Помоги проекту - поделись книгой:
А через пару месяцев в Питере Пете невольно пришлось выдержать еще один коньячный экзамен, который, хоть и с самыми лучшими намерениями, устроил для него наш друг Миша Кузнецов. Как я уже говорил, он иногда работает у нас техником и помогает на концертах. На питерском акустическом концерте все шло хорошо, технических проблем не было, поэтому Миша решил сконцентрироваться на том, чтобы новый музыкант чувствовал себя на сцене как можно лучше.
– Будешь коньяк? – жестами показал Миша из-за сцены после нескольких вступительных песен. Петя сделал неопределенный жест рукой, что должно было означать: «Ну, даже не знаю, если тут так принято, что музыкант может выпить прямо на сцене, значит, буду». Миша от всей души хотел быть полезным и налил полную рюмку, снабдив ее сверху лимончиком, каковую Петя и употребил в промежутке между песнями, не моргнув глазом. «Хмм, если он выпил все так быстро и до дна, наверное, надо принести ему еще», – сработала мысль у Миши, после чего он незамедлительно исполнил задуманное. «Хмм, если приносят и приносят, наверное, невежливо будет оставить ее нетронутой, надо пить», – подумал интеллигентный Петя и незамедлительно принял на борт и вторую рюмку. А акустическая программа, надо сказать, у нас довольно длинная, и на ее протяжении ситуация повторилась еще несколько раз.
– Ты чего творишь-то, – жестами показывал Мише Мелисов. – Споишь нам музыканта прямо на сцене!
– Невиноватый я! Что я могу сделать! – отвечал Миша из-за кулис, так же усиленно жестикулируя. – Он все просит и просит – мое дело маленькое, заботиться о музыканте и выполнять его желания.
– Да хрен вы меня споите, не на того напали, – думал Петя, отчаянно колотя по клавишам синтезатора и, кстати, ни разу не промахнувшись. – Российская академическая школа еще никогда не сдавалась, а тут какой-то жалкий коньяк! Или это проверка на стойкость такая? Все равно не на того напали. Шумел камыш, деревья гнулись, ой, ну то есть, Взошла Луна!».
После этого случая мы точно поняли, что Петя – наш человек. И хотя мне и пришлось слегка придерживать его при заходе в поезд, концерт-то он отыграл с полным достоинством и идеально. С этих пор Петр всегда участвует в наших акустических программах в качестве полноценного участника группы и даже иногда помогает нам с клавишными аранжировками некоторых песен на альбомах. Так что никогда не знаешь, как обернется очередной краудфандинг и кто к тебе придет на мастер-класс. Я всегда говорю, что жизнь – удивительная штука. Она всегда готова преподнести сюрпризы – надо лишь вовремя суметь их разглядеть.
Монгольский Вояж
Что среднестатистическому человеку известно о Монголии? Лично мои познания до недавнего времени начинались и заканчивались где-то в районе татаро-монгольского нашествия и в некоторой степени дополнялись и углублялись лишь песней любимой мной в молодости группы «Тайм-Аут» про великого монгольского воина Сухэ-Батора, который возвращается домой на свою историческую родину в Улан-Батор после победы над Терминатором. И такой уровень знаний, кстати, я считаю довольно продвинутым, потому что нашествие нашествием, а второй пункт про песню известен далеко не всем. По крайней мере, большинство членов нашего доблестного коллектива вполне удовлетворялись исключительно первым пунктом. Поэтому, когда Андрей предложил повысить экзотичность предстоящих гастролей в Японии, совершив промежуточную посадку в Монголии, энтузиазм всех участников предстоящих приключений бил через край. При этом речь шла не о банальном приземлении в Улан-Баторе и пересадке на другой рейс до Токио. В столице Монголии нам предлагалось провести сутки, по полной окунувшись в местную культуру. Гипотетически там мог даже состояться концерт, поэтому на туровые майки был гордо нанесен город Улан-Батор, что делало их значительно моднее, а также повышало ценность в глазах потенциальных покупателей. Не каждая звездная группа способна сыграть в Улан-Баторе, а мы там будем! Лететь же нам предстояло монгольской авиакомпанией Miat Mongolian. Что ожидать от местного авиаперевозчика, мы не знали, гордые монголы информацию на своем сайте выдавали очень скупо, поэтому перед вылетом все были немного на нервах. В одном из рассказов я уже говорил о том, как построена наша туровая логистика и насколько важно для нас избегать перевеса багажа и иметь возможность проносить инструменты на борт самолета, а в этот раз мы даже не знали, какой максимальный вес багажа разрешен правилами авиакомпании.
«У тебя сколько чемодан весит?» – это Макс оставил тщетные попытки впихнуть синюю сумку с очередной кучей полезных звукорежиссерских вещей в свой чемодан и обратился за помощью к Юре. Все остальные члены группы при этом вопросе демонстративно принялись разглядывать табло регистрации рейсов, срочно проверять почту на телефоне и всячески демонстрировать свою занятость и отвлеченность от мира. «Что, совсем не влезает в твой? Ладно, клади пока ко мне, может и пройдем по весу, по прилете заберешь», – разрешил добрый Юра, оглядев наши раздутые и тяжелые даже на вид чемоданы. «Только я тебе ее сразу по прилете отдам, таскать сам будешь потом», – добавил он.
В этот раз нам повезло, все страхи оказались напрасны, и перелет прошел как нельзя лучше. Авиакомпания Miat Mongolian категорически рекомендуется к использованию для музыкантов: гитары на борт пропускает без проблем, на небольшой перевес багажа внимания не обращает, а во время полета помимо вкусной еды предлагает абсолютно бесплатно вино и пиво, что не могло не сказаться на нашем прекрасном настроении во время полета. Приблизительно такое же удовольствие мы получали как-то, летя в Казахстан авиакомпанией Astana Airlines, которую тут же, конечно, переименовали в Satana Airlines, ведь так намного рок-н-рольнее и веселее.
Монголия потрясающе красива с высоты. Большую часть страны занимает степь, и в начале сентября она была похожа на огромный зеленый ковер с редкими вкраплениями темных пятен и одной тонкой извилистой нитью через все полотно – главной дорожной магистралью. По прилете нас должен был встречать местный организатор Угги. И хотя по разным причинам от концерта все же было принято решение отказаться, он дружественно предложил забрать нас из аэропорта, чему мы были очень рады. Правда, получив багаж и выйдя в зал прилета аэропорта, мы обнаружили, что никакого Угги там нет, но Андрей не расстраивался и ободрил нас тем, что Угги стоит в пробке недалеко от аэропорта и скоро приедет. Ха, как мало мы знали о Монголии на тот момент, наивно полагая, что понятия «недалеко» и «скоро» здесь являются синонимами. Впрочем, всю глубину заблуждений нам предстояло познать позже, пока же у нас появилось время на обмен денег на местные тугрики и первичный осмотр прилегающей к аэропорту местности.
Наконец не позднее чем через полчаса появился Угги, оказавшийся весьма колоритным внешне и довольно сносно говорящим по-русски человеком. В аэропорт он прибыл на небольшом микроавтобусе, и предполагалось, что мы все с вещами и инструментами туда без проблем поместимся. Однако реальность оказалась сильнее нас, и даже такие опытные в музыкальном тетрисе люди не смогли пройти этот уровень. Если кто не знает, музыкальным тетрисом в профессиональных кругах называется процесс запихивания кучи музыкального оборудования и прочих вещей в ограниченное пространство, например багажное отделение турового автобуса, багажник такси или купе поезда, – другими словами, игра про «впихивание невпихуемого». «Нет проблем, – жизнерадостно заявил Угги, когда вся тщетность процесса стала очевидна. – Сейчас позвоню своему другу, он тут недалеко, приедет на своей машине, тогда все влезут». Через некоторое время действительно появился улыбающийся монгол и пригласил всех не влезших в микроавтобус проследовать в его комфортабельное авто. На этот раз так получилось, что не поместился ровно один человек с его вещами, и этим единственным оказался я.
Наша машина, явно повидавшая много на своем веку, лихо проглатывала километры дороги, отделяющие аэропорт от Улан-Батора. Водитель, имя которого мне не удалось запомнить, не переставал всем своим видом демонстрировать дружелюбие и интерес к общению. И хотя языковой барьер был непреодолимо высок, его владение русским и английским было примерно сравнимо с моими познаниями в монгольском, наш диалог продолжался, лишь время от времени переходя в плоскость языка жестов и пантомим.
– Монголия! – заявил он с гордостью, показывая на пейзаж за окном и демонстрируя жест, который должен был означать «широка страна моя родная».
