Кардиограмма любви [СИ]

— Ну, почти так и было, — в дверях комнаты показывается Леонид Михайлович с подносом. — Подвинься. Вот так, теперь налетай, а я пока расскажу, что и как. Эх, зря тебе вчера Абрамыч снотворное вколол. Ну, а иначе ты весь офис в десна перецеловал бы.

— Я? — Сергей садится на диване и морщится от головной боли.

— Ну, не я же. Ладно. Ты пока лопай, а я расскажу.

В процессе рассказа Сергей два раза давится и кашляет, один раз порывается вскочить и бежать, три раза роняет вилку. Леонид Михайлович показывает себя отличным рассказчиком, возможно, в нем возрождается дух Гомера. Подробности зашкаливают, пикантности обрисовываются, трагизм ситуации накаляется по мере повествования. К концу рассказа Сергей чувствует, что волосы шевелятся не только на голове.

— И что дальше, Михалыч?

— А дальше ты делаешь морду кирпичом, отправляешься на работу и выслушиваешь требования нашей Людмилы. Хорошо, если обойдемся малой кровью, но представь себе, какой удар по репутации будет нанесен, если она не согласится на твои условия? Что будет, если она направо и налево начнет трепать о твоих «маленьких шалостях»… И это в то время, пока жена лежит в коме. Партнеры вряд ли поймут такое поведение. Так что готовь чековую книжку и расписывай ручку. Тренируйся писать ноли.

— Круто. Не ожидал такой подлости от неё. Нет, видел, что она на меня посматривает, но на меня половина офиса так заглядывается… Ладно, Михалыч, дай мне полчаса и выезжаем.

Татьяна уже сидит на месте, когда Сергей проходит мимо неё. Она здоровается, но в ответ следует кивок — генеральный директор погружен в свои мысли. И мысли эти явно невеселые.

Андрюша сидит на краешке стола и пожимает плечами:

— Пока что ему не до тебя.

— Ладно, я подожду. Кстати, как ты думаешь — скоро появится Людмила?

— Думаю, что она выдержит театральную паузу. Она подождет, пока он сам её позовет.

— Да уж, жаль, что я не смогу услышать разговор. Но ты же мне расскажешь?

— Конечно, расскажу. Не зря же я столько сил потратил, пока слушал ваши задушевные разговоры за чаем.

— Ой, ты как все мужчины — не можешь подождать трех минут, пока женщины поговорят.

Татьяна замолкает, когда в приемную вплывает Людмила. Начальница отдела рекламы подмигивает Татьяне как старой знакомой:

— Сам вызывает. Ох, чувствую, что сегодня он доведет начатое до конца. Если что, то у него важное совещание.

Почему Татьяна не запускает в её лицо дыроколом? Как ей удается сдержаться? А никак — Андрюша наваливается на руку и заставляет растянуться Татьянины губы в улыбке.

— Держу пальцы скрещенными, надеюсь, что у тебя всё получится, — выдавливает новый секретрь.

Людмила снова ослепительно улыбается и легкой бабочкой влетает в кабинет Сергея. Андрюша отпускает руку Татьяны. На коже ладони остается след от дырокола. Татьяна глубоко вздыхает и благодарно кивает Андрюше.

— Спасибо, я уже в порядке. Чего ты стоишь? Мне же интересно, что там происходит!

— Держи себя в руках. В следующий раз я могу…

— Иди же! — хмурится Татьяна.

Андрюша проходит сквозь дверь легким привидением в красной тоге. Татьяне остается нервно грызть ногти и смотреть на монитор. «Косынка» даже не собирается складываться, хотя Татьяна загадывает то, что муж выкинет эту красивую стерву прочь из кабинета на второй минуте разговора.

А в кабинете Сергея разыгрывается настоящее театральное действие. Людмила Анатольевна с видом хозяйки подходит к стулу. К тому самому, на котором вчера Сергей исследовал её тело. Она садится в позу Шэрон Стоун из фильма «Основной инстинкт», и с такой же полуулыбкой превосходства смотрит на Сергея. Тот смотрит в ответ. Пауза затягивается.

— Скажешь «привет»? Или это недоступная роскошь?

— Я лучше скажу «зачем»? Людмила, зачем это всё нужно было? Ты же знаешь, что между нами ничего быть не может. Для чего ты это затеяла?

— Вчера ты меня об этом не спрашивал. Вчера тебя интересовало другое, — Людмила покачивает головой.

— Давай оставим эти ненужные разговоры.

— Конечно, давай оставим и перейдем сразу к делу… Как вчера.

— Перестань. Итак, что у тебя есть и что ты хочешь взамен?

