давай советы, пока не спросят, – но со временем правило забывается, старая ошибка повторяет себя вновь.

По-видимому, очень трудно удержать в себе некое знание, когда кажется, что кто-то в нем нуждается. Происходит это, возможно, из-за сочувствия. Ты воспринимаешь чужую тягость, как свою, потому готов помочь безвозмездно.

Возможно также, что желание дать совет поддерживается самолюбием: ты даешь знать другим, что превосходишь их в способности решать проблемы.

Многим советы не нужны. Они любят жаловаться и приукрашивать свои трудности. Стоит только предложить решение – смотрят с возмущением, брезгливо отказываются от советов, будто ты покусился на свободу их действий.

Им нравится, когда их слушают – большего не хотят. Потребность жаловаться будет удовлетворена, нытье прекратится, в какую-то минуту умолкнут полностью. Не нужно что-то им советовать, разъяснять. Они довольны свои положением, даже если оно убогое. Были бы по-настоящему недовольны – искали бы решений, проявляли бы заинтересованность в исправлении проблем.

Если хочешь помочь – ищи заинтересованность у того, кому совет предназначен. В сосредоточенности его глаз, в изменениях черт лица, в готовности тела слушать.

Даже если обратятся за советом напрямую, попросят что-либо растолковать, продолжай разъяснения до тех пор, пока видишь заинтересованность. Когда ее признаки угаснут – прекращай говорить. Когда не слышишь уточняющих вопросов, либо просьбы продолжать, значит – разговор окончен.

43

Чтобы не перебивали, когда рассказываешь историю из жизни, начинай с глагола в действительном времени и старайся придерживаться этого порядка в дальнейшем.

«Подходит ко мне вчера странный человек…» – такой формы начало оживляет воображение слушателей, принуждает их воображать себя на твоем месте и сдерживаться от вмешательства в твой рассказ из боязни потерять интересную картину в уме. Совсем по-другому звучит: «вчера ко мне подошел странный человек» – порядок слов здесь принуждает ослаблять фразовое ударение, а прошедшее время дает знать слушателю, что история давно завершена, скорее всего она заурядна и его самого вовсе не касается. Выбор прошедшего времени лишает слушателя сопереживания.

Рассказ в действительном времени вызывает обманчивое ощущение незавершенности, заставляет ум слушателя представлять себя свидетелем событий. Впечатление особенно усиливается, когда присутствует описание внешних ощущений.

44

Всё произошло так быстро, трудно даже понять, что за чем следовало. Главное – события сложились столь технично, твои действия получились такими проворными, что хочется исследовать все детали и сложить подробный отчет, который помог бы в будущих более сложных обстоятельствах.

Первое, что помнится – двое парней, оба в темных куртках, не дают девушке подойти к двери подъезда. Со стороны показалось, что они балагурят и, наигравшись, должны отпустить ее, но интуитивное чувство подсказало, что за шутками обязательно последует грубость.

Надо было спасать девицу. Чувство необходимости защищать усиливалось еще тем, что она казалась совсем еще ребенком, ученицей старших классов. Если не изменяет память – она почти соседка – живет где-то на верхних этажах.

Хорошо, что ты не изображал сердитый обеспокоенный вид, а действовал спокойно и размеренно.

Можно вспомнить всё в деталях. Ты подзываешь девчонку, якобы на пару секунд, даешь мимолетный знак парням, что сейчас ее вернешь, тихо говоришь ей достать ключи и быстро войти в дом. Ребята несколько мгновений мешкают, не поняв, как им действовать – этого времени хватает, чтобы девчонка скрылась за дверью.

Хочется с удовольствием заметить, что ты изначально просчитал свои движения: обошел компанию, повернулся спиной к двери парадного и только потом подозвал девушку – тем самым закрыл ее собой, когда она, мгновением позже, открывала замок. Этот маневр позволил выиграть дополнительные несколько секунд в добавок к тем, что были потрачены на замешательство.

Далее надо было зайти в дом самому. Повернуться сразу же спиной было опасно. Нужно было отвлечь тех двоих ребят от скорого осознания того, что их обхитрили. Ты приветливо спрашиваешь, не знают ли они во сколько будут показывать бокс? Тут же сам отвечаешь, что, кажется, в одиннадцать и пора бы уже идти домой и готовиться смотреть. Интуитивный расчет был верен: тупоумным тяжело связать воедино кто ты такой, откуда взялся, куда делась девушка, при чем здесь бокс и что вообще нужно делать при таких нелепых обстоятельствах. К тому же они привыкли отвечать угрозой на угрозу, но здесь всё произошло так быстро и обыденно, что им не хватило времени сообразить в чем подвох.