– Грейт энд бьютифул кантри, – с готовностью отозвался я, всем видом демонстрируя восторг от увиденных скелетов многоэтажных домов, активно строящихся вдоль дороги и голой пыльной степи, начинающейся сразу за ними. Вообще, Монголия имеет одну из самых низких плотностей населения в мире, но это если брать во внимание площадь всей страны. Что касается Улан-Батора, то у меня сложилось впечатление, будто город всерьез готовится к тому, что все люди скоро будут жить именно там. Количеству новостроек, причем именно жилых многоэтажек, может легко позавидовать даже Москва. При этом никакой сопутствующей инфраструктуры фактически не строится, сеть дорог абсолютно не развивается, что порождает серьезные проблемы с движением, причем как автомобильным, так и пешеходным. Например, при попытках погулять по городу мы неоднократно встречали тротуары, неожиданно просто заканчивающиеся или ведущие в никуда.
Автомобильное же движение в Улан-Баторе имеет много нюансов. Во-первых, практически полное отсутствие развязок и слабо развитая дорожная сеть порождают огромные пробки, с которыми нам еще предстояло в полной мере столкнуться в этот день. Во-вторых, врожденная гордость, видимо, не позволяет местному населению соблюдать какие-то непонятно зачем придуманные правила дорожного движения. Пешеходы, со своей стороны, со свойственной буддистам верой в свою карму, совершенно не стесняясь, переходят дорогу там, где им удобно, не особо оглядываясь по сторонам, причем часто делают это довольно неожиданно. Все это порождает уникальный стиль вождения, которому позавидовал бы любой гонщик Формулы-1 и которым обладает любой из водителей Улан-Батора. Так филигранно рассчитывать хаотичные траектории движения множества объектов на дороге, при этом соблюдая абсолютное спокойствие и хорошее настроение, сможет далеко не каждый. Надо сказать, что за все время мы не увидели ни одной аварии или какого-нибудь другого дорожного происшествия, хотя несколько раз я был абсолютно уверен, что мы сейчас либо собьем пешехода, либо в кого-нибудь врежемся. Но нет, местные шумахеры на высоте.
Вишенкой на торте для нас стали перекрестки в городе. Выглядит классический улан-баторский перекресток примерно так: с четырех сторон к перекрестку медленно тянется длинная пробка из машин, водители которых не обращают никакого внимания на исправно работающий светофор и регулируют очередность проезда исключительно своими внутренними понятиями о справедливости. Над всем этим хаосом обязательно возвышается полицейский-регулировщик, неутомимо машущий жезлом и свистящий в свой свисток. Делает он это исключительно для собственного удовольствия и из любви к публичным выступлениям, потому что ни один из водителей не обращает ни малейшего внимания на его сигналы, а он, в свою очередь, даже не пытается применять санкции к вопиюще нарушающим все правила владельцам самодвижущихся экипажей. При этом никто не нервничает и все довольны. Вообще, за этот день мне показалось, что пребывать в уравновешенном и довольном жизнью настроении для монголов считается правилом хорошего тона.
– Рашен мюзик? – поинтересовался мой собеседник, кивнув на лежащую на заднем сидении гитару и понимающе прищурясь.
– Йес, ай эм а мюзишен фром Раша, – с готовностью ответил я, имея в виду, что мы действительно российские музыканты и даже где-то широко известны в узких кругах.
– Оу, рашн мюзишен вери гут, – обрадовался водитель и полез в бардачок, видимо, за чем-то важным, на чем я, как настоящая рок-звезда, должен был оставить автограф. – Вери гут рашн, – повторил он через некоторое время, доставая из бардачка компакт-диск и вставляя его в магнитолу. На диске красовалась надпись «The best music from Russia, Oleg Gasmanov, Lube, Kino»… Три в одном. В общем, теперь мы знаем, кто из наших имеет по-настоящему мировую известность. Чтобы сделать мне приятно, водитель открыл все окна, сделал погромче, и под бодрое «комбат-батяня, батяня-комбат» с подпевающим во весь голос монголом за рулем я причалил к отелю, где меня ждала уже вся наша остальная туровая команда. Естественно, подобное дефиле было встречено бурными аплодисментами.
После размещения по номерам встретились в лобби для определения планов на день. К тому моменту мы с Максом уже успели совершить небольшую прогулку по близлежащему кварталу, купили солнцезащитные очки и составили первое впечатление о городе. Цены в магазинах нас приятно порадовали, но запах в подземном переходе, в котором, видимо, ночами живут и там же справляют все свои потребности местные бездомные, давал полное понимание, почему пешеходы предпочитают переходить улицу поверху, бросаясь под колеса проезжающих автомобилей. Как и положено директору, Андрей заранее занимался стратегическим планированием, и на сегодня у него был заготовлен прекрасный, на первый взгляд, план. «Предлагаю взять пару такси и съездить посмотреть статую Чингисхана, – предложид он. – По заверениям «Википедии» она считается самой большой конной статуей в мире и местной главной достопримечательностью. Находится, правда, не в городе, по навигатору – 53 километра от отеля, но что тут ехать: час туда – час обратно. Там какое-то время проведем, за три часа обернемся, останется время еще по городу погулять. Придется, правда, воспользоваться более длинной дорогой через аэропорт, короткую сегодня почему-то перекрывают».
– Кстати про аэропорт, – оживился Макс, – Юр, ты сумку мою синюю по прилете так и не отдал же, надо зайти к тебе, забрать.
– Здрасьте, – удивился Юра, – я тебе ее в аэропорту после паспортного контроля лично вернул, достал из чемодана, поставил на пол и сказал еще: «Макс, вот твоя сумка».
После этих слов в лобби отеля повисла напряженная тишина. Макс стал вдруг нехорошего зеленоватого цвета.
– Это ты так шутишь, надеюсь? Она же у тебя до сих пор?
– Точно тебе говорю без шуток, я был уверен, что ты ее забрал…
– Мило, – подытожил дискуссию Андрей, – значит, едем смотреть Чингисхана, и именно через аэропорт. А что, кстати, в сумке?
В сумке, естественно, оказалось все самое нужное. Как минимум все наши микрофоны и еще некоторые важные для проведения концерта вещи. Дополнительной сложностью было то, что никакой багажной квитанции на эту сумку у нас не было и в помине, так как она летела внутри чемодана. Пойди докажи, что она наша, и то – в том случае, если ей ноги не приделали еще. Правда, у нас был Ларс, человек, в кофре, телефоне и голове которого порой находятся самые неожиданные, но очень нужные вещи и решения. Как и почему в его телефоне оказалась фотография именно этой сумки – отдельная история про то, как Ларс пытался помочь Максу таки впихнуть невпихуемое; главное, что она там была, и именно на эту фотографию возлагались все наши надежды. В качестве такси мы заказали семиместный микроавтобус, водитель которого приехал на заказ со своим малолетним сыном лет пяти. «Дома оставить не с кем, пришлось взять на работу с собой», – пояснил он. Мы сразу поняли, что такая ситуация – это нечто само собой разумеющееся, и даже не стали удивляться, тем более что ребенок на протяжении всей длинной и мучительной дороги, которая нам еще предстояла, вел себя просто идеально. Не проронив ни слова жалобы, не капризничая от скуки, тесноты и духоты, он понимал, что тяжело всем и выхода никакого нет. Все же при всей странности быта монголы – поистине удивительные и достойные всяческого уважения люди, и эти черты характера закладываются с детства.
Когда на дорогу до аэропорта ушел час с лишним, при том что по прилете из него добрались минут за 30, мы стали подозревать что-то нехорошее. Пробки в городе выросли грандиозно, но еще грела мысль о том, что «главное – вырваться из города, а там-то по трассе нормально будет», тем более что и навигатор изначально не сильно пугал нас красным цветом дорог. Но как же быстро все меняется…
В зале прилета аэропорта было пусто. В среднем столица Монголии принимает всего пару десятков рейсов в день, и сейчас как раз был перерыв между ними, что, безусловно, было нам на руку. Мы были готовы к серьезной битве за свою сумку, понимая, что она, как оставленный в людном месте подозрительный предмет, явно привлекла внимание полиции со всеми вытекающими последствиями. Есть шанс, что была вызвана специальная служба для проверки ее на наличие взрывчатых веществ, может быть, даже проведена экстренная эвакуация пассажиров из здания, и сейчас за все эти неудобства нам придется держать ответ, писать какие-то заявления, оплачивать штрафы. Наличие лишь фотографии вместо полноценной багажной квитанции не прибавляло нам козырей в этой игре. В реальности же вся процедура заняла не больше минуты. Слава богу, переживать по такому ничтожному поводу, как оставленная сумка, в Монголии не принято. Она обнаружилась в недрах стойки «Baggage lost and found» и была с дружелюбной улыбкой выдана радостному Максу после обмена буквально парой фраз и демонстрации той самой фотографии. Никакой бюрократии, все для людей.
