Помоги проекту - поделись книгой:
— Это друг твоего дяди. Мистер Рочерс. Он приехал навестить тебя по просьбе мистера Хаткинса.
Я протянул ему руку. Он ответил мне крепким пожатием, и я заметил, что пальцы у него исцарапаны, а ногти обкусаны. Пацан активно познавал мир эмпирически, не жалея рук, тем более не думая о красе ногтей. Я хотел было убрать руку, но он не выпускал ее из своей. Я поднял голову. И увидел, как меняется на глазах лицо парня. Как исчезает большеротая улыбка, и взгляд его небольших серых глаз становится жестким и пытливым.
Теперь я находил в нем сходство с отцом. Очень большое сходство.
Он смотрел на меня так, как будто читал на лице нечто очень важное. И очень горькое.
— Он умер, да? — вдруг спросил он. Я растерянно взглянул на Глэдис. Она деланно засмеялась и пожала плечами:
— О ком ты говоришь, Кларк?
— Мой дядя… Мистер Хаткинс — он умер?
— Откуда ты взял?
— Я вижу, — ответил он, глядя мне в глаза. Телепат! — мысленно воскликнул я. Глэдис не лгала, когда говорила об их феноменальных способностях!
— Да, — не стал я увиливать от ответа под его сканирующим взглядом. — Да, парень, он умер. Но об этом мы поговорим потом. И не унывай, ладно?
Он отвел взгляд, кивнул и несколько заторможенно зашагал вслед своим сверстникам. Глэдис хотела что-то сказать, но взглянула на вертолет и сильно сжала мою руку.
Из люка на землю неуклюже спускался высокий худой человек средних лет с желчным лицом.
— Мистер Монтэг! — вскрикнула Глэдис и бросилась к нему. Но подоспевшие к Монтэгу бойцы Снайдерса оттеснили ее.
— Прекратите! Прекратите! — резким дребезжащим голосом закричал Монтэг. Эта женщина — наш директор! Она имеет право поговорить со своими сотрудниками и убедиться в их невиновности! Мисс Глэдис, нас оклеветали! Это какое-то сумасшествие! У мистера Принстона сердечный приступ! Джейкоба ударили! Он истекает кровью!
Он кричал что-то еще, Глэдис всплескивала руками, а на землю под руки уже спускали совершенно обессиленного очкастого толстяка. Он обмякал в руках десантников и держался за сердце.
— Вот! — обличающе вытягивал длинный узловатый палец в сторону толстяка мистер Монтэг. — Посмотрите, что сделали с Принстоном! Это звери, мисс Глэдис! Я не боюсь этого слова — звери!
В этот момент из люка спрыгнул на землю крупный коротко стриженый мужчина. Его лицо никак не вязалось с внешним видом профессионального борца-тяжеловеса. Это было лицо интеллигента, правда, немного подпорченное ребятами Снайдерса. Из рассеченной брови мужчины сочились капли крови и стекали на глаз и щеку. Видок он имел, конечно, страшноватый.
— Смотрите все! — бесновался Монтэг за стенкой из четверых десантников. Он пытался защитить детей! И его чуть не убили! Джейкоб, мы подадим на этих людей в суд!
Глэдис закрыла лицо руками и громко заплакала. Я не сдвинулся с места. Пока продолжалась эта трагикомедия, я жадно рассматривал каждого из трех явленных мне педагогов. Высматривал на их шеях металлические цепочки. Но все трое были одеты в спецобмундирование альпиниста, и поэтому на них красовались яркие безрукавки с высоким глухим воротом. То, что я искал, увидеть на педагогах было невозможно.
Последним из вертолета выбрался полковник Снайдерс. Он подошел ко мне и сказал:
— Знаете, Дэниел, если бы вы не сказали мне, что эти люди — зомби, я никогда бы не заподозрил их ни в чем. Это же типичные учителя! Даже Джейкоб Пайкс, хоть он и агрессивен, как бандит. Ему почудилось, что мы — террористы. Так видели бы вы, как он бился с нашими ребятами!
— Эти люди — зомби, полковник, — твердо сказал я. — И ментоскопирование это покажет. Кроме того, у меня есть кое-какие вещественные доказательства.
Я похлопал себя по карману брюк. В него, помнится, я положил идентификационные жетоны Бертрана и Ли. Но он был пуст. Я обшарил все другие карманы и даже попрыгал на месте, чтобы по звону жетонов определить их местонахождение на себе. Но — безрезультатно. Я задумчиво посмотрел в сторону здания пансиона: возможно, я переложил их в сумку, а она сейчас находилась в кабинете Глэдис…
Снайдерс удивленно наблюдал за моими манипуляциями. Возможно, он подумал, что у меня нервный срыв, и я в настоящий момент неадекватен. Но спрашивать меня полковник ни о чем не стал.
— Ну, как скажете, — пробурчал он и направился в здание. Туда, куда его ребята повели несчастную троицу — мистера Монтэга, Принстона и Джейкоба Пайкса. Я с озабоченным видом двинулся за ним. Жетоны надо было найти обязательно.
В вестибюле я увидел Глэдис. Она стояла у двери в свой кабинет и комкала в руках голубенький носовой платок. Плечи ее вздрагивали. Она трогательно шмыгнула носом и сказала:
— Дэниел, их развели по разным комнатам и подвергают допросу…
Я понял, что она имеет в виду преподавателей.
— …Какой ужас! Какой позор! Полковник Снайдерс сказал мне, что по прибытии доктора Макса Гриппа коллеги пройдут глубинное ментоскопирование! Но ведь это, наверно, очень вредно?
— Скорее да, чем нет, — ответил я. — Хотя ученые и утверждают обратное, дыма без огня не бывает. Недаром ментоскопированию не подвергаются малолетние дети и беременные женщины… Оно не используется даже в целях получения правдивых показаний от преступников. Только в эсктраординарных случаях. Как этот… Скажите, мисс Глэдис, где моя сумка?
— А, сейчас! — она робко заглянула в кабинет, а потом на цыпочках прошла внутрь. Из-за ее спины я увидел мистера Монтэга и полковника Снайдерса. Они сидели напротив друг друга с недовольными лицами. Глэдис вынесла мне сумку. В ней я не нашел ничего, даже револьвера и блокнота. Я не стал спрашивать Глэдис о судьбе моих вещей, а кинулся к месту своей схватки с Малюткой Билли. Оперативники Криминальной полиции давно закончили осмотр места взрыва и теперь спокойно покуривали в сторонке.
— Ребята, — запыханно спросил я, приподнимая брезент и шаря глазами по примятой траве. — Вы не находили здесь идентификационные значки космических разведчиков?
Это был очень неудачный вопрос. Жетоны, о которых я спрашивал, они, конечно, не находили. А искать такие вещи рядом с трупом человека, имевшего внешность бандита и убитого как бандит, мог только сумасшедший. Они посмотрели на меня, как на больного, и я сконфуженно отчалил в сторону.
Где искать жетоны, я не знал. Я не помнил, куда их положил, в брюки или в сумку, и не мог сообразить, в каком месте мог бы их потерять. Я то дрался с Билли, то успокаивал Глэдис, то вынимал и клал обратно в сумку свой револьвер, то встречал вертолеты…
Потерянные вещи могли валяться где угодно — втоптанные в грунт дороги, в траву парка…
Над моей головой раздался рокот, вокруг закрутились клубы пыли, и в спину толкнула воздушная волна. За моей спиной опускался на землю второй вертолет БЗС. Рэттер в сопровождении трех молодых оперативников прошел мимо меня и кинул на ходу:
— Вам придется туго, Рочерс… Обещаю.
Команда Макса Гриппа выгружала из машины аппаратуру. Грипп подошел ко мне и сказал:
— К сожалению, мистер Рочерс, рядом с останками вашей машины мы не нашли рабочего материала для анализа. Один труп разорван на мелкие кусочки… От мозга не осталось ничего. Да мы и не работаем с мозгом, кровоснабжение которого прекратилось несколько часов назад… Второй труп — полностью обгорел. А как вы знаете, нет ничего чище пепла… Никакого материала. Ничего. Очень сожалею.
