Папочка. Синдром разорванного сердца

– Допустим, год. А дальше? Почему он пропал ещё на семь лет?

Мой голубоглазый друг низко опустил голову и отошёл в дальний угол.

– Он просил передать, чтобы ты забыла его, чтобы строила собственную жизнь. Он женат и у него трое детей.

Моё дыхание остановилось. Мир потерял краски и превратился в чёрно-белое пятно. Я понимала, что нахожусь на грани обморока, и всеми силами пыталась удержать сознание ясным. Вот только мозг отказывался воспринимать услышанное. Игнат женат? Вот это да! Теперь всё становилось на свои места. Я понимала, что и Питон, и Тулуза, и Гиббон знали о чудесном спасении командира. Не могли не знать. Вот только рассказать мне правду никто не решался. На что они надеялись? На то, что я подрасту, влюблюсь в прыщавого сверстника и всё забуду? Идиоты! Я ненавидела весь род мужской, тупой и равнодушный.

– Ладно. Я всё услышала. Скоро рассвет. Езжай к Мие.

Марио присел рядом.

– Ты в порядке? Хочешь, я останусь?

Я лишь кивнула.

– Не нервничай. Бросаться с третьего этажа не собираюсь. Завтра, точнее уже сегодня, я улечу в Китай. Там и поплачу.

Мужчина кашлянул.

– Гат просил передать, что тебе нельзя лезть в это дело. Мой народ благодарен ему. Он не только помог ликвидировать остатки Шайтанов, но и начал работу по розыску пропавших девушек. Часть из них нашлась в Аравии, других жизнь разбросала по свету. Он открыл офис в Дубаях, собрал команду. Словом… не лезь в мужские игры.

Я нервно хохотнула.

– Не лезть? А кто меня остановит? Тулуза? Питон? Или, может, Урс сам явится?

Марио похлопал меня по спине и направился к выходу.

– Ты сильная, ты справишься. Выпей чего покрепче и отоспись. Утром станет легче.

Я кивнула. Очень хотелось остаться одной, переварить услышанное. Слава Богу, Марио это почувствовал. Когда моя новая дверь закрылась, я завела будильник на восемь и улеглась на диван.

Глава 23

Комната погрузилась во мрак. То ли погода испортилась, и грозовые тучи поглотили луну, то ли ночное светило переместилось за дом, уступая место восходящему солнцу, вот только рассвет никак не наступал. Я вытянулась на жёстком диване и вдруг почувствовала, что не одна. Кто-то лежал рядом и дышал мне в ухо. Вскрикнув, я попыталась подняться, но сильная рука прижала меня к горизонтальной поверхности.

– Тсс! Весь дом разбудишь!

Я вновь вскрикнула, но теперь от удивления. Рядом лежал Игнат. Родная речь приятно ласкала слух, успокаивала, расслабляла. Волна радости захлестнула с головой. Перевернувшись на бок, я прижалась к мощному телу и почувствовала жар, исходивший от любимого мужчины.

– Ты тут? Живой?

Тихий смех.

– А что могло со мной случиться? Я знал, ты ждёшь меня, моя прекрасная Пенелопа, и это предавало мне сил даже тогда, когда их уже не оставалось.

Я провела рукой по мягким кудряшкам на широкой груди.

– Я ждала тебя все эти годы. Я верила, что мы встретимся.

Длинные пальцы прошлись по моей спине, вызывая дрожь.

– Ты заснула в уличной одежде. Пришлось раздеть тебя. Не сердишься?

– Как это у тебя получилось? Я даже не проснулась.

И вновь тихий глубокий смех.

– Кое-кто так напился, что…

Я подтянулась на подушке, и наши губы встретились.

– Тсс! Больше ни слова! Ничего не хочу слушать, ничего не хочу знать. Я люблю тебя, Игнат, и хочу, чтобы ты меня просто любил!

Я провела языком по удивительным мягким губам возлюбленного и почувствовала, как моё тело затрепетало. Это было такое странное, но такое приятное чувство, чувство, которое заставляло забыть обо всём. Я не думала о прошлом и не тревожилась о будущим. В этот миг в этом мире существовало только два человека. А всё остальное отступило, растворилось, потеряло всякий смысл. Звуки ночи пропали, и только стук наших сердец, бившихся в унисон, разносился по квартире гулким эхом.

