Секретное логово смерти

Едва лишь покачав недоверчиво головой, Востриков грозно нахмурился, но, ничего так и не сказав, сопровождаемый преданным ему капитаном, удачно обзаведшегося координатами, по субъективному мнению, самой прекраснейшей девушки, вышел прочь из этого кабинета, направляясь прямиком к оставленному им возле отделения, и в пределах его территории, везде проходимому автомобилю «уазик».

– Белочка, – приняла Мария Антоновна совсем необычный для себя вид, где-то заговорщицкий, где-то подобострастный, – Вы мне немножечко не поможете?

– Да, безусловно, – насторожилась синеглазая столичная фифа, отлично разбирающаяся в человеческих наклонностях, непреднамеренно, по большей части интуитивно, ожидая подвох, – только если это будет в моих скромных силах – так что Вас конкретно интересует?

– Мне бы не хотелось говорить об этом здесь, в присутствии посторонних людей, – продолжала твердить обычно уверенная в себе и очень надменная женщина, сейчас же выказывающая нескрываемое волнение, – давайте выйдем пока в коридор…

Подогреваемая интересом, Анабель направилась вслед за Сулиевой, которая, не дождавшись ответа, направилась к выходу, нисколько не сомневаясь, что ей не откажут. Едва лишь они оказались за пределами «проникновения» их разговора в чьи-нибудь уши, Мария Антоновна отозвала специалистку, практикующую в области психологии, к пластиковому окошку, имевшемуся в конце коридора, прямо возле кабинета Бунько, и, потупив обычно надменный взор книзу, словно испытывая вину, начала излагать суть своей просьбы:

– Я бы хотела, Белочка, воспользоваться Вашей профессиональной помощью, а именно попросить Вас об одном одолжении… – она взяла десятисекундную паузу, доверчиво заглядывая в синие глазки молодой девушки, после чего, увидев интерес и расположение, продолжила: – Сделайте, пожалуйста, милость – тем более что Вы сами были свидетелем моего необычного состояния, когда я внезапно лишаюсь сознания и когда в мою голову лезут несуществующие видения, – вот и разъясните мне: с чем это связано, а главное, как с этим бороться?

– Здесь, учитывая душевную травму, что Вам, Мария Антоновна, – Шуваёва пользовалась той доверительностью, что ей удалось наладить еще в самолете, – довелось только что пережить, нет ничего удивительного, – говорила она монотонным, гипнотизирующим голосом, почти что речитативом, – Вы подвержены обычному психосоматическому состоянию, в первую очередь «ударившему» в возбужденную нервную систему, что и выражается в неожиданных обмороках, а также видениях. Лечится это долго и под присмотром квалифицированного специалиста, я же, в свою очередь, могу предложить Вам временную терапию, но только на пару дней, пока у Вас не появится возможность обратиться к психологу по месту жительства, ну! или службы; последний вариант, думаю, Вам крайне невыгоден и лучше получить лечение в какой-нибудь частной клинике, где, поверьте, обслуживание ничуть не хуже, а в некоторых моментах даже и лучше; но это все потом, сейчас же, – тут она порылась в свой дамской сумочке, бывшей, как и тонкая водолазка и обтягивающие лосины, черного цвета, и достала оттуда небольшую упаковку лекарственных капсул, – вот, – неподражаемая красотка, она же профессиональный психолог, оторвала две штучные дозы и передала их больной, – вам на первое время; только принимать их нужно строго перед отходом ко сну, по одной и не больше, так как это сильнодействующее успокаивающее – оно вызывает сонливость, нерасторопность и утрату внимания, поэтому злоупотреблять этим препаратом ни в коей мере нельзя; выпейте сегодня на ночь, и уже завтра утром Вы почувствуете значительное улучшение Вашего самочувствия и некоторое облегчение общего морального состояния.

– Спасибо, милочка, – убирая лекарство в свою дамскую сумочку, словно обезумевшая при виде предмета своего вожделения, странно загорелась глазами несчастная женщина, от одного вида которой в этот момент становилось жутковато, как будто находишься рядом с выжившей из ума психопаткой.

Вместе с тем такое ее состояние длилось считанные секунды – очевидно, сказывались долгие тренировки аутотренингом, – и спесивая женщина смогла придать своему прекрасному личику обычное выражение полной непроницаемости; Сулиева получила, что ей было так необходимо в ее нынешнем положении и с помощью чего она надеялась избавиться от сопутствующих ему кошмаров, поэтому в дальнейшем общении с не менее предвзятой красавицей она более не нуждалась; тем не менее попрощалась она, казалось бы, искренне вежливо, после чего отправилась к ожидавшим ее военным, чтобы наконец-таки следовать к месту ужасной трагедии. Шуваёва же вернулась обратно, в кабинет местного руководителя, где остались только Бунько и его подчиненная, по его настойчивой рекомендации пересевшая поближе к столу, которые теперь терпеливо дожидались столичной специалистки, практикующей в области психологии, и которым было интересно, что она им еще предложит, чтобы поскорее вычислить безжалостного убийцу; они очень надеялись, что именно целенаправленный профессионализм Анабель и станет решающим фактором в поимке извращенца-преступника.

– Итак, – сказала Белла, едва только оказалась внутри кабинета и прошла к занимаемому ранее месту, неудивительно, что остающемуся свободным, – теперь, когда здесь остались одни полицейские, я передам вам пожелание генерала полиции: нам необходимо схватить маньяка раньше военных, потому что, как вы, надеюсь, поняли – задерживать его они, точно, не будут. Вы спросите: что мы должны, в связи со всем этим, делать? Значит так, у меня имеется предложение, которое кое-кому, вероятнее всего, не понравится.

– Говорите, мы постараемся сделать все, что возможно, и даже больше, – раболепно обратился Евгений Захарович к московской красавице, на свою же поглядел с таким видом, по которому, без особых сомнений, можно было «прочесть»: «Только попробуй мне отказаться – я тебе устрою ужо», и для того чтобы его полностью поняли, даже не пришлось махать кулаком, – а если кто-то попробует ерепениться, то, поверьте, мы его убедим.

