Удачная неудача Солнцеликого - 3

Вот такой табор.

А я бы просто в гости съездила. Без всякой многозначительности. Эх! Пока быт налаживала, умудрилась не заметить, как на меня хомут из обязательств вздели. Но, ради Витто и облегчения его участи стоит потерпеть. Определенно стоит. Вот ослабим его кабалу, вернем ему душевный комфорт, а там посмотрим. Обязательства у меня краткосрочные и очень выгодные, воспользуюсь и выскользну. Надо будет, и про долг жизни королю напомню!

Мда, мысленно побуянить, это по-нашему, по-русски. Лихо и бесстрашно. Молодец, Нина!

Хорошо, хоть прозвучала команда трогаться и Тит шевельнул вожжами — опомнилась. А когда опомнилась — сообразила, что Тишка откровенно забавляется моим душевным кипишем. Золотые глаза искрятся, только что солнечных зайчиков не пускают. Хихикает он! А Пряжка ему подфыркивает, не забывая тянуть кибитку по привычному маршруту — к Переправе. Веселье боженёнка, который вдруг впал в детство, всепроникающе заразно, как зевота в утреннем сонном троллейбусе! На душе полегчало и замурлыкало про львенка на солнышке. Лепота-а.

Магистр ехал рядом с кибиткой, отпустив вперед маленькую кавалькаду. Ванька и Ши, в изукрашенных золотыми галунами кителях военного образца, восседали на роскошных жеребцах и транслировали мирозданию свою немыслимую крутизну и значимость. Ни дать ни взять, китайские мандарины со свитой, а в свите аж целых двое очень степняцкой наружности. И всего-то шику в этих свитских — сложного плетения косы и невиданная доселе одежда. На Кире зеленый свитер, на Дораше — алый. Ну и я, до кучи — в бирюзовом. Господи, да разве бы мне пришло в голову придавать значение этим мелочам? Ан нет, умеющий читать знаки, поймет — мы семья. Ну, или сам себе их придумает. Дораш отчаялся донести до меня эти рафинированные тонкости степняцкой национальной логики. Самураи, с их многочисленными кодексами, отдыхают. Осталось только следовать совету Гунара — подчеркивать свою инаковость, это может сгладить любое нарушение племенного политесу.

Молчаливое присутствие Витто грело душу. Что-то изменилось в его манерах за последние пару дней. Вот за это я была искренне благодарна арийцу. Не за то, что надоедал (как вспомню, так вздрогну). За то, что спровоцировал на Юттима хоть какие-то действия.

Пейзаж, пока, до боли знаком, смотреть не на что. Камни и камни. Гораздо приятнее смаковать подробности тихого противостояния двух магистров. Пришлый нарывался. Наш послушал-послушал за обедом, как чужак полубронзовой фибулой кичится да и вышел к ужину, нацепив свою, чисто серебряную. Первый раз, кажется, со времени возвращения из дворца. Ариец аж вилку уронил. Нашу, четырехзубую, на которую только что презрительно пялился. Он что, даже не разузнал, кто в крепости обитает?

Гунар своей фибулой давить не стал. Я знаю, что у него их две, одна бутафорская, такая же незатейливая, как у Витто, а вторая — истинная, с золотой насечкой суперцелителя. Скажем, у Шигеру, три золотые бусины на белом металле — неимоверная крутизна. У короля — чисто золотая, он самый сильный. А Ванькину увидеть пока не довелось, уровень силы принца — сие тайна короны.

Мудрый Гунар начал вежливо и доброжелательно расспрашивать уважаемого гостя о том, как давно он получил звание магистра, да за какие разработки? Опытом, дескать, не поделитесь? А может, за какой иной вклад в развитие магии?

Ага, за развитие. С наполовину бронзовой фибулой.

Бови быстро перевел тему. Интересно, сколько ковен таких магистров наклепал при герцоге Дезгоне? Юттим своего магистерского звания добивался долго и получил только вместе с нынешней должностью. В Академии званиями не разбрасываются.

В сутолоке подготовки к отбытию гость еще пару раз пытался выбить для себя особенное обслуживание, давя апломбом мага-аристократа, и каждый раз мой магистр оказывался рядом. У него следилки по всей крепости. Хитринки в карих глазах ясно давали понять, что игру «засланному казачку» он ломает вовсе не для того, чтобы в пылу возможного конфликта не пострадала я. Просто нам не нужно внимание ковена, если пострадает гость.

— Потерпи, Нина. Вот мы уедем, ребята быстро его приструнят. — ну да, понимаю, столичному мажорчику нечего противопоставить двум боевым офицерам и четырем десяткам худо-бедно обученных солдат, которых я очень-очень просила присмотреть за женщинами. Ковен там или еще что, а нечего армию задирать.

Конь Витто горячился и все норовил поравняться с кокетливой Пряжкой. Этой барышне такое счастье привалило — аж три поклонника разом и все немыслимые красавцы-производители. Чую, не миновать нам жеребенка. Буду болеть за коня Витто, тем более что вчера магистр познакомил нас, так сказать, официально. Ах, какое было знакомство…

Уже перед самым отбоем Витто почти ворвался в нашу гостиную, где я заканчивала проверять собранные вещи мальчиков. Вошел с таким видом, что я подумала — кто-то умер.

— Нина! Мы не можем ехать завтра! Подпитка Переправы!

Твое ж волшебное число «пи»!

Из памяти вон! Можно было бы все сделать поутру, перед самым отбытием, но не заставлять же измученного и обессиленного мага отправляться в исторически важную поездку! Это жестоко и неумно. Я, безусловно, помогу, но даже если себя полностью вычерпаю, стопроцентного восстановления у Витто не будет. Даже половинного не будет. На добротное восстановление время надобно. А потому — не вариант. Во-первых, показать степнякам его слабость никак нельзя! Во-вторых, Витто — боевая единица. Да и мне нужно быть в форме, а не снулым пескариком.

— Побежали! Сейчас и покормим! А за ночь успеем отдохнуть. Ведь это же ничего, что на полсуток раньше?

Цинично-прямолинейное «покормим» моего соратника покоробило, но сути это не меняло. И нечего обижаться, я ведь тоже корм, хоть и опосредованный. И вообще, перенести мероприятие на время перед сном — хорошая идея, которую стоит закрепить, как постоянное правило. Отмучился, и спать. Легче истощение переноситься будет.

Витто опять меня удивил. Этот мужчина слишком часто меня удивлял. И заставлял собой любоваться. Пока я добывала жизненно необходимый нам перекус, он ждал меня на плацу. Верхо́м!

Мощный светляк пари́л над головой всадника, выхватывая его из густой тьмы, как прожектор. Воистину всадник ночи! Конь и хозяин были одной масти. Вороные. Повисшая тишина подчеркивала исключительность момента. Даже сбруя не звякнула, или я не услыхала, залюбовавшись. Господи, как он мне нравится! Весь! С конем, с довеском в виде Переправы и неуместным благородством. Весь!

— Давай, я помогу тебе сесть, Нина.

Куда сесть? А… Ну да, Переправа же. Помнится, когда мне в первый и единственный раз пришлось ехать впереди всадника, мне не понравилось. Особенно когда Ванька железными ручищами прихватил под ребра подсаживая. Это больно, между прочим. Но Витто не Ванька. И левитировать гораздо приятнее, ведь я уже знала, чего ждать. Самое удивительное, что магистр и не думал шифровать свои уникальные умения. Наверное, для караульных на стенах это смотрелось так, как будто некий силач вздернул меня в седло одной рукой, как котенка. Но, сидеть все равно неудобно. Ведь дорога под гору. Зато романтично, и прижаться можно, и понежиться краткий миг в желанных руках.

А Переправа в темноте ночи слегка пульсирует едва заметным перламутровым свечением, как будто здоровается. В районе моста — густо, над водой — разрежено. Не скажу, что очень красиво, но масштаб поражает. Тактильные ощущения на меня сейчас производят куда большее впечатление, чем красоты ночи над рекой. Тепло руки Витто, шагнувшего в пену гораздо важнее радужно-мыльного свечения Переправы. Мучительно хотелось сделать шаг туда, за ним. В эту пенистую неизвестность, к нему, к его теплу. Но, не велено…

Под мерное покачивание кибитки хорошо вспоминалось, а от воспоминаний — грустилось. А что я могла? Только ждать и молиться, чтобы сегодняшняя поездка хотя бы наметила решение проблемы Витто, а в идеале — все наладилось.

С облучка отлично видно, что Дораш обогнал спутников и уверенно направил коня прямо в пелену. Пример показывал. Вот нервно взметнулся серо-рыжий хвост его каурого и исчез. Головой понимаю, что Дюш уже там, а все равно волнительно. Ванька и Ши ринулись в пелену скачком, а Кира задержалась, оглянувшись. Черт, я туда не хочу! До судорог в диафрагме! А всего-то и нужно положиться на Пряжку и перетерпеть три вздоха, ходила ведь разок, а вот Витто…

— Вама, ты чего? — изумился Тишка в голос. В глазах неподдельное непонимание. С чего это всегда решительная сестрица вдруг закапризничала?

— Нина, Нина, успокойся. — Гунар, сидевший на задней скамье, погладил между лопаток. Видно, Тишка ему спроецировал мое состояние.

— Ты боишься. — уверенно констатировал мой магистр, придерживая коня так, чтобы ехать совсем рядом.

— Витто, ты понимаешь, что с ней случилось?

— Да, Гунар. Она паникует. Не потому, что перехода испугалась. Из-за меня. Точнее, из-за того, в каком состоянии я всегда оказываюсь, выйдя из пелены. — ничего себе, обоснуй, аж переживать забыла. Ну, может он и прав. Переправа вызывала у меня неоднозначные чувства. И, пожалуй, да. Я воспринимала ее, как нечто враждебное. Витто придется шагнуть туда без меня, без моей поддержки…

— Просто возьми меня за руку. И я не буду за тебя бояться. — получилось, как-то жалобно, но это неважно, лишь бы согласился.

Из-за пелены выскочил во весь опор Дораш — поторопить. Мы всех задерживаем. И опять нырнул сквозь портал.

— За руку опасно, — пробормотал Витто, и после видимой внутренней борьбы, предложил, — давай перебирайся ко мне, если тебе не будет неловко.

Это он что, за мою честь девичью переживает? Перед Гунаром и Ванькой? Вот ведь!

Даже говорить ничего не стала, просто потянулась навстречу, чтобы ухватиться за протянутую руку. И краем глаза заметила, как ошеломлен Гунар. Нет, не моим поведением, а способом передислокации. Плавный перелет с разворотом и я уже на коленях у Витто. Не спускаясь на землю, прямо с облучка.

— Скрытный брыщщев потрох! — Гунар и эта тихая грубая ругань в моем понимании никак не совмещались. — Юттим! Почему никто не знает, что найден способ левитации живых?

— И что изменится, если узнают? — мой магистр изрядно смутился, но Гунара я понимала.

— Гунар может левитировать носилки с раненым, но не самого́ раненого, понимаешь?

— Юттим, я с тобой потом поговорю, а пока нас ждут. Тиша, трогай!

На коне получилось гораздо быстрее, чем шагами. Только вдох и выдох. Пена коснулась лица, шеи, кожи руки. Щекотно, прохладно и совсем не страшно. А там уже нервничал и поторапливал Дораш — указывая на холм с яркими разноцветными шатрами. Дорога хорошо просматривалась и в конце пути нас ждали. Если наши спутники и удивились, моему местоположению, то никак не откомментировали, лишь построение изменили так, что мы с Витто оказались в почетной середине. Пересесть назад в кибитку мне никто не предложил, торопились. Ну что же, сочтем обстоятельства удачными.

Встречало нас чуть ли не все племя. Шаманы впереди, их я узнала, даже не различая лиц, по однотонным терракотовым бурнусам. Остальная толпа рядилась столь пестро, что глазам было неприятно.

Спешились. Меня снимал с коня Дораш. И правильно, умения Витто, это козырь, его стоит придержать.

Лограх и дедушка Халах предоставили вести церемониал встречи незнакомому шаману. Кевраху. Рослый, старше средних лет, с тяжелой челюстью упрямца. Этот тип настораживал тем, что упорно игнорировал нас с Кирой. И не напрасно настораживал! Я чуть не села, когда тот провозгласил:

— Маг крепости, мастер Переправы, Витто и его женщина иномирянка Нина, названная внучка шамана Халаха и племянница гостя Гуннара!

Вот зар-раза, как акценты расставил. Я уже не я, а придаток к трем мужикам! И, ведь придется терпеть. По крайней мере, до момента, когда мы не останемся в узком кругу и Ваен не расставит все по своим местам. Ему торговлей заниматься не с руки. Это моя задача. Ну, Лограх, ну удружил!

Среди встречающих женщин не было, зато я видела Фарх-ара, гусляра Карим-ара и бывшего хозяина Пряжки Солар-ара. Солар был угрюм и ловил мой взгляд. Что-то свербило и никак не вспоминалось, что-то, я ему обещала…

— У него сын болен, — шепнул Тишка, — мы ему за Пряжку должны…

Точно! Лошадка нам даром досталась, со всем прида́ным и запасом фуража, а взамен я пообещала посодействовать в лечении ребенка.

А вот теперь посмотрим, кто придаток, а кто самостоятельная женщина.

Нас подвели к самому большому шатру. Сооружение выглядело основательным. По ярко-зеленому войлоку бежали орнаменты из белых палочных человечков. Наверное, какой-то девиз в символах.

Остановились у входа.

Оп-па, да они меня еще и от делегации отделить пытаются! Какая-то красотка настойчиво тянула в сторону, бормоча, что там совет, там женщинам не место. Достойные жены племени примут гостью, сиречь меня, как подобает. И тянет за локоть, пытаясь сдвинуть, но и дернуть не сильно. Крупная такая, мне с ней по-тихому не сладить. Значит, будет громко.

— Убрала руки! Живо!

Свободы я не добилась, но внимание привлекла. Ваен, резко обернулся прямо в проеме шатра — войти не успел. Подскочила Кира, раскосая бабища взвизгнула и осела на землю. Жёстко, но я довольна!

— Вот как племя Пятнистых котов встречает послов короны? Может быть, нам сразу развернуться и уехать, уважаемые старейшины? — Ванька включил прынца на всю мощь.

— Бестолковой бабе не место в шатре совета, — приглушенно, но внятно донеслось из глубины войлочного сооружения.

— Значит, старейшины считают моего отца, короля Фрацваена Кергона, глупцом. Пожалуй, мы зря приехали. Здесь нам не рады и не хотят торговать.

Наружу вышел кряжистый дед в пестротканом бурнусе поверх расшитого халата и вперился в Ваньку взглядом, видимо, ожидая, что тот поклонится. Не дождался. Как не дождался и слов, а потому, был вынужден заговорить сам.

— Мы полны уважения к соседям и их правителю…

— И поэтому считаете, что правитель прислал бы на переговоры дуру? Госпожа Ниана — личный торговый представитель дома Кергонов у рушей! Вам выпала честь и удача вести с ней дела, уважаемый.

— Не переживай, вама, — ага, это Дораш обозначился, — тебя шаман Лограх зовет.

Точно, вот он голубчик, выглянул из шатра и подмигивает. Ну, и «чего он моргает»? И еще жестами показывает мол, думай быстрее. Вот, наглый, а сам подставил… Точно, подставил! Они, дружки хреновы, просчитали ситуацию — знали, что меня не пустят, попытаются не пустить в шатер совета. И меня просчитали — я такого отношения не стерплю. Взбрыкну, обязательно взбрыкну, и дам шанс Ваньке заговорить с позиций обиженной стороны, сильной стороны, которую оскорбили в лучших намерениях. Они все разыграли, как по писаному. Манипуляторы!

— Не утруждайтесь им объяснять, ваше высочество — говорить старалась громко и чуть презрительно, — корона не так уж заинтересована, вы же знаете. Мы здесь только из уважения к старшему шаману Лограху и моему названному деду! Я готова уйти. Но обиду запомню, не будь я иномирянка!

Лограх долго рычал что-то грозное и презрительное, тыча в меня какой-то резной штуковиной. Жезл, что ли?

— Он говорит, что предупреждал, уговаривал, объяснял — ты особенная, — принялся за синхронный перевод Дюш, — говорит, что ты хозяйка и ты обиделась. Теперь караваны могут и не пропустить, в лучшем случае поднимут мыто за проезд. А все из-за упрямства старых прогорклых курдюков, которые через переправу уже лет тридцать не ходили.

Толпа вокруг загудела. Заистерили женщины.

Аксакал, на которого кричал Лограх, видимо, лидер консерваторов. Как есть, курдюк надутый! Я точно уловила момент, когда он сдался под нарастающим недовольством здоровенных мужиков, но паузу выдержал. Потом нехотя бросил:

— Ну, заходи, иномир-рянка…

Ща, побежала.

— Нет! — толпа ахнула и качнулась, — мы с моим дядюшкой Гунаром идем лечить ребенка уважаемого Солар-ара. Кира, ты с нами.

Часть 6

Та-ак. Теперь аккуратно выдохнуть раздражение…

Наглая аборигенка, хватавшая меня за локоть, уже уползла. Хорошо, что по-тихому, не отвлекала от словесного поединка со старейшиной. Толпа отхлынула и на пятачке перед войлочным «домом советов» остались только мы: я, Кира и Тиша, а вокруг непреодолимый тын из широких плеч и злых лиц. А еще, неожиданно обрушились запахи. Ближние — амбре увлажненных потом шерстяных тканей — опасные. И дальние — скота, влажной земли и какой-то мясной еды — успокаивающие.

За правым плечом настороженно сопела амазонка. Спину прикрывает. Дыхание рослой девицы шевелит единственную кокетливую прядку у уха, остальная грива собрана очень красивыми шпильками в тугой пучок-ракушку на затылке. Набор этих серебряных заколок навершиями-жемчужинами привезла мне все та же Кира. Не шпильки — арсенал артефактов работы Гунара. По статусу хозяйке крепости вроде как золото положено, но я его не люблю. Да и не по карману такие подарки моей девочке. Пока не по карману. Дайте мне год-два и… Страшно подумать, сколько боев ей пришлось выиграть, чтобы заработать на подарок. А сколько случилось проиграть? Не хочу об этом думать!

Тит стоит чуть впереди и слева, щитом. Стоит так, что, скосив глаза, я вижу его радостно-довольную мордаху. А где Гунар? Позвать, что ли? Ах, как не хочется кричать!

— И не надо, я уже позвал, — ментальный голос Тита неожиданно серьезен. Хм, а на вид — никакого напряжения.

— Ти-иш? Что-то не так?

— Дораш нервничает…

Ага. Вон он, Дораш. Стоит в толпе рядом с отцом и с тоской смотрит на нас. Фарх-ар опять недоволен? Вот упрямый долдон, никак не может смириться, что его власть над парнем кончилась!

Придумала!

Ну и что-то, что толпа. Демонстраций они не видели, и митингов в девяностых. Или, хотя бы, цехового собрания, где мне надлежало объявить, что зарплату задерживают на две недели, минимум.

А потому — походка легкая от бедра…

— Уважаемый Фарх-ар, желаю здравствовать, — и поклонилась. Слегка. Но прижав руку к груди. Надеюсь, толпа примет этот жест, как почтительный.

— Благодарю, госпожа, — ну, хоть задираться не стал, и то хлеб.

— Ты здорово нас выручил в прошлый приезд. Мясо было весьма кстати, за время дождей кладовые опустели. И я, и военные, мы очень благодарны! — и снова легкий поклон.

Надеюсь, этой порции лести будет достаточно нравному аборигену? Ишь, молчит-выжидает. Ладно, добавим сиропчику, от меня не убудет.

— Ты воспитал замечательного первенца, Фарх-ар. Дораш порядочный и умный юноша. Мне очень нравится твой сын! Благодарю, что доверил его мне, — и снова поклон, более глубокий.

Толпа скуластых громил довольно загудела. Любопытство разбирало всех. О чем это маленькая гостья с зятем шамана беседует? Вежливо! А ведь старейшине грубила, не стеснялась! Стоя́щие во втором ряду только что на плечи товарищам не вспрыгивали, азартно вслушиваясь.

— Ты приняла моего сына, как шуни, госпожа! Он не посмеет быть иным!

Хос-спади, а пафосу-то, а пафосу на ровном месте! Только бы не заржать!

— Тогда ты, уважаемый Фарх-ар, не рассердишься и позволишь забрать у тебя сына ненадолго. Мне понадобится бесценная помощь моего шуни! Ужасно неловко отрывать его от семьи, он ведь так скучал! — ага, откажи мне сейчас и соплеменники не поймут.

— Что еще тебе понадобилось от парня? Дай ему навестить родной шатер.

Вот козел. Сказал бы — мать проведать, и я бы отступила.

— Ты же знаешь, Фарх-ар, уважаемый, что наш назва́ный дядя — великий целитель Гунар? Мы с Дорашем иногда ему помогаем. А потому я знаю, что могут понадобиться лечебные артефакты. Мы взяли их на всякий случай и оставили в кибитке, а я даже не знаю, куда ее отогнали. — шаманёнок изобразил готовность стартовать и посматривал на отца с выжидательным укором. Папане ничего не оставалось, как величественно кивнуть. Не отказывать же гостье на глазах у соплеменников?

— Хорошо, вама, — радостно оскалился братишка, — оба сундучка нести, или только большой?

Оба — это подсказка. Нет в кибитке вещей Гунара, его поклажа у Киры, в пространственном кармане. В кибитке у нас поделки Байдана, рекламные образцы артефактов. Раз Дюш намекает, значит, они могут пригодиться.

— Оба, конечно!

— Тогда встретимся на месте, — и стартовал на первой космической.