Юродивый Гавриил (Ургебадзе), преподобноисповедник

Я пошел, но никак не мог отделаться от мыслей, мне показался странным их облик и одеяние, они походили на монахов, но когда я упомянул про монастырь, а они никакого внимания на это не обратили, я решил со своей стороны тоже ничего не спрашивать. Пройдя немного, я не вытерпел и оглянулся, чтобы еще раз взглянуть на них, но был удивлен — их там уже не было, да и нигде вокруг не было видно. Поднявшись в монастырь, я встретил там почтенного монаха, отца Аифала, и рассказал ему странный случай, который произошел со мной. Он обрадовался, возвел руки к небу и сказал:

— Сынок, тебе явился отец Антоний».

Тут мы ненадолго прервем наш рассказ и немного расскажем об отце Аифале.

Этот боголюбивый монах никогда при людях свою истинную внутреннюю сущность не проявлял. Он вел себя очень скромно, а иногда до того скромно, что часто жители сел Норио и Мартко- пи даже надсмехались над ним. В эпоху атеизма часто бывали подобные случаи обращения с духовными лицами.

Аифал был весьма смиренным и любящим человеком. Что бы ни случилось, он никогда не утрачивал любовь и благожелательность к людям. Он был священнослужителем, иеромонахом, но некоторые сельчане умышленно или по неведению позорили его имя — он, мол, самозванец, а священником никогда не был.

Добродетель он совершал втайне, даже если это доходило до самоуничижения. В годы войны, а после нее на протяжении двух–трех лет, покамест народ немножко не вздохнул свободно в отношении пищи, отец Аифал, чтобы помочь вдовам, сиротам и ближним, дошедшим до крайнего голода, ходил будто бы собирая милостыню, и полученное при этом подаяние в действительности было предназначено не для себя, а для других. К примеру: он обходил жителей села Марткопи и упрашивал: «Может, подадите, подарите хоть немножко пищи». Особенно просил у всех мяса: «Может, дадите хоть самую малость», — и добытую ценой унижения пищу незаметно для других приносил в село Норио, нищим и сиротам. Потом обходил жителей села Норио и раздавал собранное там нищим и сиротам в селе Марткопи. И проделывал он это так, что об этом не ведал никто, кроме нескольких человек. По этой причине сельские жители считали Аифала жадным любителем мяса, когда в действительности по причине личного благочестия он никогда не ел мяса. Однажды отец Гавриил, вспоминая отца Аифала, с большим уважением отозвался о нем и сказал:

— Он был великий монах, монах–тайнозритель.

В этот период жизни отца Гавриила заслуживает внимания такой случай: на старом Верийском кладбище, в бывшем Кировском парке, были и могилы грузинских юнкеров, расстрелянных большевиками. Правительство решило устроить на этом месте парк, и поэтому был отдан приказ заровнять могилы бульдозером. В результате этого варварского акта кости некоторых покойников оказались на поверхности земли, и они были разбросаны в таком бесчестном виде. Увидев это, Васико был весьма огорчен, и поэтому по ночам, чтобы остаться незамеченным и не нажить себе осложнений со стороны властей, тайком собирал кости покойников в мешки и вновь предавал земле в безопасном месте.

— Нельзя так поступать с могилами людей, Бог спросит с нас за это, — говорил он.

Прошли годы, и Васико достиг призывного возраста. Военную службу он проходил в Батуми, в пограничной части — в так называемом отряде Баджелидзе. Соблюдать пост в армии было невозможно, так как во всю пищу клали расплавленный свиной жир. Несмотря на это, Васико нашел способ, чтобы хоть частично — в среду и пятницу — соблюдать пост. В эти дни он ссылался на боль в животе и оставался голодным.

Рядом с полком стояла действующая церковь во имя святителя Николая15, но для Васико попасть туда в силу известных причин и обстоятельств было невозможно. Он, опечаленный этим, попросил у Бога:

— Боже Всемогущий, молю тебя, не оставляй меня, здесь пребывающего, совсем без твоей святой церкви.