Людмила задумчиво водит пальцем по экрану телефона. Она словно раздумывает — сколько попросить? Наконец, она улыбается Сергею.

— Посмотри почту. Вот это лишь малая часть того, что у меня есть. Остальные файлы на флешке, а флешка…

— Да-да, флешка в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, а заяц в сундуке. И если я не буду паинькой, то сундук раскроется, содержимое вывалится наружу и погребет меня под лавиной грязи. Что же ты хочешь?

— Мне не нужен миллион долларов и заправленный вертолет. Не нужна вилла и яхта на море. Мне нужен пакет документов на «Северсталь». Всего лишь маленький пакетик документиков. Это же не так сложно? Правда?

— Мда, за такое и в самом деле стоит отдать эту компанию, — Сергей в задумчивости рассматривает фотографии из почты. Невидимый никому Андрюша хохочет за его спиной. — Скажи, Людмила, это ты подговорила Дарью на воровство?

— Да какое там воровство? Всего лишь отдала бы мне документы, ты бы и не вспомнил об этом предприятии. Но небольшая неудача лишила её работы. Скажи, это ты выписал такой большой «золотой парашют»?

— О чем ты? Я не знаю, — Сергей… улыбается.

И эта улыбка очень не нравится Людмиле. Это проявление эмоций никак не вписывается в тот образ, который она себе представила. Сергей должен быть зол, рассержен. Он должен нервничать, грызть карандаши, но никак не улыбаться. Что же его так развеселило? Или он показывает, насколько у него крепкие яйца?

— Хорошо, Сережа…

— Не называй меня так. Так может называть меня только жена.

— Я думаю, что тоже имею право. Ведь то, что между нами было…

— А что между нами было? Ты меня парализовала какой-то дрянью и потом нащелкала компромат? Вот это между нами было? — Сергей улыбается ещё шире, когда листает фотографии из почты.

Людмила уже не та уверенная в себе стерва, которая зашла недавно в кабинет. В ней поселилось сомнение — что-то идет не так. Но вот что именно? Она ожидала, что Сергей тут же поднимет лапки вверх и пойдет на все условия, которые Людмила озвучит. Странно, что ей заказали только этот пакет документов, ведь после всей проделанной работы можно было потребовать гораздо больше. Но почему же он смеется?

— Кто же этому поверит? А тем более, что я могу обратиться в суд по сексуальному домогательству.

— Эх, Людмила, чего же тебе не хватало? Хорошая должность, я к тебе неплохо относился. Зарплата такая, что средний россиянин два года должен работать на то, что ты получаешь в месяц, — Сергей склоняет голову на плечо и пристально смотрит на Людмилу.

Это снова он — жесткий руководитель и человек сильной воли. Он же не должен быть таким! Он должен быть согласной на всё медузой. Он должен расплыться по столешнице и молить о пощаде.

— Не надо, Сергей, я хочу жить хорошо и не просыпаться с мыслью о том, что сегодня снова нужно идти на работу. Я хочу просыпаться в полдень и засыпать, когда мне заблагорассудится. Я не создана для работы. Ой, что я тебе объясняю? Это вы с женой трудоголики, а я обычная и у меня обычные запросы. Да что же ты смеешься?!

Взвизг Людмилы слышит Татьяна. Её так и подмывает броситься туда, к Сергею на помощь. Но нельзя — если Андрюша не высовывается, то пока ещё терпимо. Пока ещё можно подождать.

— Терентьева Людмила Анатольевна, с прискорбием вынужден сообщить, что компания в ваших услугах больше не нуждается. Я могу только пожелать вам успеха на новом месте. Расчет вам придет на карту. Всего доброго, — Сергей очень недобро усмехается.

С такой холодностью может разговаривать айсберг в океане, может говорить жидкий азот, в который окунули розу, но никак не человек, который находится у неё в руках. Людмила не знает, как себя вести. Сергей с удовольствием наблюдает, как её модно выщипанные бровки ползут наверх.

— Да я… Да ты… Да что ты себе придумываешь? Да я сейчас эти фотографии разошлю по всем партнерам, — почему-то у Людмилы начинает подергиваться рука на телефоне.

— Рассылайте. Ещё и приписку можете сделать: «С самыми добрыми пожеланиями от Сергея Павловича!»

— Что? Да ты в своём уме? — Людмила наконец-то догадывается открыть фотографию на телефоне.

Пушистый котенок серого окраса играется с клубком.

Другая фотография.

Красные и белые розы переплетаются в виде знака «Инь-ян».

Другие фотографии — картинки, картинки, картинки. И нигде нет фотографий их с Сергеем. А на флешке? А на флешке тоже самое, что и в «Облаке». Она заходит в «Облако», а там те же самые картинки. Выходит, что происшедшее вчера кануло в Лету. Не осталось ни одной фотографии. Даже старые стерлись, или оказались заменены на милых кроликов и котят.

— Что? Но как такое возможно?

— Людмила Анатольевна, прошу вас покинуть мой кабинет. В противном случае я буду вынужден позвать охрану, и она выведет вас.

— Ты… ты… ты… — Людмила чувствует, что задыхается.

— Я-я, дасистфантастиш. Зерр гутт, — голосом сантехника из немецкого порнофильма отвечает Сергей. — Всего доброго.

Людмила встает и выходит. Она не смотрит ни на кого. Именно о таком состоянии говорится, что на человеке лица нет. Она не видит полуулыбки Татьяны, которая еле сдерживается, чтобы не пуститься в пляс. Она не слышит обращенных к ней вопросов… Ведь цель была так близко — протяни руку, и она твоя. Почему же так получилось? А ведь ещё придется отвечать… и не только перед Натальей…

— Светлана, зайдите, пожалуйста, — неожиданно включается коммутатор.

Татьяна сначала не слышит вызова — она внимательно слушает рассказ Андрюши. А тот в красках и голосах рассказывает о происшедшем. Сергею приходится повторить второй раз.

— Да, Сергей Павлович, — говорит Татьяна и не может удержаться от улыбки.

Она заходит в кабинет и видит, как на милом лице тоже сияет радость. Такое выражение у Сергея появлялось только в те моменты, когда он после невзгод и лишений чего-то добивался. Чего-то существенного.

Приятно видеть, как улыбается любимый человек. В такие мгновения и солнышко светит ярче, и жизнь кажется не такой тяжелой. Приятно видеть, что в эти секунды любимый человек превращается в большой факел счастья, а от его тепла согревается и твоя душа. За эти редкие мгновения рыцари совершают подвиги, а прекрасные дамы ждут их в замках, вышивая разноцветные гобелены.

— Светлана, сегодня очень хороший день. Вы не находите? — Сергей стоит у панорамного окна и любуется видом Москвы.

— Да, Сергей Павлович, нахожу. Хотя с утра был дождик, но сейчас солнышко светит. Вам что-нибудь нужно?

— Если сделаете кофе, то я не откажусь. После дождика всегда бывает солнце. Эх, красота-то какая, лепота, — Сергей любит пародировать Юрия Яковлева из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию». Он вздыхает и поворачивается к своему новому секретарю. — Светлана, скажите, а почему Татьяна посоветовала мне выбрать именно вас?

— Не знаю… Возможно, я очень хорошо за ней ухаживала, и она захотела, чтобы я также ухаживала за вами, — Татьяна делает вид, что смущена.

— Эх, вчера из-за этого инцидента так и не смог поехать к Татьяне. У вас остались прежние контакты? Можете позвонить и узнать?

— Да, могу. Конечно же, сейчас позвоню. А можно вопрос — почему Людмила Анатольевна вышла от вас такая расстроенная?

— Она написала заявление на увольнение, а я не смог ей в этом отказать.

Глава 12

Дни пролетают стремительными стрижами, оставляют после себя небольшие воспоминания, а потом и они стираются. После увольнения Людмилы этажи концерна «Тансер» гудят ещё целую неделю. Строятся предположения, делаются ставки.

Сергей же не обращает внимания на слухи, домыслы, фантазии. Он с головой погружается в работу и вновь становится тем «железным Дровосеком» каким в будни его привыкла видеть Татьяна. Вежливость в пределах этикета, улыбки на четко отмеренную длину, каждый день как бой. Каждый день сражения, а вечерний подсчет показывает — сколько было побед, а сколько поражений. Всё же побед больше и авианосец «Тансер» четко идет к финансовому благополучию под твердой рукой капитана Курихина.

Новый начальник отдела по рекламе берется с энтузиазмом за выполнение новых обязанностей. Идеи сыплются как из рога изобилия, и Сергей даже пару раз наказывал Татьяне, чтобы та не пускала Михаила Семеновича к нему. Объяснял это занятостью, но Татьяна понимала, что он хочет всего лишь спрятаться от толстенького живчика, который очень хочет себя показать.

Татьяна постоянно ловит себя на мысли, что не может налюбоваться собранностью Сергея и его упорством. Уже вошло в традицию то, что в четыре часа вечера он прекращает все дела и летит в больницу. Увы, там слова любви он говорит вовсе не Татьяне. Там его слова слушает Светлана. Один раз Татьяна попросила Сергея взять её с собой, вроде как увидеть старых подруг. Эта просьба звучит как раз перед тем, как он должен уйти.

Татьяна заходит в кабинет и видит его, спортивного, стройного, подтянутого. В сердце вонзается игла и по спине пробегает дрожь. Сергей снова стоит у окна и смотрит вниз. Что он там видит? Дома, людей, машины, или её, Татьяну? Он не поворачивается, не спешит отрываться от вида.

— Светлана, вы что-то хотели?

— Сергей Павлович, простите за просьбу, но можно мне съездить с вами в больницу? Я не буду вам мешать. Увижу Марину, поговорю с ней. Да ещё и так, потрещим с девчонками о том, о сем. С новой работой не успеваю увидеться, а вы как раз едете туда.

— Давайте, Светлана. Всё равно на сегодня важных дел не предвидится, так что могу и подвести. Вот только…

Сергей на секунду спотыкается, но берет себя в руки. Он устремляет на Татьяну взгляд пронзительных серых глаз.

— Скажите, вам не снилось, что Татьяна просит поменяться с ней телами? Нет? Извините. Я не знаю, что и делать — никаких надписей не появляется, она никаких знаков не подает. Словно она ушла от меня и не хочет разговаривать. Словно она покинула меня.

Андрюша кряхтит невдалеке, устраиваясь в кресле генерального директора. Он молчит, когда Татьяна разговаривает с Сергеем. Однако, всегда настороже, всегда старается занять такую позицию, чтобы суметь перехватить Татьяну, если той вдруг взбредет в голову кинуться Сергею на шею.

— Мне кажется, что она думает о вас. Причем думает каждое мгновение, только вами и живет. У неё наблюдалось небольшое улучшение каждый раз, после вашего посещения. И вам не стоит терять надежды — всё устроится самым лучшим образом. Она ещё будет вам улыбаться, — говорит Татьяна, а у самой в горле встает упругий ком, мешающий говорить.

Сергей кивает. Сколько таких слов он уже слышал? Слова утешения, слова подбадривания. А между тем, с Татьяны понемногу снимают бинты, и он видит, как от его прежней красавицы-жены остается только воспоминание. Обожженная кожа покрывает плоть коричневыми струпьями. И на больничной койке уже не жена, а некая пародия на Фредди Крюгера. А ведь он помнит её совершенно другой, красивой, смеющейся, на двух ногах. Но как же тяжело смотреть в изуродованное лицо, которое даже отдаленно не напоминает его Танюшку…

Он знает о магии косметологии и пластической хирургии. Всё это он знает, но глаза сами стараются переключиться на другой объект — на монитор, где прыгают линии, на капельницу, которая методично отсчитывает капли. Куда угодно, но не на лицо…

— Я подвезу вас. Но в свете недавних событий вам лучше подождать меня на углу Тестовской. Репутация ловеласа и бабника хороша для молодых, но в возрасте она уже мешает. Да и вам сплетни не нужны, — Сергей снимает пиджак со спинки кресла. Рукав задевает прическу Андрюши, и тот автоматически заводит локон назад.

— Татьяна, вы окажетесь одни в замкнутом пространстве. Расстояние между вами будет меньше тридцати сантиметров. Ты сможешь сдержаться? — говорит Андрюша.

— Хорошо, Сергей Павлович, я буду ждать вас у переезда на Красногвардейский. Спасибо огромное, — Татьяна берется за дверную ручку.

— Не за что. Мне же всё равно по пути. А после я могу вас домой завезти.

Такого поворота Татьяна не ожидала. Ведь в это время внутри Светланы окажется настоящая хозяйка… Нет, Татьяна не сомневается в порядочности Светланы, хотя и несказанно удивилась, что девушка ещё девственница. А в наше время быть девственницей в двадцать три года — это большая редкость.

— Спасибо, но я как-нибудь сама…

— Мне не сложно, Светлана, так что не нужно спорить, — мягко улыбается Сергей и берет ключи от машины со стола.

— Ну что, напросилась? — ехидно спрашивает Андрюша, а Татьяне почему-то в этот миг захотелось сделать его похожим на болонку. Просто захотелось… просто в болонку.

Они одни едут в лифте вниз, и Андрюша начинает свое обычное нытье про то, как опасно оказываться рядом с Сергеем, пока образ Татьяны стоит перед его глазами. Говорит, что одно неверное слово и Сергей может догадаться. Говорит, что если он обнимет Светлану, убежденный в том, что внутри Татьяна, а Татьяна обнимет его, то произойдет выплеск ментальной силы такой мощности, что может убить их обоих. Он всё это говорит, пока лифт спускается, но Татьяна его не слушает.

— Не беспокойся, я буду вести себя хорошо. Я уже взрослая девочка и знаю, что не нужно совать пальцы в розетку.