— Аня, — прошептал, обнимая так крепко, будто мы расставались на долгие годы, — думал умру, если не увижу тебя.
Приподнял над землей, дыханием пощекотал ключицу. Я обхватила его за шею, коснулась носом спутанных волос, жадно вдохнула непривычный аромат. Немного терпкий, сладкий, но сладость эта с неприятным душком. На лице после объятий остался влажный след. Кейел поставил меня обратно на землю, и я провела по щеке пальцами.
— Что это? — улыбаясь, отстранилась от него. Не дожидаясь ответа, пошарила ладонью по куртке: что-то присохло, шелушится, а надавить чуть сильнее — и пальцы смочены. Мизинец зацепился за дырку. Я отклонила голову в сторону, позволяя луне осветить грудь Кейела. Вдохнуть забыла. Липкий страх коснулся спины, пошевелил волоски на затылке.
— Упал, вымазался, — Кейел чмокнул меня в скулу. Взял мою руку, стиснул ее, убирая от куртки. Не обращая внимания на замешательство, повел за собой. — Тут озеро есть. Нашли его?
Выглядит так, будто его кто-то грыз, раздирал и рвал на нем куртку. Это уже даже не куртка — тряпка на выброс. И лицо, шея… Как я сразу не заметила кровь? Под глазами чернота, переносица разбита.
— Нашли, — глухо ответила, отворачиваясь.
Тодж следовал за нами. Он вел себя непривычно тихо, как-то пришибленно: голову к земле клонил низко, ступал осторожно, ни разу не проворковал.
— Я проголодался. С ужина что-нибудь осталось?
— Каша.
— Несерьезно.
Лунный свет выхватил кривую улыбку на разбитом лице. Блеск в глазах отталкивал холодным равнодушием, но горячая рука крепко сжимала мою руку. Так держат тогда, когда больше не за что держаться.
— На мясном бульоне, — добавила я.
— Принесешь к озеру?
— Принесу.
Пока Кейел расседлывал Тоджа, поглаживая его морду, я, прислонившись плечом к каменному входу и скрестив руки на груди, наблюдала за ними. Привычная тоска расползалась в душе, портила и без того плохое настроение.
Ящер из далекого прошлого и вольный наемник… Похожи на звезды? Подняла глаза к небу. Похожи. Я вижу их так же отчетливо, но понимаю, что они на самом деле далеко от меня. Снова посмотрела на Кейела: он прильнул лбом к морде Тоджа и что-то опять нашептывал ему. Еще больше они похожи на воспоминания. С лунным холодом.
Мы из разных миров, у нас разные цели, разная жизнь. И только одна дорога на двоих. Только одна. Второй не будет.
Я сглотнула горький ком и поспешила внутрь до того, как Кейел заметит выступившие слезы. Глаза Ромиара светились ярче угольков в костре. Он кивнул сначала мне, потом глянул поверх моего плеча и кивнул повторно. Спрятал дротик под плед и лег спать дальше.
Котелок стоял в углу пещеры, моя сумка лежала рядом. Я подхватила и то, и другое, крадучись направилась к озеру. За поворотом призвала Охарс и поспешила к Кейелу, уже не удивляясь, что он прошел мимо всех в абсолютной тишине.
Свод давил, заставлял склоняться, проход сужался, но за очередным поворотом стены разошлись. Донеслись всплески воды. На крохотном берегу валялась одежда Кейела. При свете Охарс я смогла убедиться, что куртку даже залатать не выйдет, как, впрочем, и рубашку. Штаны можно отстирать, а сапоги из кожи какой-то там нечисти переживут даже апокалипсис. Кейел стоял по пояс в воде и отдирал запекшуюся кровь на груди. Рваные раны от чьих-то зубов на плече некрасиво блестели.
Колени коснулись сырого камня, котелок едва слышно стукнулся донышком.
— Я принесла мыло и мази.
Кейел замер и, явно выдавливая улыбку из себя, повернул ко мне голову.
— Совсем забыл о них, — с шелестом воды, направился ко мне. — Я справлюсь, иди отдыхай.
Я расставила на полу флаконы. Вынув склянку с мылом, подала Кейелу. Смотрела, как он отмывает припекшуюся кровь. Его руки дрожали, а мышцы лица дергались, словно он старался не скривиться. Когда-то мы проходили через подобное. Кем бы Вольный себя не считал, но он обычный человек, который имеет право пожаловаться и выразить через эмоции боль. Я сняла штаны. Оставаясь в одной рубашке, спустилась в озеро. Теплая вода погладила бедра, быстро впиталась в рубашку. Кейел следил за мной, но не прогонял. Я приблизилась к нему, отобрала мыльную тряпочку. Стараясь не смотреть ему в глаза, тихо сказала:
— Я помогу.
Он вздохнул и больше не двигался. Кровоподтеки расползлись пятнами по всей спине, кровь сочилась из глубоких ранок.
— Так не пойдет, — прошептала я.
Мы перенесли флаконы, котелок и тряпочки на небольшой уступ над озером. Расселись на мелководье. Пока я смывала кровь и обрабатывала ранки, Кейел ел. Айссия отозвалась легко, но вот затягивать ранки оказалось непросто. Руки разболелись после двух разодранных. После нескольких появилась одышка, сердце застучало в висках. Вскоре разболелась спина так, будто я перенимала чужую боль. И, кажется, в прямом смысле отдавала свои силы Кейелу.
Он отставил изрядно опустевший котелок, повернулся ко мне, окинул хмурым взглядом и произнес, перехватывая руку:
— Хватит.
— Не могу смотреть на твое лицо, — призналась я.
— Не смотри, я не обижусь, — усмехнулся, но послушно опрокинул голову на уступ и закрыл глаза.
— На шее не проходит шрам, — провела пальцем по тонкой белой полоске, пролегшей чуть выше кадыка. — Айссия не сводит.
— Одним больше, одним меньше.
Мы снова замолчали. Я не знала, что ему говорить. Будь у нас другая жизнь, закатила бы скандал, заперла дома и требовала с него обещание не влезать в сомнительные дела. Но у нас нет другой жизни.
— И даже ни о чем не спросишь? — прошептал Кейел.
— А ты ответишь?
— Не знаю.
Когда захочет рассказать, расскажет сам, а так допытываться бесполезно. Бирюзовые нити истончались, а руки гудели, болели. Я не понимала, как действует Айссия, и все ли правильно исцелялось. Духи просто исполняли мое пожелание, вытягивая из меня бодрость. Зевнув и тряхнув руками, я хотела потащить Кейела на сушу, чтобы осмотреть его еще раз и нанести целебные мази, где ранки не затянулись до конца. Однако Вольный насторожил. Я погладила его по плечу, подушечки пальцев коснулись шрамов на щеке.
— Кейел, — негромко позвала я.
Он встрепенулся, мгновенно открыв глаза. Уснул?
— Полотенце в моей сумке, — поймала его растерянный взгляд. — Я постираю твои штаны и приду.
— Иди ко мне, Аня, — притянул к себе. Обхватив мою голову ладонями, поцеловал. Отстранился и, глядя в глаза, сказал: — Спасибо. Через пару дней доберемся до поселения, там сможем отдохнуть. И там же выберем тебе лиертахона, а потом сразу на север.
Снова поцеловал меня и, окинув пещеру сонным взглядом, попросил:
— Не задерживайся.
Глава 4. Вестница духов
Кейел.
— Не бойся, — фангра сжала мое плечо, — духи не убийцы.
Я скинул ее руку, снова посмотрел на Аню. Под ворохом пледов виднелась только голова: слипшиеся от пота волосы разметались на скомканном ворохе одежды, лицо стало бледным, отдавало синевой.
— Ты, как и другие, не имеешь понятия, на что они способны, — поднял глаза на Елрех.
Как и я. Я тоже не думал, что они подвергнут Аню такому риску.
Фангра свела белые брови, поджала губы. За последние периоды сеть возраста на ее коже заметно углубилась. Полукровка сильно привязалась к Ане и переживает, как за единственную родную и близкую в этом мире.
Как и я.
Она сглотнула и сказала:
— Я присмотрю за ней, а ты сходи проветрись. Нет твоей вины в том, что с ней случилось.
Кулаки сжались непроизвольно. Я склонился к фангре так, чтобы видеть ее глаза вблизи.
— Вины нет?! — полушепотом уточнил. — Ты настаивала, чтобы я рассказал ей обо всем. Я не послушал.
— Ты опасался, что она будет сдерживаться, — отступила на полшага.
Даже гордая фангра боится. Пугаю всех вокруг. Когда-то это казалось правильным, так почему сейчас раздражает? Будто я монстр, похуже всякой нечисти.
Полукровка все же вскинула голову и упрямо произнесла:
— Асфирель не добилась бы такого успеха, а ее жизни уже ничего не грозит.
Асфирель… Невинный рассвет. Фангра могла бы придумать более подходящее имя. Я скривился и, направившись на улицу, сказал:
— Если бы послушал тебя, ее жизни ничего бы не угрожало. В следующий раз настаивай на своем до последнего.