Главным было озадачить дураков чем-то, чтобы те замерли в ступоре, не зная, как действовать. Подобная тактика хорошо подействует на тех, кто воспитан в обыкновенных семьях – кого в детстве приучали здороваться со взрослыми, уступать старикам место в автобусе, говорить «спасибо» продавцам. Многим из таких парней, пока они молоды, хочется казаться свободными и опасными, хочется совершать дерзости и даже преступления. Но они приучены слушать и подчиняться, потому их легко озадачить. Уличная опасность для них лишь временная игра, потому они составляют угрозу только тем, что молоды и глупы.

Метод не подействует на тех, кто воспитан улицей. У кого не было семьи, тот неплохо разбирается в людях, может читать их поведение и всегда быстро распознает момент, когда его пытаются одурачить. За что захочет наказать. Против уличных поможет только грубая сила, оружие, или бегство.

45

Ты уже хорошо знаешь, как определить человека, который сдался. Который потерял силы и желание бороться.

Такие люди встречаются повсеместно, но ты не всегда отдаешь себе отчет об их текущем состоянии. Одинаковым для них свойством является стремление подбирать слова, выражающие упадочный характер настроения. И почти всегда это обобщения.

Говорят, что жизнь сложна и жестока, обстоятельства неуправляемы, цели невыполнимы, а мечты несбыточны. Еще любят говорить, что человек – это лишь беспомощный микроб, барахтающийся в океане из таких же беспризорных микробов. Или нечто в таком духе.

Брат жалуется, что не такой жизни он хотел. Были мечты, были стремления, а теперь нет веры ни в счастье, ни в будущее вообще. Планировал заработать денег, укрепить и расширить свое предприятие, после чего заняться обустройством семейного быта. Теперь дело провалено, осталась семья, которая в тягость. Бесконечные бытовые заботы отбирают всё личное время, а наемная работа давит несвободой.

Ему по-прежнему хочется другого, большего, но силы и желание исчерпаны, поэтому мучится. Во всем винит обстоятельства и жестокость судьбы.

Опять же, стоит себе напомнить, что всякий, кто бросается в крайности мрачного или наоборот жизнерадостного мироощущения, тот непременно пользуется мистицизмом в мышлении. И тот и другой веруют в идейно воображаемую судьбу.

Стоит заметить, что у брата имеется некий потенциал самобытного мышления, который не позволяет ему простодушно принять образ жизни обывателя, который чем-то близок с образом жизни животного. Ему мало просто есть, спать, размножаться и добывать. Он видит, что массы живут таким примитивным способом, большего не хотят, а зачастую даже не одобряют. Кто стремится к наивысшему успеху в какой-либо сфере деятельности, того принято осуждать, смотреть на него завистливо и раздраженно.

Хочется большего, но не получается даже малое. Поэтому брат раздражен и жалуется. Делает поспешные выводы. Верит в предначертанное, верит в проклятие неудачами.

Нужно очищать свою речь от обобщений и мистицизма в словах, что потакают мрачному настроению. Отфильтровывать любые выражения, которые усиливают пагубное стремление самоистязания. Заменять их словами, которые способны вызвать ободрение и воодушевление. Наполнять речь высказываниями, что помогут утвердить сосредоточенность и целеустремленность. Всегда помнить о прямой и обратной связи между настроением ума и речью.

46

Говорят, год пролетел незаметно. Хочется оспорить это наблюдение.

Но стоит ли? Это все равно, что спорить с человеком, который говорит, что ему страшно, хотя тебе самому – нет.

Для кого время летит незаметно, тому можно только посочувствовать. Ему кажется, что прожитое время вырезано из жизни. Тем самым он как бы признается: «Кто-то другой прожил этот год вместо меня».

Можешь ли ты сказать, что какой-либо год в твоей жизни пролетел незаметно? Хочется сказать наоборот: время тянется. Кажешься самому себе старше, чем есть на самом деле. Это впечатление особенно заметно в общении со сверстниками, которые кажутся отсталыми, застывшими в развитии или даже выродившимися.

Признай, когда кто-то говорит, как быстро время бежит, ты толком не понимаешь, о чем идет речь. Интуитивно догадываешься, но в целом не понимаешь.

Поэтому таким людям хочется сочувствовать. Как хочется жалеть тех, кто болен не известной для тебя болезнью.

Нужно разобраться, почему многие говорят о скором течении времени.

Когда думаешь о каком-либо периоде жизни, интуитивно измеряешь его пережитыми впечатлениями. Если день, месяц или год были насыщены переменами и волнениями, длина этих временных отрезков кажется относительно увеличенной, по отношению к тем периодам, когда переживаний было не так много.

Так или иначе, прошлое время измеряется по памяти. Ты сравниваешь себя теперешнего с собой давнишним, отнимаешь былое от нынешнего и по результату делаешь вывод о том, что прибавилось. Когда разницы особо нет, можно заключить, что время потрачено зря. Если же результат вовсе отрицательный – настала пора по-настоящему тревожиться. Это признак обнищания способностей.

Скорее всего, в умах людей происходит что-то подобное. Трудно понять это наверняка. Ведь когда ты вспоминаешь себя прошлого, начинает казаться будто ты вспоминаешь не о себе, а о ком-то другом – настолько велики произошли перемены. Или кажется, что воспоминания тебе подменили.

Думаешь: не может быть, чтобы я был таким год назад. Даже смешно становится. А когда напоминают со стороны о старых поступках и суждениях, хочется не признавать их, отрицать свою к ним причастность.

Подобные впечатления – признак значительных перемен. Признак развития, улучшения, роста.

Хочется представить, как же оценишь ты себя нынешнего через год? Сейчас ты в большей степени доволен собой. Через год будешь смеяться, каким был наивным.

Приятно сознавать это. Радостно, что находишься на верном пути.

Кто жалуется на скоротечность времени, обычно говорит о детстве, как о лучшем периоде жизни. Ясно, что говорят в основном те, кто воспитывался любящими родителями. Но то, что детство самый длинный период жизни согласятся почти все. Это не только период сильнейших впечатлений и переживаний, но что важно – первичных. Сила этих переживаний в новизне. Они являют из себя чувственное отражение открытий, которые встречает ребенок в начале своей жизни.

Ко времени полного взросления, возможности испытывать новые впечатления почти исчерпываются. Поэтому о скоротечности времени говорят только взрослые.

Почему же исчерпываются?

Вероятно, из-за того, что новых впечатлений ждут со стороны. Большинство людей замирают в наивном ожидании перемен, что должны потревожить их из внешнего мира. Совсем забывают о возможности перемен внутренних. Это привычка ребенка, который ожидает от каждого нового дня свежих волнений и открытий.

Но когда обстоятельства не тревожат, а заботы мелочны и повторяются, время как будто ускоряет ход. Отсутствие испытаний извне и недостаток развития внутренних качеств вызывают впечатление ускользающей из рук жизни.

Хорошо бы всегда помнить об этом, чтобы не допустить подобных ошибок.

Нужно стремиться к безостановочному развитию, росту личностных и врожденных качеств, приобретению новых способностей. Настойчивое стремление к совершенствованию себя вызовет ощущение насыщенности жизни, впечатление медленного ее протекания.

47

Патрульные хорошо знают свою работу. Обращаются с вежливостью, кодируя тем самым твое поведение, чтобы сделать его лояльным. Но тут же пытаются застать врасплох строгостью повелительного тона. Ожидают подчинения, как отец ждет повиновения от сына, к которому в меру благожелателен, в то же время сдержанно строг. Подразумевается, что, столкнувшись с контрастом такого рода, ты должен вспомнить свое детское оцепенение перед властью старших и безропотно подчиниться командам патрульных.

Хорошо, что ты сразу же почувствовал настороженность, когда услышал вежливый тон. Настороженность не позволила уму слепо броситься в пассивность перед чужой силой, которая пытается управлять с помощью грозного требовательного тона.

Надо признать, что ты не знал, как поступить, когда патрульные высказали пожелание провести обыск вещей. Документов при себе не было, ты почувствовал, что данный факт является достаточным основанием для полицейских, чтобы проверить у тебя личные вещи.

Сейчас же, когда осознаешь, что подчинился их требованиям слишком поспешно, хочется отругать себя за неподготовленность.

Важно осознавать определенную зависимость каждого человека от государственных служб и всей системы управления вообще. Обладая гражданством, ты не только получаешь свободу перемещения по стране, относительную вольность в выборе занятий и выборе имущества, но также длинный список принуждающих постановлений, закрепленных законодательно. Но о том, что принуждение существует ты обычно узнаешь, когда сталкиваешься с системой государственного управления. Как все доверчивые граждане, немало при этом удивляешься.

Надо признать, что почти все обыкновенные люди живут в наивном неведении, воображая, что полноправны, независимы, неприкосновенны. До тех пор, пока не встретятся с воинской мобилизацией, судебными решениями, налоговой ответственностью и другими проявлениями давления со стороны государственной власти.

Нужно знать свои права. Знать наизусть, вплоть до умения ссылаться на законы, нормативные постановления, официальные распоряжения.

Многие служащие оказываются в состоянии оцепенения, когда слышат, как цитируют официальные документы, на которые они сами должны умело ссылаться. Еще большее впечатление вызывает твоя способность назвать порядковый номер и дату вступления в силу действия документа, либо поправки к нему.

Важно также сохранять деловой официальный тон при их произношении. Для большинства он звучит, как приказ; особенно ярко действует на тех государственных служащих, кто проходил строевую подготовку, также на тех, кто сам плохо знает рамки правовых норм, по которым работает.

В самом деле, будет еще лучше, если ты будешь знать права и обязанности государственных служащих. Это нужно, чтобы определить круг их полномочий. Чаще всего, они не знают их в полной мере, а если знают, то действуют с наивной уверенностью, что о них не известно рядовым гражданам.