Руки Игната находились везде: спускались по моей спине, массировали ягодицы, обводили ореолы сосков, ласкали живот. В первый раз в жизни я почувствовала такое возбуждение, что была готова разрыдаться. Я наслаждалась каждым моментом, каждой секундой, желая продлить эту близость и одновременно моля об освобождении.

Игнат перевернул меня на спину, не прерывая поцелуй. Мягкий язык рисовал внутри меня замысловатые узоры. Разведя мои колени, он помедлил всего мгновение, и вошёл в меня мощным толчком. Что-то разорвалось внутри, задрожало, разлетелось на миллионы раскалённых осколков. Острая боль пронзила тело, но я не хотела, чтобы мой мужчина останавливался. Прижавшись ещё крепче, я обвила ногами его талию и, почувствовав ритм, начала двигаться навстречу. Мой мозг уже не понимал, что со мной творится. Боль, возбуждение и чувство неумолимо приближавшегося финала. И в тот момент, когда внутри меня всё пульсировало и бурлило, яркая молния разорвала тёмные небеса и осветила комнату. Я взглянула в лицо любимого и закричала. Надо мной склонился монстр.

Глава 24

Подпрыгнув на диване, я открыла глаза и лихорадочно огляделась. Сердце громко стучало, а дыхание оставалось частым и рваным. Приложив руку ко лбу, стёрла испарину. Всё в порядке. Я одна, в съёмной квартире, обутая и одетая, застёгнутая на все пуговицы. Сон. Это был всего лишь сон. Но такой реальный! Опустившись на подушку, я тихонько завыла. Кошмары не пугали. Пугало то, что именно Тулинов стал героем тех самых кошмаров.

События прошлого вечера заиграли новыми красками. Я разозлилась на себя. Какой же дурой надо быть, чтобы принять желаемое за действительное! Я влюбилась в Тулинова юной девчонкой и решила, что взрослый мужчина воспылает ответной страстью. Я свято верила в эту чушь. А ведь он ничего и не обещал, если разобраться. Ах, да, жениться на мне через энное количество лет. Вот только и ежу было понятно, что этого не случится. Да, он заботился, как мог, даже спас мою никчёмную жизнь. Но ведь Настя Максимова являлась дочерью близкого друга его отца, да и мой папа просил защитить единственного отпрыска. Но разве порядочно поступил чёртов Тулинов в итоге?

Я тяжело вздохнула. Сколько лет мы пытались найти его, нанимали людей, по крупицам собирали информацию! Но кто найдёт человека в бескрайней пустыне? Столько сил и средств было потрачено на это бесполезное дело! А в это самое время разлюбезнийший господин Сорви-Голова преспокойно жил у бедуинов. Мало того, успел жениться и родить троих детей!

На глазах вновь навернулись слёзы. Разорванное сердце кровоточило, доставляя неимоверные страдания. Взяв себя в руки, я вытерла сырость на щеках и пообещала, что больше никогда не буду плакать.

Времени осталось в обрез. Я успела принять душ, влить в себя кружку кофе и вызвать такси.

Что ж, пусть Тулинов живёт так, как ему хочет, но и я буду жить так, как считаю нужным.

Уже из машины позвонила в редакцию.

– Дениз Пуаре. Заместитель главного редактора.

Я улыбнулась.

– Привет, это Настя. Времени нет. Спешу сообщить, что вылетаю в Китай. Пусть шеф предупредит встречающие лица.

– О, милая! Ты рискнула вылететь несмотря ни на что? Я бы так не смогла. Я обязательно предупрежу босса, как только он закончит карательные мероприятия в своём кабинете. Думаю, оркестр и ковровую дорожку тебе организуют.

Я тяжело вздохнула.

– Не стоит. Не хочу, чтобы каждая собака узнавала моё лицо. Поверь, такая реклама мне совершенно не нужна, особенно сейчас.

– Понимаю, милая. Что ж, счастливой дороги!

Я смотрела в окно на мчавшиеся рядом автомобили и радовалась, что улетаю. В моём состоянии казалось очень важным сменить обстановку и погрузиться в работу с головой.

Глава 25

― Посмотри мне в глаза! ― монстр склонился надо мной так близко, что его дыхание обожгло шею.

Я не могла. Не могла заставить себя разжать веки. Это было выше моих сил.