Надежда на то, что после аэропорта поедем с ветерком, умерла сразу же. Дорога к памятнику великому монголу была узкой, по одной полосе в каждую сторону. И на ней то и дело встречалась еще одна местная достопримечательность – грузовики. Вы когда-нибудь видели грузовую платформу или, скажем, КамАЗ, который почти скребет днищем по земле от многократного перегруза? Ехать рядом определенно страшно, потому что бетонные блоки и кирпичи в кузове навалены высокой кучей и угрожающе раскачиваются. Несчастный грузовоз, напрягая последние силы и окутывая окружающих черным облаком выхлопных газов и ощутимым запахом сгорающего сцепления, выдает потрясающую в данных условиях скорость в 25 километров в час. Обогнать такое чудо по узкой дороге со встречным движением сложно, поэтому мы еще полтора часа трясемся за грузовиками до места назначения. Пожалуй, не буду больше рассказывать про дороги в тот день, хотя именно они стали самым ярким впечатлением. В итоге мы провели в пути около 6 часов, а если вспомнить, что в этот день мы еще и из Москвы летели… В общем, 13 часов в ограниченном пространстве, сидя в не самом удобном кресле, – это то что надо для бодрости духа и прекрасных ощущений в спине.
Сам памятник лично на меня грандиозного впечатления не произвел. Во-первых, после таких дорожных мытарств, в принципе, было уже искренне наплевать на все памятники мира, а во‑вторых, хоть Чингисхан и считается в нем самой высокой конной статуей, но по сравнению с нашей «Родиной-матерью» он совсем не кажется огромным, а ведь наша еще и без коня. Возможно, вам интересно, почему главный памятник всей Монголии находится достаточно далеко от столицы прямо посреди степи. По легенде, именно на том холме Чингисхан нашел некий золотой кнут или плетку, которая неслабо помогла ему в объединении разрозненных кочевых племен в сильное государство. Байка, конечно, но красиво. На голове коня есть смотровая площадка, куда можно зайти и сфотографироваться, а внутри – магазинчики с сувенирами и самый большой в мире сапог, высотой с двухэтажный дом, но зайти внутрь решил один только Юра. Нас же привлекла совсем другая экзотика, за которой, к тому же, не надо было идти по ступенькам вверх. У подножия памятника располагалась площадка с местными монгольскими развлечениями.
– Герр, ты же из лука стреляешь вроде, да и по-английски соображаешь, спроси у местных, сколько стоит пострелять, сколько стрел дают и все такое, – насели на меня Андрей, Женя и Макс. Тут лингвистическая часть моего мозга тотально зависла. Помню, что стрельба из лука – это archery, сам лук – bow, но как при этом будет «пострелять из лука»? To do some archery, to shoot from a bow… хрень какая-то получается, надо же правильно сказать, чтобы не подумали, что русские совсем неграмотные. Пока я формулировал в голове изысканную фразу, Макс потерял терпение, махнул рукой и пошел по направлению к навесу, под которым укрывались от солнца хозяева аттракциона. «Хау мач пиу-пиу?» – произнес он, жестами показывая стрельбу из лука. «Оу, пиу-пиу твенти! – заулыбались и обрадовались монголы, на пальцах показывая, что пострелять стоит двадцать тысяч тугриков (около 350 рублей по курсу, если ничего не путаю). – Вери гуд пиу-пиу!».
Кто бы сомневался, что вери гуд. Мы с Максом решили выяснить, кто из нас самый меткий Робин Гуд, а Женька снимал это развлечение на телефон. Кстати, монгольский лук несколько отличается от того, из которого когда-то доводилось стрелять мне. На нем нет упора для стрелы, поэтому стрелять в традиционной вертикальной постановке ужасно неудобно, стрела опирается на указательный палец и все время норовит соскочить вбок. Поэтому результаты нашего «пиу-пиу» были весьма комичны, чем можно насладиться в «Инстаграме» группы «Эпидемия». Лишь ближе к концу Макс сообразил, что удобнее стрелять, держа лук горизонтально, и даже пару раз попал в мишень, выиграв соревнование.
Раз уж мы все равно были рядом, решили посетить национальный парк Горхи-Тэрэлж, знаменитый в первую очередь гигантскими камнями причудливой формы, один из них напоминает огромную застывшую в камне черепаху. Вот здесь я по-настоящему понял, настолько красива может быть монгольская степь с вкраплениями удивительных каменных пород. Идеальное место для фотосессии, но мы уже были слишком утомлены и помяты дорогой, чтобы заниматься этим всерьез. И вообще, если быть честным до конца, то из всех красот природы наибольшего внимания удостоился магазин с прохладительными и умеренно горячительными напитками. Я, конечно, понимаю – культура, история, экзотика и все такое, но после такого перелета и переезда глотка прохладной воды или мягкого пива организм требовал гораздо больше, нежели культурных впечатлений. Зашли в магазин сувениров, лично меня удивило качество и дешевизна кожаных изделий. Кошельки, ремни и прочие вещи из натуральной кожи, сделанные вручную, стоили по меркам Москвы сущие копейки. Жаль, что даже эти копейки пока тратить не хотелось, ибо впереди была еще Япония, а уж на обратном пути можно будет и закупиться, думали мы. Хотя крутой кожаный ремень и кое-какие подарки для семьи я все же купил. Юра же выражал крайнее недовольство местной дешевизной, ибо у Чингисхана он умудрился купить сувениры в полтора раза дороже в надежде на то, что цены везде одинаковые. Подобные провалы у него бывают крайне редко, обычно именно он из всего коллектива умеет находить самые выгодные варианты, в то время как я, наоборот, могу иногда заплатить существенно дороже просто потому, что мне лень идти куда-то еще, но сегодня был не его день.
Долгожданное счастье в виде полноценной кровати после мучительной полуторачасовой обратной дороги было настолько притягательным, что мне даже не хотелось идти на ужин. Пара снеков и горизонтальное положение тела казались всепоглощающим раем. Остальные же решили разделиться: часть музыкантов ушла в город в поисках местной аутентичной кафешки, а Андрей с Ларсом остались ужинать в ресторане гостиницы. Через некоторое время раздался телефонный звонок: «Если ты сейчас не придешь в ресто и не спасешь нас, твои друзья рискуют умереть от обжорства», – сказала трубка голосом Андрея. Пришлось выручать друзей, которые не оценили размах монгольских порций еды, с которыми одному человеку справиться почти нереально. Но оно того стоило. Уж что-что, а мясо здесь всегда умели готовить восхитительно вкусно, просто браво! То же самое подтвердила и другая часть коллектива, вернувшаяся из похода в городское кафе. На этом наш насыщенный день подошел к концу, а назавтра нас ждали новые приключения, уже в Японии!
Там, где рождаются рассветы
Прилетев в Токио, я сразу осознал глобальное отличие Европы от Азии. Можно сколько угодно говорить о цивилизационных и культурных различиях, спорить о тонкостях менталитета и мироощущения, но одно для меня ясно как дважды два: люди, комфортно себя чувствующие в том жарком климате, который буквально навалился на нас с первого шага по выходе из аэропорта Нарита, явно сделаны из другого теста. Хотя, с этой точки зрения, это скорее я отличаюсь от всех остальных: мне для температурного комфорта нужно жить даже не в Москве, а поближе к северу. Я совершенно без проблем могу спать зимой с открытым окном, чем неоднократно удивлял своих соседей по номеру, а от жары на юге страдаю немыслимо. Но в Японии жара усугублялась еще и очень большой влажностью воздуха, что делало ее намного тяжелее для восприятия. Каждый километр, пройденный пешком, стоил литра пота. Мне приходилось несколько раз в день принимать душ и менять по две майки – в общем, при всей красоте и продвинутости Японии я точно знаю место, где я жить бы не смог чисто физически. Человек, конечно, привыкает ко всему, и ближе к концу нашего пребывания в Стране восходящего солнца даже я стал страдать гораздо меньше, но первые дни были очень тяжелыми.
Любовь к металлической музыке, как известно, у японцев в крови, и это стало ясно уже при прохождении паспортного контроля. Один из таможенников увидел Мелисова с гитарой, узнал, что он приехал для участия в метал-фесте и очень обрадовался. Выяснилось, что таможенник тоже большой поклонник power metal и очень рад встретить российского музыканта. Они пообщались некоторое время, японец пообещал постараться прийти на концерт. Это было неожиданно и очень приятно. В той же Монголии таможенники на нас смотрели с большим подозрением, как на пришельцев с другой планеты.
Организаторы Evoken Fest 2019 встретили нас в аэропорту, и по дороге до отеля нам удалось составить первое впечатление о Токио. Я много раз слышал от самих японцев, что если мы хотим получить впечатление о настоящей Японии, нужно ехать куда угодно, но только не в столицу, потому что Токио – это огромный мегаполис, построенный по стандартам строительства мегаполисов. Его легко перепутать с Нью-Йорком: те же огромные небоскребы, практически полное отсутствие свободного пространства между домами, полное царство стекла и бетона. Кстати, потом во время наших прогулок по городу мы обнаружили еще несколько прямых ассоциаций с Нью-Йорком. Например, на берегу залива, на фоне огромного моста мы нашли точную копию американской статуи Свободы. Надеюсь, формат книги позволит показать вам эту фотографию: я уверен, что 99% читателей без моей подсказки сказали бы, что эти фото сделаны именно в американской, а не в японской столице. Покопавшись в истории, я обнаружил интересный факт. Оказывается, статуя была изначально установлена в год даже не США, а Франции в Японии (как известно, статуя Свободы по происхождению – француженка) и по замыслу должна была простоять всего год. Но за этот год туристы настолько полюбили фотографироваться рядом с ней, а японские корпорации настолько бодрились, оттого что на фотографиях, выкладываемых в сеть туристами, попадают их рекламные баннеры, в изобилии находящиеся поблизости, что статую решили не демонтировать, а оставить навсегда. Как говорится, ничего личного, просто бизнес.
Но это все было уже потом, а сначала мы заселились в отель, где нас ожидала Светлана, знакомая Жени и Ларса, русская девушка, живущая в Токио. Она предложила нам помощь в освоении пользования городом, и эта помощь пришлась очень кстати, потому что во многих вещах разобраться самому крайне сложно. Метро в Токио спроектировано так, что без предварительных объяснений разобраться в нем практически нереально. Во-первых, метро эксплуатируют две конкурирующие компании, каждая со своей картой линий, и, хотя они объединены в единую сеть, сводную карту найти можно далеко не везде. Плюс есть еще JR – что-то вроде городской электрички, но ее непросто отличить от метро, потому что большая часть станций тоже находится под землей и пересекается с метро. Переходы с одной линии на другую могут быть платными, а могут – бесплатными в зависимости от того, куда ты переходишь. Количество разных опций покупки билетов не поддается исчислению, поезда могут проезжать некоторые станции без остановки, так что при посадке надо не только следить за правильностью выбранной линии и направления, но еще и за тем, чтобы сесть в правильный поезд. При выборе маршрута важно понимать, какие линии к каким компаниям относятся, при маршруте с пересадками далеко не всегда самый ближний путь окажется самым дешевым. Забыл сказать, что в Токио, как и во многих других странах, стоимость поездки сильно зависит от того, как далеко ты едешь и каким путем. Все это еще усугубляется тем, что информации, которая, по идее, должна помогать туристам, с одной стороны, просто море, она на каждом квадратном метре. Большая часть – на японском языке, но самые важные вещи дублируются на английском. Проблема же в том, что от такого обилия визуальной информации мой мозг просто заклинивает, и он отказывается что-либо понимать. Но парни, особенно Егоров, Мелисов и Ларс, справлялись без проблем: все-таки техническое образование позволяет гораздо лучше структурировать данные. Но вообще, я подозреваю, что дело в том, что для тусовочной половины коллектива первой же экскурсией в Японии стала экскурсия в близлежащий магазин на предмет ознакомления с представленным ассортиментом местных напитков с последующей дегустацией, и этот ассортимент был признан вполне удовлетворительным. Да и в дальнейшем, надо сказать, мы с Кривенковым иногда в свободное время постигали нюансы представленной продукции сетей 7-Eleven и FamilyMart с большим энтузиазмом, чем, например, тонкости архитектуры императорского дворца. Впрочем, про дворец расскажу попозже.
Несмотря на всю технологичность, в Японии есть некоторые ситуации, в которых к оплате не принимаются банковские карты. Японцы при этом пользуются каким-то своим платежным приложением на телефоне, ну а нам был нужен кэш. Для этих целей мы все привезли наличную валюту, но выяснилось, что обменники в Токио далеко не на каждом шагу. С помощью Светланы мы нашли один такой обменник ближе к центру, после чего отправились в самое сердце Токио, на знаменитый диагональный перекресток Сибуя, который можно видеть в нашем клипе «Где рождаются рассветы». Для начала пересекли его несколько раз в разных направлениях, потом обнаружили смотровую площадку на одном из зданий и насладились видом сверху. Рядом с ним находится памятник знаменитому ждущему псу Хатико. Рядом с ним всегда огромная очередь из желающих сфотографироваться, хотя сам памятник, на мой взгляд, ничего особенного из себя не представляет, но очень уж хорош и популярен герой. Там же на перекрестке мы встретили музыкантов группы Grave Digger, с которыми предстояло играть на следующий день на одной сцене фестиваля, пообщались и сфотографировались с ними.
И вот настал первый день фестиваля Evoken Fest 2019 и день нашего первого в истории концерта в Японии. Надо сказать, мы очень переживали по поводу многих технических моментов. Для удобства работы мы с некоторых пор возим с собой собственный микшерный пульт, системы ушного мониторинга, радиопередатчики, радиомикрофоны, микрофоны для барабанной установки и многое другое. Это позволяет быстро и качественно отстроить звук практически на любой площадке. Но в Японии эта наша технологическая продвинутость грозила обернуться проблемами, потому что для успешной работы со всем этим оборудованием требуется хорошее взаимопонимание с местным техническим персоналом площадки, а по поводу этого были большие сомнения. Я перевел для них на английский язык наш технический райдер, но, судя по последующей коммуникации, мы подозревали, что проблемы будут. Для начала нам рассказали, что все наши радиосистемы мы можем смело оставить дома, потому что в Японии разрешено использовать только строго ограниченный диапазон частот, а за приборы, которые работают в другом диапазоне, можно получить не только очень немаленький штраф, но и тюремное заключение. Причем из письма было непонятно, только лишь само использование неразрешенных частот карается законом или под арест можно попасть просто за одно наличие приборов, позволяющих это делать. В любом случае мы решили не рисковать и оставить все дома, тем более что нас заверили в том, что местные техники предоставят нам как минимум набор систем ушного мониторинга. Точнее, у них есть один комплект, который просто будет переходить от группы к группе по мере развития фестиваля. Но по поводу возможности использования собственного микшерного пульта коммуникация каждый раз заходила в тупик, так что этот вопрос мы решили обсуждать уже непосредственно на саундчеке.
Общаться с японцами – это отдельное искусство. У меня создалось впечатление, что люди, по крайней мере, работающие в сфере сервиса, на генетическом уровне не способны сказать «я не понимаю, что вам нужно» и уж тем более «мы не можем этого сделать». А их английский язык, при всей образованности и продвинутости, далеко не всегда так уж хорош, да и произношение создает определенные сложности в понимании. Я же, как уже писал, по образованию скорее немец, чем англичанин, и мой английский тоже далек от идеала. Поэтому, когда Макс просил побыть его переводчиком, наше общение с местными техниками складывалось с трудом. Они радостно кивали головами в знак того, что поняли, что нам от них нужно, говорили: «No problem, we can do it». Но когда после этого они начинали объяснять, как именно мы это можем сделать, я понимал, что они говорят совсем о другом. Я мучился профессиональным стыдом: либо я плохо перевел вопрос, и они меня не так поняли, либо сейчас не понимаю и не могу правильно перевести их ответ, вроде каждое слово понятно само по себе, а общий смысл совсем не о том получается. Единственное, что было понятно, – это то, что японцы приносят нам грандиозные извинения и даже готовы сделать сэппуку, если мы их не сможем простить, но ушные мониторы они нам предоставить сегодня не смогут, так как один из хедлайнеров (Grave Digger и Alestorm – кто из них, мы так и не выяснили) заявил, что их не устраивает схема, когда мониторы будут передаваться от группы к группе, и они просто оставят их себе после саундчека. В общем, проблемы афроамериканцев шерифа не волнуют, если переводить на хороший русский язык, вот что они сказали в адрес всех остальных коллективов, участвующих в фестивале, и это вежливому японскому технику с успехом удалось до нас донести. С остальными же техническими подробностями были проблемы, пока на нас не обратил внимание проходящий мимо крутейший человек и музыкант Олли Бернстейн. Как его зовут и кто он вообще такой, я узнал уже позже, а тогда этот человек просто подошел и сказал: «Друзья, я вижу, у вас проблемы в коммуникации – если нужно, я могу попробовать помочь. Я знаю японский язык, объясните мне, что вам нужно, я переведу местному технику, а потом расскажу вам, что он говорит, так будет проще». И действительно, с помощью Олли все отлично решилось, технические вопросы были улажены, и хотя нам все же предстояло играть без ушных мониторов, во всем остальном консенсус был найден. Олли оказался бас-гитаристом группы Derdian – точнее, не постоянным бас-гитаристом, а просто приехал с ними поиграть конкретно на этом фестивале. Американец по происхождению, он успел пожить и поработать в музыкальной сфере в Америке, Европе и Японии, отличный музыкант и очень дружелюбный в общении человек. Что приятно, узнав, что мы из России, он совершенно не удивился, никакой экзотикой мы для него не были, а были полноценными и равными членами мирового металлического братства, и это очень приятно. Надеюсь, мы еще не раз пересечемся с ним на мировых фестивалях. Боюсь, правда, мне так и не удалось ему доступно объяснить, что же такое русский шансон и что за странный стиль – «русский рок» (когда он спросил меня о популярных в России направлениях музыки), но попробуйте сами сформулировать это на английском языке и объяснить иностранцу, не знающему наших реалий. Я думаю, он решил, что у нас большинство населения слушает какую-то дичь, и я с ним в целом согласен, хотя имел в виду совсем другое.
Ближе к времени концерта зрители стали подтягиваться к месту проведения шоу. Надо сказать, что, несмотря на международный статус фестиваля, сам клуб был не очень большим, сравнимым, наверное, с нашим московским клубом Red, даже, пожалуй, поменьше. У него не было отдельного входа для музыкантов, да мы и не пытались ни от кого прятаться, наоборот, с огромным удовольствием общались перед входом с подходившими людьми. И это было грандиозно: оказывается, у нас в Японии есть целый фан-клуб, который отлично знает и нас, и наши песни, имеет в коллекции все наши диски и носит наши майки. Все это они заказывают из России, и это очень круто. Вообще, мне очень нравится менталитет японцев и европейцев в этом вопросе. Если им нравится группа, они считают своим долгом покупать официальную продукцию этого коллектива. При походе на концерт они могут отказать себе в лишнем бокале пива, но майку или диск любимой группы купят обязательно, не только потому что понимают, что во многом только благодаря такой их поддержке группы могут существовать и радовать их своими песнями и дальше. Мы с радостью познакомились, пообщались и пофотографировались с нашими новыми японскими друзьями. С некоторыми из, них, кстати, продолжаем общаться и сейчас, а двое приезжали на нашу постановку «Эльфийской Рукописи» в Москве и были у нас в гримерке после концерта, так что международные связи крепнут.
Через некоторое время большинство музыкантов ушло обратно в клуб, на улице остались мы с Максом Нарышевым. К нам подошли пообщаться еще два парня, ожидающих концерта. Они оказались нашими соотечественниками, живущими в Токио. Рассказали нам много всего интересного про город, достопримечательности и особенности быта в Японии. «Кстати, знаете ли вы, как у местной молодежи называется улица, где находится клуб? Они называют ее blowjob street. Сейчас еще рано, а вечерами тут собирается молодежь, ищущая легких и непродолжительных знакомств. Так что если будете тут вечером стоять, имейте в виду». Ладно, будем иметь в виду, отвечаем мы и тут же забываем про это, потому что подобный отдых не входит в наши планы. Буквально через полчаса выходим с Максом опять на улицу покурить, к нам подходит очередная японка и что-то начинает у нас спрашивать по-японски. Мы разводим руками – we don’t understand, sorry. Не проблема, показывает она жестами, достает свой телефон, открывает программу-переводчик и пишет там все, что она хотела нам сказать, потом показывает нам результат перевода: «Я хочу вас вдвоем», – написано на экране. Мы переглядываемся, впадаем в ступор, бормочем что-то невнятное в духе того, что мы как-то морально не готовы и вообще руссо туристо – облико морале, и скрываемся в клубе. Рассказываем эту историю остальным нашим в гримерке, все хохочут, и только один мудрый Юра замечает: «А ведь, скорее всего, она хотела просто сфотографироваться с вами двумя сразу, а вы ее некультурно послали».
Может, и так, но надо же думать, как ты формулируешь свои мысли и как это будет выглядеть в машинном переводе. Вообще, у меня собрана дома целая коллекция забавных машинных переводов, но самым идеальным случаем я считаю перевод, который выдала программа на текст Iron Maiden «Fear of the Dark». В тексте там есть фраза «I have a phobia that someone’s always there», имеется в виду, конечно, «someone IS always there», а через апостроф написано для редуцирования лишнего слога и укладывания строчки в стихотворный размер. Но компьютер таких тонкостей не чувствует, поэтому выдает абсолютно грамматически верный и гениальный в контексте песни перевод: «У меня есть фобия, что чей-то всегда там», что позволяет взглянуть на песню в несколько ином разрезе… Но это я отвлекся, вернемся в Японию.
Концерт прошел на одном дыхании. Японская публика просто восхитительна. На момент нашего выхода на сцену мы видели в зале уже очень значительное количество зрителей в наших майках, они поддерживали нас всеми силами и даже пытались подпевать по-русски. А на песне «Где рождаются рассветы» был самый большой взрыв драйва, я даже заметил слезы на глазах одного парня, стоящего в первом ряду и подпевающего нам. Они знали, что клип на эту песню снимался в Японии, и понимали, что в тексте песни есть частица их страны, и гордились этим. Незабываемое ощущение, до сих пор мурашки по телу. Только не подумайте, что я так восхищаюсь японцами на фоне наших русских слушателей. Совсем нет, поддержка наших на концертах ничуть не хуже, и слезы на глазах тоже бывают, чаще всего – на балладах. Просто от иностранцев такого изначально не ожидаешь, все-таки мы поем на языке, который они не понимают. В Европе, например, если ты не поешь по-английски или на местном языке, публика тебя, конечно, послушает, но так активно поддерживать не будет. В Японии же русский язык вообще не был проблемой. Я заметил еще одно важное отличие японского фестиваля от российского: в Японии публика с интересом слушает и готова принимать все выступающие группы, а не только те, фанатами которых она является. В России на фестивале после каждой группы состав зрителей меняется кардинально, поклонники одной группы категорически не желают стоять у сцены и слушать другую. Более того, я много раз слышал рассуждения в духе: «Хороший фестиваль, выступает несколько моих любимых команд, но слишком много каких-то левых непонятных групп, не пойду, зачем мне слушать неизвестно кого». На Evoken Fest каждый зритель наслаждался каждым из выступающих коллективов и с удовольствием открывал для себя новые имена, это приятно.
Кроме Олли, про которого я уже рассказывал, мы познакомились с ребятами из немецкой группы Victorius, отличными музыкантами и очень позитивными людьми. На афтерпати после концерта даже родилась идея сделать совместные выступления двух групп в Германии и России в 2020 году, но из-за пандемии все планы пока приходится отодвигать на неопределенный срок. Надеюсь, что такие шоу все же когда-то состоятся.
Второй день фестиваля проходил уже в другом клубе в совсем другой части Токио. Он прошел так же драйвово и успешно. Снова клуб был полон народу, публика зажигала и поддерживала все выступающие коллективы. На второй день мы познакомились с музыкантами из японской группы Allegiance Reign, в самурайском облачении они выглядели на сцене очень импозантно и грозно. Так как кроме них только мы на фестивале играли в полноценных сценических костюмах, это послужило хорошей отправной точкой для начала общения.
Фестиваль отгремел, но мы решили задержаться в Токио еще на несколько дней – все же интересно было осмотреть город более подробно. Наш добровольный гид и теперь уже хороший друг Светлана сопровождала нас все эти дни, за что ей огромное спасибо. Одна из японских поклонниц по имени Мана тоже пожелала присоединиться к нашей прогулке. Ей было очень интересно пообщаться с музыкантами из России, а нам очень интересно поближе познакомиться с настоящей японкой. Следующий свободный день был посвящен прогулке по городу и покупке сувениров для домашних. Большие магазины в Японии – это целые города, один отдел бытовой техники или игрушек может занимать несколько этажей. Культ аниме виден в Японии на каждом шагу, в рекламных плакатах и видеороликах, изображениях на майках и даже огромных роботах-трансформерах, стоящих перед некоторыми торговыми центрами, время от времени оживающих и выдающих некий перформанс. Но как японцы умудряются не заболеть в этих торговых центрах, мне непонятно. Как я говорил, на улице очень жарко и влажно, а внутри торгового центра кондиционер работает так неистово, что даже мне, любителю холода, становится не по себе. Мне кажется, прогулка по городу и полчаса в торговом центре с гарантией отправят человека на больничный на неделю минимум, но ведь как-то японцы живут с этим, что еще раз говорит о том, что они все же другие.
Вообще русскому, да и европейцу, попасть на ровном месте в неловкое положение в Японии очень просто. Я захожу в небольшой магазин типа 7-Eleven, наполняю корзину всем, что мне нужно. В магазине помимо меня всего несколько человек, один из них, задумавшись о чем-то, просто стоит в проходе между стеллажами метрах в пяти от кассы. На кассе при этом заканчивает оплату единственный покупатель. Я подхожу, встаю за ним, выкладываю свои товары на ленту и тут понимаю, что на меня с осуждением смотрит весь магазин и думает про меня много всего нехорошего. Оказывается, этот задумавшийся человек не просто так стоял в проходе, а стоял в очереди на кассу, да и за ним тоже стояли люди, а я нагло влез без очереди. В Японии категорически не принято стоять в очереди непосредственно друг за другом. И стоят японцы даже не на «социальной дистанции в полтора метра», как выучили уже мы благодаря пандемии, а метрах в пяти друг от друга, если, конечно, размер магазина и количество покупателей позволяют. В нашем российском понимании это вообще не выглядит как очередь, мы тогда и о рекомендованной социальной дистанции в полтора метра ничего не слышали. Думаю, их немало озадачили требования ВОЗ во время коронавируса, вряд ли они ожидали, что ради уменьшения числа заражений нужно стоять друг к другу гораздо плотнее, чем они привыкли. Так вот я опрофурсетился на ровном месте. О значении данного термина в эпидемском языке, как и многих других, вы, кстати, можете узнать из приложения к данной книге.
