Крайний Восток

– Исходя из толкований, данных мудрецами древности, Субхути в данном случае показывает свое понимание того, что Буцу Готама не проповедует какого-либо мировоззрения или какую бы то ни было картину мира. В том, что проповедует Сакиа-Муни, нет ничего, что могло бы иметь ум в качестве своей основы, сути, так сказать.

Асанги или же младший брат его, Васубандху, размышлял по поводу сутры и, в частности, по поводу рассматриваемого нами места сутры следующим образом: Дхармы не имеют сущностной природы.

Другие же мудрецы…

Тут Асахи сделал нетерпеливый жест и спросил у Нанкая:

– Стоп-стоп-стоп! Простите, милейший, а как же удары посохом по столу? Их не будет?

Нанкай, оторвавшись от манускриптов, сказал задумчиво:

– Нет, Асахи-сан, ударов посохом не планируется.

– И что, даже ударов кулаком, хлопков ладонями, разбрасывания свитков и тому подобного не планируется?

– Нет, князь, ничего такого я не собирался делать. – Озадаченно ответил монах.

Князь растеряно обвёл глазами присутствующих и спросил:

– А что же тогда будет?

– Вы позвали меня к себе, чтобы я разъяснил явный и скрытый смысл «Алмазной сутры». Вот я и…

Тут внезапно взвыла маленькая дочка Асахи – Мико:

– Папа, я хочу, чтобы дядя стукнул посохо-о-ом!

Асахи перевёл вопрошающий взор на Нанкая и увидев, что монах сидит, склонившись над одним из многочисленных свитков, которыми он себя окружил, и не намеревается предпринимать каких-либо активных действий, спросил:

– Ну что же вы, любезнейший? Видите, ребёнок на грани слёз? Вы что, не собираетесь ничего делать?

Монах, помешкав немного, произнёс:

– Видите ли, князь, я пришёл разъяснять вам суть учения, а не выполнять капризы вашей дочери.

– Э-э, уважаемый. – Обратился тогда Асахи к монаху. – А вы, собственно, какую школу представляете? Вы что, не относитесь к дзенской школе?

– Не отношусь. – Ответил монах. – Я, знаете ли, отношусь к школе тэндай-сю.

– Милейший, – князь очнулся от растерянности взял себя в руки, – знаете что? Спасибо вам, конечно, но нам уже достаточно ваших разъяснений.

Когда монах скрылся в смятении за воротами дворца, Асахи обратился к находившимся с ним во дворе:

– Нет, лучше дождёмся Канкэцу. Этот Нанкай меня только больше запутал. Вот Канкэцу – как шарахнет посохом по столу, так, вроде, сразу всё проясняется: что трипитака3, что палийский канон4; а то «Ум сути Будды, Будда сути ума, бхакти-практи, самбодхи to love». Чёрт-те что!

Отражение

Монах подошёл к наставнику и спросил:

– Что есть отражение Кинкаку-дзи на ровной глади озера Кёкоти?

1 вариант.

Наставник ответил:

– Это отражение Кинкаку-дзи на ровной глади озера Кёкоти.

2 вариант.

Наставник ответил:

– Это не отражение Кинкаку-дзи на ровной глади озера Кёкоти.

3 вариант.

Наставник ответил:

– Это разум Будды.

4 вариант.

Наставник ответил:

– Это не разум Будды.

5 вариант.

Наставник ответил:

– Это вечное.

6 вариант.

Наставник ответил:

– Это преходящее.

7 вариант.

Наставник произнёс:

– Ты недостаточно усердно медитируешь.

8 вариант.

Наставник спросил:

– Что сегодня на ужин?

9 вариант.

Наставник достал из складок одежды флейту и извлёк одну ноту.

10 вариант.

Наставник ответил:

– Дохлая саранча.

11 вариант.

Наставник ответил:

– Чепуха.

12 вариант.

Наставник промолчал, не обратив на ученика ни малейшего внимания.

13 вариант.

Наставник улыбнулся.

14 вариант.

Наставник ударил ученика посохом по голове.

15 вариант.