Поступая так по давней привычке и забыя, что Юлиева научилась «показывать зубки», начальник рассчитывал, что та, как и обычно, стушуется, однако он увидел такой наполненный твердостью и непреклонностью взгляд, что сам невольно опешил, потому как смог определить однозначный ответ, как бы выданный на его угрозы: «Только если все будет в рамках закона и я сама сочту это нужным!» Не ускользнул этот немой разговор и от синеньких глаз Шуваёвой, которая надменно усмехнулась и которая, невзирая на немой вроде бы отказ, тем не менее, игриво улыбаясь, продолжила:

– Как вы все здесь, не сомневаюсь, знаете, я внимательно изучила уголовное дело и могу с уверенностью сказать, что, видимо, сидящая напротив меня сотрудница, – так получилось, что расселись они именно так, – самолично столкнулась с разыскиваемым преступником и даже пыталась его задержать; но ее подвела либо плохая физическая подготовка, – Анабель явно ерничала, да и попросту издевалась, – либо же недостаток умственного развития…

– Я бы посмотрела на тебя, столичная фифа, – неприветливо огрызнулась Анастасия, выбрав точно такую же тактику, как и ее невольная оппонентка, у которой та встала на «дороге» любви, – окажись ты тогда на моем месте, поэтому – будь ласкова! – расскажи: как бы ты стала действовать?

– Настасья! – прикрикнул Бунько на свою подчиненную, пораженный ее беспардонностью и машинально взявший на себя обязанность призвать ее к дисциплине. – Ты чего это как раздурилась, а ну-ка давай «соберись» уже, успокойся и веди себя подобающе; не хватало нам еще опозориться на все Министерство, и так уже «загадились» по самые «не балуйся».

– Каждый хорош на своем месте, – лаконично заметила специалистка, практикующая в области психологии, растягивая очаровательное личико в бесподобной улыбке, лишь только начальник завершил свою реплику, – и кто-то обязан рисковать жизнью – ловить преступников; а кто-то просто давать им советы.

– Так что у тебя там, Белла, за предложение, – откуда бы та ни приехала, в отличии от своего начальника, Настя нисколько не собиралась перед кем бы то ни было пресмыкаться, тем более находясь на равных должностях и, соответственно, в одинаковых званиях, – говори – и давай уже наконец обсудим твое предложение, чем попусту соревноваться во взаимном остроумии и упреках.

– В общем-то говоря, ничего такого, чем бы можно было пренебрегать, – начала объяснять Шуваёва, презрительно строя оперативнице прекрасные глазки, – как я поняла – ты имела с убийцей прямой контакт и вы даже на какой-то миг оказались в перекрестном огне, а значит, ты своим подсознанием могла видеть что-то такое, что, поскольку ты находилась в состоянии стресса, могло не запечатлеться в твоей памяти…

– Не понимаю… – вновь прервала Юлиева специалистку-психолога, интуитивно чувствуя, что та готовит ей какую-то коварнейшую ловушку.

– Все очень просто, – словно не замечая недоверия своей собеседницы, продолжала Анабель, переходя на загадочный голос и еще больше сузив свои синие глазки, – мы с тобой, Настя, сейчас проведем сеанс гипноза – хочешь, даже в присутствии твоего начальника! – в ходе которого я попытаюсь «вытащить» из тебя всю необходимую информацию.

– «Блин», а я-то думала… – чуть не рассмеялась великолепная сыщица такому не вполне обычному предложению, не доверявшая никаким мистическим практикам и полагавшаяся исключительно на холодный и трезвый расчет, – давай уже «покопайся в моих мозгах» – я на это готова; только не понимаю: чего ты там сможет найти?

– Тогда, раз мы друг друга поняли, – столичная красотка встала со своего места и, доставая из сумочки маленький, блестящий, металлический шарик, подвешенный на тонкую ниточку, вышла на свободное место, расположенное как раз напротив дверного проема, – переставь стул ко мне поближе и я, пожалуй, начну.

– Да без проблем, – беззастенчиво улыбнулась Анастасия и, забирая с собой стул, приблизилась вместе с ним к Шуваёвой и, специально повернувшись к ней спиной, спокойно присела, – что ты там мне приготовила – начинай.

Помотав головой из стороны в сторону, словно бы выражая подобным образом свое недовольство, московская специалистка в области психологии обошла так называемую пациентку кругом и остановилась прямо перед ней, глядя своими бездонными синими глазками в ее бескрайние голубые глаза. В конце концов, пришла пора действовать: начиная медленно раскачивать шарик, Белла приготовилась проводить процедуру погружения человека во временное состояние, характеризующееся резкой фокусировкой внимания и высокой подверженностью внушению:

– Раз, два, три – глазки свои сомкни; четыре, пять, шесть – мысли уходят, сопротивляться не сметь; семь, восемь, девять – ты начинаешь грезить; десять – все, пришла пора засыпать.

Как бы не старалась Юлиева мысленно воспрепятствовать оказанному на ее разум воздействию, в профессионализме девушки-психолога также сомневаться не приходилось, и она совершенно непринужденно погрузила другую специалистку, но только в несколько другой области, в полностью подвластное ей состояние. Бунько, наблюдая за всем этим процессом, сам того не замечая, открыл от удивления рот и сидел теперь, молча созерцая представившуюся его взору картину, где одна неподражаемая красавица взяла под полный контроль сознание у другой. Словно разогреваясь и готовясь к основной части процесса, Анабель энергично потерла руки, встряхнула белокурыми волосами, поводила ладонями над темно-русыми волосами своей подопечной и, уже полностью готовая, начала «вытаскивать» наружу сокрытую в самых глубинах мозга, говоря простыми словами, неучтенную информацию.

– Расскажи нам, милая Настя, – начала Шуваёва допытываться, что скрывается в подсознании введенной в транс девушки, растягивая свои слова и придавая загадочных, каких-то даже мистических интонаций, от чего у сидящего неподалеку Евгения Захаровича забегали по спине многотысячные мурашки, – что тебя беспокоит и какие мысли роятся в твоей голове, не имея способности вырваться на свободу?

– Я вижу большой особняк, расположенный на самой окраине города, – начала пересказывать оперативница свой ночной кошмар, но только немного в измененной интерпретации, безвольно расположившись на стуле, запрокинув назад голову и водя ею из стороны в сторону, – да, это двухэтажный дом, окруженный огромной приусадебной территорией, а та в свою очередь огораживается высоким железобетонным забором со своеобразным рисунком на верхнем своем окончании. Ночь. Кругом стоит полная мрачная темнота, вокруг никого не видно, хотя, нет, постойте… кажется, кто-то тихонько крадется, прижимаясь почти вплотную к стене, и, невзирая на и без того непроглядную тьму старается быть незамеченным; да, точно, этот человек явно кого-то чурается: вогнул голову в плечи, постоянно озирается по сторонам, периодически приседает, чего-то выжидает, а потом снова поднимается и следует дальше. Ага, вот из-за черных туч показывается кровавая луна – да, она ярко-красного цвета, хотя и находится уже в убывающей фазе – и освещает своим светом округу; теперь можно разглядеть и самого того человека и попытаться установить его личность…

– Как?.. – не выдержал подполковник морального напряжения и заерзал на стуле, округлив невероятным интересом глаза. – Как он выглядит?.. И что собирается делать?

Неожиданно прерванная наводящим вопросом, Юлиева замолчала, как будто утратив связующую «нить» излагаемой мысли, в результате чего гипнотизерше пришлось полностью повторять озвученные Бунько вопросы, чтобы вернуть свою подопечную к вдруг прерванному рассказу.

– Так, – продолжала между тем повествование Настя до такой степени отчетливо, как будто сама находилась на месте и наблюдала за всем происходящим, спрятавшись в непосредственной близости, – я отчетливо вижу, что он отличается худощавой фигурой, на фоне чего кажется, что незнакомец тот высокого роста, хотя это может быть и не так, потому что ночь, стена, мрачно нависшая сбоку, и отбрасываемая им тень, без преувеличения говоря, вполне могут искажать существующую действительность; нет, я не вижу, кто этот человек; однако вот он подпрыгивает, отталкиваясь от земли, хватается за верхний край узорчатого забора, легко подтягивается и на какое-то время застывает сверху, оглядывая близлежащую местность, – вот теперь, в ярком свете луны, его видно более-менее сносно. Что же неизвестный из себя представляет? Скорее всего, это мужчина, но я не уверена, так как фигура его скрыта за черной формой спецназовца – а конкретнее? – конкретнее СОБРа, сверху защищенной бронежилетом и боевой разгрузкой, напичканной всякими металлическими примочками, но при этом я не вижу ни гранат, ни даже запасных магазинов с патронами, значит, человек этот не вооружен огнестрельным оружием и рассчитывает только на свои физические силы и метательные орудия, да! Ими он напичкан практически под завязку!..

– А лицо?.. – опять вмешался до крайности любопытный начальник, у которого так и не получалось спокойно сидеть на месте. – Спросите, Анабель, она видит его лицо?

– Ты можешь опознать его личность? – немного перефразировала Шуваёва самый главный вопрос, какой интересовал всех остальных присутствующих.

– Нет, – поникшим голосом отвечала подвергавшаяся такому важному испытанию начинавшая уже покрываться капельками неприятного пота оперуполномоченная уголовного розыска, – к моему огромному сожалению, физиономию незнакомца скрывает нейлоновая маска, с прорезями для глаз и для рта; точно такие же перчатки, из того же материала, находятся у него на руках, стоп!.. А это еще что такое крепится к его поясу? Да это же фонарик, только изготовленный в форме мужского фаллоса, – определенно это какой-нибудь извращенец; а-а, вот «подонок» спрыгивает на землю и направляется прямиком к дому… но кто это там прячется среди начинающих озеленяться листвой деревьев, забравшись на один из стволов яблони и внимательно изучая округу? Подождите, да ведь это же я! Однако почему я не спрыгиваю внизу и не стремлюсь задержать этого гнусного «выродка»? Наверное потому, что словно прилипла к шершавой коре и никак не могу оторваться – или же я привязана? – да, правильно, я опутана крупной витой веревкой и мне необходимо срочно распутаться, иначе этот маньяк проникнет внутрь жилых помещений и перережет хозяев…

– Чей это дом? – в очередной раз вмешался неугомонный начальник, никак не желавший оставаться в стороне во время такого, архи важнейшего, мероприятия. – Анабель, поинтересуйтесь, пожалуйста, чей это дом?

– Кому принадлежит сей особняк?! – грозно, почти с вызовом, задала свой следующий вопрос специалистка, практикующая в области психологии, гипноза, и кажется, что и всего неизведанного.

– Я не знаю, я пока ничего не знаю, – почти плача проговорила Анастасия, заерзав на стуле, будто пыталась от чего освободиться, – сначала мне самой необходимо избавиться от этих пут, а потом уже я сама догоню и убью эту мерзкую «тварь», которая, кстати, уже свободно проникла внутрь помещения и начинает шарить по комнатам, – в этот момент испытуемая начала просто обливаться холодным потом, а тело ее затеребила легкая нервная дрожь, – но что это?! Он зашел в комнату, где начал кого-то кромсать то ли ножом, то ли бритвой! Ага, вот кто-то высовывается в окно и, надрываясь, во всю глотку призывает на помощь! Постойте, да я ее знаю!

– Кто она?! – в один голос спросили и руководитель полицейского отделения и практикующая гипнотизерша.

– Это Морева Марта Эдуардовна, мать той самой Жанны, которой удалось выжить в схватке с маньяком! Но где же сейчас сама бедная девушка?! – причитала Юлиева все больше и больше, начиная уже рыдать и попросту заливаться слезами, трясясь как во время эпилептического припадка. – Я убью тебя, «гад»!!! – кричала очаровательная девушка, находясь словно в истерике. – Не смей трогать эту семью!!! Я убью тебя!!! Убью!!! Убью!!!

– Все, – вдруг затряслась и сама Шуваёва, побледневшая подобно белому полотну, будто бы подвергаясь какому-то нервному приступу, – я должна ее выводить, иначе дело может кончится плохо, – сказала она и, три раза щелкнув перед лицом невольно оказавшейся в ее полной власти оперативницы, проговорила взволнованным голосом: – Теперь можешь проснуться.

Медленно открыв глаза, Настя чувствовала себя сравнимо разве что с «разбитым корытом»: ее тело ужасно ныло, как будто по нему прошлись батогами, голова кружилась, в глазах то и дело темнело, туловище было настолько мокрым от пота, что к нему прилипли и футболка, и без того плотно прилегавшие джинсы – словом, все сейчас ей напоминало то состояние, какое ее охватило, лишь только она сегодня переступила порог этого кабинета.

– Что со мной было? – спросила сыщица еле слышным голосом (речь ей пока давалась с трудом), интенсивно «шевеля» мозгами и стараясь вспомнить о том, что же с ней на самом деле случилось.

– Ты подвергалась гипнозу, – взял на себя инициативу дать необходимые разъяснения руководитель подразделения, поскольку Анабель и сама пребывала в несколько заторможенном состоянии (очевидно, сложная процедура отразилась и на ее самочувствии тоже), – и наговорила такого, что тебя саму уже можно «закрывать за решетку» и подвергать тщательному допросу; ну, да речь сейчас не об этом: изо всего тобою сказанного лично я делаю вывод, что следующему нападению со стороны серийного убийцы подвергнется семья Моревых, а потому ты и Аминян, оба вместе, заступите сегодня на круглосуточное дежурство – будем, так сказать, осуществлять там охрану по программе защиты свидетелей – Енотов уже оформил соответствующее решение, – а заодно устроим неожиданную для убийцы засаду – почему ты не одна, а с другим полицейским? – потому что, как я понял, сама ты не справишься.

Глава IX. Дань памяти, отдых и новое нападение

Тем временем, пока специалистка в области психологи пыталась вытащить из глубин подсознания подвергнутой тяжелому опыту оперуполномоченной уголовного розыска «спрятанную» там информацию, которая, сама того не зная, выдала мысли совсем даже не из своего прошлого, а направленные, по сути, скорее, в будущее, – вероятно, она до такой степени переживала за судьбу еще несовершеннолетней красавицы, что каким-то непостижимым образом смогла «примереть» на себе божественный дар ясновидения, – другие участники недавнего диалога, состоявшегося в кабинете руководителя местного отделения, ведомые опытнейшим водителей, знающим в этом районе практически каждую кочку и каждую сосенку, направлялись на место обнаружение изувеченных трупов, чтобы отдать там последнюю дань своим преждевременно умершим детям. Попутно они заехали в городскую «Ритуальную службу» закупили там простенький металлический крест, какой обычно устанавливают для обозначения места захоронения, пару венков с надписями: «Светлая память. От родителей» и «Любим, скорбим, помним», а также искусственные цветы, ровно четыре букета.

Аминян остановился точно там же, где и в прошлый раз, не проехав ни метром больше, ни метром меньше. Он так и не вышел из своего «уазика», лишь указав в окошко рукой на край обочины, в кювете которой и были обнаружены истерзанные тела; сам же остался наблюдать за обрядом поминовения, проводимого несущими на себе бремя скорби родителями. Если говорить кратко, то выглядел он следующим образом: первым делом они воткнули в землю купленный в похоронном бюро крест, затем приложили к нему оба венка, потом вонзили в близлежащую почву цветы, словно обозначая границы могилы, и дальше уже молча стояли – мужчины, сняв головные уборы, а женщина, прикрывшись черным платком, который раньше у нее был повязан на шее, – отдавая подобный образом дань памяти своим безвременно ушедшим из этого мира детям; общее горе сплотило этих, в сущности, разных людей, и они уже даже в какой-то мере воспринимали себя родными.

– Вот и все, господин генерал-лейтенант, что я хотела, то и исполнила, – обратилась высокопоставленная дама к своему не менее знатному спутнику, освобождая голову от накидки, возвращая ее обратно на воротник и начиная подниматься к обочине, – теперь можно со спокойной душой отправляться домой; билет у меня уже куплен, но в Калининград я не поеду, потому как очень устала и мне требуется хоть какой-нибудь пускай и непродолжительный, но все-таки отдых. Если что, – ну, Вы меня понимаете? – на случай, если вдруг возьмете убийцу! – я пока буду находиться в единственной городской гостинице, где по случаю сняла номер и оплатила услуги до завтра, но могу остаться и дольше… однако это только в случае появления конкретного следа – а так? – как и обещала, завтра рано утром я отправлюсь домой…

Она могла говорить бы еще практически бесконечно, вследствие чего ее и вынужден был прервать заместитель министра:

– Извините, Мария Антоновна, но, наверное, Вам пора… как и нам, впрочем тоже. Время натягивается, а мне предоставили всего лишь неделю, и я, в свою очередь, намерен уложится в отведенное время: вычислить и поймать убийцу и привести в исполнение мною же вынесенный ему приговор.

Одарив говорившего жалобным взглядом, Сулиева тем не менее ничего не сказала, а только печально вздохнула, в один миг растеряв куда-то всю свою устоявшуюся за долгие годы напыщенность, амбиции и предвзятость, и какой-то сгорбленной, похожей на старушечью, походкой, склонившись ее к земле, направилась в сторону дожидавшегося ее «уазика». Не торопясь, возможно все еще надеясь, что ее окликнут обратно, сломленная бедой женщина залезла в кабину, после чего машина сразу же сорвалась с места и отправилась обратной дорогой, двигаясь по направлению к городу. Едва лишь она уехала, и офицеры остались одни, пыль же, поднимаемая колесам, улеглась обратно, капитан, вполне справедливо считая, что пришла пора обсудить дальнейшие планы, обратился к своему непосредственному командиру с вопросом:

– Чем займемся дальше, Василий Владимирович? Как будем действовать?

– Рассуждая логически, лично я думаю так, – перешел Востриков к пространственным рассуждениям, не спеша садиться в машину, – конечно, я далек от мысли, что был изобретен какой-то таинственный эликсир молодости и что какому-то там Кригеру удалось дожить до настоящего времени, однако я вместе с тем допускаю, что существует некий секретный бункер, сохранившийся еще со времен войны с фашистами, о котором стало известно пока еще неизвестному нам маньяку и который используется им для своих зверских опытов. Существуют два очень весомые обстоятельства, позволяющие мне делать выводы, что это тайное логово находится где-то поблизости, по крайней мере в этом лесу. Что это за основания, дающие мне право так думать? Ну, во-первых, вот то самое место, где были обнаруженные изуродованные тела наших детей, и даже если их привезли сюда на машине, то явно не из другого района, а тем более что не из-за границы; а во-вторых и пока что в последних, через наш военный спутник мне удалось отследить последнее место положения, откуда подавал сигнал мобильный телефон Илюши, и, как ты понимаешь, оно также находится рядом, в паре километрах отсюда, если прямо от этого места начать углубляться в лесопосадку. Так что, Олег, как бы не сказал агент Малдер, «истина где-то рядом».

– Значит, мы сейчас поедем к этому месту, – продолжал задавать наводящие вопросы Нежданов, желая более или менее быть в курсе того, с чем ему предстоит иметь дело, – и начнем прочесывать местность оттуда, двигаясь по спирали, – правильно я понимаю нашу задачу?

– В основном, да, но не совсем до конца, – произнес генерал-лейтенант и направился в сторону взятого во временное пользование автомобиля, – садись за руль: нам сейчас придется загнать как можно дальше в лес машину и спрятать ее от постороннего взгляда, самим же идти дальше пешком, потому как там непроходимая чаща, и какая б не была наша вроде бы везде проходимая техника, но по той местности она не пройдет. Поэтому, хочешь не хочешь, а придется вспомнить все навыки топографии и ориентирования на месте, по крайней мере мне, ты же и так все это знаешь – только недавно прибыл из очередной «горячей» командировки.

Пока двое военнослужащих готовились прочесывать лес, в кабинете Бунько все еще находились две прекрасные девушки – и одна и вторая, – пытавшиеся по возможности быстро отойти от пережитого погружения в суровую неизвестность. Шуваёва, как специалист-психолог, которой периодически приходилось взаимодействовать с людьми подобным образом и которая уже привыкла к негативным выбросам энергии, обычно сопровождающих эти процессы, давно научившись с ними бороться, справилась со своим недомогание гораздо быстрее, нежели чем ее подопечная, продолжавшая чувствовать себя, как внезапно разбуженная во время глубокого сна и не понимающая, что происходит вокруг; таким образом, Анастасия все еще находилась в легкой прострации, а остальные участники этого удивительного эксперимента уже размышляли над другой, по мнению начальнику, не менее важной проблемой.

– Вы где, Анабель, собрались на время расследования остановиться? – обратился он к яркой и миловидной девушке, которой действительно требовалось жилье, ведь не могла же она круглыми сутками находиться, как это говорится, в «строю». – Служебных квартир в нашем маленьком городке, к моему большому сожалению, не предусмотрено, поэтому могу предложить только нашу единственную гостиницу либо же частный сектор – Вам как, какой вариант больше подходит?

– Я очень не люблю «общежитий» и пользуюсь ими лишь в исключительных случаях, – словно бы оправдываясь, начала московская красавица свои рассуждения, изобразив задумчивое лицо, – и предпочитаю нейтральную территорию, где можно собраться с мыслями и пораскинуть мозгами, потому-то буду вам, товарищ подполковник, очень признательна, если Вы посоветуете мне какой-нибудь тихий и скромный адрес, где ведут себя прилично, не суют нос в чужие дела и задают поменьше вопросов. Есть ли у вас в городе что-то похожее? В положительном случае я буду Вам очень признательна, – давно поняв сущность этого человека, не замедлила она вставить, – и замолвлю словечко перед министром.

Уподобившись мартовскому коту, удачно завершившему брачные игры, Бунько расплылся в благодушной улыбке – опытная психолог-специалистка правильно раскусила его характер – и стал набирать на мобильнике нужный номер. Наконец, успешно сделав звонок и дождавшись ответа, он, притворившись крайне любезным, промолвил:

– Анфиса Ильинична? «Здрасте». Я к Вам обращаюсь с нижайшей просьбой: у меня в гостях находится столичная гостья, прибывшая прямо из министерства, а мне совершенно некуда ее поселить; так вот, я вдруг и вспомнил о Вас, как о самой надежной и чистоплотной содержательнице постоялых дворов, и задался мыслью – не поможете ли Вы мне в столь деликатном деле? – ну, а вознаграждение будет как и обычно.

Вероятнее всего, ответ ему был согласием, так как, положив трубку, он сразу же стал записывать на небольшой листок бумаги координаты согласившейся предоставить жилье пожилой женщины; на это занятие он потратил не более полминуты, а закончив, протянул его прекраснейшей девушке.

– Вот, Анабель, направляйтесь к этой «старушке-пердушке», кстати, она очень милая и предусмотрительная домохозяйка, – попутно Бунько давал сопутствующие рекомендации, удивляя своей неуемной энергий и словоохотливостью, – у которой Вы совершенно не будете чувствовать никаких неудобств, а, напротив, будете сыты, накормлены, в тепле и в мягкой домашней постели. Вас подвезти?

Поняв, что подполковник полиции ненавязчиво напрашивается к ней в попутчики, поскольку водителя он отослал с военными, а значит, сам собирается предложить ей свои услуги, Шуваёва обворожительно улыбнулась – ведь что ни говори, а ей льстило подобное к ней отношение – и, стараясь казаться простодушной, ответила:

– Нет, спасибо, я доберусь на такси: вы и так уже много сделали; да, и еще… вот то определение, что Вы ей дали в самом начале, – здесь очаровательная красотка не смогла удержаться от игривой улыбки, – оно как, соответствует действительности или Вы просто так шутите?

– Вы имеете в виду мое сравнение со «старушкой-пердушкой», – Евгений Захарович, вопреки необычности словосочетания продолжавший оставаться совершенно серьезным, приведший ранее подобное сравнение чисто машинально, исключительно по привычке, теперь недоумевал – что же именно вызвала его оплошность? – гнев или, наоборот, милость «высокой» московской гостьи, – не переживайте: это всего лишь аллегория и озонировать воздух Вам не придется.

К этому моменту и Анастасия уже обрела свое обычное состояние уверенной в себе сыщицы и, также улыбнувшись словам своего прямого руководителя, решила поддержать его в нелегком стремлении, направленном исключительно на угождение столичной, как он нисколько не сомневался, министерской начальнице, кем он считал всех, прибывающих из столицы и имеющих прямое отношение к высшему полицейскому ведомству.

– Не сомневайся, Белла, – вставила она свою реплику, явно собираясь перевести разговор в другое, более рабочее, русло, – лучшего места в нашем городе ты не найдешь, – и дальше, уже обращаясь к Бунько, – я так понимаю, товарищ подполковник, мне уже можно идти готовиться к ночному дежурству и ждать Аминяна, когда он за мной заедет?

– Да, если с документацией у тебя все в порядке, – ответил начальник городского отделения, как бы давая понять, что разговор закончен, и ежели ни у кого нет вопросов, то обе девушки уже могут идти заниматься своими делами.

Они вышли из кабинета обе в одну и ту же секунду: Шуваёва с нескончаемой завистью, что какой-то там провинциальной оперативнице повезло в любви больше, чем ей, знатной столичной красавице; Юлиева с простодушной, но вместе с тем и хитрой улыбкой, в душе предаваясь сладостному и неизвестному до сих пор чувству, возникшему при появлении военного капитана. Расстались они на выходе из здания как раз в тот момент, когда Сулиева заходила в свою комнату, забронированную в гостинице «Золотая Лагуна». Очень уставшая женщина, несмотря на то обстоятельство, что было еще только два часа дня, решила немедленно воспользоваться выданными ей Анабель лекарствами и, приняв сразу обе капсулы, разделась и «завалилась» в кровать, почти сразу провалившись в глубокий, без сновидений, сон. Соперницы же по любовным томлениям отправились в разные стороны: Настя – сначала домой, чтобы перекусить, немного отдохнуть и собраться на ночную ловлю преступника, Белла – по указанному ей Евгением Захаровичем, как он ее убедил, самому приличному адресу.

Рекомендованный дом располагался практически на окраине города, с его северо-западной части (возможно, стоит уточнить, что искомый лесной массив находится с северо-восточной, а Моревы живут с юго-западной). Само строение, предназначенное для жилых помещений, было в основном небольшим, общим периметром восемь на восемь метров, снаружи окрашенное зеленой краской, однако с задней и левой боковой части, а также на территории приусадебного участка имело многочисленные пристройки и хозяйственные постройки, где последние были расставлены в каком-то непонятном, хаотическом беспорядке; с фасада, кроме квадратного пластикового окошка в утепленной терраске, специально оборудованной и предназначенной исключительно для временных постояльцев, было установлено еще три прямоугольных деревянных окна; внутри было две спальных комнаты, в одной из которых жила сама хозяйка, а другую предоставляла под съем, небольшая прихожая, используемая также и в качестве столовой, где у противоположной входу стены, у оконного проема, был установлен обеденный стол и три деревянных стула, а еще и просторная кухня, с русской печью, газовыми котлом и плитой, а также предметами мебели, предназначенными для готовки и хранения чистой посуды. Владела всем этим деревенским великолепием восьмидесятилетняя, престарелая женщина, Скобелева Анфиса Ильинична. Кратко касаясь описания ее внешности, можно остановиться на таких деталях, как-то: она имела худощавое телосложение, тем не менее еще обладавшее физической силой, необходимой для содержания приусадебного хозяйства, и сочетавшееся с ростом, где-то примерно между невысоким и средним; лицо ее было буквально испещрено возрастными морщинами, но выглядело притом добродушным и даже каким-то милым, располагавшим к доверию; глаза давно обесцветились и по ним невозможно уже было «прочесть», какие в душе «бушуют» эмоции; нос – прямой, маленький; тонкие, узкие губы цветом слились с белой кожей; седые волосы перевязывала серая косынка, в черный горошек; остальное одеяние представлялось домашним утепленным халатом пестрой раскраски, в тон ему удобными тапочками и простой серой фуфайкой, одеваемой старушкой, когда она выходила на улицу.

Хозяйка этих, для сельской избы довольно роскошных, хором встретила свою гостью у дощатой калитки, достигающей в высоту не более полутора метров и, как и весь остальной забор, огораживающий придомовой участок, имеющей щели, равные двум сантиметрам.

– Здравствуйте, Анфиса Ильинична, – поздоровалась Шуваёва, пользуясь протекцией начальника местного отделения и чувствуя себя на удивление очень вольготно, – меня к Вам прислал подполковник Бунько и сказал, что Вы мне на несколько дней сможете предоставить комнату.

– Да, да, дочка, – засуетилась старушка, приглашая очаровательную красотку внутрь жилых помещений, – пойдет я тебе покажу помещения, которые я смогу тебе выделить.

Она провела очаровательную красотку в небольшую терраску, имевшую размеры три на два с половиной метра, где, за исключением мягкой современной кровати, располагавшейся в дальнем левом углу от входной двери, был еще письменный стол, установленный у самого окна и приставленный вплотную к правому углу, а также присутствовал платяной шкаф, грузно возвышающийся справа, сразу при входе, да еще вешалка для одежды крепилась слева.

– Вот здесь ты и будешь, моя милая, жить, – обратилась престарелая женщина к своей постоялице, одновременно показным движением доставая из трехстворчатого гардероба чистое белье и начиная застилать им постель.

– Отлично, – почти искренне восхитилась столичная гостья, внимательным взглядом осматривая свое будущее жилье, где, к слову сказать, был сделан достаточно дорогой евроремонт, вызвавший у Анабель радостные эмоции, – однако у меня есть к Вам один, возможно, странный вопрос, – вдруг спросила она, когда взгляд ее упал на пластиковое окошко, – а у Вас здесь как, безопасно? Я в том плане – сможет ли кто-нибудь сюда проникнуть, ну скажем, через окно?

– Не переживай, дочка, – хитро прищурившись, заметила Скобелева, закончив привычные процедуры, – створка открывается только из комнаты, а кроме того, если уж ты так переживаешь, то и дверь эта запирается изнутри на крючок; я же со своей стороны проникать в твое личное пространство также не собираюсь – можешь и на этот счет быть совершенно спокойной.

***

К этому времени и двое военных, как и договаривались, спрятав служебный «уазик» понадежней в лесу и в дальнейшем ориентируясь по карте и компасу, довольно быстро достигли места, где Ил и Кри тридцатого апреля разбили свой лагерь. Вероятно, покажется странным, тем не менее здесь ничего практически не изменилось, если не считать многочисленные следы, оставленные самкой кабана, выгуливавшей свой выводок; как оказалось, их настолько интересовала местная флора, насколько было безынтересен скромный людской обиход, представленный в этом месте палаткой, давно потухшим костром и предметами первой необходимости, предназначенными для недолгих туристических прогулок по лесу.

– Вот как, – выругался нецензурно Востриков, анализируя представшую перед ним обстановку и неприятно удивленный нерасторопностью местных властей, – полицейские даже не удосужились прочесать близлежащую территорию, потратив свои силы лишь на осмотр кювета, где были обнаружены тела трагически погибших детей; ну, да Бог с ними, пусть это останется на их совести и пускай они несут этот крест через всю свою жизнь; мы же, капитан, давай пока здесь осмотримся, а уже на основании проведенных исследований определимся, как нам надлежит действовать в последующем.

Этот непродолжительный монолог был как команда к началу поисковых мероприятий, и оба офицера стали медленно и внимательно осматривать всю прилегающую округу, причем вышестоящий командир занялся осмотром палатки и полянки возле костра, а Нежданов, как он и намечал раньше, стал углубляться в окружающую лесопосадку, двигаясь при том по спирали. Уже через пятнадцать минут своих тщательных поисков он вдруг воскликнул:

– Товарищ генерал-лейтенант, Василий Владимирович, кажется, я нашел кое-что интересное!.. – И он вышел из-за деревьев, неся в левой руке необычный макет, представленный в виде мертвой вороны, для большего эффекта изображенной с расправленными в стороны крыльями.

– Что это? – поинтересовался заместитель министра, когда подчиненный к нему приблизился и когда он получил от него находку для более детального изучения. – Это же даже не чучело, а какая-то, на «хер», простая игрушка?! Что она, вообще, здесь делает?

– Точно не знаю, – выпятив губы и сведя к переносице брови, задумчиво произнес Олег, напрягая извилины и мысленно стараясь разрешить возникшую внезапно загадку, – но как мне предполагается: здесь могут быть, скорее всего, только два варианта – либо эту штуку притащили с собой Илья и Кристина, – находясь практически всегда, когда не был в командировках, под рукой у отца, молодой спецназовец, в силу означенных обстоятельств, хорошо знал как его сына, так и в точности у того девушку, – чтобы устроить какую-нибудь, скажем, черную шутку, либо же она может принадлежать убийце, который ее использовал, предположим, для того, чтобы их напугать или привлечь к чему-то внимание…

– Тем более что свое зверское убийство он начал осуществлять именно здесь, – поделился Востриков и сделанными им самим наблюдениями, которые, впрочем, и так представлялись более чем очевидными, – посмотри: следы капавшей крови начинаются от самого костра и тянутся вглубь лесного массива; из этого следует, что, очевидно, убийца кого-то ранил, а может даже и обоих, после чего, то ли с ними «играя» в какие-то нелепые, по сути, жуткие догонялки, то ли специально загоняя их в какое-то строго определенное место, стал их преследовать, они же в свою очередь, стараясь изо всех сил, пытались от него убежать. В общем так, – тут офицер снял вещмешок и стал вытаскивать содержащиеся там консервируемые продукты, – мы сейчас слегка перекусим, а затем уже выдвинемся на поиски…

***

Оказавшись дома, Юлиева, уже не первую ночь охранявшая особняк Моревых, но в той же мере на следующий день исполнявшая на службе свои основные обязанности, сразу же легла спать, поскольку, что ни говори, она все-таки очень устала. Проспала она ни много ни мало – шесть с половиной часов. Проснулась Настя от настойчивого, непрекращающегося звонка, словно задавшегося целью свести с ума эту милую девушку; так не хотелось вылезать из теплой кровати и расставаться со сладкими сновидениями, впервые за последние несколько суток посетившие ее подвергавшийся всяческим переживаниям мозг, однако делать нечего – пришлось идти открывать настоятельно просившемуся к ней визитеру. «Наверное, это уже Аминян, ведь, в отличии от прошлых дежурств, именно его сегодня мне назначили в помощь, а значит, я буду уже не одна и мне не будет так скучно, – вдруг вспомнила оперативница про нововведение, озвученное чуть раньше Бунько, который, каким не был двуличным подхалимом-льстецом, тем не менее принципиально никогда не отменял своих приказаний, – и, глядишь, вполне возможно, и правда, поймаем убийцу».

Так думала одинокая хозяйка просторной квартиры, где очень не хватало мужского тепла и детского смеха, потому как, в силу своей нелегкой службы, она до сих пор так и не смогла найти себе в мужья достойной кандидатуры, пока не спеша поднималась с кровати, а потом шла из комнаты до прихожей. Наконец Анастасия загремела ключами в замочной скважине, и одновременно, очевидно, что этой причине, действующий на нервы звук прекратился. Через пару секунд дверь отворилась и на пороге возник ожидаемый полицейский ППС, он же в том числе и водитель.

– Ну ты и спать сильна, капитан, – обратился он к ней игривым тоном, изобразив на лице доброжелательную улыбку, – я еле до тебя дозвонился! Ты, вообще, в курсе, что сегодня мы с тобой вдвоем заступаем на ночь к семейке Моревых и что мне начальник велел за тобой зайти в девять вечера?

– Про время сказать ничего не могу, но все остальное соответствует истине, – все еще зевая проговорила очаровательная красотка, бывшая сейчас в одном коротеньком домашнем халате из-под которого виднелись красивые стройные ноги, – а сколько, Ара, сейчас? – спросила она, чуть отодвигаясь в сторону, чтобы пропустить внутрь прибывшего к ней посетителя.

– Да уже без пятнадцати десять, – разъяснил Амаяк, едва лишь оказавшись в просторной прихожей и виновато поглядывая на зашнурованные «берцы», как бы молча спрашивая разрешения не снимать свою обувь, – я и так уже на полчаса задержался, чтобы дать тебе возможность собраться, но, видимо, и этого оказалось мало, и мне пришлось еще минут пятнадцать названивать.

– Можешь не разуваться, – заметив вопросительный взгляд, разрешила хозяйка квартиры, сама в этот момент уже следуя в сторону кухни, – проходи – я налью тебе кофе.

Поскольку Юлиева была офицером, а соответственно старшей их немногочисленной группы, прапорщик, уже поступивший в ее распоряжение, мгновенно «отключил» все свои «переживательные» процессы, предоставив их на волю своей командирши, и проследовал в указанном ему только что направлении. Чаепитие не затянулось больше пяти минут, и, еще потратив ровно столько на сборы – одев привычную одежду, сыщица вновь проигнорировала красивые туфли, как и последние несколько дней, отдав предпочтение удобным кроссовкам, не позабыв и про бронежилет, – они были полностью готовы к выполнению поставленной перед ними задаче.

Закрепленный за Аминяном «уазик» остался в распоряжении его сменщика, поэтому им пришлось ехать до места на принадлежащем ему личном автомобиле ВАЗ – 2112. Городок, как уже говорилось, был небольшой, соответственно, пробок в нем никаких не было, и они добрались до места за неполных пятнадцать минут. Их уже ждали, что можно было определить еще и по тому обстоятельству, что подвижная металлическая створка ворот предусмотрительно оставалась открытой, давая возможность беспрепятственно проследовать внутрь, а едва лишь они заехали, будто по мановению волшебной палочки закрылась обратно.

– Вот, «блин», непослушная «заноза», – вслух выругалась недовольная сыщица, когда машина уже остановилась и она выбиралась наружу, – говорила же ей буквально тысячу раз, что так рисковать не следует, тем более в ночное время, когда в городе, возможно, рыщет убийца. Ты чего это меня нисколько не слушает?! – крикнула она выбегающей их встречать молоденькой и красивой девушке, на сей раз выглядевшей намного скромнее.

Да, после недавних трагических и ужасных событий, она еще не до конца пришла в себя и, находясь дома практически все свое время – где, собственно, и красоваться-то было не перед кем, – одевалась в розовый, по талию укороченный свитер, синие джинсы и легкие домашние полукеды.

– Я в окно заметила, что вы подъезжаете, поэтому и взяла на себя смелость открыть вам ворота, – нисколько не чувствуя какой-то вины, сразу же нашлась девушка, что должна ответить в свое оправдание, – Вы скажете, Настя, что, типа, это не Ваша машина?.. Ну да, в этом плане я чуть-чуть «лоханулась» – но ведь не ошиблась же? – видимо, какое-то внутреннее чутье мне подсказало, что это именно Вы, тем более что на улице темно и ни черта не видно; а так, кроме вас, полицейских, – кто еще в нашем захолустье будет ездить в столь позднее время? – все соседи давно уже дома.

– Убийца, глупенькая! – стараясь быть по возможности строгой, твердила уже в который раз Юлиева вполне очевидные вещи, нахмурив при этом прекрасные брови и приняв вид категоричной в своих утверждениях воспитательницы. – Или тебе уже жить надоело, или ты перестала бояться?

В то время как одна убеждала, а другая ей послушно внимала, Аминян был занят тем, что рассматривал представившиеся его виду хоромы, мысленно восхищаясь: «Живут же, «…мать его», люди!» Действительно, построенный из своеобразного зеленого кирпича, особняк представлялся просто огромным и был протянут на длину тридцать метров, ограничиваясь шириной не меньше, нежели чем пятнадцать; от ворот к нему вела асфальтированная дорожка, предназначенная для подъезда к гаражу, предусмотренному прямо в первом этаже дома, двух, принадлежащих хозяину и хозяйке машин; рядом располагался вход, к которому вели мраморные ступеньки, спрятанный под выступающей аркой, поддерживаемой четырьмя колоннами; в нижней части строения располагался просторный холл, обеденный зал, кухня и другие подсобные помещения, в том числе два дверных проема: один, ведущий в гараж, а другой – в просторный подвал; на второй этаж вела лестница, смонтированная напротив входа; верхние комнаты предназначались под спальни, а также там располагались три санузла – каждому свой. Коттедж располагался в центре огромной территории, равной по площади трем гектарам и огороженной двухметровым железобетонным забором с интересным узором вверху; по краю дорожки были разбиты клумбы с цветами, а сзади посажены декоративные насаждения. Воспользовавшись небольшой заминкой, Амаяк сделал полагающийся в таких случаях обход и выяснил, что с задней части на площади, равной десяти соткам, разбит огород, вся же остальная территория выделена под фруктовый сад и кустарники.

Когда полицейский вернулся назад, две прекраснейшие девушки, в сущности такие разные, но волей-неволей сдружившиеся друг с другом, ожидали его перед входом, полностью уладив все свои, вдруг возникшие, разногласия.

– Вы ужинать будете? – поинтересовалась молоденькая хозяйка, лишь только они прошли внутрь и оказались в широкой гостиной.