Мне стало нехорошо. Рэттер наскреб какие-то улики, но, похоже, они работали исключительно против меня. Я же, как последний разгильдяй, потерял идентификационные жетоны. Грипп пока не нашел материала для анализа…
— Полковник Снайдерс доставил подозреваемых, — сказал я. — Все ждут вас.
— Отлично. — Макс Грипп вернулся к вертолету, энергично подхватил под мышку какой-то аппарат и зашагал к зданию пансиона.
Я с надеждой посмотрел ему вслед. Если кто-нибудь из нас — людей Снайдерса, команды Рэттера, коллектива Гриппа и, конечно, журналиста Дэниела Рочерса — мог добыть прямые доказательства причастности педагогов пансиона к деятельности инопланетной организации ментальных шпионов, то это был Макс Грипп.
За окнами кабинета директора пансиона темнело. Тяжелое пламя заката с трудом пробивалось сквозь густую парковую листву. Мисс Глэдис встала и, стуча каблучками туфель, прошла к выключателю, помещение залил яркий свет. Полковник Снайдерс проводил ее проход к креслу одобрительным мужским взглядом и снова обратился ко мне:
— Не знаю, что скажет профессор Грипп, но я не нашел в личностях этих людей криминала. Обычные преподаватели, правда, не профессионалы. Двое из них — бывшие коммерсанты. Это Монтэг и Принстон. Люди с безукоризненной биографией, прекрасно образованные. Мистер Джейкоб Пайкс — спортсмен, путешественник и плейбой. Денег у него — куры не клюют. Пережил кризис среднего возраста, одумался и занялся благотворительностью: стал учредителем пансиона, сделал большой личный взнос в уставный фонд, теперь занимается воспитанием сирот.
— А Малютка Билли? — спросил я.
— Это бывший личный телохранитель Джейкоба. Несмотря на его звериную внешность, за ним не числится ни одного случая нарушения закона. Однажды он спас жизнь всем троим преподавателям. Джейкоб должен был внести крупную сумму денег наличными в банк, и машина, в которой ехали все четверо, подверглась бандитскому налету. Билли сидел за рулем. Он проявил чудеса отваги и водительского мастерства и сумел увезти своих друзей от погони. Об этом даже писали в газетах. После этого учредители сделали его полноправным акционером общества «Утренняя звезда». Так что… Мистер Рэттер может подтвердить мои слова. Запросы по всем подозреваемым посылали его люди.
Рэттер согласно кивнул.
— Но у них и должна быть безукоризненная биография, — возразил я. — Дело не в этих людях-личинах, а в тех программах, которые заложены в них.
Все вопросительно посмотрели на Макса Гриппа. Он встал, хотя это почти не прибавило ему роста.
— Мы провели самое подробнейшее исследование глубинных слоев психики, памяти и ментальных полей этих трех человек. Они совершенно полноценные и здоровые люди. Их разум не отягощен никакими жесткими наложенными ограничениями. Раздвоения личности ни у кого из них не наблюдается. Если верить вашим словам, мистер Рочерс, то они должны были иметь в своей биографии переживание подлинной смерти…
— Да, — сказал я, — в тот момент, когда их убивали члены корабля-разведчика № 130. Для того чтобы трансформироваться в тела убитых.
Рэттер шумно заворочался на столе, на котором пригрел свою крепкую задницу:
— Откуда что берется! — хмыкнул он. — Вы, Рочерс, не журналист, а фантаст! Скажите ему, мистер Грипп!
Грипп с сожалением посмотрел на меня:
— Эта смерть, если она действительно имела место, не оставила в психике подозреваемых ни малейшего следа. А значит, сэр, ее не было. Уж что-что, а переживание смерти — штука, которую ментоскопирование обнаруживает всегда.