Потом он замолчал и сказал не с сомнением во всемогуществе Бога, а со смирением:

— Многого я требую, грешный.

Бог смиренным дает благодать (Иак. 4, 6), — говорит Давид Псалмопевец, и вправду случилось нечто невероятное. На другой день Васико вызвали к начальству и назначили почтальоном части. Теперь он при каждом выходе из части мог зайти в храм, так как, идя на почту, он должен был пройти мимо церкви святителя Николая. Несмотря на такую возможность, Васико проявлял осторожность и посещал церковь изредка, так как его частые посещения могли бы быть замечены недобрым глазом, и это не обошлось бы безнаказанно — самое меньшее, он потерял бы дарованную ему Богом церковную службу.

Годердзи Ургебадзе во время службы в армии

В храме он познакомился со священнослужителем, который в свою очередь оказался смелым человеком и, несмотря на опасность взаимоотношений с солдатом, не отказал Васико в духовной помощи. Он давал Васико церковные книги, которые тот читал с большой осторожностью. Однажды он держал книгу, написанную письмом хуцури (т. н. церковное письмо), какой–то солдат заметил это и спросил:

— Что ты читаешь? что это за книга? на каком языке написана?

Васико не растерялся и ответил:

— Я немножко знаю армянский, читаю, упражняюсь в чтении.

Благодаря налаженным отношениям со священнослужителем церкви, а также предоставленным возможностям, Васико не был лишен и святого Причастия. Священник, проявляя осторожность и пряча Васико от чуждого взора, заводил его в алтарь и там причащал.

«Велик ты, Господи, и дивны дела твои», потому что во времена такого безбожия и религиозного гонения, когда люди, живущие на свободе, по маловерию или другим причинам не могли и не отваживались ходить в церковь, Господь даровал милость своему избраннику–боголюбцу не отстраняться от полноты бытия в церкви, тем более в условиях армии — строго определенного и ограниченного образа жизни.

После завершения действительной военной службы и возвращения домой Васико вызвали в какой–то медицинский диспансер и стали подробно расспрашивать о его религиозной жизни, напомнили и расспросили про видение детства, когда он в двенадцатилетнем возрасте увидел злого духа. Спросили, бывали ли у него после этого случая подобные явления, которые бы он приписывал духовному видению. Прошло несколько дней, и Васико принесли домой документы, в которых сообщали, что он признан психически больным и ему запрещена деятельность на высоких должностях, и на этом основании назначена пенсия инвалида второй группы.

Это было грубым нарушением закона, ибо если Васико действительно был психическим больным второй группы, то, по советским законам, призывать его в армию было запрещено; но если призвали, признав его здоровым, то откуда и по какой причине возникло это дело после увольнения Васико из армии?

Известна особая бдительность, с которой осуществляли надзор за людьми работники советской госбезопасности и партии в 1930–50‑х годах. Они в зачатке боролись со всеми опасными для них проявлениями. Не упускали они из виду и Васико.

Во время пребывания в армии религиозность Васико стала известна всем. Он своим добрым характером и теплотой быстро завоевывал уважение и любовь людей. Так случилось и во время его пребывания в армии, и это, безусловно, вызвало беспокойство местных партийных работников и сотрудников госбезопасности, которые, судя по делу, обратили на него внимание и при увольнении Васико из армии немедленно сообщили в Тбилиси о неприемлемых для них и для советской идеологии аспектах его жизни. Со своей стороны, тбилисский партийный аппарат и служба безопасности отреагировали соответствующим образом — после того как Васико отслужил действительную военную службу, они заблаговременно проявили осторожность, чтобы человек такого склада, как Васико, в дальнейшем, в случае успешного продвижения по жизненному пути, не создавал угрозу их идеологии.

Вернувшись из армии, Васико еще серьезнее стал относиться к духовной жизни и вскоре в приусадебном дворе своего дома построил для себя маленькое жилище, поселился там и, отдаленный от семейной шумихи, в спокойствии и самоуглублении приступил к подвижничеству.

С тех пор Васико начал ходить в Сионский кафедральный собор и не пропускал ни одного богослужения, но так как тогда даже при патриаршем служении присутствовало от силы десять человек, и то пожилые, приход в храм молодого Васико сразу же привлек внимание Святейшего и Блаженнейшего Католикоса–Патриарха Мелхиседека III.

Вскоре Васико с благословения патриарха начал служить сторожем в Сионском соборе, а затем патриарх поручил ему учиться на псаломщика. Так как Васико хорошо знал церковногрузинское письмо и молитвы, он без труда выучил Типикон и служил псаломщиком на патриарших и священнических богослужениях. За время этих служб Васико своей чистосердечной и горячей верой завоевал большое доверие и любовь патриарха Мелхиседека.

Патриарх Мелхиседек жил во дворе Сиони, в доме, который стоял рядом с собором. Поэтому патриарх, который очень доверял Васико, в часы его служения сторожем и псаломщиком часто звал его к себе и беседовал с ним. В результате этих разговоров патриарх знал все про Васико, он знал и о том, что его глубоким духовным желанием было монашество. Но в то время это было весьма сложным делом.

Без согласования с патриархом никто не мог постричься в монахи; а сам патриарх к этому делу относился весьма осторожно. Таким образом, Васико должен был проявить терпение, так как требовалось время, чтобы патриарх убедился в твердости и неизменности его желания.

После двухлетней службы сторожем и псаломщиком патриарх Мелхиседек в 1953 году посвятил Васико в иподьяконы и поручил ему присматривать в Сионском соборе за чистотой и порядком на святом престоле и во всем алтаре, а также следить за благочинием в храме. Он также непосредственно прислуживал патриарху во время богослужения. По прошествии еще двух лет патриарх, зная о желании Васико постричься в монахи и его твердом решении в этом вопросе, попросил Кутаисско–Гаенатского епископа Гавриила (Чачанидзе) сперва рукоположить его в сан священника, а уж затем постричь в монахи, так как Святейший Мелхиседек был против того, чтобы Васико стал только монахом, и желал, чтобы он получил сан священника.

В 1954 году на основании принципиального требования патриарха Мелхиседека III правительство разрешило Церкви вернуть мощи святых мучеников Давида и Константина из музея в носящий их имена монастырь Моцамета и восстановить богослужение в этом святом монастыре, который был закрыт правительством. В монастыре были восстановлены несколько жилых келий и устроена маленькая резиденция. Именно сюда и привел владыка Гавриил Васико для исполнения благословения патриарха.

В конце декабря 1954 года пришел Васико в монастырь святых великомучеников Давида и Константина, и вскоре, 1 января 1955 года16, владыка Гавриил назначил его в монастырь Моцамета исполнять те же обязанности, что и в Сионском соборе

Прошло двадцать девять дней, и владыка Гавриил совершил посвящение Васико в дьяконы.

По прошествии двадцати трех дней с посвящения в дьяконы владыка Гавриил решить постричь Васико в монахи и для исполнения этого обряда попросил у патриарха прислать из Светицховели наместника обители архимандрита Георгия (Дадиани).

Постриг был совершен 23 февраля, и Васико, по его же просьбе, нарекли именем Гавриил в честь прп. Гавриила Иверского (Святогорца)17.

27 февраля, через четыре дня после пострига, владыка Гавриил, епископ Кутаисско–Гаенатский, в Кутаисском кафедральном храме святых апостолов Петра и Павла торжественно совершил рукоположение иеродиакона Гавриила в иеромонахи.

Святейший Патриарх Мелхиседек III был лично заинтересован и следил за возведением Гавриила в сан священника, поэтому, когда владыка Гавриил выполнил возложенное на него рукоположение, сразу же сообщил об этом Святейшему Мелхиседеку III: «Его Святейшеству, Католикосу–Патриарху всея Грузии Мелхиседеку. Со смирением сообщаю Вашему Святейшеству, что 27 февраля сего года нами был рукоположен в иеромонахи иеродиакон Гавриил (Годердзи Васильевич Ургебадзе) — 26 лет, который назначен в Кутаисский кафедральный собор Петра и Павла вторым священником. Гавриил, епископ Кутаисско–Гаенатский».

Три месяца прослужил отец Гавриил в Кутаисском кафедральном соборе святых апостолов Петра и Павла. Казалось бы, все шло хорошо, но нет! После трехмесячного служения отец Гавриил вынужден был уйти из Кутаисско–Гаенатской епархии из–за сложившихся там обстоятельств.

О веских причинах, из–за которых отец Гавриил был вынужден уйти из епархии и из–за которых он больше не мог там оставаться, мы в этом повествовании намеренно умолчим, так как отец Гавриил в свое время не пожелал письменно заявить об этом, и причину сообщил лишь патриарху Мелхиседеку во время разговора наедине. Со своей стороны, Святейший Патриарх Мелхиседек перевел отца Гавриила к себе в Сиони18.

Переведенному в Сиони отцу Гавриилу Святейший Мелхиседек предоставил жилье рядом с собой — в Сионской часовне. Однажды к отцу Гавриилу пришли сестра и мать. Отец Гавриил повел их в часовню, в свою келью. Дурной глаз почему–то принял это за недоброе и немедленно сообщил патриарху, стоящему поблизости:

— Отец Гавриил завел к себе в часовню двух красивых женщин.

Иеромонах Гавриил

Патриарх сразу понял причину этого доноса и счел нужным отреагировать на сказанное. Он пришел в комнату часовни. Отец Гавриил был немного удивлен, взял благословение и познакомил Святейшего со своей матерью и сестрой. Позже, когда мать и сестра ушли от отца Гавриила, патриарх позвал его к себе и открыл ему причину этого странного посещения, сказав при этом:

— Я ведь говорил тебе, сын мой, что клевета — наш удел. Не огорчайся и знай, что в твоей жизни будет еще много таких случаев.

Как будто все шло спокойно, но со стороны духовных лиц, которые были разоблачены отцом Гавриилом, исходило много огорчений. Они не могли свыкнуться с близостью отца Гавриила с Его Святейшеством, так как считали, что это способствует доказательству их виновности, поэтому время от времени опять возникали проблемы, от которых отец Гавриил всегда по возможности уклонялся. Из–за этих проблем жизнь отца Гавриила была беспокойной вплоть до 1960 года, пока его после многократных просьб не определили в Бетанийский монастырь, к своему любимому наставнику преподобному отцу Георгию.

Перешедшему в Бетанию отцу Гавриилу было поручено один день в неделю служить литургию в Светицховели.

Тогда преподобного отца Иоанна (Майсурадзе) уже не было в живых († 1957), и в монастыре жили двое — преподобный отец Георгий (Мхеидзе) († 1962) и иеромонах Василий (Пирцхалава). Отец Георгий от старости и рано нажитых болезней заметно ослаб; а у молодого отца Василия, который присматривал за преподобным старцем, были большие проблемы со здоровьем — он был болен туберкулезом.

Отец Василий в 1954 году пришел в Бетанию по благословению известного священника, архимандрита Константина (Квараия) и искренне подался в ученики к преподобным отцам. Всего шесть лет подвизался этот ревностный подвижник Христов в монастыре, а затем совсем молодой, в 1960 году, в возрасте тридцати семи лет, тяжело больной туберкулезом, ушел из мира сего. Несмотря на свое недолговременное служение, он в сердце отца Гавриила навсегда остался как живая и мощная фигура:

— Отец Василий был удивительным постником. Глядя на него, я все изумлялся, как в этом иссушенном от поста теле все еще теплится жизнь.

После смерти отца Василия в монастыре остались только двое — преподобный отец Георгий и отец Гавриил.

18 апреля 1961 года преподобный отец Георгий- Иоанн (Мхеидзе) обратился к Святейшему Ефрему: «Я постарел и обессилел, может, соизволите назначить вместо меня Гавриила Ургебадзе».

Жизнь отца Гавриила в монастыре была физически тяжелой, очень тяжелой, но духовно радостной от ощущения неразлучности с его любимым наставником. Бремя монастырского труда, которое раньше делили преподобные отцы Иоанн и Георгий, а также отец Василий, теперь легло на него одного.

Монастырь Бетания

Отец Гавриил вел все монастырское хозяйство, которое состояло из двух коров, нескольких пчелиных ульев и огорода. С благословения преподобного отца Георгия сдавал сыр и мед, от чего монастырь получал независимый доход. К этому добавлялась незначительная сумма, пожертвованная туристами и паломниками, и на эти средства покупали пшеничную муку, лекарства и другие необходимые вещи. Время от времени отца Георгия посещали верующие и помогали в монастырских и хозяйственных делах.

За шесть месяцев до смерти у отца Георгия выше поясницы и в боку начались невыносимые боли. Племянник отца Георгия Гиви Мхеидзе, по профессии врач, привез его в Тбилиси на обследование. Несмотря на всяческие старания врачей, установить причину и унять боль не удалось. Отец Георгий, видя, что усилия врачей оказались напрасными, не пожелал оставаться в Тбилиси и возвратился в Бетанию.

Отец Гавриил очень переживал за такое состояние духовного отца и думал, что он находится на грани смерти. Наверно, так думал и сам отец Георгий, потому что попросил отца Гавриила ежедневно служить литургию и причащать его. Отслужив одну из очередных служб, отец Гавриил вышел из храма как обычно, пошел проведать наставника и, войдя в келью, увидел его стоящим на ногах и исцеленным от тяжелой, неунимающейся боли. Он понял, что «совершилось дело Божие». Отец Георгий не скрыл от своего любимого духовного сына происшедшее и с радостью в душе известил:

— Гавриил, мне явилась Пресвятая Богородица и прикосновением руки к больному месту исцелила меня.

После этого прошло несколько месяцев, и у отца Георгия возникли другие проблемы со здоровьем. Его племянник вновь привез его в Тбилиси, где ему срочно сделали тяжелую операцию. Она очень истощила преподобного отца, и вот настала пора его упокоения перед Богом. Выписанный из больницы, он должен был остаться в городе еще на несколько дней для лечения, проживая на квартире у племянника, но Господь не желал, чтобы он скончался среди мирян, и послал ангела с вестью:

— Георгий, иди в монастырь, ты должен быть в монастыре.

После этого видения преподобный отец срочно потребовал вернуть его в монастырь. Несмотря на беспокойство ни племянник, ни домочадцы этому не противились. Неожиданное возвращение в монастырь удивило и отца Гавриила, но преподобный отец известил его о видении и успокоил.

С привычным усердием прислуживал наставнику отец Гавриил — давал лекарства, готовил еду и приносил ему, стирал его вещи, убирал келью, и, закончив монастырские дела, тотчас возвращался к нему. Он сидел до тех пор, пока отец Георгий не благословлял его идти в свою келью отдохнуть.

Тяжелая операция физически истощила и уложила в постель отца Георгия. Со стороны казалось, что его жизни ничего не угрожает. Именно поэтому и отважился отец Гавриил с благословения старца отправиться в Мцхету и отслужить свою дежурную литургию в соборе Светицховели:

«Уходя из монастыря, я все думал об отце Георгии и с нетерпением ждал истечения срока и возвращения в Бетанию. Я был в келье и молился, и в это время внезапно услышал голос:

— Иди скорее в Бетанию!

Я перекрестился, оделся и быстро отправился в Бетанию. Меня охватило внутреннее ощущение, которое заставляло идти быстро, не отдыхая. По пути я купил несколько хлебов. Я пришел в монастырь, не чувствуя ни усталости, ни времени.

Отец Георгий, увидев меня у себя в келье, поднял руки к небу и сказал:

— Слава Матери Божией, что вняла моей мольбе и привела тебя сюда.

Я взял благословение и рассказал, что произошло со мной. Он сказал:

— Я должен уйти, и поэтому молил Богородицу привести тебя ко мне.

Сперва я подумал, не собирается ли он ехать в Тбилиси из–за здоровья, потому что он никак не походил на умирающего. Затем он мне ясно сказал, что приближается время отшествия его из этого мира и что днем ему явился отец Иоанн и сказал: „Очень скоро мы будем вместе“».

Услышав это, отец Гавриил прильнул к отцу Георгию и горько заплакал:

— Я умолял его взять меня с собой и не оставлять одного в этом неспокойном мире.

Отец Георгий успокоил отца Гавриила и сказал:

— Сам не знаешь, Гавриил, что говоришь. Ты еще должен пройти свой путь перед Господом. Не бойся, духом я никогда тебя не оставлю.

Затем отец Георгий своими руками отломил хлеб отцу Гавриилу и сказал:

— Ешь, Гавриил, ты, наверно, устал.

Потом отломил себе и сказал:

— Это моя последняя трапеза.

Был вечер понедельника, и во вторник наступал день Усекновения главы Святого Иоанна Крестителя. Преподобный отец Георгий попросил отца Гавриила вычитать вечернюю молитву, утром отслужить литургию и причастить его. Отец Гавриил выполнил все так, как благословил отец Георгий.

После литургии отец Гавриил неотлучно сидел в келье отца Георгия. Ближе к полуночи отец Георгий открыл Требник, поручил зажечь свечи и попросил отца Гавриила прочитать ему канон на разлучение души от тела. Отец Георгий был одет в полное монашеское облачение. О том, что произошло, отец Гавриил вспоминал:

«Я начал молиться, но не мог продолжать из- за слез. Тогда отец Георгий сам взял у меня Требник и начал молиться с таким настроем, словно это было торжественное архиерейское богослужение. Мне стало неудобно, я взял себя в руки и сам прочел до конца канон на разлучение души от тела. Когда я закончил молитву, отец Георгий, прикованный к постели, посадил меня у изголовья и сказал:

— Именно поэтому и вымаливал я тебя у Богоматери. Хотел, чтобы ты принял мой последний вздох и благословение.

Затем он известил меня об удивительном откровении, о котором никому не рассказывал, и приказал:

— Помни, что это тайна, и никому не говори. Скрой все это в своем сердце. Знай, Гавриил, когда я уйду, тебя недолго оставят в монастыре. Монастырь опустошат, но я не оставлю Бетанию. А затем тебя ждут большие невзгоды и борьба, но не пугайся, Господь защитит и укрепит тебя, и я всегда буду с тобой.

После этого он дал мне свои четки и попросил читать молитву Иисусову вслух, так, чтобы ему было слышно. Так прошло немного времени, затем на его лице промелькнула радость, и он сказал:

— Пришли мой брат и отец Иоанн. А с ними…

Замолчал и мирно отошел, уснул сном праведных».

Утром в монастырь пришли верующие повидать отца Георгия и, узнав о его смерти, очень огорчились. Сам отец Гавриил не мог оставить монастырь, и поэтому о смерти отца Георгия через этих верующих известил Святейшего и Блаженнейшего Католикоса–Патриарха Ефрема II: «После многих трудов и подвигов о Господе упокоился схимигумен Бетанийского монастыря Георгий. 12 сентября, в среду, в 3:00 утра. Иеромонах Гавриил». На этой бумаге сверху сделана надпись патриарха Ефрема: «1962.IX.12. Бог да упокоит его. Похоронить рядом с Иоанном. К. — П. Ефрем II».

Отпевание совершил сам патриарх в день погребения. Во время отпевания у патриарха потекли слезы и он сказал вслух: