Обещанная невеста

На прикроватном столике Агнес стояла свадебная фотография ее родителей в серебряной рамке — вырезка из газеты «Девон лайф». На матери Агнес были надеты серьги и тиара из этой парюры.

Агнес дотронулась до одной из сережек, и горло сжалось при воспоминании о шелесте шелка, тонком аромате духов, когда мать наклонилась, чтобы поцеловать ее на ночь. А потом родители поехали на прием к лорду-наместнику округа. В местном журнале были опубликованы фотографии с того вечера: мужчины в смокингах, женщины в дорогих платьях и драгоценностях, ее родители смеются над чем-то.

У Агнес до сих пор в ушах звучал глухой стук, разбудивший ее той ночью. Она вылезла из кровати, открыла дверь и увидела полицейского — не какого-то констебля, а помощника комиссара в форме с серебряными галунами, а рядом — офицера из службы опеки…

Бриллиантовая парюра была единственной дорогой вещью, которой владела Агнес и которая была для нее бесконечно драгоценна. Но эти украшения — последнее средство спасти замок. Агнес до последнего не хотела продавать их, надеясь на какое-то чудо, но прибытие Кама вернуло ее в реальность, заставило осознать, насколько она близка к катастрофе.

Ведь Агнес должна заботиться не только о себе и своей бабушке, но и о людях, которые работают и живут в замке.

На деньги, вырученные за эти красивые безделушки, можно будет заплатить за новый котел, починить крышу, нанять профессионала, чтобы тот создал веб-сайт для рекламы замка. Но продать парюру — означает сжечь за собой мосты. Если бизнес Агнес потерпит неудачу, больше спасения ждать неоткуда.

Она бросила последний взгляд на бриллианты, затем закрыла футляр и осторожно положила его в сумку.

Глава 4

«Все-таки я это сделала — съездила в Лондон и оставила мамины драгоценности в аукционном доме. Их ювелирный эксперт отсутствовал, но мне обещали позвонить в начале следующей недели, чтобы сообщить, во сколько была оценена парюра» (из дневника Агнес Придо)

Обведя взглядом дверь кабинета Агнес, облепленную исписанными цветными квадратиками бумаги для заметок, Сюзанна спросила:

— Во сколько ты явилась на работу этим утром?

— У меня возникли кое-какие идеи, которые нужно было срочно записать. Кам Фолкнер уехал?

— Нет, но он интересовался, когда ты вернешься.

— Ты сказала ему, что я отправилась в Лондон?

— Я ничего ему не сказала. Он и так уже знал, что ты уехала, но я немного беспокоюсь за него.

— Беспокоишься?

— Он сказал, что собирается взять лодку и поплыть на остров. Я объяснила, что гостям это запрещено…

— Но он все равно поплыл. Кам никогда не верил, что слово «нельзя» относится к нему. Не волнуйся о нем. Он знает реку и остров лучше всех.

— Но дело в том, что, когда сегодня утром Пэм отправилась убираться в его номере, оказалось, что в кровати не спали. — Сюзанна пожала плечами. — Поэтому я хотела у тебя спросить…

— Не ночевала ли я с ним после моего возвращения из Лондона? — Агнес улыбнулась. — Извини, Сьюз, между нами ничего нет. Всего лишь деловые отношения.

— О! — На лице Сюзанны отразилось разочарование. — Я могу поклясться, что заметила между вами взаимное притяжение.

— Все давно поросло быльем, — отрезала Агнес. — Кам вернется, когда сочтет нужным. Это посылка для меня?

Сюзанна посмотрела на пакет, который держала в руках.

— Нет, для мистера Фолкнера. Вот почему я его искала. Это привез курьер. Здесь пометка «Срочно».

— В воскресенье?

Агнес взяла посылку и повертела в руках, но та была упакована в пластиковый конверт курьерской службы, и было невозможно прочесть адрес отправителя.

— Ты пыталась позвонить на его телефон?

— Да, оставила сообщение на автоответчике.

— Хорошо, — сказала Агнес, встала из-за стола и потянулась.

Ввиду скорого получения немалой суммы наличных от продажи драгоценностей она не могла уснуть, размышляя, как лучше использовать эти деньги. В первую очередь, разумеется, нужно будет заменить котел, починить крышу и водостоки. Остальное придется использовать с умом, чтобы создать жизнеспособный бизнес. В конце концов Агнес задолго до рассвета вылезла из своей постели и отправилась в кабинет строить планы на будущее.

— Давай я сама передам Каму эту посылку, Сьюз, — предложила она. — Мне как раз не помешает подышать свежим воздухом, а перед тем — выпить кофе.

— Ты собираешься на остров? Одна? — полюбопытствовала Сюзанна, последовав за ней на кухню.

Налив себе кофе, Агнес сделала глоток и усмехнулась.

— А ты хочешь поплыть со мной? — спросила она, прекрасно зная, как боится Сюзанна плавать в маленьких лодках.

— Э-э…

— У меня с собой телефон, — добавила Агнес. — Если я найду окровавленное тело Кама, то непременно наберу номер службы спасения.

Сюзанна изменилась в лице.

— Неужели ты полагаешь?..

— Я шучу, Сьюз.

— О! Сегодня утром ты кажешься веселой.

— «Веселой» — слишком сильно сказано. — Агнес налила кофе в термос, завинтила крышку, затем сунула в пакет пару круассанов, оставшихся после завтрака, уложила все в свою сумку и повернулась к Сюзанне. — Если я не вернусь к четырем, позвони в береговую охрану.

Кам услышал шум работающего мотора еще до того, как катер обогнул край острова и Агнес умело подвела небольшое судно к пристани.