Профессор Грипп не оправдал моих надежд. Впрочем, это была не его вина. А чья? Не моя — это уж точно. Я был уверен в своих выводах на все сто и сдаваться не собирался. Я обратился к полковнику Снайдерсу:
— При обыске Монтэга, Принстона и Пайкса вы обнаружили на них идентификационные жетоны?
— Это те, что вы искали возле трупа Малютки Билли? — насмешливо подал голос Рэттер. — Полковник, он ищет то, чего нет и не может быть здесь по определению. Зачем ему это нужно — неизвестно.
— Чтобы запутать следствие! — огрызнулся я и снова посмотрел на полковника. — Так как, обнаружили?
— Нет, — ответил он, — на них не было ни жетонов, ни значков. Ни украшений. А о чем вы говорите?
— Дело в том, — удрученно ответил я, — что при трансформации в тела убитых разведчики Дальнего космоса не расставались с единственной ниточкой, связывающей их со своим прошлым. Эта ниточка — идентификационный жетон члена экипажа их корабля. Мне показывал такую вещицу перед смертью Хаткинс. Три жетона я снял с трупов Бертрана, Сен Ку Ли и Малютки Билли.
— И потеряли их, да? — фыркнул Рэттер.
— Да, они пропали! — вызывающе выдал я… и замолчал. Больше мне нечего было сказать. Я мог только задавать вопросы. И я спросил:
— Вы узнали что-нибудь о судьбах родителей детей, содержащихся в интернате?
— О да! Но это не дает вам ровным счетом ничего, Рочерс! — Рэттер сдвинул зад со стола и встал на пол, уперев руки в бока и широко расставив ноги. Из-за борта распахнувшегося пиджака стали видны ремни заплечной кобуры. Действительно, все клиенты пансиона «Утренняя звезда» — дети членов экипажа космического разведчика № 130. Все они родились приблизительно в одно и то же время с разницей в полгода-год. Действительно, по неведомому стечению обстоятельств они все как один оказались безотцовщиной, а их матери погибли или пропали. Мы все это проверили. На лицо, казалось бы, интригующее совпадение судеб девятнадцати детей. И оно наводит на мысль о неком преступлении или преступном сговоре неких лиц. Но так ли это?
Он повернулся к профессору Гриппу:
— Скажите, профессор, вы как психолог можете объяснить первое обстоятельство этого дела? То, что все участники 130-ой экспедиции разведки Дальнего космоса после возвращения на Землю подали в отставку и нашли себе спутниц жизни?
— Вряд ли в этом можно усмотреть странность, — медленно ответил Макс Грипп. — Эти люди во время своего пуешествия пережили сильнейший стресс. По-существу, он был сродни переживанию смерти, о котором мы только что говорили. В этой ситуации возможно возникновение групповой фобии. И как следствие этого — вполне идентичных жизненных установок. Их всех потянуло к безопасной жизни и… как бы это деликатнее выразить… к женскому теплу. Психологическая отмашка на превышение степени риска. Они стали искать в жизни не эксцессы, а банальности бытия.
— Есть! — выбросил в мою сторону указательный палец Рэттер. — Всего лишь следствие групповой фобии! Стремление создать полноценную семью. В этом свете совершенно естественно смотрится и то, что у каждого из членов экипажа дети появились приблизительно в одно и то же время. Никто из них не откладывал свои планы на потом.
— Потому что
— Дэниел, — мягко сказал профессор Грипп. — Это тоже может быть проявлением пережитого стресса. Нестабильность психики порождает смену мотиваций и системы ценностей.
— Но тогда почему же женщины были убиты?
— Вы ни черта не знаете, Рочерс. — тяжело произнес Рэттер. — И поэтому делаете бездарные выводы. Убита только одна женщина из тех, о которых мы говорим. Да и то сами факт убийства, то есть насильственной смерти, остается под большим сомнением. Жена мистера Брайтера была сбита микроавтобусом, водитель которого скрылся с места преступления. Это больше похоже на несчастный случай. Все остальные смерти — последовательность трагических случайностей. Например, жена мистера Сен Ку Ли упала в обморок во время горной прогулки и сорвалась с крутого обрыва на глазах всей туристической группы. Она боялась высоты, и поэтому ей стало плохо.
— Зачем же она пошла в горы? — выразил недоумение Снайдерс. Я с благодарностью посмотрел на него.
— Через пятнадцать лет этого никто вам не скажет. То же самое относится и ко всем остальным смертям. Женщины гибли по разным, довольно тривиальным причинам. Отравления, падения с большой высоты, внезапные тяжелые инфекции, оканчивающиеся летальным исходом… Трое из них не смогли выдержать разлуки с любимыми мужчинами и стали наркоманками. Две женщины ушли из дома и не вернулись. Без вести пропали. Повторяю, сегодня вести расследования по поводу этих пропаж и смертей — бесполезно. Слишком много с тех пор утекло воды.
— Эти истории скорее свидетельствуют в пользу версии мистера Рочерса, задумчиво потирая переносицу, заметил Макс Грипп. — Похоже, кто-то умело сметал ненужные фигуры с доски.
— Мне странно слышать это от вас, профессор, — сказал Рэттер. — Вы же врач. Все эти женщины остались одни, с грудными детьми на руках. Заботы о ребенке такого возраста, как правило, означают утомление без восстановления сил. Оно помножалось на депрессию и обиду, вызванные беспричинным уходом мужчины из семьи… Разве эти факторы не вводят девятнадцать матерей в группу повышенного риска?
— Но не в группу смертников, — поддержал Макса Гриппа полковник Снайдерс. — Вы передергиваете, Рэттер.
Я посмотрел на Глэдис. Она сидела, выпрямив спину и сложив руки на коленях, как примерная школьница, и напряжено следила за ходом разговора. Встретив мой взгляд, она вспыхнула и опустила глаза. А я думал, что она ободряюще улыбнется мне…
— Плевать, — ответил Рэттер. — Мне плевать, что я передергиваю. Потому что спор глуп. Никто никогда не возьмется расследовать обстоятельства смертей пятнадцатилетней давности. И ничего не докажет. Зато у меня на руках есть четыре свеженьких трупа. И в авторстве трех убийств признался вот этот человек. — Он кивнул в мою сторону. — А его причастность к убийству четвертого докажу я. И докажу, что все его фантастические истории о вторжении инопланетян — блеф. Чистой воды блеф. Он зачем-то убивает людей. Причем диким способом: они взрываются. Как будто наглотались внутриполостной взрывчатки. Кстати, эту версию я проверю…
— Вообще, — деликатно прервал бурную речь Рэттера профессор Грипп, — я бы занялся проверкой версии мистера Рочерса. Взрывное разрушение искусственно созданной генной структуры на уровне атомарных связей — чрезвычайно интересная гипотеза. Она, между прочим, рассматривалась генетиками и получила название «принцип оборотня»…
— Теория, профессор, — ваш дело, — желчно прервал его Рэттер. — А мое дело — практика. Я уверен, что Рочерс — опасный психопат. Его космические приключения, благодаря которым он стал репортерам года, сказались на нем плохо. Он убивает людей ни за что. Я уверен, что охранник пансиона Билли Эванс лишился жизни, потому что запретил Рочерсу ходить по клумбам. Мистер Хаткинс погиб, потому что слишком много выпил в ресторане и назвал его, например, дураком. А неизвестные пока владельцы «Мерседеса» попросили помощи на дороге, но — вот незадача! — забыли пожелать ему доброго здравия при встрече, и получили каждый по взрывной пуле в живот.
— В моем револьвере нет взрывных пуль, — сказал я.
— А я это проверю! В барабане осталось еще три патрона, так что есть поле для исследований. Вы уж, извините, но я конфисковал у вас револьвер и блокнот без вашего ведома!
Так, подумал я, он нашел время незаметно проникнуть в кабинет и порыться в моей сумке. А на нее ему указала ничего не подозревающая Глэдис… И здесь меня осенило: не Рэттер ли выкрал из моей сумки идентификационные жетоны? С него станет! Он так уверен в моей виновности, что вполне мог посчитать их ложными уликами, которые я собирался подбросить следствию!
— Послушайте, Рэттер, — опять вступил в беседу полковник Снайдерс. — А вы не наводили справки насчет местонахождения членов экипажа разведчиков?
— Наводил, — холодно ответил Рэттер. — Они все болтаются по планетам Галактического союза. Их следов быстро не найти. Нужно объявлять тотальный розыск. Но один из них появлялся у нас вчера. Бывший капитан корабля № 130 Томас Брайтер. Дежурные оперативники разговаривали с ним и проверяли у него документы.
— Это был оборотень! — вскричал я. — Томас Брайтер не существует уже тринадцать лет!
Рэттер небрежно махнул рукой в мою сторону:
— Ну вот, видите, кричит, несет все тот же бред! Рочерсу выгодно, чтобы девятнадцать разведчиков, подобно их женщинам, пропали без вести или были убиты. Тогда вокруг этого можно плести всякую ахинею. Но факт остается фактом — Брайтер жив и даже внес деньги, чтобы освободить Рочерса под залог. Это свидетельствует о том, что Рочерс как-то связан с разведчиками и, возможно, выполняет их задание — кстати, прекрасная версия! Они крутятся вокруг пансиона и брошенных ими детей неспроста. С их подачи Рочерс мутит здесь воду. Его не останавливает ни кровь служащего пансиона, ни унижение педагогов, ни нарушение спокойствия детей — ничто. Он…
— Я бы на вашем месте не строил столь зыбкие гипотезы, — заметил Макс Грипп. — Для начала вам нужно лично побеседовать хотя бы с одним из членов экипажа.
— Побеседую! — решительно пообещал Рэттер. — Будьте спокойны — обязательно побеседую!
— И еще, — немного нажал голосом профессор Грипп и снова встал со своего места. — Я внимательно слушал как мистера Рочерса, так и вас, сэр. И позвольте мне высказать свое мнение. Версия событий, которую излагал мистер Рочерс, смотрится более цельно, нежели ваша… Спокойно, сэр!
Рэттер попытался что-то сказать и выпятил грудь, но профессор остановил его решительным жестом.
— Вы говорили достаточно, дайте слово остальным! — недоброжелательно прогудел полковник Снайдерс. Я понял, что ему не понравилось, как Рэттер травил меня. — Говорите, профессор!
— Так вот, — продолжил Грипп. — Практическая наука не знает таких способов программирования сознания, которые, по версии мистера Рочерса, использует враждебная нам внеземная цивилизация. Но теоретически такое программирование возможно. Наука не знает, как можно скрыть от глаза ментоскопа заложенные в сознание программы или сильнейшие психические потрясения. Но их можно стереть! Об этом вы не думали? Минуту!
Рэттер снова дернулся на месте, но сник под решительным взглядом маленького человечка в спортивном костюме.
— И еще одно. То, о чем я говорил. «Синдром оборотня» — теоретически доказанное явление. И взрывы людей полностью укладываются в толкование событий, которое преподнес нам мистер Рочерс. А вот ваши взрывные пули мне кажутся, мягко говоря, сомнительным экспромтом. Таким образом, — Макс Грипп повернулся к Снайдерсу, — на месте полковника Снайдерса я бы не стал огульно отрицать то, что услышал от журналиста Рочерса. В конце концов, речь идет о безопасности Земной системы. И мы прибыли сюда работать над этим вопросом, а не над доказательством виновности мистера Рочерса. В которую, я, кстати, не верю.
Он с достоинством кивнул мне головой и вернулся на свое место. Полковник Снайдерс одобрительно хмыкнул. Я снова мельком взглянул на Глэдис. Она внимательно наблюдала за профессором, а потом посмотрела на меня и смущенно улыбнулась. Ну вот, подумал я, она все-таки не потеряла веру в журналиста Рочерса. Спасибо Максу Гриппу!
Поделиться книгой: