Долг стрелка

— Неужели там еще кого-то убили? — спросила одна из девушек — ей не терпелось услышать ужасные подробности.

— В Средние века в замке убили несколько человек, — кивнул Эрих, — но по большей части тут совершались преступления иного рода. Старому замку чаще приходилось слышать крики девушек, нежели крики убиваемых мужчин. Мои предки, — хозяин многозначительно улыбнулся, — были завзятыми дамскими угодниками. И они всегда добивались своего, хотя иногда при помощи насилия. Женщины часто сопротивлялись, но им редко удавалось устоять перед страстными поклонниками. Если барон проявлял к девушке благосклонность, ее желание уже ничего не значило!

— Прямо как в каменном веке, — засмеялась одна из молодых женщин.

— Здешним девушкам приходилось нелегко, а? — заметил один из англичан.

— Да, наверное, — ответил Эрих. — Но, как бы то ни было, они безраздельно принадлежали своему господину, и он делал с ними все, что хотел.

— Сильные, мужественные, властные, — сказала Хелен Трэнтон. — Этот тип мужчин не вызывает у меня восхищения.

— Так я и поверил, — засмеялся Эрих. — Все молодые женщины втайне мечтают о том, чтобы какой-нибудь мужчина увез их силой и безраздельно властвовал над ними. Такова уж девичья натура! Девушки любят сильных и властных мужчин!

— Встречались мне подобные типы, — заметил Стив Эллисон. — Одного из них я встретил в Родезии — это был деспотичный великан-бур. С любой встречной чернокожей женщиной он вел себя, как пещерный человек, и однажды испробовал эту тактику на молодой англичанке. Мы с ним повздорили, и я покинул Родезию.

— А бур? — поинтересовался один британец.

— Он и по сей день валяется где-то там, — ответил Стив. — Если, конечно, его не сожрали шакалы!

Одна из британских девушек шокированно вскрикнула.

— Значит, вот как вы относитесь к подобным мужчинам? — спросил Эрих, явно не согласный с Эллисоном.

Эллисон пожал плечами.

— Может, кто-нибудь хочет сыграть в карты? — вмешался капитан фон Шлидер.

Предложение было с удовольствием принято. Некоторые из гостей перешли в игорную комнату, и игра началась.

— Может быть, герр Эллисон предпочитает американский покер? — предложил капитан. — Здесь знают эту игру.

— Да, покер мне как-то ближе, — признался Стив.

Играли шестеро: Эллисон, капитан, русский по фамилии Зуранов, два англичанина и дородный немец фон Сейгель. Ставки были невелики, и Эллисон старался не выходить за рамки обычной дружеской игры.

Тем временем Бакнер, оказавшись в отведенной ему комнате в восточной башне, сел и принялся любоваться лесом. Он предавался этому занятию до тех пор, пока Стив, закончил игру и присоединился к нему.

— Мне удалось мельком осмотреть многие комнаты, — сообщил Эллисон, сев и налив себе шампанского, — и заглянуть в некоторые ниши. Если Штайндорф и прячет здесь драгоценности или крупную сумму денег, то прячет очень умело. У тебя нет никаких догадок, где может быть спрятано ценное барахло?

— Я не очень внимательно рассматривал замок, — ответил Бакнер, пожав плечами. — Я всего лишь поднялся по винтовой лестнице в верхнюю комнату. Налей мне шампанского.

Стив налил шампанского и Бакнеру, и себе.

— Я поднялся в верхний коридор, — продолжал Бакнер, — где находится большинство гостевых комнат. Кое-кто уже весело проводит там время. Обнаружив винтовую лестницу, я поднялся по ней и оказался в большом помещении. Судя по грязи, там, похоже, уже много лет никто не жил. Там ничего нет, кроме доспехов, которые носили средневековые рыцари; несколько больших окон, забранных чугунными решетками, выходят во двор замка. Я прошел по коридору и проскользнул в одну из укромных ниш в стене. В замке много таких ниш, ведь, насколько я понимаю, барон шпионит за своими подчиненными. Так вот, я спрятался в тайнике и оттуда увидел, как в коридоре появились Эрих Штайндорф и Далия Синклер, ну, знаешь, та англичанка. Эрих говорил очень страстно. Подняв какие-то доспехи, он сказал: «Когда мужчины носили это, они были настоящими мужчинами. Они брали то, что хотели, не обращая внимания на девичьи капризы!»