— Ты распугаешь мне всю рыбу, — проворчал он, глядя, как Агнес швартуется.

— А у тебя есть лицензия на рыбную ловлю? — парировала она, кивнув в сторону закинутой в воду удочки.

— А ты как думаешь?

— Я думаю, что ты — ходячая неприятность. Сьюз волновалась за тебя. Она боялась, что я найду тебя со сломанной лодыжкой или случилось еще что-то похуже.

— И ты поспешила на помощь мне в этом шумном крошечном катере?

— Однажды я уже пыталась тебя спасти, но мой дедушка никогда меня не слушал.

— Уверен, он немало наговорил тебе обо мне.

Промолчав в ответ, Агнес оглядела походный лагерь, разбитый Камом: палатку, сооруженную из брезентового чехла лодки, костер, разложенный в яме, чтобы его не было видно с проплывающих мимо судов, и остатки форели, которую Кам поймал и приготовил на ужин, а на завтрак поел холодной.

— Со старыми привычками очень нелегко расстаться…

— Твой дед тогда сделал тебе больно?

Агнес покачала головой:

— Он ничего мне не сказал и не сделал. — И все же костяшки ее пальцев, сжимающих ремень сумки, побелели. — А тебе он причинил боль?

— Нет.

Похоже, этот ответ ее не убедил — они оба знали, что у ее деда был сильный характер. Но Кам не солгал.

— Может, он был слишком шокирован.

— Может быть, — кивнула Агнес, хотя абсурдность этой идеи вызвала у нее кривую улыбку. — Я сожалею о том, что случилось вчера, Кам. Позволь мне объяснить.

— Ничто так не улучшает мой слух, как сэндвич с беконом.

— Боюсь, бекона у меня с собой нет, но есть горячий кофе и миндальный круассан. Будешь?

— Буду, — ответил Кам и подвинулся, чтобы освободить место для Агнес.

Чуть поколебавшись, она опустилась на бревно рядом с ним.

Некоторое время они молча ели, пили кофе, прислушивались к бряцанию оснастки на яхтах, к крикам чаек и наблюдали за тем, как воды реки огибают остров.

— Некоторые из моих лучших воспоминаний — о тех днях, которые я провел здесь, — наконец произнес Кам.

— И самые худшие воспоминания тоже.

— Прошлое — это другая страна, Агнес.

— Чужая, — поправила она его. — Прошлое — это чужая страна, там все по-другому.

Кам вопросительно поднял бровь.

— Это цитата из одной книги, — пояснила Агнес.

Она допила кофе, закрыла термос и убрала его в сумку.

— Я сожалею, что ты застал свой бывший дом в таком ужасном состоянии, Кам. Я пыталась убедить дедушку позволить мне его отремонтировать, чтобы сдавать на лето, но дедушка никогда не слушал женщин.

— А после его смерти на ремонт не было денег.

Агнес вздохнула.

— Я наметила для себя обязательно привести коттедж в порядок в ближайшие пять лет.

— Вряд ли можно откладывать его ремонт на такой долгий срок.

Агнес взглянула на Кама:

— Как ты попал внутрь?

— Не думаю, что было бы сложно залезть в дом через любое из окон, но много лет назад, уходя, я положил ключ под камень, пообещав себе, что вернусь.

— И вот ты здесь.

— Все, что я делал с того дня, приближало меня к тому, чтобы Придди-Касл стал моим домом.

— Ты хотел заполучить замок? У тебя были большие амбиции.

— И все же, как видишь, я здесь. И жалею лишь о том, что твой дед умер, и теперь я не смогу плюнуть ему в глаза, отбирая его фамильное гнездо.

Агнес вцепилась пальцами в бревно и посмотрела в небо, и из уголка ее глаза стекла слеза.

— Расскажи мне о порядке наследования поместья, — попросил Кам, сопротивляясь желанию протянуть руку, чтобы обнять и утешить Агнес. — Разве все имущество не должно было перейти к наследнику мужского пола, как в старые добрые времена?

Она негромко фыркнула, но ответила ровным голосом:

— Поместье может быть унаследовано только тем, кто родился в замке — не важно, мужчина это или женщина. Если по какой-либо причине семья не может его удержать, то оно автоматически переходит к потомку рода по линии первой жены Генри Придо.

Похоже, за этим скрывалась какая-то история, но Кама больше интересовало настоящее.

— А нельзя нарушить этот порядок наследования?

— Можно, если все соответствующие стороны согласны.

— Так ты говоришь, что французские потомки Генри все еще живы?

— Генри не был французом. Он родился на острове Норхоу, недалеко от побережья Бретани.

— Никогда не слышал о таком острове.

— В те времена это было логово контрабандистов. Национальность для них ничего не значила — они разговаривали на своем жаргоне. Во время Наполеоновских войн важные люди по обе стороны канала пользовались услугами Генри, чтобы заработать денег на контрабанде. Номинально этот остров — часть Франции, но управляется местным сеньором. Именно этот титул носил Генри. Унаследовав его, сын Генри явился с вооруженной дружиной, чтобы захватить замок, но Элизабет позвонила в колокол в башне, чтобы созвать местное ополчение и дать отпор.

Кам улыбнулся про себя. Может, именно от этой своей родственницы Агнес унаследовала свою решимость?

— Он больше не вернулся?

— Нет, но сеньор Норхоу не преминул прибыть в замок после смерти его владельца и даже посмел прямо у гроба покойного предложить его вдове сочетаться браком.

— А когда умер твой дедушка, кто-то заявлял свои права на поместье?

— Пьер Придо, нынешний сеньор Норхоу, заявился на похороны моего дедушки.

В голосе Агнес зазвучали резкие ноты.