Наставник ударил ученика посохом по ноге.

16 вариант.

Наставник ударил ученика посохом по руке.

Комментарий Котэ: любой из вариантов ответа является правильным и одновременно может быть раскритикован как попытка наставника продать гнилую рыбью требуху подороже.

Фиолетовые слоны бегут на север

Монах Хито Йоцу, завидев собравшихся в монастырском дворике собратьев, подошёл к ним и обратился со следующей речью:

– О высокочтимые монахи, наставник вчера от души отходил меня своим посохом по лопаткам. Теперь моя спина болит неимоверно, не могли бы вы посмотреть, что у меня такое и не слишком ли обширны следы от ударов?

Дзёцо Гайкан, смотря поверх головы Хито, молвил:

– С южного берега Тюдзенцзи открывается прекрасный вид на вершину Нантай.

Мэйсо Тэки сказал задумчиво, глядя вдаль:

– У черепахи настоятеля на макушке пробились тоненькие волосы.

Сэки Токанава же пробормотал, смотря на плавающую в небольшом монастырском пруду водяную лилию:

– Подобно жизни кувшинки скоротечна и наша жизнь. Поторопись!

Хито Йоцу, проявляя признаки нетерпения, воскликнул:

– Ребята! Я всё понимаю, фиолетовые слоны бегут на север, но у меня спина нешуточно болит. Будьте добры, посмотрите, что у меня там!

Дзёцо Гайкан, переведя взгляд свой на ближайшую криптомерию, сказал мечтательно:

– При посещении храма Рюдзо-дзи можно услышать далёкий грохот океанского прибоя.

Мэйсо Тэки, не обращая ни малейшего внимания на маячившего перед его носом Хито, изрёк:

– Ицубэру Масумоцу панически боялся коршунов.

Сэки Токанава, не сводя глаз с цветка «розового фарфора» в пруду, произнёс с видом знатока:

– Лето второго года эры Дзинго-кэйун в провинции Нагато выдалось дождливым.

Поняв, что помощи от монахов он не дождётся, Хито Йоцу убежал, раздосадованно махнув рукой.

Комментарий Котэ: Собратья наглядно показали Хито, что он слишком привязан с сиюминутному. Мне, в связи с этим вспоминается история отличавшегося своей уравновешенностью настоятеля храма Тэнко-дзи, Соэна, являвшегося прямой противоположностью Хито, столь зависимого от пустотности.

Так, когда во время процедуры омовения, монах Ё Миё по ошибке стал обливать настоятеля кипятком вместо прохладной воды, тот, сохраняя величавое спокойствие, обратился к монаху со следующей речью: «Послушайте, милейший Ё Миё! Не могли бы вы… ради Будды Амиды, не лить мне кипяток на голову?». Пока он произносил эту тираду, кипяток в ковшике монаха закончился.

Палец

Когда у учителя Накаюби спрашивали о чём-нибудь, начиная с того, не желает ли он трапезничать, и заканчивая предложением разъяснить трудные моменты Учения, в ответ он неизменно поднимал кверху один палец, причём средний.

Комментарий Котэ: Грубовато, но в целом по сути.

Умный ученик

Мэцумото Цумэтомо приехал издалека к своему приятелю – наставнику храма Исюдзу Накотэми Миядзуки, чтобы свидеться с ним, пообщаться на темы передачи Дхармы, испить чашу-другую веселящего чая.

Двери храма открыл молодой монах, окинувший Цумэтомо печальным взором с ног до головы.

– Дома ли твой учитель? – Спросил Мэцумото Цумэтомо.

– Да, дома, но он никого не желает видеть. – Ответил ученик Миядзуки.

– Вы глубоко проникли в его мысли, юноша.

– Не исключено. – Молвил ученик. – Однако это не имеет значения. Даже если бы сюда явился сам Будда, мой учитель вряд ли захотел бы его увидеть.

– Ты хороший ученик и твой учитель наверняка может гордиться тобой. – Сказал Цумэтомо и ушёл, а ученик печально вздохнул и, вернувшись в храм, продолжил обряд омовения тела своего почившего учителя.