Далия что-то ответила, но я не расслышал ее слов. Эрих продолжал:

«Ну что ты сопротивляешься? Я мужчина, и притом богатый. Чего еще ты можешь желать? Или у тебя есть другой? Неужели я не лучше твоих жеманных дураков-соотечественников или тупых американцев? Ни за что не поверю! Настанет время, когда Германия завладеет всем миром! Тогда никто не посмеет сопротивляться немцу. Старинные бароны, мои предки, не выносили неповиновения, не потерплю его и я!»

«Глупости», — ответила Далия, отвернулась и направились к двери, но Эрих загородил ей дорогу.

«Старинный немецкий обычай, дорогуша, — сказал он. — Один поцелуй, и я тебя пропущу».

«Что-то вроде заставы? — фыркнула она. — Что ж, раз вы настаиваете!»

Она вытянула хорошенькие розовые губки, и он несколько раз ее поцеловал.

«Немецкий обычай, модифицированный для того, чтобы не шокировать современных скромниц, — сказал Эрих и вышел вслед за ней. — Я расскажу, в чем заключался этот обычай в старину».

Я услышал, как Далия засмеялась.

Бакнер замолчал и налил себе еще шампанского.

— Что же дальше? — спросил Эллисон, сгорая от любопытства.

— Я прошелся по многим верхним коридорам, но ничего интересного не обнаружил. В основном — большие комнаты, грязные и пустые. Наверняка Эрих не очень трудился над их перестройкой. Там есть пара игорных комнат и два-три помещения, которые могли быть дамскими будуарами. Подозреваю, что в прежние времена Эрих развлекал там своих посетительниц.

— Разумеется! Для этого он и перестроил замок. В Берлине модно приобретать старинные замки и превращать их в места развлечений. Так поступают многие молодые богатые немцы, а тебе известно, как они любят женщин.

— Потом я спустился и двинулся по нижнему этажу, — продолжал Бакнер. — Похоже, об этой части замка мало кто знает. В некоторых тамошних комнатах и коридорах потолки выше, чем в остальных. В одной из таких комнат я обнаружил целую картинную галерею с портретами людей в доспехах и старомодных одеждах. Портреты прекрасно написаны, но ты бы видел эти отвратительные рожи: высокомерные, властные, жестокие. Некоторые с кайзеровскими усами, некоторые с длинными бородами. Не хотел бы я иметь таких предков! Однако Эрих ими, кажется, гордится. Наверное, потому что сам на них похож. Портрета сэра Отто там нет. Сдается, художники боялись подойти к нему и на пушечный выстрел. Несколько гостей любовались этой выставкой, так что я незаметно оттуда улизнул. В общем, я видел ту западную башню, о которой он так много рассказывал. Такая же башня, как и остальные. Поднимается от самой земли и возвышается над крышей замка. Думаю, в ней две комнаты, как и в этой, восточной: нижняя и верхняя. В нижней комнате, кроме двери в коридор, есть, по-видимому, еще и внешняя, хотя Эрих и утверждает, что это не так. Я осмотрел всю башню снизу доверху и не увидел ничего любопытного, кроме двери в верхнюю комнату, запертую на уродливый замок. Из коридора винтовая лестница ведет к площадке перед этой дверью, с другой стороны площадки тоже есть лестница, на которой порядком темно. Я решил, что она соединяет башню с другой частью замка. И что самое любопытное, Стив, — из башенной комнаты до меня донеслись какие-то звуки!

— Может, шумели летучие мыши?

— Нет, похоже, там двигалось что-то большое и тяжелое.

— Чушь! — фыркнул Стив. — Ты наслушался историй о призраках, вот они и мерещатся тебе повсюду!

— Ничего подобного, сэр, — не унимался Бакнер. — Россказни о призраках меня ничуть не беспокоят, да и услышал я эти звуки еще до дурацких рассказов. Может, там действительно летучие мыши, но, держу пари, дело нечисто! Ты не допускаешь мысли, что у Штайндорфа в башне заперта девушка? Или узник-мужчина?

— Все может быть, — подумав, ответил Эллисон. — А может, там какой-нибудь изобретатель работает над новым оружием? Если это так, немецкое правительство держит все в глубокой тайне!

— А может быть, в башне прячут изобретателя-узника? — предположил Бакнер.

— Ладно, — решил Эллисон. — Осмотрим все, что сможем, и попытаемся выяснить, в чем тут дело. А что ты сделал, когда услышал странные звуки?

— Они не повторялись, и я направился к другой лестнице. Было довольно темно, а лестница извилистая и крутая. Не люблю я ходить по таким лестницам, поэтому остановился перед ней. В это время кто-то открыл дверь. Я быстро спрятался и стал наблюдать. Как ты думаешь, кто это был? Хелен! Она огляделась, не заметила меня и снова закрыла дверь. Я бросился вниз. В двери имеется небольшое отверстие, которое вряд ли можно заметить изнутри. Я заглянул в него и увидел большую, пустую, грязную комнату. Хелен как раз отходила от двери, но потом вдруг испугалась, вернулась и выбежала из комнаты. Мне не хотелось ее пугать, но еще меньше хотелось объяснять, каким ветром меня занесло к этой башне! Мне почему-то кажется, что Эрих не хочет, чтобы гости обследовали западную башню. Итак, я спустился в большой зал, куда вскоре пришли и остальные.

— Ничего, мы все разведаем, — рассеянно произнес Эллисон, размышляя над загадкой этого замка.

Наконец он поднялся:

— Пойдем в зал! Там уже собрались все гости.

— Хелен была в комнате по другую сторону коридора, — заметил Бакнер.

— Давай сделаем так, — предложил Стив, — ты под любым благовидным предлогом покинешь зал и отправишься на разведку, а я расскажу гостям какую-нибудь длинную историю, чтобы отвлечь их внимание. Только постарайся никому не попасть на глаза!

Бакнер не ответил. Его не очень-то увлекала перспектива прогулки по длинным полутемным коридорам.

— Я, конечно, могу и сам все разведать, — продолжал Эллисон, но Бакнер перебил друга:

— Я все сделаю, как ты говоришь, но если на меня кто-нибудь нападет или я встречу нечто непонятное, я буду стрелять первым!

— Хорошо, только не попади в кого-нибудь из гостей. Не хватает еще вляпаться в мокрое дело.

Бакнер кивнул. В большом зале шла оживленная игра в карты и танцевало несколько пар. Эрих выполнял роль царственного хозяина, переходя от одной группы к другой в самом добродушном и веселом настроении.

Наконец, несколько молодых женщин, заинтригованных историями о призраках, окружили его и оттащили от прочих гостей. Вскоре к ним присоединились почти все остальные, и снова потянулись длинные истории о замках с привидениями и преступлениях, совершенных в старину.

Эллисон, танцевавший с Хелен Трэнтон, подошел к группе, увлеченной очередной историей, и как бы невзначай взглянул на Бакнера, играющего в карты с русским, капитаном фон Шлидером и одним англичанином. Эллисон выслушал историю одной немочки о непристойном поведении некой средневековой графини и произнес:

— Я американец, и мои предки жили в Америке на протяжении трех веков, но Эллисоны явились туда из Шотландии, и некоторые старинные легенды той страны дошли до наших дней. Я расскажу вам историю времен войны на границе и о грабительских набегах в горах в годы правления первых шотландских королей. Тогда мирное население страдало от набегов разбойников с равнин, мародерствовавших, сжигавших селения, убивавших непокорных. Черный Фергюс из старинного рода Эллисонов был разбойником, чьи руки были обагрены кровью многочисленных жертв. Английский и шотландский короли обещали за его голову огромные деньги, и он вел родовую войну со многими приграничными и горскими кланами…

Пары перестали танцевать, игроки покинули свои столы; все сгрудились вокруг Эллисона. Он был превосходным рассказчиком, гости слушали с разинутыми ртами, и им казалось, что они сами были свидетелями страшных битв. Его рассказ был не романтической историей о завоевании женских сердец, а повествованием об отчаянной, неистовой борьбе одних мужчин с другими. Через весь рассказ проходил лязг мечей, усмирение непокорных, бунты, жестокая несправедливость и безжалостная месть ради амбиций сильного человека. Холодные дикие горы, бесплодные пустоши, люди такие же дикие и мрачные, как и земля, на которой они жили… В некоторых сценах проскальзывала безграничная, дикая жестокость человека древних веков; жестокость, от которой у бесшабашных любителей удовольствий волосы вставали дыбом.

Эллисон заметил, что гости слушают его с неослабевающим интересом, и постарался продлить свое повествование, чтобы дать Бакнеру достаточно времени для обследования западной башни.

Закончив рассказ, Эллисон встал.

— Прошу прощения за то, что утомил вас этой длинной, ужасающей историей, — извинился он. — С вашего позволения я удалюсь. Я привык рано ложиться спать.

Когда он пересекал зал легкой кошачьей походкой, все гости смотрели ему вслед.

— Странный малый, — заметил один из англичан.

Русский украдкой улыбнулся и, прищурившись, проводил Эллисона взглядом.

— Наверное, он похож на своего древнего предка Фергюса, — заметила Далия Синклер. — Хелен, неужели все ваши соотечественники — убийцы?

— Разумеется, нет! — рассмеялась Хелен.

— Ну, кто еще знает увлекательную историю с убийством? — легкомысленным тоном спросил один из молодых бездельников.

— Нет уж, больше никаких историй с убийствами! — содрогнулась одна из немочек. — После того, что рассказал герр Эллисон, я боюсь даже оглянуться!

— Тогда давайте рассказывать истории без убийств, — предложил Эрих. — О каком-нибудь веселом старинном бароне, вроде добродушного старого Людвига Штайндорфа, любимым развлечением которого было раздевать молодых женщин, надевать им на лица маски, а потом заставлять молодых людей из деревни искать среди них своих жен и возлюбленных!

— Редкий хам, — прокомментировал англичанин.

— Вовсе нет, — с громким смехом возразил Эрих. — Женщинам не причиняли ни малейшего вреда, хотя, вероятно, унижение было немалым. У вас, британцев, ложные представления о женской скромности!

Штайндорф отхлебнул вина. Зуранов, пристально взглянув на него, предложил возобновить танцы.

Стив Эллисон, находившийся в это время в своей комнате в восточной башне, услышал шаги и ловко, по-кошачьи, вскочил с кресла, выхватив револьвер. Но он тотчас же вложил оружие в кобуру при виде вошедшего Бакнера.

Прежде чем заговорить, тот крепко запер дверь, а когда повернулся, Стив заметил, насколько бледен его друг. Одежда Бакнера выглядела так, словно его терзали. Налив себе бокал вина, он сел.

— Тебя кто-нибудь видел? — спросил Эллисон.

— Никто. Но самое странное заключается в том, что я тоже никого не видел!

Эллисон помалкивал, ожидая, когда Бакнер придет в себя и разговорится.

— Сначала я пошел к восточной башне, потом сделал круг и направился к западной, — начал Бакнер. — Вошел в эту чертову комнату и увидел винтовую лестницу. Я поднялся всего на несколько ступенек, и тут на меня сверху упало что-то тяжелое. Я не стал стрелять, решив, что это может быть кто-нибудь из слуг или гостей. Сцепившись, мы полетели вниз по лестнице. Странное существо, кем бы оно ни было, не пыталось пустить в ход кулаки, но, похоже, старалось оторвать мне руки и ноги! Только когда мы ударились о нижнюю ступеньку, оно ослабило хватку. Собрав все силы, я развернулся и хотел врезать ему в челюсть, но не увидел его лица. Чудовище устремилось прямо на меня, и мне ничего другого не оставалось, кроме как отскочить в сторону. Оно со всего маха врезалось в лестницу и поползло по ней вверх, возможно, потеряв меня из виду и решив, что я наверху. Не долго думая, я унес ноги из этой жуткой комнаты — и вот я здесь!

— Кто это мог быть? — недоумевал Стив.

— Ума не приложу!

Бакнер заколебался и посмотрел на Эллисона, прикусив губу.

— Стив, ты же помнишь, рассказ Штайндорфа о том, что барон Отто был весь покрыт волосами… Так вот, чудовище, с которым я сцепился, было волосатым, как горилла!

Стив пожал плечами:

— Ты хочешь, чтобы я поверил в существование Отто?

— Не знаю. Но если это был человек, почему он не пустил в ход кулаки или оружие? А если это было животное, почему оно не дралось клыками и когтями? Нет, Стив, это было не животное! У него были руки! Не то пять, не то шесть рук! И, признаться, сильнее человека я еще не встречал!

Король забытого народа

Озираясь налитыми кровью глазами, Джим Брилл облизал пересохшие губы. За его спиной простирались песчаные дюны, перед ним возвышались силуэты безымянных гор, к которым он и держал путь. На западе нависло тусклое золотое солнце, казавшееся бледно-желтым в пелене песчаной пыли, придававшей странный привкус самому воздуху, которым он дышал.

И все же он благодарил судьбу даже за это: если бы не песчаная буря, он разделил бы судьбу своих проводников и слуг!

Атака застала их на рассвете. Из-за голого гребня дюны на лагерь обрушилась орда приземистых всадников на низкорослых лошадях; наездники с дьявольским воем стреляли и рубили саблями направо и налево.

В самый разгар схватки внезапно началась песчаная буря, и по всей пустыне прокатились ослепляющие облака пыли. Только благодаря им Джиму Бриллу удалось ускакать, когда он понял, что из всей экспедиции, зашедшей так далеко в своих упорных поисках, в живых остался он один.

После изнурительной скачки, истощившей как его силы, так и силы его жеребца, он оглянулся, и в пыли, по-прежнему заволакивающей пустыню, не обнаружил никаких следов преследования.

Он был единственным белым человеком в поисковом отряде. Предыдущий опыт общения с монголами научил его, что те ни за что не позволили бы ему уйти, если бы смогли помешать беглецу.

Снаряжение Брилла состояло из револьвера сорок пятого калибра на бедре и фляги с несколькими глотками воды. Его загнанный конь спотыкался под тяжестью всадника. Пожалев несчастное животное, Брилл слез и повел его за собой, с трудом пробираясь через песчаные дюны. Без всякой надежды он пристально разглядывал предательские, осыпающиеся склоны. Конечно, в пустыне его ожидала верная смерть, но что таят в себе отдаленные горы, он не представлял. Ни один человек не знал, что встретит путника в тех неисследованных местах. Если туда когда-либо и проникал хоть один белый, живым оттуда не выбрался никто, и никто не мог рассказать людям, что он там нашел.

Внезапно конь фыркнул и вскинул голову, натянув удила. Брилл выругался и попытался его успокоить, но животное отчаянно вращало глазами, нервно подрагивая задними ногами. Брилл огляделся. Они вступили в узкий каньон, скалистое дно которого постепенно поднималось. На крутых склонах каньона было полно острых уступов, и вдруг на одном из уступов что-то быстро мелькнуло, а потом скрылось за огромным валуном. Бриллу сразу представилось нечто большое и волосатое, с нечеловеческим проворством прыгающее между скалами.

Держась противоположной стороны каньона, почти распластавшись по скале, Брилл двинулся дальше. Поравнявшись с подозрительным уступом, конь снова испуганно зафыркал, но, пройдя под ним, успокоился. То, что пугало коня, находилось за валуном, и, шагая по дну каньона, Брилл продолжал размышлять, что бы это такое могло быть, как вдруг до него донесся топот копыт. Он испуганно развернулся, словно попавший в ловушку волк. По пескам ко входу в каньон скакала группа всадников — десять приземистых азиатов в волчьих шкурах. Всадники бешено стегали низкорослых лошадей и угрожающе размахивали саблями. Буря не сбила монголов со следа! Тут они заметили беглеца и разразились криками.

Брилл отпустил удила и спрятался за скалой, вытащив свой «сорок пятый». Преследователи же не стали доставать карабины; они знали, что добыча угодила в капкан и предпочитали расправиться с ней привычным способом — холодной сталью.

Выглянув из-за валуна, Брилл увидел первого всадника. Он машинально оценил расстояние, намереваясь стрелять тогда, когда тот поравняется с загадочным уступом. Но выстрел так и не раздался. В тот момент, когда монгол проскочил под уступом, какой-то звук или инстинкт заставили его поднять голову и посмотреть вверх. В тот же миг его желтое лицо стало пепельно-серым, и он, вскрикнув, вскинул руки. Что-то черное и волосатое пулей вылетело из-за уступа, кинулось ему на грудь и сбило с коня. Его товарищи завопили от страха, кони заржали и встали на дыбы, а потом в панике развернулись и понеслись обратно, сопровождаемые агонизирующими криками несчастного монгола.