И снова тёплая рука прошлась по моей щеке, заправляя за ухо выбившуюся прядь волос. Я выплыла из вязкого тумана призрачного счастья. Что за чертовщина творилась вокруг? Сделав усилие, открыла глаза. Нет, кошмар не пропал, не рассеялся. Передо мной стоял мужчина с телом атлета. Этот образ застыл в подсознании с юности, когда я впервые увидела Тулинова обнажённым в постели Елены. Он совершенно не изменился. Мощные мышцы бугрились под загорелой кожей, идеальные кубики на животе и изумительный бархатный член с блестящей головкой. Вот только лицо… Нет, это лицо не могло принадлежать Игнату. Чёрное, сморщенное. Оно казалось мёртвым и только глаза, живые, лучистые, да мягкие губы воскрешали мои воспоминания.

– Посмотри мне в глаза. ― Какого чёрта? Монстр подошёл ближе и принялся трясти меня.

Я вздрогнула и проснулась. Милая стюардесса убрала руку с моего плеча.

– Мадемуазель! Просыпайтесь и застегните ремень! Самолёт идёт на посадку.

Я с благодарностью взглянула на девушку. Кажется, кошмары вернулись и засели в моём подсознании надолго. Теперь каждая ночь неминуемо превратится в пытку, пока не произойдут события, к которым моя интуиция готовила меня столь странным образом. Я взглянула в иллюминатор. Самолёт плавно погрузился в белоснежные облака и помчался вниз, выпуская шасси.

Аэропорт Шоуду гудел, как улей. Я пробиралась сквозь толпу пассажиров, высматривая в толпе встречающих табличку со своим именем.

– Мадемуазель Максимова?

Обернувшись, увидела невысокого китайца лет тридцати.

– Здравствуйте. Я сразу Вас узнал. Чен Хван-Ян. Корреспондент «Peking Sensation». Вот моё удостоверение.

Удостоверение? А где же обещанный оркестр и ковровая дорожка, если я такая узнаваемая?

– Здравствуйте. Рада знакомству.

Мужчина забрал мой чемодан и двинулся к выходу, как ледокол. Я едва поспевала за ним.

– Наша редакция сняла для Вас номер в «Peking International Youth». Этот отель расположен в центре. Он небольшой, но уютный. Думаю, Вам понравится. Сегодня Вы переночуете там, а завтра с утра мы двинемся в путь.

Чен болтал без умолку. Я же так устала с дороги, что мечтала лишь о тишине и о горячей ванне.

Слава Богу, мы доехали довольно быстро. Проверив документы, администратор кивнула портье, и тот, схватив мои пожитки, засеменил в указанном направлении.

– Отдыхайте, мадемуазель. Утром я буду у Вас. ― Обходительный китаец протянул руку.

Я вошла в номер и щёлкнула выключателем. Чен не солгал. Комната, действительно, оказалась уютной. Из окна открывался потрясающий вид на ночной город. Но мне было не до него. Я не поленилась, заглянула под кровать, осмотрела ванну и туалет, распахнула дверцы шкафа и только тогда замкнула за собой дверь и задёрнула шторы. Упав в кресло, скинула с ног лёгкие мокасины и ослабила ремень на брюках. Никогда не думала, что в крошечном номере трёхзвёздочного отеля начнётся моя новая жизнь, жизнь без иллюзий, без прикрас и разочарований. За последние сутки я изменилась, сняла розовые очки, распрощалась с детскими мечтами и повзрослела. Рядом уже не было ни друзей, ни нянек, зато совсем близко, на расстоянии одного вздоха, бродил невидимый враг, который выжидал момент для того, чтобы нанести смертельный удар. Несмотря на усталость, сон не шёл. Да я и боялась засыпать. Осознание того, что кошмары неизбежно вернутся, заставляло мозг активно бороться с дрёмой.

Приняв душ, я всё-таки залезла под одеяло, дав себе обещание больше никогда ничего не бояться.

Глава 26

Я стояла у входа в гостиницу, нервно поглядывая на часы. Чен оказался более, чем пунктуальным. Он появился минута в минуту. Открытый «Wrangler» нежно-голубого цвета стоил целого состояния. Новенький, отполированный до блеска, с мощными колёсами, автомобиль внушал уверенность, несмотря на отсутствие крыши. Благо, погода баловала. Солнышко поднималось на ясное безоблачно небо, а лёгкий ветерок играл с изумрудной листвой. Так что опасаться дождя, смерча или цунами не приходилось.

– Вижу, в Китае журналисты неплохо зарабатывают!

Чен усмехнулся.

– Этот автомобиль принадлежит редакции. На такой мне за всю жизнь не накопить. Да Вы садитесь, не стесняйтесь. Путь неблизкий.

Я запрыгнула внутрь и пристегнулась. Через мгновение, машина взревела и помчалась по пустым улицам сонного Пекина.

– Ваш шеф ознакомил нас с Вашими изысканиями. А сейчас я введу Вас в курс проблемы. Но начнём с истории. Итак. Если Вы думаете, что только китайцы употребляют в пищу человеческое мясо, то глубоко заблуждаетесь. Это практикуют и иудеи хассидского направления, и некоторые племена Африки и Латинской Америки. Да чего там, так называемые фармазоны, проживающие в Европе и даже в России, используют человеческую плоть и кровь для своих ритуалов. Но вернёмся в Китай. В нашей истории известны три традиции каннибализма – лечебная, из мести и гастрономическая. Поедание человеческой плоти в лечебных целях было распространено в эпоху династии Тан, то есть, с VII по XVIII века. Истоки этой традиции связывают с легендой о принцессе Мяо Чжуан, пожертвовавшей глазами, чтобы излечить умиравшего отца. Подобную самоотверженность проявляли сотни китайских женщин. Когда престарелому родителю уже не помогали лекарства, дочь или жена сына срезали с собственного бедра кусок мяса и варили бульон, который давали пить умирающему. Но не только собственная плоть, отданная для спасения родного человека, нашла применение в китайской медицине. Жители Поднебесной верили в целебные свойства человеческого мяса, полученного любым способом. В медицинском руководстве XVI века описано, что человеческая плоть излечивает туберкулез. В XIX веке палачи из соображений здоровья ели мозг и печень казненных преступников. Каннибализм из мести также традиционен для этих мест. Об этом повествует Ки Рэй Чонг в книге «Каннибализм в Китае». Так в императорском Китае тела преступников отдавали населению для еды. Врагов нередко ели во время войн и революций. В основе известного романа Лу Ксуна «Дневник сумасшедшего» положен реальный эпизод 1907 года, когда революционеры съедали сердца убитых чиновников. Поедание тел вражеских солдат не был редкостью во время II Мировой войны, а с началом гражданской войны каннибализм даже усилился ― солдаты гоминдановской армии ели убитых коммунистов. Дальше. ― Чен втянул в грудь побольше воздуха. ― Гастрономический каннибализм известен в Китае с древнейшей поры. Сообщается, что в XI веке до н.э. последний царь династии Инь, засолил мясо двух принцев, а позже, пригласив в гости князя Чжоу с сыном, приготовил из мальчика суп, и заставил отца этот суп съесть. Вы, случайно, не смотрели пьесу «Преданность Шао Ли»? Нет? Она передает события того времени. Вот представьте… Сцена изображает пригород Пекина. Входит вдова знатного человека, госпожа Шао, поддерживаемая под руки двумя сыновьями – Шао Хи и Шао Ли. Они убегают от людоедов. Желая устроить небольшую передышку, Шао Ли идет собирать хворост для костра, а Шао Хи отправляется на поиски корней и ягод. Однако не успевает он отойти на сотню шагов, как появляется мужчина весьма отталкивающей наружности, некто Ма Вао. Он заявляет, что, несмотря на свои заслуги, был изгнан из армии за безобразную внешность и с тех пор стал предводителем отряда таких же отверженных. Теперь он взял за правило три раза в день съедать по куску человеческого сердца или печени. С этими словами он хватает прилежно внимавшего ему Шао Хи и тащит в свой лагерь. Убедившись, что разжалобить людоеда не удастся, юноша просит отпустить его, чтобы проститься с матерью. Ма Вао колеблется, и между ними завязывается философский спор о пяти человеческих добродетелях. Шао Хи одерживает в споре верх, и Ма Вао отпускает жертву повидаться с матерью, с обещанием, однако, вернуться через час. Юноша прощается с матерью. Её слёзы не могут удержать сына – верный своему слову, он возвращается в лагерь каннибалов. Щао Ли идет за ним и пробует уговорить разбойника взять его вместо брата. Он даже обнажается, чтобы показать, сколь аппетитен. Тронутый братской преданностью, Ма Вао отпускает обоих, и они вместе с матерью продолжают прерванный путь. Далее… ― Чен говорил без остановки, изредка поглядывая на меня, чтобы определить мою реакцию. ― В III веке н.э. в Китай вторглись гунны и установили там свою власть. Вскоре их правители окитаились и стали вести себя, как обычные китайские императоры. Говорят, сын императора Гуннской династии Ши Ху, по имени Ши Суй, частенько устраивал потрясающие пиры, на которые приходила одна из его наложниц. Женщина танцевала для гостей, а затем удалялась за ширму. Вскоре слуги вносили блюдо с жаренным мясом. Это было мясо танцевавшей наложницей. Чтобы гости не сомневались, блюдо украшалось её головой. Вы думаете, это шокировало гостей? Вовсе нет. Они рассыпались в комплиментах за столь изысканное угощение. Идём дальше. Есть сведения, что человечину ценили не только аристократы. В IX веке персидский купец отмечает, что на рынках Китая открыто продают человеческое мясо. В документе XII века сообщается, что из человека было получено аж 9 кило сушеного мяса. Из записей XIII века можно узнать, что детское мясо вкуснее женского, а самое невкусное ― мясо мужчины. Японцы, отобравшие Тайвань у Китая в конце XIX века, утверждали, что солдаты прежнего китайского гарнизона покупали на рынке у тайваньских аборигенов странную свинину. В середине 90-х газеты США дружно описывали китайскую практику поедания человеческих плодов. Американские конгрессмены негодовали и даже призывали Президента США порвать отношения с Китаем. Источником шума стала статья в малотиражной гонконгской газете, вскоре закрытой. В 2001 году всеобщее внимание в Интернете вызвали снимки китайца, с аппетитом поедавшего младенца. Как позже выяснилось, «людоедом» был актер Жу Ю, разыгравший каннибальскую сценку для Шанхайского фестиваля искусств 2000 года. Сам «младенец» являлся комбинацией головы куклы, насаженной на тушку утки. Словом, Настя, скандалы замяли, но проблемы это не решило.

– Значит, Вы считаете, что наше расследование бесполезно? Всегда найдутся силы, которые придумают миллион объяснений даже неопровержимым фактам?

Чен пожал плечами.

– Ну почему же! Нужно создать общественное мнение, и тут, и у Вас, на западе. Спрут разрастается и втягивает в свою секту всё новых и новых адептов.

Я тяжело вздохнула.

– Сделаю то, что смогу, а дальше будь, что будет.

Глава 27

Провинция Хэбэй окружала Пекин с трёх сторон. Едва скоростная трасса перешла в узкоколейку, я почувствовала странный запах, а потом машина провалилась в вязкий сизый туман.

– Почему так поменялась погода?

Чен пожал плечами.

– Эта провинция считается самой загрязнённой в стране. Тут расположен металлургический завод. Иногда смог доходит до Пекина.

Я поёжилась. Как можно жить в таком месте?

Автомобиль пересёк административный центр, Шицзячжуан, и остановился на окраине города. Грязная улочка, длинный ряд одноэтажных домов.

– Нам сюда. ― Машина припарковалась у одного из них. Чен легко спрыгнул на землю и подал мне руку. ― Не бойтесь, мадемуазель, сегодня нас не съедят.

Шутка не прошла. Я впервые направлялась в дом к настоящим людоедам. И это нервировало. Двери и деревянные ставни были плотно закрыты. Казалось, нечисть из фильмов ужасов затаилась в этом неказистом строении в ожидании скорого заката солнца. Я бросила быстрый взгляд на небо. Действительно, солнце стремительно катилось за горизонт, окрашивая окрестности в зловещие серо-оранжевые тона.

Чен постучал молоточком, и я услышала шаркающие шаги. Дверь распахнулась, и перед нами предстал старик. Невысокий, сгорбленный, он улыбнулся беззубым ртом и поклонился.

– Доброго вечера, мистер Хван-Ян. Входите. Мы с женой ждём Вас.

Чен подтолкнул меня вперёд, и я оказалась в узкой прихожей. В углу на жёсткой кушетке сидела древняя старуха и перебирала бобы.

– Это моя жена, Вин. Да вы присаживайтесь!

Я брезгливо уставилась на замаслянные стулья, но, чтобы не злить хозяев, присела.