Андрогины: Белые кроссы

– Это призрачный гонщик! – кричал кто-то из группы студентов, что толпились в холле перед телевизором. – Он продал душу дьяволу!

– Это демон, что спустился на Землю, чтобы наказать смертных! – добавил еще кто-то.

– Какой же он, наверное, симпатичный под шлемом, – прокурлыкал мелодичный девичий голос, пара ее модных длинноногих подружек понимающе захихикали.

Я вздрогнула и обернулась, сканируя глазами холл в поисках Стейси, но увы – говорящей оказалась какая-то большеглазая брюнетка. Странно, и куда же могла пропасть эта «кофейная блондинка»?

– Хотел бы я, чтобы этот сумасшедший прокатился на семестровой гонке за мой факультет, – тихо произнес знакомый голос у моего плеча. Я не резко, но быстро обернулась, увидев знакомую кудрявую шевелюру Сэмми – того самого малого, что предложил мне переодеться в парня и сыграть за сборную факультета в баскетбол.

– Семестровой гонке? – переспросила я, наклоняясь ближе к пушистой, словно гигантский темно-рыжей одуванчик, голове парня, сплошь покрытой мелкими кудряшками. – Там можно подзаработать?

– Еще как! Здарова, Тони! – протянул мне свою худощавую ладонь Сэмми – он всегда знал, как и с кем обращаться. Дальше он вздохнул и продолжил быстрым уверенным тоном, словно уже повторял все сказанное раз пятьдесят. – Участвовать может каждый – купи байк, научись круто кататься, закрой лицо повязкой и приезжай в последние полнолуние весны на старт. Сходка под главным мостом города.

Я нахмурилась и кивнула, словно слышала эти слова впервые – на самом деле они уже звучали несколько раз и из разных уст:

– Хорошо, Сэмми, кто последний раз выиграл и сколько?

В ответ рыжий одуванчик лишь пожал плечами:

– Все деньги забирает тот, кто приедет первым. Он имеет права не открывать лица – лишь показать цвет банданы на шее, чтобы все видели, какой Факультет пришел первым. Но, Тони, просто помни – из пятидесяти четырех байкеров прошлый раз до финиша дошли только девять… Тринадцать больше никогда не встанут, семеро уже никогда не вернутся. Все ставки выиграл Факультет Управленцев. Победитель так и не открыл лица. Думаю, его доли хватило с лихвой, чтобы оплатить все шесть лет учебы в Академии. Поговаривают, что это был сам Фараон.

У меня больше не осталось вопросов – мне не на что покупать байк, некогда учиться ездить, да и хотелось бы еще хоть немного пожить.

– Господин Блэкстоун чувствует себя хорошо, он совершенно не пострадал, отделавшись лишь сильным испугом, – продолжала быстро и громко декларировать с экрана телевизора уже другая женщина-репортер. На экране замелькали кадры перевернутой дымящейся машины, обугленной и искореженной от взрыва. – Что же случилось сегодня на главной дороге, ведущей в Академию? На месте аварии видны черные отпечатки шин, где картеж самого богатого и влиятельного человека в городе неожиданно сошел с трассы, перевернулся и загорелся. Сам Господин Блэкстоун каким-то чудом смог выбраться из пылающего салона…

Константин, неподвижно стоящий в самом центре холла перед широким телевизором, подошел почти вплотную к экрану. Его бледное лицо блестело от капель холодного пота, болотно-зеленые глаза, не мигая, пристально смотрели прямо на отца… нет, немного дальше.

– Однако, личному водителю Господина Блэкстоуна повезло гораздо меньше, – продолжала серьезным тоном и слегка притихшим голосом репортер. На ее месте показались кадры кареты скорой помощи, носилки, прикрытые белой простыней, под которой скрывалось чье-то большое тело. Из-под белой ткани торчала лишь рука в рваном обугленном костюме. Большие окровавленные пальцы были расслаблены, едва удерживая дорогой золотой браслет со стразами. – Это будет огромная потеря…

– Влад…, – тихо прошептал Константин, грубо откидывая назад вьющуюся каштановую челку. – Вот блин…

Он резко обернулся – на его лице застыло выражение сильного шока, крайнего удивления и даже некоторого облегчения. Сама собой гудящая толпа студентов, которые громко обсуждали между собой происходящее, замолчала и расступилась, освобождая дорогу Фараону. Никто не хотел оказаться сейчас на пути этого самоуверенного наглеца… да еще с таким выражением лица, будто он только что разжевал свежий лимон.

Лишь только я имела глупость задержать на экране свой задумчивый взгляд, а именно – на той самой руке с золотым браслетом, что безжизненной плетью торчала из-под простыни. В самый последний миг, когда картинка уже почти сменилась другой, рука неожиданно зашевелилась и сильные толстые пальцы крепко сжали дорогой браслет в кулак.

– Эй, Эванс, ты на что это так уставилась? – раздался знакомый ненавистный голос, заставив меня вздрогнуть и посмотреть на Косту. Одетый в черные джинсы и кожаную куртку, которые он уже успел почистить от пятен кофе… или же переодел новые. Парень шел прямо на меня, как торнадо на город. – Я бы на твоем месте внимательно посмотрел бы во-он туда!

И моментально несколько десятков любопытных глаз уставились туда, куда указывал длинный музыкальный палец Косты – на главное табло, где отображались рейтинги каждого факультета, а также отдельных студентов – самых лучших и самых худших.

Несложно было догадаться, что мой Экономический факультет находился на самом последнем месте в рейтинге Академии, и это все – из-за меня. Именно моя фамилия мелькала ядовито-красной строчкой в конце списка с…отрицательным рейтингом, трехэтажным долгом-штрафом и огромной надписью «ОТЧИСЛЕНИЕ».

В толпе тут же раздались негодующие возгласы, что-то вроде «Из-за этой идиотки мы на последнем месте!», «Из-за нее теперь Экономическому не дадут льгот на экзаменах!», «Эта коза испортила нам рейтинг и скидки!» и даже «Быстрей бы ее выгнали!».

Фараон, довольный повышенным вниманием почти пары сотен студентов Академии, расхаживал по сцене, словно рок-звезда. Привычным самодовольным жестом он откинул челку назад, снял со стройных плечей черную кожаную куртку и, не глядя, швырнул ее в зал – где ее тут же поймали знакомые сильные ловкие руки. Леон не отходил от своего маленького покровителя ни на шаг. Не желая дольше здесь оставаться и подвергаться насмешкам, я быстро направилась к высоким двустворчатым дверям – выходу из главного холла Академии

– Куда же ты бежишь, дурочка? – раздался за моей спиной громкий насмешливый голос Косты. – От меня не уйдешь! Забыла? Могу напомнить!

– Да пошел ты! – огрызнулась я, нехотя поворачивая обратно – мне совсем не хотелось, чтобы все присутствующие подумали, будто бы я испугалась этого щенка.

– Боишься меня? Правильно делаешь! – угорал Коста на сцене, ему нравилось «заводить» толпу. Он резко подбежал к краю сцены и закричал. – Что, народ, я и правда страшный? Дикий и жестокий, ха?

Взбудораженная толпа студентов отпрянула назад от сцены, Коста захохотал, довольный таким эффектом. Конечно же, его боялись, многие ненавидели, женская половина была в него по уши влюблена, а все парни – завидовали, копируя его манеры, стиль и походку. Никто не смел перейти ему дорогу, ослушаться или возразить. В общем, вся Академия разделилась на «влюбленных в Фараона» и «стремящихся быть, как Фараон». И моя проблема была в том, что я не относилась ни к первым, ни ко вторым.

– Да, я жесткий! Да, я четкий! – продолжал декламировать со сцены Коста. Он даже где-то успел раздобыть микрофон. Его новая белая футболка и улыбка мерцали в такт цветам экрана за спиной. Я попыталась сосредоточиться на том, что там происходило. Странно, но перебитые пальцы на моей правой руке снова заныли, будто бы чувствуя близость моего злейшего врага.

Несколько десятков полицейских машин столпились на краю каменного обрыва, отвесной стеной открывающегося прямо в море.

– Неожиданный шокирующий поворот! Погоня внезапно закончилась прыжком неизвестного прямо в пропасть! – дрожащим от волнения голосом кричала в микрофон репортерша. – Смельчак, конечно же, погиб при падении с тридцатиметрового обрыва! Он выбрал жуткую смерть – разбиться о волны и прибрежные камни в дребезги, нежели сдаться полиции! Но постойте, почему же в морской пене не видно его останков? Почему на поверхность не всплывает тело? Ни обломки мотоцикла? Ни даже шлем? Оставайтесь с нами! До следующего выпуска мы обязательно все выясним!

– Эй, ты что, оглохла или не веришь своим ушам? – спрашивал меня Коста уже третий раз. – Я сказал, что сегодня у меня хороший день – мой отец остался жив, и это значит, что мне пока не придется заниматься его активами. Сопляк на мотоцикле, наверное, как-то узнал, что посмел подрезать картеж моего отца. Он тут же наделал в штаны и решил, что проще сломать свою шею в море, чем ответить перед Господином Блэкстоуном. Правильно сделал!

Толпа заулюлюкала. Я потихоньку попятилась к выходу.

– Стоять! – рявкнул на меня Коста, да так громко и резко, что я едва снова не выронила свой разбитый телефон. – Иди-ка сюда, если не боишься! Есть разговор!

Я сначала хотела ответить что-то вроде «Тебе надо, сам и подойди!», но потом передумала. Не прошло и пары минут, как сильные руки Леона подсадили меня на сцену, легонько подтолкнув за мягкое место. Болван!

– Расскажи всем, что случилось сегодня в кафетерии! Что это ты вылила на меня кофе и потом посмела ударить! И все потому что я не стал с тобой встречаться! Я послал тебя прямо в столовке после того, как ты сказала, что влюбилась в меня, как дурочка! Извини! Ты слишком страшная! – ехидничал Коста в микрофон, толпа завороженно следила за каждым его движением и, собственно, моими тоже – ведь я стояла всего в паре шагов от самого опасного парня Академии. – Просто признай, что ты виновата, как тебя там…Анна…Ани. И тебя не отчислят из Академии и, может быть, даже снимут часть штрафов. Ты же хочешь получить диплом, верно? Это твой последний шанс, чтобы до конца жизни не мыть сортиры…

Я стояла, онемевшая и ошарашенная, совершенно не зная, что и думать, а не то что говорить. Неужели, этот щенок и правда может избавить меня от отчисления? Да, он, конечно же, может повлиять на директрису, как ее любимчик и как сын генерального спонсора Академии! Но, вдруг, Коста не сдержит свое слово? Просто прилюдно поиздевается и все? Как я могу ему верить?

– Не парься, Ани! Я тебя не кину! Смотри, сколько у нас собралось свидетелей, – продолжал Константин, мило и невинно улыбаясь, демонстрируя всем присутствующим глубокие ямочки возле пухлых губ. – Просто признай, что ты вспылила, потому что я тебя послал столовке…

Он грубо пихнул микрофон мне в руки. Я тяжело вздохнула, делая шаг вперед, пытаясь спрятать глаза от своих знакомых, что мелькали среди толпы. Какой позор! Но это все-равно лучше, чем быть отчисленной из Академии. И мне плевать, что сейчас придется сказать, что я влюблена в этого придурка, и что он меня отшил и прочее «бла-бла-бла». Чем скорее я начну, тем быстрее это кончится. Я тяжело глубоко вздохнула и поднесла гудящий микрофон к своим губам.

– Моя история очень простая… я связалась не с тем парнем…

– Влюбилась! – подсказал Коста.

– Хорошо, влюбилась… – шепотом согласилась я, закатывая глаза, затем наполовину прикрыла их длинными ресницами, пристально наблюдая за притихшей толпой. Как ни странно, но многие мне сочувствовали, понимая, что это всего лишь маскарад, устроенный по прихоти Косты. Что ж, шоу должно продолжаться, и если мне повезет, то я еще много раз пройду мимо этой сцены. Я негромко усмехнулась про себя, снова наполняя легкие воздухом до отказа, готовясь льстить и врать. – Да, влюбилась! Увы, не влюбиться в Константина Блэкстоуна невозможно! Умен, хитер, богат, хорош собой. Он держит в руках всю Академию, а его отец – весь город…

– Батю не трогай! – самодовольно улыбаясь, одернул меня Коста.

– Так же, как и множество других девчонок, я заприметила Константина Блэкстоуна еще на собрании первокурсников, – продолжала фантазировать я, чувствуя себя словно на школьной сцене во время утренника. – Он сидел на крутом байке…что-то вроде Хонды…

– Это Харлей Глайд! – возмутился Коста, довольный поводом лишний раз напомнить всем о своем дорогом спортивном мотоцикле.

Я закатила глаза и покачала головой, выждав значительную паузу, чтобы наши благодарные зрители немного успокоились.

– Коста…

– Константин! – снова поправил меня он.

– Хорошо, Константин! Я просто хотела сказать, что у тебя очень красивые глаза, редкий цвет – колдовской-зеленый. Да и форму я такую, миндалевидную, прежде не встречала. Твоя густая челка цвета спелого каштана и ямочки на щеках не дают мне покоя. Утонула я в твоих глазах, красавчик. Заколдовал ты меня, парень…

В зале наступила тишина, Коста, не зная, как реагировать, тоже молчал. На его высоких острых скулах заиграл лёгкий румянец. Кажется, малый впервые слышал о себе такие слова. Неужели парням тоже нравятся комплименты? Что ж, тогда мне ничего не оставалось, как продолжать.

– А ты спортивный и в меру высокий! У тебя классный рост и стройные сильные плечи – удобно целоваться!

Коста хотел что-то съязвить, но отчего-то проглотил язык и молчал, пристально уставившись на меня своими колдовскими зелеными глазами, которые казались еще темнее и больше из-за длинных густых ресниц.

В реальность меня вернули резкие завистливые выкрики из зала.

– Ты ему не пара! Страшная!

– Слезай оттуда, идиотка!

– Он никогда не будет твоим!

Кажется, кто-то уже вовсю начинал ревновать.

– Ну что ж, красавчик, я никого не удивлю, если скажу, что ты меня жёстко отшил. Прямо разбил мое сердечко в дребезги, – я громко всхлипнула в микрофон – вышло очень правдоподобно. Коста от удивления вскинул брови, по лицу поползла кривая усмешка. – Да-да, ты что забыл, как отшил меня в кафетерии? Сколько было шума? А я всего-то предложила тебе…

– Остаться с собой в пустом классе после пар? – с едкой усмешкой выпалил Коста, многозначительно поднимая вверх правую бровь. – Типа мне больше нечем заняться, да? Да что бы ты знала, что девки по трое вещаются мне на шею! Мы с Леоном заняты каждую ночь…

– Значит ты никогда и ни с кем не встречался?

Коста выхватил из моих рук микрофон и громко в него произнес:

– Нет, никогда! Я ни с кем никогда не встречался и не планирую! Мое сердце всегда принадлежало лишь мне! Девочки, кто этой ночью придет придет на вечеринку и попытаться его отобрать? Руки выше!

Женская половина зала, вся, как по команде, задрала руки вверх. Как ни странно, но парень даже не смотрел на них – он прекрасно знал, что все они сегодня обязательно будут у него в своих самых новых модных вещах.

– Так как же так вышло, что самого лучшего парня Академии любовь обошла стороной? – грустно спросила я толпу в микрофон, а затем обратилась к нему. – Неужели, это чувство никогда не согревало твое сердце? Ты не испытывал этого счастья при виде любимой улыбки? Не таял, утопая в ее глазах?

Коста закатил свои зелёные глаза к потолку.

– Какая, однако, странная штука, эта судьба. Она даёт самым красивым парням самые холодные сердца…

– Блин! Давай ближе к делу! – нетерпеливо проворчал Коста. – Проси прощения! Ты вылила на меня кофе!

– Ты разбил мне сердце! – всхлипнула я.

– Ты выбила мне зуб, идиотка!

– Человеческое сердце стоит полмиллиона долларов, а ты получил его бесплатно и разбил!

– Ой ну все! – Коста нетерпеливо сдул со своего лба несколько прядей челки. Его стройная шея с небольшим, едва-заметным кадыком даже покраснела от напряжения, словно ее снова сжала татуировка в виде черного тернового венка. – Чего, раз ты с Экономического, то все можно, да?

Я глубоко вздохнула, а затем ещё раз и еще…, чтобы успокоиться.

– Я, Антонина Эванс, искренне прошу прощения у Константина Блэкстоуна за то, что выплеснула на него кофе, а потом ещё и ударила по лицу в кафетерии! Нет мне прощения за подобное преступление!

Толпа в зале притихла, предвкушая кульминацию представления.

Коста хмыкнул, явно недовольный таким простым извинением. Ему хотелось причинить мне максимально сильную боль и при этом еще сильнее опозорить.

– Такое не прощают! За это я спускаю шкуру живьём! – прошипел он мне в лицо и тут же рявкнул, чтобы было всем слышно. – На колени!

– Эй, мы так не договаривались, – зашептала я одними губами, так, что меня мог слышать только Коста. – Я же при всех попросила прощения…

– Ты же хочешь, чтобы я тебя простил? Хочешь доучиться в Академии, да?

– Да-да! Но это же слишком…

– Я сказал, на колени! – твердо скомандовал Коста, он грубо схватил меня руками за плечи и, больно впившись в них пальцами, надавил, опуская меня вниз. Волей-неволей, мне пришлось встать сначала на одно колено, а затем и на другое.

– Ну что, доволен, красавчик? Теперь простишь меня? – невинно спросила я, строя наивные покорные глазки, но при этом кусая губу и стараясь изо всех сил не наброситься с кулаками и криками на этого мерзкого гада. Как таких уродов Земля только носит!

– Смотри же, я стою перед тобой на коленях и при всех прошу прощения!

Коста закусил нижнюю губу, а чем-то серьезно задумавшись.

– Ну что ж, прекрасно! – наконец, произнес он, его темные глаза заметно потеплели и посветлели. Он переводил нахальный самодовольный взгляд с меня на толпу и обратно. – Все запомнили? И так будет с каждым, кто посмеет перейти мне дорогу! Кому не ясно?

В зале стояла абсолютная тишина, многие достали телефоны и снимали весь мой позор на камеры…ставили в статусы и отправляли в соцсети. Ты заплатишь за это, Коста! Дорого заплатишь! Внезапно я ощутила, как по моей правой щеке катится слеза, а холодный пот со лба вот-вот попадет в глаза.

– Константин! – раздался из зала голос, уже давно ставший знакомым. – Хватит! Отпусти ее!

– Лео-Лео! – покачал головой Коста, глядя на подошедшего к краю сцены Леона. – Ты только с виду грозный и сильный лев, а внутри – мягкий, как котенок! Что ж, если уж даже ты просишь меня остановиться, значит, пора ее простить… Не всех своих врагов я отправляю на тот свет! Да, пожалуй, я прощу ее…и сразу же после того, как она поцелует… мои кросы! Правый или левый – на выбор! Это оригинальные найки!

У меня не было слов. Он что, совсем с ума сошел? Совсем оборзел?!

– А затем куда тебя поцеловать? – процедила я сквозь зубы, потихоньку поднимаясь с колен, – в задницу, да?

Но Коста резко меня остановил, снова положив мне на плечи свои руки, чтобы не дать подняться с колен.

– Стой! Мы еще не закончили! – скомандовал он, словно я была его личным щенком и сейчас не хотела выполнять команду «сидеть». – Просто наклонись и сделай вид, что целуешь мой кроссовок! Давай, они белые и почти стерильные! И я тут же прощу твои выходки в кафетерии и даже, может быт, заплачу половину штрафа! Ведь это же так просто!

Его пальцы все сильнее сжимали мои плечи, теперь я не только не могла встать, но и пошевелиться от боли.

От отчаяния, и чтобы он не увидел моих слез, я опустила глаза вниз, на его новенькие беленькие найки.

– Ну же, быстрее! – подбадривал меня Коста, – поверь, ничего круче ты не целовала в своей жизни! Одни только шнурки стоят дороже всего, что на тебе надето!

Я, стоя на коленях, потихоньку наклонялась к его кроссовкам, точнее – это он давил мне на плечи, а затем и вовсе взялся рукой за мою голову и пихнул ее вниз, словно глупого котенка к миске.

– Ниже! Ниже! Ниже! – скандировала проклятая толпа все громче и быстрее.

Наконец, когда моя голова уже оказалась на уровне его колен, я резко подняла глаза и последний раз внимательно посмотрела на этого ушлепка снизу-вверх. Узкие черные джинсы, согласно моде, слегка затертые в нескольких местах. Широкий кожаный ремень с позолоченной пряжкой в виде дракона. Белая футболка с некрупными, но дорогими блестящими стразами. Стройная шея с невероятно реалистичной татуировкой в виде черного тернистого венка. Крепкая челюсть, острые скулы, ямочки от ехидной кривой усмешки на пухлых губах. Темные, почти черные глаза под длинными густыми ресницами. Послушно лежащая красивыми волнами каштановая челка.

Мой мучитель был так же идеален, как и жесток.

– Ниже! Ниже! Ниже!

– Коста, хватит! Оставь ее в покое! Довольно! – бесполезно взывал к здравому смыслу Леон. Позже я узнаю, что ему придется сильно поплатиться за то, что он пытался за меня заступиться.

– Целуй же, дура! – рявкнул Конста, налегая на мои плечи всем весом. Краем глаза я увидела, как за его спиной Леон подтянулся на руках, запрыгивая на сцену. – Не зли меня!