Туалеты в Японии заслуживают отдельной статьи. Если я правильно понимаю, из-за большой плотности населения туалет – это одно из немногих мест, где японец может по-настоящему уединиться. Поэтому время, проведенное в этом заведении, они пытаются сделать максимально приятным. Агрегаты, стоящие в японском ватерклозете, могут сильно отличаться по степени крутости в зависимости от крутости самого места, но я ни разу не видел, чтобы это был обыкновенный унитаз. Какой-то минимальный набор функций кроме банального слива у него есть всегда: дезинфекция и подогрев сиденья, приятная музыка, ароматизация и еще много всего другого. Но это я рассказываю про банальный унитаз в гостинице с самым банальным набором умений. В большом же супермаркете меня поразила огромная панель управления, на которой было порядка двадцати разных кнопок. Все они подписаны только иероглифами, поэтому назначение их угадать не представляется возможным. Тем не менее, найти слив надо, ведь дело сделано, а руссо туристо не просто облико морале, но еще и стоит на высокой ступени эволюции, поэтому привык сливать за собой воду в сортире. Проверив все возможные места на предмет наличия очевидных рычажков или кнопок, я все же пришел к выводу, что интересующая меня кнопка должна находиться на панели управления. Из двадцати девятнадцать были одинаковыми по форме, только разного цвета, а одна была несколько больше, чуть выпирала из панели и светилась красным светом. Ну и кто из вас в этой ситуации не нажал бы на нее? Вот и я нажал. Моментально взвыла сирена тревоги, причем на всех этажах торгового центра одновременно. Повсюду включились мигающие лампы. Мне пришлось в панике ретироваться – кто его знает, может быть, за объявление ложной тревоги полагается большой штраф, а в этой поездке мы отнюдь не были богачами. Как мне потом объяснили, это была кнопка аварийной сигнализации на случай, если во время землетрясения заклинит дверь и человек не сможет выбраться самостоятельно. Ну, или если ему потребуется помощь по какой-то другой причине. Подобные тревожные кнопки есть у нас в торговых центрах, но чтобы они работали настолько эффективно, я не видел никогда. А слив воды, как выяснилось потом, был автоматический, надо было просто подождать.
Конечно, нам было интересно осмотреть императорский дворец. Мы знали изначально, что в сам дворец нас не пустят и придется ограничиться так называемым восточным садом, разбитым у дворца, открытым для туристов, но мы искренне рассчитывали оценить красоту дворца хотя бы издали. В итоге выяснилось, что туристический парк совершенно ничего особенного собой не представляет: просто аллеи, обрамленные аккуратно подстриженными кустами, а дворец из туристической зоны практически не виден. К тому же он по японской традиции невысокий и очень аскетичный. Во всем дворцовом комплексе проявляется национальная японская концентрация на сути и содержании вещей, нежели на желании пустить пыль в глаза их внешней роскошью. Мне кажется, одно созерцание императорских дворцов в Токио и, к примеру, в Петергофе может многое рассказать о разнице в восприятии картины мира в Японии и России. Приезжая в Петергоф, турист бывает сражен наповал красотой, размахом и богатством дворцового комплекса. В Японии гораздо больше внимания уделяется гармонии и внутреннему содержанию. Дворец существует в первую очередь для проживания императорской семьи, а не для того, чтобы одним своим видом подчеркивать богатство и мощь империи. Об этом интересно задуматься, но с точки зрения туриста смотреть там оказалось практически нечего.
Зато очень впечатлил аутентичный ресторан японской кухни. Мы специально долго выбирали не туристическое место, а такое, которое любили бы посещать сами японцы. В этом нам, конечно, тоже помогла Светлана. Как известно, традиционная японская кухня – это не только суши, но мы решили отведать именно их. Само заведение имело довольно скромный интерьер, внутри можно было курить, чем с удовольствием пользовались все посетители, так что даже мне, курящему человеку, было поначалу очень некомфортно, все же мы привыкли к тому, что в помещениях не курят, и я считаю, что это правильно. В Японии отношение к курению абсолютно противоположное: нельзя курить на улице. Для пешеходов, желающих покурить, время от времени на улице можно встретить специально огороженное курительное пространство, но встречаются они довольно редко. Зато в барах, ресторанах, гостиничных номерах (не всех), гримерках клубов курить разрешается. Точнее, есть разделение на курящие и некурящие зоны, но оно довольно условное, все равно накурено везде.
Настоящие японские суши отличаются тем, что они делаются из свежей сырой рыбы. Подозреваю, что она все же как-то обработана, но все же она именно сырая. Помимо рыбы, мы заказали кучу всяких экзотических морских гадов, которые оказались самыми дорогими и самым безвкусными, а вот от местного тунца я был в полном восторге. В ресторане предлагалось аж четыре его разновидности, на разный кошелек; я попробовал только два, самый бюджетный и несколько более дорогой, и они оба были превосходны. Что же предлагается в элитном варианте, я боюсь себе даже представить, но в эту поездку бюджет у нас был очень ограничен, так что пришлось обойтись без изысков.
Всему хорошему рано или поздно приходит конец – мы прощались с Японией и нашими новыми друзьями с огромной надеждой еще не раз вернуться с сольной программой или в рамках фестиваля. Я думаю, все реально, так что будем продолжать творить и надеяться. По словам Максимкина, он работает над возможностью издания нашей музыки в Японии, а это будет уже огромным шагом вперед, наш японский фан-клуб развивается и расширяется. К сожалению, фестиваль Evoken Fest закрылся на неопределенное время, но мне хочется верить, что рано или поздно мы обязательно вернемся туда, где рождаются рассветы.
Shit Happens
Далеко не все и не всегда в концертной жизни бывает так радужно и весело, как вы могли бы подумать, прочитав вот уже больше половины книги. Ситуации в нашей жизни встречаются разные, и в этой главе я собрал те истории, которые сложно назвать веселыми приключениями. Честно говоря, лучше бы их никогда не было! Еще я дополнил их небольшими зарисовками, которые вряд ли могли потянуть на полноценный рассказ, но все же достойны упоминания.
Как обычно, в таких делах начинать надо с себя. Надо сказать, что моя рассеянность и периодическое блуждание в облаках неоднократно играли со мной злую шутку. Неправильно поставить время при смене часового пояса, не увидеть важное сообщение в чате, забыть костюм перед важной постановкой, регулярно оставлять в гостиничных номерах важные вещи – это все настолько типично для меня, что даже неинтересно рассказывать. После очередного такого случая я даже предложил коллегам впредь называть меня исключительно Паганелем, но прозвище как-то не прижилось. Видимо, для того чтобы называться Паганелем, недостаточно быть просто рассеянным, надо еще хорошо разбираться в географии.
Полный shit – это мои персональные отношения с аэропортом Шереметьево. Исходя из его географического положения, мне туда гораздо удобнее и ближе добираться на такси или на машине, но это чисто теоретически. Каждый раз, когда я туда еду, ситуация складывается так, что попадаю я в этот аэропорт либо в последнюю секунду до окончания регистрации, либо вовсе не успеваю на рейс. При этом в момент выезда из дома ситуация с пробками на маршруте выглядит вполне приемлемо, ехать на аэроэкспрессе представляется неразумным. Но стоит выехать, на МКАД обязательно образуется страшная пробка, которую невозможно объехать, либо авария, либо какой-нибудь природный катаклизм помешает движению. Самое интересное, что по пути в другие аэропорты почему-то такой проблемы не возникает.
Первый раз я опоздал на вылет в Архангельск в 2012 году, и это было крайне обидно. Регистрация на рейс закрывается за 40 минут до вылета. Я прорвался к стойке регистрации всего двумя минутами позже, но милая девушка, стоящая за ней, заявила, что уже ничего не сможет для меня сделать, так как система не дает ей такой возможности, даже если бы она очень хотела мне помочь. Хорошо, иду в офис «Аэрофлота», объясняю ситуацию, мне предлагают поменять билет на следующий рейс, который вылетает днем. Конечно, с доплатой, но это еще не проблема. Проблема в том, что, прилетев этим рейсом, я в лучшем случае могу попасть в ДК, где проходит концерт, самое раннее в ту минуту, когда группа должна уже выйти на сцену. Ни о каком саундчеке речи уже идти не может. Но что делать, других вариантов нет. Созваниваюсь с ребятами, которые уже находятся в зоне ожидания посадки, объясняю ситуацию. Мы договариваемся о том, что саундчек они проведут без меня, отстроив заодно и мое оборудование, насколько это возможно, так как гитарный предусилитель и прочие обработки находятся у меня с собой. Ларс, который, как вы помните, изначально был гитаристом «Эпидемии» и на тот момент еще помнил все партии, в качестве резервной схемы предложил записать мои партии в портастудию, если вдруг я на концерт все же не успею. Созванивались мы несколько раз, и в определенный момент я замечаю, что стрелки часов уже давно перевалили ту отметку, когда парни должны были взлететь, а связь с ними все не пропадает. Оказалось, что их рейс задержали, они сидят буквально через две стены от меня, только мой билет на их рейс уже аннулирован, и пройти к ним я все равно никак не могу, хотя по времени успел бы сто раз. Я думаю, сейчас такую проблему я бы решил, добравшись до человека с полномочиями, который может решать вопросы исходя из здравого смысла, а не требований системы, но тогда я был слишком скромен, и мне пришлось лететь другим рейсом. В итоге все закончилось хорошо, не считая финансовых потерь за перебронирование билета. Я успел буквально «с корабля на бал», зашел в ДК, переоделся, настроил гитару и пошел на сцену, где уже все было готово к выступлению. Прямо как настоящая рок-звезда.
В Сыктывкаре в 2019 году все было еще сложнее. Попав под тотальную проверку гаишниками всех подъезжающих к аэропорту и потеряв на этом кучу времени, я снова опоздал на запланированный рейс. Сложность заключалась в том, что других рейсов в Сыктывкар у «Аэрофлота» в этот день не было, но был один рейс Utair, вылетающий из Внуково опять же днем, с такой же перспективой успеть на концерт, как и в Архангельске. Компания Utair не входит в список любимых нами, потому что не пропускает музыкальные инструменты на борт. О том, как устроена туровая логистика группы и почему это для нас крайне важно, я писал в соответствующей главе. Сдавать гитару в мягком чехле в багаж и получить на выходе набор «собери сам» не было никакого желания, аэрокейса тоже не было, решать проблему пришлось Максимкину, который уже в Сыктывкаре должен был найти подходящую гитару, потому что свою я попросту решил не брать. К счастью, организаторы концерта или кто-то из друзей оказались музыкантами и достали для меня прекрасный инструмент. Точно помню, что это была бутиковая гитара одного из наших известных гитарных мастеров, то ли Lepsky, то ли Padalka, и прозвучала она отлично, а вот какой именно из них – уже забыл. Кстати, тот день в Сыктывкар вовремя не прилетел не только я. Наш микшерный пульт тоже не добрался до столицы Коми вовремя, так что Андрею пришлось заниматься еще и поисками пульта. Организаторы концерта, надо заметить, на наши проблемы отреагировали с пониманием: «Да мы уже привыкли, что в Сыктывкар вечно кто-то из музыкантов или что-то из оборудования не долетает, – сказали они. – Карма такая, не вы первые, боюсь, что и не вы последние. Поэтому мы тут готовы к таким случаям».
Про то, как я летел не на своем рейсе в Краснодар, даже рассказывать неинтересно, это было как-то буднично и банально, тем более что спешки не было никакой, часть группы, и я в том числе, отправились в город за день до концерта, так что запас по времени был. Просто пришлось мне опять страдать материально и перебронировать билет. Расскажу лучше, как однажды мы уехали на поезде на гастроли без Егорова. Нет, он не опоздал, дисциплинированно прибыл на вокзал вовремя, но вот в поезд его не пустили, потому что при оформлении билетов Максимкин оформил на себя аж три штуки вместо двух, а вот про Егорова забыл. (Два он оформляет обычно для того, чтобы выкупить полное купе, мы не очень любим посторонних в нашем тесном кругу, да и человеку не из музыкальной компании будет с нами тяжело). Здесь система вновь оказалась сильнее здравого смысла: в поезд Женю не пускали, так как формально у него не было билета, отдать ему лишний билет мы не могли, потому что паспортные данные все равно не совпадали. Для того чтобы передать имеющийся билет ему, необходимо было сначала его аннулировать через сайт РЖД, через некоторое время (далеко не сразу, это важно), он появлялся в системе как свободное место, и его можно было снова купить на правильный паспорт. Времени на такие манипуляции уже не оставалось, так что Жене пришлось догонять нас на другом поезде или даже самолете, уже точно не помню, но, в отличие от меня, не за свой счет. Пока писал этот абзац, вспомнил, что не один лишь аэропорт Шереметьево доставлял мне неприятности. Как-то мне пришлось добираться в Смоленск аж на такси, потому что на поезд я благополучно опоздал, а никаких других подходящих по времени поездов не было.
Следующий пункт нашего shit-парада – это технические проблемы на важных концертах. Наши поклонники, часто бывающие на выступлениях, даже породили поговорку, что без технических проблем концерт «Эпидемии» – это и не концерт вовсе. Я не знаю, почему так получается, но почти все туровые концерты в не самых больших клубах, за редким исключением, проходят с технической точки зрения идеально. И на саундчеке, и на концерте все работает как часы. Когда же с точно такой системой выходишь на важный концерт в большом зале при большом количестве зрителей – жди сюрпризов с оборудованием. На моем первом постановочном концерте «Сокровище Энии» в 2014 году у меня перестал работать ламповый предусилитель, не успел я даже выйти на сцену. Хорошо, что это был еще саундчек, и хорошо, что у Ларса был такой же запасной, проблема решилась быстро, но нелюбовь оборудования к большим концертам проявилась во всей красе. В дальнейшем все так и продолжалось – мне кажется, я не смогу вспомнить ни одного саундчека большого концерта, когда все изначально заработало бы так, как и запланировано. Причем 90% ситуаций с трудом поддаются логическому объяснению. MIDI-команды почему-то начинают работать некорректно, компьютер перестает видеть звуковые карты или экран с видеорядами, синхронизация видеорядов по непонятной причине слетает, оборудование вдруг начинает страшно фонить. На постановке «Эльфийской Рукописи» в Екатеринбурге обе гитары фонили зубодробительно, и избавиться от этого фона не представлялось возможным. В итоге на всей сцене было найдено две точки, в которых этого фона не было и в которых гитаристы могли стоять. Причем стоять можно было строго лицом к залу и не поворачиваться боком. Хорошо, что хоть не спиной к зрителям. То, что одна из этих точек простреливалась конфетти-пушкой, заряд которой я получил в пятую точку на финальном аккорде, – это уже мелочи. Злит то, что в этом зале и с точно таким же оборудованием мы работали уже много раз, но, разумеется, проблемы возникли именно на постановочном концерте при максимальном скоплении публики. На 20-летии группы в Москве сначала сошла с ума одна из аудиокарт, потом сцену и гримерки заволокло дымом и едким запахом от тлеющей где-то проводки. В день московского юбилея альбома «На краю времени», который проходил на свежем воздухе, дождь лил как из ведра, и это был чуть ли не единственный такой дождь в то лето. Тоже в некотором смысле техническая проблема. Но все это цветочки по сравнению с тем, что произошло в клубе Space.
Это было возрождение первой части «Эльфийской Рукописи» после длительного перерыва, первый спектакль с Егоровым в роли Дезмонда и с новой режиссурой Полины Меньших. От того, как он пройдет и как люди воспримут обновленную постановку, во многом зависела если не судьба группы, то уж точно судьба больших концертов-спектаклей на ближайшие годы. На саундчеке на удивление все было отлично, а как мы знаем из опыта, хороший саундчек – залог провала на концерте. Так и вышло. Когда на второй песне в момент технически сложного «поливального» соло наша чудо-система включила мне чистый акустический звук, я был весьма обескуражен, выражаясь литературным языком, но это были еще только цветочки, дальше проблемы нарастали как снежный ком. Мы пытались сохранить хорошую мину и улыбаться, но было понятно, что концерт катится в ад, и зрители это тоже хорошо чувствовали. На песне «Кровь Эльфов» наш Скайнет, управляющий всеми звуковыми процессами на сцене, окончательно сошел с ума и объявил войну музыкантам и зрителям. Хаотичное переключение звуковых обработок, скачущие уровни каналов, пропадание клика в ушах барабанщика, и как апофеоз – сворачивание всего саунда в один длинный, удивительно пронзительный и очень громкий свистящий звук. Помню, как замерли на сцене актеры, мороз пробежал по коже музыкантов и всего технического персонала, и лишь девушка, танцующая по центру сцены со светящейся тростью, продолжала свой танец уже без всякой музыки, довершая апокалиптичную картину случившегося. Шоу пришлось прервать без малейшего понимания того, сможем ли мы продолжить его. Конечно, у нас были резервные аналоговые системы, гитарные усилители и все такое, но, как водится, отстроить их не успели, и ввод в концерт потребовал бы нового саундчека и большой задержки. Но мы знаем, что многие зрители приезжают на подобные концерты из других городов и спешат на поезд сразу после окончания, так что задерживать шоу нельзя. Лично я понимал, что никак не могу повлиять на ситуацию, потому что со злобным Скайнетом могут совладать только два человека, которые его и создали, Полиенко и Мелисов. Еще, пожалуй, советы Ларса и Егорова могут пригодиться. Я же, как уже говорил, довольно неплохо разбираюсь в аналоговых системах, но совершенно не готов лезть в цифровые. Все эти протоколы, миди-команды, синхронизация, маршрутизация и так далее нагоняют на меня тоску. Макс с Юрой с белыми лицами колдовали над системой, все прочие сочувствующие пытались хоть чем-то помочь. Самое обидное, что до этого концерта система была протестирована раз десять на региональных шоу и ни разу не давала сбоя. Конечно же, все плохое, что может произойти, должно произойти именно в самый важный момент. Мы до сих пор не понимаем, что произошло тогда. Есть ощущение, что магнитные или электрические поля от огромного количества присутствующего на сцене оборудования могли повлиять на стабильность работы именно в этот момент, но это лишь предположение. Потому что, как я уже говорил, до этого на других сценах, да и после (пока мы не сменили систему полностью) все было идеально. Классический shit happens. А то шоу нам все же удалось спасти. Не знаю как, но Юра с Максом привели систему в чувство, и мы продолжили спектакль, переиграв «Кровь Эльфов» еще раз, но настроение было уже испорчено. Но надо сказать, с тех пор стабильность и надежность нашей системы возросло в разы, а главное, мы больше не так сильно зависим от ее капризов, как учит нас еще просмотренный в детстве «Терминатор» – нельзя отдавать всю власть над звуком пусть очень умной, но все же машине.
Героем следующей истории стал Дмитрий Душутин, один из мастеров, помогающих нам с обслуживанием и ремонтом гитар. Дело было в Краснодаре на одном из концертов тура «Эльфийская Рукопись». Сцена на том концерте была довольно высокой, не меньше полутора метров, а то и повыше. Со всех сторон, кроме лицевой, она была задрапирована тканью, что создавало иллюзию твердой стены. Дима сидел на стуле спиной к этой стене и в определенный момент то ли забыл, что стена ненастоящая, и решил облокотиться на нее спиной, то ли сам стул немного отъехал назад. Факт заключается в том, что вместе со своим стулом, в том же сидячем положении спиной вниз Дима рухнул с высоты этой сцены на жесткий пол. Это видели Мелисов и кое-кто из вокалистов. По их словам, выглядело это страшно, и я им охотно верю, потому что падение спиной с такой высоты может привести к страшным последствиям. Но эльфийские боги оказались милостивы к нам на этот раз. Димка отделался легким испугом, парой синяков и ссадин, что при таком падении может быть приравнено к чуду, но сама ситуация – полный shit.
Кстати, нечто подобное задолго до него исполнил Митяй Борисенков на сцене в ДК Горбунова, легендарной московской Горбушке. Увлекшись своей ролью, он не заметил открытого люка в сцене, в котором работали операторы для съемки эффектных кадров снизу, рухнул в него также спиной вперед и тоже остался невредим. Вот и не верь после этого в эльфийскую магию. Быть может, она все же существует и старается хранить всех причастных к «Эльфийской Рукописи». По крайней мере, мне хочется в это верить.
Уютный вечер в гостинице одного из туровых городов. Концерт уже позади, все разошлись по своим номерам, никто не устраивает постконцертных посиделок, все тихо и спокойно. Мы с Пивоглотом спускаемся на крыльцо отеля, чтобы выкурить сигарету, и замечаем Максимкина, разговаривающего по телефону недалеко от входа. Вид у него явно взволнованный и нервный. Поговорив, он замечает меня и подходит.
– Знаешь, какой у нас Мелисов молодец? Он умудрился свою гитару забыть в такси, на котором ехал из клуба, и вспомнил про это только что, два часа спустя.
– Вот это поворот, – отзываюсь я. – Но можно же связаться с водителем, наверняка она у него. Скорее всего, он вернет ее за какое-то небольшое вознаграждение или даже просто так.
– Ты найди сначала этого водителя! Номер машины кто-то запомнил? Хотя что это нам даст, не через ГИБДД же его искать в два часа ночи. А хотя бы кто-то знает, от какой конторы он принял вызов, чтобы туда позвонить?
– Так организаторы вызывали машины для нас. У них должны быть все данные. И там должен быть сразу указан телефон водителя.
– Да, только я звоню организатору, выясняется, что такси заказывал помощник организатора, все данные у него, если они вообще сохранились, а помощник уже дома давно. Короче, сейчас он должен мне перезвонить.
У Андрея снова звонит телефон, организатор рассказывает, что дозвонился до своего помощника, оказывается, что тот вызывал такси через местного оператора, телефона водителя у него нет, однако есть номер самого оператора, номер машины и номер заказа. Теоретически этого достаточно, чтобы его найти. Андрей набирает номер оператора и объясняет ситуацию, на что получает грандиозный ответ: «Мы номера водителей клиентам не даем. Если что-то забыли в машине, у нас есть склад забытых вещей, водитель отвезет ваш инструмент туда, и вы сможете его забрать. Время работы склада такое-то, до свидания». Это нам не подходит категорически. Во-первых, где гарантия, что водитель отвезет инструмент туда, а не решит оставить себе? Во-вторых, даже если и отвезет, то явно не ночью, а на следующий день, когда нас уже не будет в городе. Гитара очень нужна на следующем концерте, и выручать ее надо сейчас. Андрей снова набирает номер оператора.
– Девушка, не бросайте, пожалуйста, трубку, мы еще не закончили разговор. Мы не можем ждать до завтра и ехать на ваш склад, нам крайне важно решить проблему именно сейчас.
– Я вам уже объяснила, что телефоны водителей мы клиентам не даем, это запрещено.
– Но войдите в наше положение: дело в том, что мы уезжаем из города рано утром, мы не можем ждать открытия склада забытых вещей, тем более нет гарантии, что водитель отвезет туда гитару. Дайте нам возможность поговорить с ним самим, это очень важно.
– Извините, ничего не могу для вас сделать, до свидания.
– Вот сука, – бросает Андрей, когда оператор снова отключается. С одной стороны, ее можно понять. У нее есть должностная инструкция, в которой черным по белому написано, как нужно поступать. За нарушение инструкции может последовать увольнение, и вот этого она боится, а на наши проблемы ей наплевать. Она там сидит для того, чтобы через нее такси заказывали, а не для решения проблем забывчивых пассажиров. Но она – наша единственная возможность получить гитару обратно. Андрей звонит снова, на этот раз меняя тактику разговора и угрожая заявлением в полицию о краже и прочими неприятностями. Эта тактика срабатывает, и мы наконец получаем заветный номер. Теперь важно, чтобы за это время таксист не закончил смену, не отключил телефон и не лег спокойно спать. Андрей набирает номер таксиста – ура, он на связи. Гитара, как оказалось, так и катается с ним в машине – более того, он о ее присутствии в салоне даже не догадывался, так как она лежала на заднем сидении и ни один из пассажиров не сказал про нее ему. В общем, все вновь закончилось хорошо, таксист сам привез гитару, Юра отблагодарил его, и мы спокойно разошлись по номерам. Но понервничать в эту ночь пришлось всем. А воспользоваться службой забытых вещей нам все же пришлось через несколько лет, когда тот же Юра снова забыл в такси – на этот раз – гитарный процессор. Но это уже другая история, и не такая драматичная.
Как-то я тоже забыл свою гитару в автобусе по возвращении из Мурома. Тогда меня скрутил резкий приступ то ли гриппа, то ли отравления. На концерте все было нормально, но на обратном пути температура поднялась до каких-то критических значений, мне было так плохо, что я с трудом помню, как вообще попал домой, и только на следующий день обнаружил, что инструмента нет. Но тут было проще: это было все же не такси, а заказной микроавтобус, мы знали номер водителя. Вернуть инструмент не составило труда.
После одного из концертов Егоров умудрился забыть на сцене свой вокальный микрофон. Вспомнил он об этом, будучи уже в следующем туровом городе, и все, что оставалось, – это использовать для последующих концертов тура микрофоны, предоставляемые прокатчиками. При этом техники, работавшие на том концерте, по телефону заверили Женю и Максимкина, который традиционно разбирался с возникшей проблемой, что микрофон найден и они его перешлют Жене по почте. Когда же посылка пришла, выяснилось, что микрофон в ней лежит совсем другой, гораздо хуже качеством и сильно потрепанный жизнью. В итоге Женьке все же пришлось озаботиться приобретением нового.
Поделиться книгой: