Секретное логово смерти

– Извините, – начала она свой разъяснительный монолог, направленный, скорее, на сглаживание неприятного инцидента, чтобы – не дай Бог! – не родилось какой-нибудь жалобы как с одной стороны, так и, в то же время, с другой, – но мужчина здесь совсем не причем – причиной Вашего заточения послужила неисправность замка, неожиданно заклинившего изнутри, что, кстати, раньше с ним никогда не случалось; наверное, все в этом мире рано или поздно приходит в негодность, и вот в конце концов настала очередь туалетной двери; однако, странное дело, я никак не пойму, как такое возможно, но, застопорившись изнутри, ручка легко открылась снаружи. Еще раз простите; я понимаю, что Вам до наших технических проблем нет никакого дела, и если я что-то могу для Вас сделать?..

– Нет, пожалуй, что нет, – не дала ей договорить столь пылкую речь уже полностью пришедшая в себя сотрудница МИДа, с помощью Красавиной поднимаясь из лежачего положения, – я сама, по обыкновению, могу о себе позаботиться, а если что… – тут она кивнула в сторону высокопоставленного военного, настойчивым взглядом ища у него поддержки, – мне окажет содействие мой давний знакомый – ведь так, господин генерал-лейтенант?

– Разумеется, – ответил Востриков, отведя в сторону взгляд, не выдержав на себе уж очень напряженного взора, – разве я смогу, Мария Антоновна, оставить Вас без внимания; но, возвращаясь к нашему вчерашнему разговору: почему Вы ко мне не прислушались и, еще до конца не придя в себя, отправились в это тяжелое путешествие?

– Потому что погибла моя дочь, – простодушно ответила в обычной жизни надменная женщина, но, при воспоминании о Кристине, непроизвольно придававшая себе печальное выражение, – думаю, что если меня кто сейчас и поймет, то это будете именно Вы, господин генерал. Вместе с тем, как теперь оказалось, я совсем не готова к такому опасному «приключению» и, наверное, по приезду в Калининград сразу же отправлюсь назад, чтобы не осложнять Вам своим присутствием и без того сложный розыск.

– Простите, – тут наконец решила вмешаться в разговор молчавшая до сих пор представительница полицейского департамента, до этого мгновения только слушавшая и вдруг решившая, что для этого настал самый благоприятный момент, – что прерываю вашу беседу, но мне кажется, или мы все, здесь присутствующие, связаны одним замыслом?

– То есть? – удивился молодой капитан, уже несколько минут пристальным взглядом рассматривавший прекраснейшую попутчицу и никак не отваживавшийся сам завязать с ней разговор.

– Все очень просто, – начала разъяснения Анабель спокойным и ровным голосом, словно не замечая «сверливших» ее чересчур внимательных взглядов, – я специалист-психолог Министерства внутренних дел Шуваёва – можно звать попросту Белла – послана в город районного значения Икс, чтобы помогать местным полицейским ловить появившегося у них маньяка-убийцу, а Вы, – она кивнула на обоих полпредов властных структур, – я так понимаю, родители погибших там молодых людей?

– Да, – осторожно подтвердил Востриков, словно ожидая какой-то скрытый подвох.

– Да, все совершенно верно, – вторила ему страдавшая в душе женщина.

– Тогда, – искусно завязав разговор, белокурая девушка попыталась выяснить и остальные, интересовавшие ее в этот момент, подробности, – не сочтите за дерзость, но, я думаю, это может быть чрезвычайно важно для общего дела, – обратилась представительница полиции к переволновавшейся женщине, – расскажите нам поподробнее, что же с Вами в действительности случилось?

– Не знаю, как это сможет помочь, – нахмурившись, словно о чем-то напряженно размышляя, буквально через минуту ответила Сулиева спокойным и ровным голосом, – но раз это нужно, в таком случае слушайте: я не буду долго останавливаться на том, как я никак не могла открыть вроде несложный запирающий механизм, а скажу лишь, что – хотите верьте, хотите нет! – я увидела в зеркале свою погибшую дочь, бывшую в одной только «ночнушке» и с лицом, перепачканным кровью; и вроде бы она меня даже предупредила о поджидающей меня где-то опасности. Все это было настолько необычно, что было похоже на то, как будто кто-то проник в мое подсознание, хотя я могу и ошибаться, и привиделось мне все это, уже когда я лишилась сознания…

Дальше разговор продолжался уже на месте – Шуваёва уговорила соседа страдающей женщины пересесть на свое место – и за время остального пути опытный психолог смогла расспросить Марию Антоновну об основных, ей известных, подробностях, и к Калининграду она подлетала, уже в общих чертах будучи в курсе, с чем же ей в последующем предстоит иметь дело.

Глава VII. Происшествия в отеле и кабинете Бунько

Самолет, следующий рейсом Москва – Калининград приземлился в аэропорту Храброво в 7 часов 40 минут по местному времени, в общей сложности находясь в пути два часа. Выходя в зал ожидания, Анабель была приятно удивлена, заметив, что ее встречает немолодой уже человек армянской национальности, державший в руках табличку, на которой значилось ее имя. «Очевидно, о моем прибытии местных предупредили прямо из министерства, – подумала она, обворожительно улыбаясь встречавшему ее человеку, – и они решили немного «прогнуться», ведь хотя я всего лишь навсего капитан, но прибыла прямиком из Москвы – и «хрен» его знает, чего от меня можно вообще ожидать? – поэтому здесь, как и всегда на периферии, приняли решение «перебдить». Ну что же, меня это, впрочем, вполне даже устаивает: не надо будет самой тратиться на такси».

– Вы не меня случайно ждете? – обратилась она к Аминяну, хотя даже и не сомневалась, какой будет ответ. – Я, специалист-психолог, прибыла из столицы.

– Да, да, конечно, – раболепно закивал головой возрастной прапорщик, приглашая «высокую» гостью следовать к выходу, – пройдемте на улицу: там у меня оставлен служебный автомобиль.

– Хорошо, – не могла не согласиться Шуваёва с таким предложением, – только, если Вы не торопитесь, я сначала схожу куплю кофе.

Разумеется, и в этом случае отказ не последовал, Белла закупила в дорогу горячий напиток, после чего уже предоставила возможность полицейскому водителю вести ее в город Икс.

В то же самое время, как служебный «уазик» отъезжал от здания калининградского аэропорта, между родителями погибших детей происходил диалог с несколько напряженным контекстом.

– Вы же, Мария Антоновна, только что – не прошло и пары часов! – обещали мне, что тут же последуете обратно, – недоброжелательным тоном ворчал Востриков на несчастную мать, прекрасно вместе с тем понимавший, что у любой женщины «семь пятниц в неделю» (так почему же эта должна быть каким-нибудь исключением?!), – как прикажете понимать Вашу последнюю просьбу?

Не стоит быть каким-то великим провидцем, чтобы предположить, что Сулиева, успокоившись и более-менее обретя душевное равновесие, «загорелась» новой идеей и теперь всей душой возжелала ее воплощения.

– Я же Вам, господин генерал-лейтенант, объясняю, – твердила она убедительным голосом, выставляя наружу всю высокомерную своенравность своей кичливой натуры, – что я только съезжу с Вами на место гибели наших детей – туда, где были обнаружены их изуродованные тела, – поклонюсь, оставлю цветов, переночую в местном отеле и завтра же отправлюсь обратно. Как Вы видите, я совсем не собираюсь оставаться и мешать в Ваших поисках. Кстати, это не обсуждается, и если Вы мне опять откажете, то, поверьте, я все равно поеду в тот город и сама справлюсь с не такой уж сложной задачей; и, предположу, сотрудники местного полицейского отделения мне не откажут.

– Ладно, – сдался Василий Владимирович, прекрасно понимавший, что в любом случае он от назойливой матери, горе которой стало просто маниакальным, так запросто не отделается, – будь по-Вашему, но с одним только условием – сразу после «панихиды» Вы летите домой. Сейчас же сразу идите приобретайте билет – нам все равно пока надо «смотаться» в одно место, – а потом, как только закончим, мы вас захватим.

– Не стоит беспокоиться, господин генерал-лейтенант, – убежденно заверила своенравная женщина, мысленно уже утвердившись в определенной идее, – я не стану лишний раз обременять Вас своим присутствием и, как только здесь все закончу, на такси сама доберусь до нужного города.

– Хорошо, – более дружелюбно согласился высокопоставленный командир, облегченно выдохнув и несколько успокоившись, что с него снята такая обуза, – тогда в одиннадцать часов встретимся в уже знакомом нам кабинете Бунько.

На том и порешили, после чего Сулиева отправилась покупать обратный билет, а военачальник вместе со своим подчиненным отправились в ближайшую с аэропортом воинскую часть, чтобы обстряпать там вопросы, связанные с амуницией, техникой и оружием. Не стоит особо заострять внимания на том факте, что им без разговоров были предоставлены все запрашиваемые предметы, необходимые для обеспечения удачной охоты на дикого зверя – именно такая причина была озвучена замминистра, – и уже в половине десятого утра они выезжали на новеньком «УАЗ – HANTER», экипированные бронежилетами, боевыми разгрузками, гранатами Ф-1, двумя автоматами системы Калашникова, двумя карабинами и, соответственно, кучей патронов, которых бы вполне хватило на истребление довольного приличного населенного пункта или же маленькой армии. Мария Антоновна, в отличии от военных, справилась со своей задачей намного быстрее и выезжала в сторону Икса уже в половине девятого, имея на руках проездной документ на рейс Калининград – Москва, отправляющийся на следующий день в 9.20 по местному времени.

Пока представители двух министерств улаживали свои проблемы, Шуваёва, не торопясь, но и особо нигде не задерживаясь, ведомая опытным местным водителем, уже в девять часов десять минут входила в подразделение, где главенствовал подполковник Бунько. Чтобы поздороваться со столь значимой гостьей, присланной по протекции самого Министра, Евгений Захарович спустился вниз и встретил ее прямо на входе.

– Здравствуйте, уважаемая Анабель Викторовна… – не просто уважительно, а раболепно обратился к ней местный начальник, желая предложить ей пройти в свой кабинет, чтобы там, уже в более привычной обстановке, обсудить дальнейшие перспективы раскрытия захлестнувших город ужасных убийств.

– Зовите меня без церемоний – Белла, – между тем резко оборвала сотрудница полицейского департамента специально приготовленную для нее пламенную тираду, которую руководитель среднего звена репетировал практически на протяжении целых суток, с того момента, как ему поступило указание из самого министерства, – и, прежде чем мы перейдем к какому-то обсуждению и построению портретов предполагаемого преступника, я хотела бы сначала ознакомиться с материалами уголовного дела – оно где, в Следственном комитете?

– Да, – оказавшись в несколько нелепой ситуации, где его приветственный монолог так и не был востребован – а ведь он так стался! – опешил Бунько, который, было очевидно, не знал, как следует вести себя дальше, и который, не часто принимая у себя столь влиятельных лиц, не имел наработанной практики, на каком уровне надлежит с ними общаться, – именно там оно и находится – где же ему еще быть-то?

– Замечательно! – воскликнула синеглазая девушка, игриво нахмурив брови – все же, что не говори, а было приятно, когда перед тобой пресмыкается «целый» начальник, да и притом подполковник, – тем не менее она нашла в себе силы, не «опускаться» до пренебрежительных отношений, а вполне простодушно сказала: – Тогда я сначала отправлюсь туда, изучу все – внимательно! – а потом уже приеду на консультацию к Вам; да… и организуйте мне, пожалуйста, встречу с сотрудником, ответственным за раскрытие: я хочу также ознакомиться с его персональными доводами, а если понадобится, то и с оперативно-розыскным делом тоже – надеюсь, оно уже заведено, ведь пошли уже четвертые сутки с момента обнаружения первых двух трупов?

– Само собой, – вроде бы как даже немного обиделся в обычной жизни бывший своевольным начальник, но ловко умевший подстраиваться под капризы вышестоящего руководства, почему и смог продержаться на службе такое долгое время, не понимая, однако, сейчас, как кому-то могла прийти в голову мысль, что он, зная о прибытии столь значимой гостьи, не предпринял мер, чтобы у него все было в порядке, как говорят: без сучка без задоринки, – разумеется, а как же иначе?..

– Раз так, тогда я не буду тянуть времени и отправлюсь прямо на место, – сделала очаровательная красотка отнюдь не многозначительный вывод из состоявшегося между ней и Бунько разговора, – провожать либо подвозить меня не надо: я отправлюсь пешком, заодно посмотрю город, тем более что я уже знаю – Комитет расположен неподалеку.

Пока Анабель проверяла местное руководство на «вшивость», а затем в отделении Следственного комитета изучала собранные и скомпонованные документы по трем бесчеловечным убийствам, в город Икс прибыла сотрудница делопроизводства МИДа, и одновременно несчастная мать. Она решила поселиться в единственном на всю округу отеле, представлявшим собой двухэтажное здание, возведенное из обожженного кирпича желтого цвета, с крышей, покрытой метало-пластиком, и имевшим вывеску: «Золотая лагуна»; строение имело прямоугольную форму, своим периметром доходящую до шестисот метров в квадрате, и имея всего девятнадцать комнат, где девять располагались внизу и, соответственно, десять вверху. Подойдя к зданию, Сулиева потянула на себя располагавшуюся почти по середине фасадной стены прочную, железную дверь, поддавшуюся вместе с тем довольно легко и, переступив порог, оказалась в маленьком, но уютном холе, позволив дверной створке закрыться доводчиком. На «ресепшене», представленном стандартной в таких случаях полированной стойкой, скучал молодой человек, одетый в строгий, но и недорогой костюм, под накрахмаленную мужскую сорочку, однотонный галстук синего цвета, где на «бейджике», прикрепленном под внешним нагрудным карманом, значилась надпись: «Администратор Семенов Алексей Игоревич». Про него следует сказать только то, что, как и полагается, он представлялся вежливым, обходительным сотрудником отельного бизнеса, при своем двадцатипятилетнем возрасте имел средний рост, худую фигуру, приятные в основном очертания покрытой веснушками физиономии, карие глаза, излучающие игривость, прямой, без особых изъянов, нос, практически алые тонкие губы, и, как следствие, огненно-рыжие волосы.

– Здравствуйте, молодой человек, – обратилась к нему посетительница сразу же, как только оказалась внутри, – могу ли я к вам заселиться на следующие сутки – места есть?

– Почему только на сутки? – вскинув кверху почти красные брови, удивленно поинтересовался Семенов. – Хоть всю жизнь здесь живите: свободных номеров предостаточно. Вам как лучше, второй или первый этаж? – спросил он и тут же неожиданно хлопнул себя по лбу и, словно оправдывая свое не совсем корректное поведение, вскрикнул: – Ой! Чего это я?! – после чего стал говорить уже чуть спокойнее. – Совсем забыл – буквально перед Вами я заселил последние свободные апартаменты вверху, так что могу Вам предложить места только снизу. Вы как, заселяться будете?

– Разве у меня есть какой-то выбор? – неприятно усмехнулась высокосветская дама, доставая из своей маленькой сумочки паспорт, необходимый для регистрации (тяжелый баул, памятуя об обещании, данном Вострикову, она оставила в камере хранения аэропорта Храброво), – Или у вас, в этом захолустье, найдется еще более или менее сносный отель?

– Гостиница у нас, безусловно, одна, – привыкнув к обращению и похуже, парень сразу же понял, с кем ему довелось иметь дело, поэтому, перенося в журнал анкетные данные посетительницы, перешел к самым что ни на есть почтительным интонациям, – но при большом желании можно найти и остановиться где-нибудь в частном секторе, где наши престарелые бабки сдают вполне приличные комнаты – правда, вряд ли они станут заморачиваться с одной ночью? – но если у нас не понравиться, то ничего другого я Вам предложить попросту не смогу.

– Я как-нибудь потерплю, – презрительно хмыкнув носом, провозгласила прекрасная, но вместе с тем своенравная женщина, забирая у еще юного администратора ключ и направляясь в сторону своей комнаты, – лишь бы здесь не было тараканов, а то вот тогда у Вас, молодой человек, действительно, начнутся больше проблемы.

Сулиева шла к комнате твердым, уверенным шагом, уже полностью восстановив душевное равновесие, несколько утраченное после пережитого в самолете кошмара; однако она еще не знала, что сюрпризы, уготованные ей судьбой, пока не закончились…

Администратор Семенов, проводив чересчур амбициозную гостью, перешел к привычному занятию, просмотру портативного телевизора, установленного за специальной невысокой перегородкой, предусмотренной к рабочей стойке «ресепшена». Вдруг! Из номера, выделенного высокопоставленной особе, донеся нечеловеческий, душераздирающий крик, подобный разве что только вою человека, напуганного собакой Баскервилей, раздававшемуся в свое время с Гринпенской трясины, расположенной в графстве Девоншир, что на юго-западе Англии, причем в этом случае, как и тогда, этот ужасающий звук шел не постоянно, а с коротким перерывами: «А-а-а… а-а-а…»

Леха – так, и никак по-другому, его не называли в этом маленьком городке – враз похолодел от завладевшего его телом страха и выпучил глаза так широко, что было непонятно, как они не вываливаются из расширившихся до неестественных размеров орбит; дальше раздался шум, перемежающийся с характерной вибрацией, прошедшей по полу, следующей обычно за падением человека, внезапно потерявшего равновесие. Непроизвольно перекрестившись, парень какое-то время сидел, не смея двинуться с места; но возможности оставить это происшествие без внимания ему предоставлено не было: постепенно стали выходить из номеров другие жильцы, которым непременно хотелось быть в курсе случившегося, потому-то волей-неволей Семенову, сопровождаемому двумя мужчинами, явной бандитской внешности, а еще и тремя чрезвычайно любопытными девушками, посчитавшими, что в присутствии столь грозных представителей криминалитета с ними вряд ли чего случится, пришлось идти и осматривать комнату.

Входная дверь оказалась не заперта и, осторожно ее приоткрыв, парень просунул внутрь сначала лохматую голову, где и без того торчащие в сторону волосы еще и встали дыбом от лихорадившего его тело ужаса. Первое, что ему бросилось в глаза, – это бездвижно лежащая посередине женщина, не подававшая признаков жизни; в этом вроде бы не было ничего необычного – люди, а особенно женщины, так устроены, что иногда теряют сознание, а бывает, и умирают, причем иногда даже внезапно, – поэтому он решил уже было войти и переступил порог комнаты, как внезапно его взгляд упал на подоконник, и от представшего вида он неосознанно отпрянул наружу.

– Ты чего, «соссал», что ли? – грубо спросил его бритоголовый мужчина, очень большой физической силы, высокого роста, с лицом, больше напоминающим орангутанга, нежели человека, одетый только в черное трико и белоснежную майку. – А ну-ка… подвинься – я сам посмотрю, – сказал он и легко отодвинул слабовольного парнишку чуть в сторону.

Распахнув дверную створку, бандит представил на всеобщее обозрение то, что так напугало высокомерную женщину, безвольно лежащую сейчас на полу, а заодно и молодого «ресепшиониста, – пластиковое окошко было открыто, а прямо на подоконнике лежала мертвая тушка вороны, которая истекала кровью, сочившуюся прямо из головы, из опустевшей глазницы, и тоненькой струйкой стекавшую на пол. Зрелище было настолько завораживающе и, в то же время, ужасно, что произвело впечатление даже на огромных «братков», привыкших в своей жизни ко всевозможным неувязкам, «разборкам» и странностям.

– Если бы я был столь впечатлительный, как эта дама и парень с «ресепшена», – высказал свою мысль тот верзила, что взял на себя смелость войти в комнату первым, – то я бы подумал, что это какое-то мрачное предупреждение свыше; но поскольку я человек здравомыслящий, то, взглянув на стекло, отчетливо вижу – след от удара клювом и место соприкосновения ее бездумной башкой, где, судя по всему, она и лишилась глаза – какой из этого следует вывод? – здесь все очень просто, – он взял небольшую паузу, будто хотел придать торжественности моменту, – ворона чего-то «попутала» и «понтанулась» пробиться в номер, но не рассчитала своего хиленького здоровья и итогом завершила свою гнилую, никчемную жизнь, суицидом – а окно? – оно попросту оказалось незапертым; вроде все «вяжется»…

Объяснение было вполне логичным и, казалось бы, даже правдоподобным, поэтому администратор, успокоенный речами опытного воротилы преступного бизнеса, повидавшего на своем веку «всякого», осмелился приблизиться к настолько напугавшей его мертвой тушке, как сначала предполагалось, появившейся неизвестно откуда, но впоследствии по поводу своей явки разложенной аккуратно по полочкам; Семенов осторожно, почти на цыпочках, подошел к лежащему без движения тельцу – до женщины почему-то пока было всем «ноль внимания» – и осторожно протянул к ней свою худощавую руку; двумя пальчиками он взялся за распушенное оперение – неожиданно! – вроде бы уже мертвая ворона затрепыхалась и бросилась прямо на осмелившегося ее потрогать молодого «ресепшиониста», заставив его резко отпрянуть назад и едва ли, как и только что вселившуюся в номер столичную постоялицу, не лишиться сознания.

– Не бзди, Леша, – между тем сказал бывалый преступник, чуть не описавшемуся молодому сотруднику отельного бизнеса, одновременно приближаясь к упавшей на пол и все еще как будто бы бьющей крылом птице, беря ее за хвост и затем выбрасывая в окошко, – это естественный остаточный рефлекс, у человека называемый судорогами, так что можешь уже успокоиться и вызывать скорую, потому как, думаю, даме понадобится медицинская помощь; да и еще… послушай-ка моего блатного совета – сначала избавься от мертвой вороны, а тетке скажешь, что, мол, ей все показалось, иначе ты так всех постояльцев враз растеряешь.

Предложение оказалось довольно дельным и, пока остальные участники расходились по своим номерам, а медработники находились в пути, Алексей занялся уборкой: сначала отмыл от кровавых следов стекло, затем прочно закрыл оконную створку, после чего подобрал с земли уже бездыханную тушку и в последующем отнес ее к располагавшимся неподалеку контейнерам, предназначавшимся для сбора от населения твердых бытовых отходов, или попросту мусора. Может показаться странным, но скорая в этом населенном пункте работала просто отменно и, едва только парень успел избавиться от страшного доказательства, представляющего опасность репутации его заведения, подъехала к единственному городскому отелю. В дальнейшем опытному фельдшеру – сорокалетней женщине, имевшей средней рост, слегка располневшее тело, лицо, заплывшее жиром и не выражавшее уже той привлекательности, какой, скорее всего, обладало некогда в молодости, одетой в специальную бело-синюю форму, – не составило большого труда привести пострадавшую в чувство, сделать успокаивающий укол и рекомендовать по возможности быстрее обратиться к специалисту. Закончив свои нехитрые процедуры, скорая помощь тут же уехала – очевидно, отрабатывать еще какой-нибудь срочный вызов? – и вот тут настало время расспросов.

– Что со мной приключилось? – спросила Сулиева, вперив в администратора настойчивый взгляд, способный заставить трепетать и более уверенного в себе человека, каким отнюдь не являлся Семенов.

Однако, памятуя о совете бывалого преступника и не желая вот так просто подвергать сомнению качество своего обслуживания, парень набрался смелости и, застенчиво опустив книзу карие глаза, тут же соврал:

– Точно сказать не могу – я находился у себя на «ресепшене», когда отсюда послышался странный грохот, – возьмусь лишь утверждать, что я немедленно бросился выяснить, что случилось, – здесь Алексей поднял на постоялицу глаза, говоря уже более чем уверенно, – увидел Вас на полу без сознания и незамедлительно вызвал бригаду по оказанию срочной медицинской помощи, базирующуюся в местной больнице. Вот в общем-то и все, что мне стало известно.

– Ладно, иди, – вроде бы как благосклонно отпустила его в основном своенравная женщина, своей напыщенностью способная привести в трепет кого угодно, по понятным причинам не пожелавшая озвучить случай с трупиком дохлой вороны, почему-то посчитав, что ей в очередной раз все привиделось, – мне тут надо немного поразмыслить, а еще подготовиться к одному очень важному делу.

«Надо обязательно проконсультироваться с психологом, – думала она, оставшись после всех передряг в одиночестве, – зря я этого не сделала еще в самолете, когда у меня появилась такая возможность; но я, как и всегда, ставила свои личные амбиции выше собственного здоровья – а чего это я стенаю? – Белла находится еще здесь, причем, скорее всего, в полицейском участке, куда господин генерал меня пригласил приехать, а значит, я еще ничего не потеряла и могу еще сегодня же с ней повидаться; надеюсь, еще не поздно». Ободренная этой мыслью, представительница властных структур профессионально быстро привела себя в порядок и выехала к зданию местного отделения, прибыв туда ровно к назначенному ей времени. Востриков и его прямой подчиненный находились уже на месте и ожидали ее, скучая в машине на улице. И вот, собравшись все вместе, они ровным строем, двигаясь в ногу, эффектно приблизились к двухэтажному зданию и, не задерживаясь на входе, сразу же направились внутрь.

Следуя указанию начальника, который последние пару дней, после ее неожиданной вспышки, направленной в основном к поиску «правды», относился к ней более-менее уважительно, Юлиева прибыла к его кабинету ровно к одиннадцати часам. Когда она вошла в просторное помещение, там уже находились генерал Востриков, специалист делопроизводства Сулиева, психологический консультант Шуваёва и, само собой разумеется, подполковник Бунько. Вдруг! Не понимая, что с ней такое творится, Настя неожиданно почувствовала жуткое и большое недомогание: у нее потемнело в глазах, которые стали внезапно закатываться наверх, закружилась голова, тело задрожало словно в припадке, горло сковало спазмом и стало невозможно дышать, а главное, ее охватило ощущение, что она это уже где-то видела, или, как его еще называют, «дежавю», и будто бы с ней нечто подобное уже когда-то происходило; но там все закончилось очень и очень плохо. Вместе с тем сейчас, испытывая это необычное чувство и даже несмотря на его огромную силу, связать «воспоминание» с конкретным моментом из прошлого у нее так и не получалось, потому что, если честно, провинциальной сыщице было сейчас, по сути говоря, совсем не до этого – побледнев, словно белое полотно, очаровательная красотка совсем уже готова была повалиться на пол и лишиться сознания, но неожиданно сзади ее подхватили мужские сильные руки.

Кто же так расстарался и не дал ей получить телесные повреждения? Незадолго до ее появления, прежде чем направиться в главный кабинет этого отделения, капитан Нежданов отправился осмотреть местные достопримечательности, а конкретно, как он обозначил высокопоставленному командиру, «проверить чистоту в туалете»; тот в свою очередь прошел дальше, справедливо рассудив, что такой профессиональный разведчик-спецназовец, каким являлся его подчиненный, вполне способен найти дорогу и без его прямого присутствия. Убедившись, что «интересное» место функционирует правильно, Олег последовал в конечный пункт назначения, следуя напрямую к месту общего сбора; и, как нетрудно теперь догадаться, именно он и появился в тот самый момент, когда оперативница готова была повалиться на пол без чувств.

– Ах! – неумышленно вскрикнула она, чувствуя, что разум затуманивается все больше и больше; но, ощутив на себе могучие руки, будто бы каким-то электрическим разрядом «взбодрившие» улетучивающееся сознание, она мгновенно напряглась, ее же мозг словно бы прострелило мыслью: «Ты чего это, опозориться, что ли, хочешь? А ну-ка стоять, смирно! Ты ведь бывала в переделках и куда более сложных – так неужели сдашься сейчас какому-то там наваждению?»

– С Вами все в порядке? – между тем откуда-то издалека, практически из другого мира, ей послышался голос капитана-спецназовца.

– Да, наверное, – ответила сыщица, покрутив прекрасной головкой, как обычно делают после купания, стряхивая с волос излишнюю влагу, – поверьте, со мной такое впервые.

Практически все остальные участники этого невольного инцидента смотрели на Юлиеву с сожалением, но между тем не только сочувственные взоры были направленны в этот момент к ее просто прекрасной персоне: не менее восхитительная красавица, буквально задыхаясь от зависти и презрительно сузив свои синие глазки, «стрельнула» в нее таким гневным взглядом, какой бывает только у человека, способного жутко ненавидеть давно опостылевшего врага; и хотя Анабель видела Настю лишь в первый раз в своей жизни, но тем не менее у ее столь сильного чувства было вполне логичное объяснение: она сама «положила глаз» на этого, красивого и мужественного, мужчину, своим внешним видом подобного разве что античному Аполлону; однако немиролюбивое выражение, непроизвольной волновой пробежавшее по ее очаровательному лицу, задержалось там лишь на одно небольшое мгновение, для остальных так и оставшись незримым, потому как они были вплотную заняты разглядыванием другой великолепной особы, которая, кстати, сейчас нуждалась в чьей-нибудь помощи и которая, если б не вовремя подхватившие ее могучие ладони спецназовца, безвольно бы плюхнулась на пол.

– Простите меня, – стыдливо проговорила оперативница, опустив книзу восхитительную головку, – сама не знаю, как это вышло.

– Может, Вам, девушка, обратиться к врачу? – следуя субординации, первым осведомился у нее генерал.

– Нет, ничего… это необязательно, – уже более твердым голосом промолвила полностью пришедшая в себя сыщица, – я в полном порядке и, соответственно, готова нести дальнейшую службу.

– Хорошо, – уже посчитал возможным вставить свое слово и хозяин этого кабинета, – тогда садись на свободное место и поучаствуй в нашем небольшом совещании.

Помещение, в котором сейчас собрались все эти такие разные люди, находилось на втором этаже, было довольно вместительным, имело квадратную форму и с двух сторон, противоположной входу и той, что слева, застеклялось сплошными пластиковыми окошками, имевшими разрыв лишь на углу, а с двух других – были сплошными, за исключением только разве дверного проема; стол начальника, с приставленными к нему в виде буквы «Т» еще двумя точно такими же, располагался прямо в центре огромной комнаты так, что Бунько сидел спиной у окну, противоположному входному отверстию, по т-образным же бокам были расставлены металлические стулья, с мягкими спинками и сиденьями, доходя общим количеством до шести; полностью аналогичные предметы офисного интерьера были расставлены у стен по правую и левую руку при входе; здесь же, у перегородки, обозначенной входной дверью, были установлены шкафы, предназначенные для хранения документов.

Все высокопоставленные лица, в том числе и, конечно же, Шуваёва, к этому времени расселись возле стола, чтобы быть поближе к руководителю, а Юлиева, державшая в руках оперативное дело, заведенное ею на розыск убийцы и сопровождаемая так полюбившимся Белле спецназовцем, прошла к тому ряду из стульев, что выстраивался возле окошек. Наконец, все разместились согласно своему статусу, никто пока не собирался больше лишаться сознания, а значит, можно было уже начинать заседание; первым заговорил, как и полагается чину, заместитель министра.

– Товарищ подполковник, – естественно, он обращался к начальнику полицейского отделения, продолжая сохранять в своем облике значимый вид, – долго мы Вас не задержим, потому что, единственное, что нас сейчас интересует, так это лишь одно обстоятельство: где точно располагается местность, на которой были обнаружены наши погибшие дети? – На последнем месте, как офицер не старался держаться, его голос все же немного дрогнул.

– В пятнадцати километрах от города, при движении по лесному массиву, – заискивающе ответил Бунько и, обладая любопытством, не меньшим, чем у женщин, а может даже и большим, набрался смелости тут же спросить: – А зачем оно вам?

– Скажем так, – кратко, но ясно начал объяснять генерал-лейтенант, одновременно протягивая полицейскому карту, – мы собираемся отдать там последний долг памяти – отметьте, пожалуйста, нужную нам точку.

– Хм, – застенчиво пробурчал Евгений Захарович, которому не каждый день приходилось ориентироваться подобным вот образом и который растерялся в определении точного места, – тут у Вас, товарищ генерал-лейтенант, все так мелко – может быть, будет лучше, если Вас проводит один из моих сотрудников, кстати водитель, там уже бывший и определенно знающий, куда следует ехать?

– По большому счету я с такой постановкой вопроса не возражаю, – согласился офицер, он же высокопоставленный командир, складывая обратно карту и убирая ее в специальный военный планшет, образца 1974 года, висевший у него с левого боку, – так, мне кажется, будет даже намного проще – здесь мы, уж точно, не ошибемся. Тогда, если никто ничего не хочет добавить, у нас на этом, в принципе, все, и мы с капитаном и Марией Антоновной можем откланяться; а Вы отдайте приказ вышеозначенному сотруднику, чтобы он сопроводил нас в необходимый район.

Капитан, которого упомянул сейчас Востриков, в этот самый момент был занят тем, что знакомился с одной из самых прекраснейших девушек, каких, по его мнению, – да и не только! – ему приходилось до этого видеть. Они ворковали так, как будто ничего только что и не случилось и как будто они знали друг друга всю свою жизнь.

– Меня Олегом зовут, – просто, словно бы так и надо, представился молодой мужчина, говоря полушепотом, чтобы его остальным было не особенно слышно, – а тебя? – он сразу же выбрал обращение, какое существует только в силовых структурах, где равные по должности, званию, а главное, духу сразу же различают себе подобных.

– А меня Настя, – также простодушно отвечала восхитительная красотка, лишь слегка опустив книзу очаровательную головку и отводя чуть в сторону голубые, как бездонное небо, глаза, – ты к нам надолго?

– Если кому-то вдруг станет нужно, – конечно же, он имел в виду прекрасную девушку, сидящую рядом, и – удивительно дело! – она его сразу же поняла, – то, возможно, и навсегда.

– Да, кому-то это, и правда, очень необходимо, – еще больше смутилась вроде бы всегда такая отважная сыщица, что, впрочем, выразилось в ее последующем движении: Анастасия резко повернула голову в сторону не менее смелого капитана и стала буквально «поедать» его взглядом, полным чувств и желаний.

Может показаться странным, ведь многие не верят в любовь с первого взгляда, но это была именно та самая нежность, возникающая у людей внезапно и обусловленная мгновенным выбросом в кровь гормона окситоцина, создающего эффект влюбленности, а также привязанности; вот и молодые люди, подверженные в настоящее время как бы и вполне обычной, но вместе с тем и необъяснимой химической реакции, происходящей в их еще дышащих моложавой свежестью организмах, не могли себе объяснить произошедшей с ними вдруг трансформации, но уже отчетливо понимали, что уже просто не в состоянии, как это было чуть раньше, находиться друг от друга в отдельности.

Однако, когда с неба спускается ангел, то одновременно из преисподней поднимается бес, потому что все в этом мире должно быть соотносительно, или, выражаясь проще, должно существовать равновесие – вот и это неожиданно свалившееся неизвестно откуда счастье не было оставлено без темной и черной тучи, внезапно озарившей чело другой, ничуть не уступающей в красоте, девушки, почему-то для себя решившей, что этот мужчина должен принадлежать только ей и что никто больше не смеет претендовать на его благосклонность. «Вот, мерзкая «сучка», – проносились в ее белокурой головке до крайности скверные мысли, – изобразила вовремя неожиданный обморок, пробудила к себе сожаление, а теперь преспокойненько пользуется плодами незаслуженного труда, ведь сильных и мужественных мужчин всегда привлекают к себе беспомощность, слабость, нежность, обеспечивая защиту которых, они на уровне подсознания ощущают собственную значимость и, таким образом, как бы удовлетворяют свое амбициозное эго; и чего же это я сама раньше, еще в самолете, до этого не додумалась, ведь это же азы человеческой психологии, а я ей столько училась… ну ничего, «голубки», воркуйте пока, я же в свою очередь клянусь, что обязательно вас разлучу». Убежденная в таких мыслях, Шуваёва, разрабатывая план коварной и непременно жестокой мести, ничего уже больше не видела и не слышала из того, что происходило вокруг.

Глава VIII. Инициатива предоставляется Шуваёвой

– Анабель Викторовна, – уже третий раз обращался к ней подполковник полиции, по очевидным причинам не решаясь обращаться к ней «запросто», тем более что в этот момент на ее лице можно было прочесть такие качества, как гнев, ненависть и полное отсутствие добродушного настроения, но она как будто бы его и не замечала, – с Вами все в порядке? Может быть, что-то нужно?

– Нет, – вдруг словно сквозь какую-то мрачную пелену окутавшего ее разум тумана ярости и кровожадности услышала Белла голос начальника местного отделения, – со мной все в порядке – я просто задумалась, – и в тот же момент она профессионально «одела» на себя личину беззаботности, беспечности и видимого для всех дружелюбия, – Вы что-то хотели?

– Да, – пытался руководитель среднего звена «прогнуться как можно ниже», заискивая перед столь высокопоставленными гостями, – если родители трагически погибших молодых людей не сильно торопятся, и, конечно, если у них на то будет желание, то, может быть, вы нам обрисуете портрет предполагаемого убийцы? Возможно, им будет интересно узнать о причинах, приведших к безвременной и такой трагической кончине их еще таких молодых детей.

– Действительно, – вдруг в один миг оживился заместитель министра, словно он только и ждал этого предложения, – было бы весьма познавательно послушать, с чем нам в итоге придется иметь дело, – в первый раз он проговорился о своих истинных намерениях, приведших его в это отдаленное от столицы, Богом забытое, место.

– Хорошо, – многозначительно ответила молодая специалистка по психологии, у которой, после изучения всех нюансов уголовного дела, давно уже все было готово и оставалось только озвучить, – я попробую, хотя, при отсутствии более детальной информации, – специально набивала себе красавица цену, возжелав обратить на себя пристальное внимание в том числе и мужественного офицера-спецназовца, по каким-то невероятным причинам отдавшим свое предпочтение какой-то провинциальной «дурочке», а ней столичной красавице, состоящей на довольно значимой должности, – сделать это будет достаточно сложно. Значит так, – наконец перешла Белла к делу, – по всей видимости, мы имеем дело с физически развитым, подготовленным в плане боевых искусств, мужчиной, притом же еще и очень выносливым, хитрым и не лишенным возможности логически мыслить и следовать нестандартным решениям. Не исключаю, что когда-то, на раннем этапе формирования личности, он был подвергнут какой-то психологической травме, которая и сказалась на его дальнейшем развитии и возникновении у него не поддающейся нормальному восприятию наклонности и жестокости, просто не могущей сосуществовать без насилия и вида человеческих мук.

– Он что, психически ненормальный? – не удержался подполковник полиции, чтобы не вставить свое слово, хотя, по чести сказать, произошло это практически машинально, на фоне возникших эмоций, заложником которых и был этот импульсивный человек на протяжении всей своей жизни, в результате чего и не смог пробиться выше занимаемой в настоящий момент должности.

– Разумеется! – неожиданно громко воскликнула девушка, как будто хотела особо подчеркнуть эту особенность, но дальше продолжала уже значительно тише, ровным, размеренным голосом: – Скажу больше – каждый из здесь сидящих страдает шизофренией, только разница в том, что степень ее развития, а также подверженность ее негативному воздействию и влиянию у всех людей разные, у кого-то больше, а у кого-то и вообще практически незаметны. Возвращаясь дальше к интересующему нас «выродку», следует уточнить, что, всего вероятнее, он «растворился» в существующем социуме и в обычной жизни представляется адекватным и вполне уравновешенным человеком, на которого как раз-то и меньше всего подумаешь, что на деле он является беспощадным извергом, жестоким маньяком; им может быть кто угодно, так как тот субъект отлично научился скрывать свои безжалостные наклонности и проявляет их только тогда, когда чувствует полную для себя безопасность. Вывод: поймать его будет очень и очень трудно, – когда еще он проявит себя открыто?! – но в том, что это обязательно когда-то случится, – в этом можете даже не сомневаться! – рано или поздно такие люди, обнаглев и почувствовав свою безнаказанность, теряют бдительность и начинают действовать, не опасаясь, вполне открыто, ведь, единственное, что им требуется, это – чтобы их замечали, это – чтобы одновременно восхищались их мастерством быть не пойманными; а иначе, зачем такому человеку подкидывать обезображенные трупы?, – на мгновение замолчала докладчица, обводя всех торжествующим взглядом, и наконец выдала свое заключение: – Их, кстати, будет становиться все больше и больше, или я чего-то не понимаю; да и… как правило, он всегда действует в одиночку.

– Все это очень интересно, но у меня, в связи с изложенным возникает еще вот такой вопрос, – произнес недоверчиво Востриков, лишь только Анабель взяла паузу, либо чтобы сделать передышку в связи с окончанием своей консультации, либо же чтобы просто немного передохнуть, – мой погибший сын полагал, что где-то здесь, в ближайшей округе, должен располагаться некий немецкий секретный бункер, где некто, по фамилии Кригер, во времена фашисткой оккупации проводил над людьми ужасные опыты, результатом которых стало возможное изобретение так называемого эликсира молодости, позволяющего жить практически вечно; так вот, перехожу к главному: велика ли вероятность того, что мой мальчик не ошибался, то есть может ли до сих пор существовать этот вражеский доктор и может ли он продолжать проводить свои жестокие опыты?

– Здесь сказать трудно, – непонятно как – то ли игриво, то ли безжизненно, то ли презрительно – усмехнулась специалистка в области психологии, выдав окружающим вдруг совсем неожиданную оценку, – но если принять во внимание, что в прошлом году на региональных выборах в Намибии победил Адольф Гитлер, – озвучила Шуваёва очевидный, а главное, вполне исторический факт, – набравший, кстати, восемьдесят пять процентов от общего количества избирателей, то кто из современных жителей нашей планеты, когда возможность заглядывать в потустороннее измерение является не такой уж и небывалой диковинкой, сможет поручиться, что это не тот самый, труп которого так никто и не видел? Ну, а поменять цвет кожи и сделать на лице пластику – это же такие мелочи, что о них даже не хочется говорить… возьмите хотя бы того же певца Майкла Джексона.

– Неожиданный ответ, – внезапно подала свой голос и несчастная мать, как представитель Министерства иностранных дел прекрасно осведомленная о таких особенностях в мировой политике, – то есть Вы, милочка, – в выражениях, пользуясь своим общественным положением, высокомерная женщина особо не церемонилась, – хотите сказать, что мою ни в чем неповинную дочку убил какой-то фашистский изверг, сумевший дожить до настоящего времени?

– Я ничего не утверждаю, – сделавшись вдруг невероятно кроткой, дабы не раздражать вполне ожидаемо разволновавшуюся родительницу, – но такая возможность стопроцентно исключаться не может – мало ли чего в нашем мире необъяснимого?!

– Тогда еще такой вот вопрос, – совершенно справедливо заметил начальник местного отделения, машинально взяв в руку карандаш и нервно постукивая им по столу, – как нам лучше ловить этого выродка?

– Даже если по какому-то странному стечению обстоятельств и небывалому везению мы сможем установить, кем он является, – продолжала Анабель давать профессиональные заключения и бить неоспоримыми фактами, победив в себе пытавшиеся вырваться наружу отрицательные эмоции, связанные с неудачей в любовных делах, и оставаясь, в связи с этим, с неизменно спокойным выражением лица и ровным голосом, – то доказать ему все равно ничего не сумеем, поэтому брать его необходимо только с поличным, при попытки совершения очередного убийства; однако если выродком, действительно, окажется доктор Кригер, – и вот, при произнесении этого имени, по ее до этого невозмутимому лицу промелькнула еле заметная волна самой какой ни на есть отъявленной ненависти, – то его, без всяких сомнений, можно будет осудить за давнее бесславное прошлое, исключив тем самым дальнейшие смерти.

– Осудить?! – воскликнула скорбящая женщина, в своем праведном гневе становящаяся еще только прекраснее. – Да этого «гада» убить будет мало!..

– Мария Антоновна! – неожиданно резко осадил ее заместитель министра, преследующий здесь аналогичные цели и объяснимо не желавший, чтобы они стали кому-то известны (суд Линча, по его мнению, был в этом случае самым правильным). – Перестаньте нагнетать обстановку – давайте уже сделаем то, зачем приехали, а именно воздадим должные почести нашим детям на месте их гибели, и затем спокойно уедем.

Последняя реплика была как сигнал к тому, что посещение местного отдела полиции пора заканчивать и выдвигаться строго в своем, мысленно назначенном, направлении; генерал-лейтенант поднялся, предлагая сделать то же самое и своим спутникам, как молодому подчиненному, так и чрезвычайно разволновавшейся женщине.

– Нам, пожалуй, пора, – сказал он, обращаясь к полицейскому подполковнику и протягивая ему для пожатия руку, – спасибо Вам, Евгений Захарович, за подробную, исчерпывающую, информацию – дальше мы уже сами; да и, кстати… желаю Вам удачи в поимке преступника.

Пока Василий Владимирович прощался с руководителем, Настя и Олег в это же самое время обменивались адресами и телефонами, чтобы, в случае чего, не потерять друг друга из виду.

– Вы нам, кажется, обещали проводника? – было последнее, что обозначил высокопоставленный офицер и, после того как получил утвердительный ответ, направился к выходу.

Одновременно с этим Бунько, все еще горя желанием казаться полезным, начал звонить по внутренней связи, чтобы отдать дежурному приказание о выделение в «свиту» московским гостям водителя Аминяна; Сулиева же, вспомнив о своем желании обратиться к психологу, сообщила, что намерена задержаться:

– Господин генерал-лейтенант, Вы пока идите и подождите меня на улице: мне необходимо решить еще одну небольшую проблемку; не волнуйтесь, – это по-женски.