Упрекать себя мне еще не доводилось. Духи Фадрагоса!
Солнечный свет ослепил, свежий воздух заполнил легкие. Прищурившись, я разглядывал долину. Потер шею, вспоминая жалобу Ани, что Айссия не сводит шрам от кинжала. Слепец. У нее просто не осталось сил. В тот момент она отдавала мне последние крохи.
Молодая роща выросла на пустыре за сутки: тополи уже готовились раскрыть почки, птицы осторожно слетались отовсюду. Вереск цвел.
Я сбежал по камням, вспоминая, как трещали молодые деревья. Они поднимались из-под земли на глазах, и это ужасало, отгоняло всех от нашей стоянки. Я снова остановился. Ромиар набирал воду в котелок из ручья, которого вчера еще не было. Многочисленные ключи пробились из-под земли на закате, а сегодня вода журчала так естественно, будто всегда была тут. На этом месте за считанные дни родилась жизнь, появилось пристанище для многих. Я оглянулся на темный проход пещеры.
Аня едва не умерла.
Аня.
— Тоджа нужно отпустить, — Кейел извиняющееся улыбнулся.
Я покачала головой, вцепившись в седло покрепче.
— Не смогу идти сама.
— Я помогу.
Он протянул руку; взгляд стал донельзя настойчивым. Я запрокинула голову, рассматривая голубое небо, виднеющееся между листвы деревьев. За что же мне все это?
Тодж подо мной проворковал, потоптался, будто понимал, что скоро избавится от надоевшей ноши. Кейел не торопил: все так же протягивая руку, молча ждал. Я выдохнула, потерла лоб и, собравшись с силами, ухватилась за его руку. Позволив себя стащить с ящера, вцепилась в рубашку Кейела и с трудом устояла на ногах. Мгновенно выступил холодный пот, подогнулись колени, задрожали руки, но, что радовало, голова больше не кружилась.
— Осторожно, — Кейел обнял меня. — Мы никуда не спешим, привыкни.
— Я не понимаю: зачем такая сила, если она способна убить носителя?
Его ладони согревали поясницу, дыхание щекотало щеку.
— Ты просто не знаешь, как с ней справляться. Если бы знал, что накануне ты уже призывала Айссию, то не позволил бы исцелять себя. Духи забрали много сил.
Даже представлять не хотелось, сколько они выпили из меня. Казалось ведь, что я просто устала. Отстирала штаны и сразу отправилась к Кейелу. Планировала подремать, пока он отдыхает, но заснула беспробудно. Проспала четыре дня.
Кейел опять сидел возле меня, как после убежища Стрекозы. Сидел… Тогда, в трактире, мне казалось, что это даже романтично. Однако не зря сиделкам на Земле платят деньги. Вольный перетащил меня к пещерному озерцу и никого, кроме Елрех, туда не впускал. Я очнулась, когда он протирал мои ноги влажной тряпкой. Ни о чем спрашивать не хотелось, только скорее забыть обо всем. Даже новости о моем неожиданном успехе совсем не порадовали и стыда не поубавили.
— Кейел, я больше не хочу так, — прошептала, уткнувшись носом в его плечо. — Не хочу лишаться сил. Они возвращаются, но так медленно.
Со спины донеслись возгласы ребят, и я постаралась расслышать голос Елрех. Совсем скоро понадобится ее помощь. Женские проблемы нагрянули в дороге, а зелья все еще пить нельзя. Местные спасались подобием ваты — жутко неудобно, и тащить за собой Кейела к воде я не хочу.
— У соггоров бытуют легенды, — проговорил он. — В одной рассказывается, как несколько магов месяц укрывали город от пламени драконов, во второй — как архимаг день пел песню духам, а потом за считанные секунды расколол гору. Никто из них не умер после такого, а значит, силу можно выделять порционно, а не слепо отдавать всю. Ты научишься, Аня.
— Я не могу, — прижалась щекой к его плечу.
— Тебе просто страшно. Духи пользуются твоей неопытностью.
Кажется, ею пользуется весь Фадрагос.
— Мне нужно расседлать Тоджа. Сможешь постоять, или тебя посадить на землю?
— Я справлюсь.
Каждый шаг отдавался гулким сердцебиением. Кейел подвел меня к дереву, помог прислониться и вернулся к ящеру.
— Ты говорил, что мы уже почти пришли. Тоджу не помешало бы тоже отдохнуть.
Он расслабил подпругу, отступил и, привстав на носочки, свистнул.