Удачная неудача Солнцеликого - 3

Ваен, гад, стоял за спиной у гостей и, пользуясь разницей в росте, демонстративно таращил шальные насмешливые глаза, барабаня пальцами по губе: жест «ну ты заливаешь» изображал. Он, как и я, полагал, что работать будет Тит. Хорошо, что Витто утащил Бора и Рора к Гунару и Байдану — связь изобретать, а то бы полетела бы к чертям Дорашева дипломатия. А я как-то вдруг поняла, что ни одного слова мы с братиком не соврали, и он действительно, на полном серьезе, будет пробовать делать так, как сказал. Вон какой строгий и собранный стоит. Даже на Тишку оглянулась и получила кивок в подтверждение догадки. Ох, ты ж! Так, пугаться буду позже, а пока, концентрируемся, Нина. Боженёнок-то любой образ из моей головы вытащит, вот Дюшу нужно помочь.

Ну, дальше все было несколько картинно и едва ли влияло на результат. Это братик зрелищность гостям обеспечивал — заставил нас соединить руки и накрыл своими сверху. Потом пришло убеждение, что мне пора начинать. Не мое личное, а как толчок извне при побудке. Какие игры подсознания мною двигали, но вспоминался не собственно гибкий шланг, а реальная, многократно пережитая ситуация: я видела, как мои прошлые руки (весьма пухлые немолодые руки с любимым матовым маникюром «пепел розы») привычно поднимают лейку душа из ванной. На фоне голубого кафеля чуть потрепанная жизнью, но еще блестящая металлическая оплетка гибкого шланга смотрелась очень выигрышно. Эффектно, надо сказать, смотрелась. Было отчетливо видно, как плавно и легко она изогнулась, огибая смеситель, стоило лейке душа занять свое место в держателе на стене.

Дружное басовитое «о-о-о» и состояние транса развеялось. Вот уверена, что моя сосредоточенность — заслуга Тишки, сама бы я так не сконцентрировалась, слишком нервничала. Огромные, обычно вытянутые к вискам, глаза рушей приняли форму вертикального овала и это не добавляло спокойствия. Правда, у Ваньки были такие же. Вот уверена, это Тит, бесенок, не упустил случая напроказничать и устроил старшему товарищу параллельный просмотр. Только Дук и Бад обиженно стояли в сторонке, им шоу недосталось.

Дюш с видимым усилием отлепил ладони от наших сомкнутых рук. Понимаю, у само́й пальцы не разгибались. Видок у моего шуни был усталый и очень взрослый.

— Ты умничка! Ты справился, мой хороший!

Взрослый-то взрослый, а стоило обнять — прижался, как ребенок. Кажется, ему даже на ногах держаться трудновато, раз так опирается. Подлетел сияющий Тит, как же, обнимашки и без него. Ванька же в припадке восторга даже поднял юного степняка над полом и как следует встряхнул, а степняк-то на полголовы выше.

— Это было удивительно! Теперь я понял, что ты говорила о гибкости и одновременной прочной защите. Эскизы забираю, мне нужно подумать! Но, Нина! Я не знал, что шаманы обладают такими возможностями. — Грен уже пришел в себя, а Свуц еще пребывал в прострации. Надо же, какой впечатлительный оказался.

Отвечать мастеру никто не стал. Пусть руши думают что хотят, но я свое посмертие прозакладывать готова, что никаких подобных навыков в шаманском арсенале не водится. Это Тит, как и обещал, позаботился о развитии скудного дара своего братца. Так же, как ранее поспособствовал всплеску огненных навыков Киры, тоже не особо впечатлявших на первых порах. Только никакая божья воля не сделает из человека мастера, труд надо приложить. И свою волю.

Все это здорово, конечно, но в душе поселилась новая тревога — а захотят ли шаманы отпустить соплеменника с такими навыками?

— В следующий раз ты нам все подробно расскажешь, иномирянка Нина. И покажешь! — Свуц явно еще не оправился от культурного шока, иначе просил бы не меня, а Дораша. — А сейчас мы устали и хотим посмотреть на твою мясорубку в работе.

На кухне нашему вторжению не обрадовались. Ужин скоро подавать, а тут такая гопкомпания ввалилась. Благо, Ваен всех магией после кузни почистил, а то Варная бы не пустила, у нее достанет характера на такой финт.

Пока выбирали мясо, мыли-пристраивали мясорубку, я страдала. Ну накручу фарша, и что? Нужно же угощать! А чем? Пельмени долго и хлопотно, как и голубцы. Макароны по-флотски — неубедительно, подумаешь кусочки мяса с луком пережаренные. На котлеты нужен хлебный мякиш, а я хлеба с отъезда из столицы не видела! Изделия из муки — редкость в этом мире, дорогое баловство. Вот засада!

Как ни старалась держать лицо, Ваен все-таки догадался, что у меня затруднения.

— Говори уже, подруга, не куксись и не вздыхай так тяжко, — вот вроде ерничает, противный, но я ощущала заботу, — ты из-за той штуковины переживаешь?

— Ага. Хочется похвастаться перед рушами. Эту машинку еще мой предшественник начал делать. Мастер Грен меня уважил в память о нем, довел мясорубку до ума. А я не могу показать его работу во всей красе, потому что у меня хлеба нет!

— Ты же собиралась сама учиться печь, я помню.

— Вань, как делать я знаю, но… — он даже слушать не стал.

— Все-все, не мучай меня подробностями своей трудной жизни. Два каравая тебе хватит? Можно еще у Киры спросить, у нее тоже может быть.

Слов не было долго, потом одно нашлось. Глупое.

— Откуда?

— Сама же нас с этим своим бутербродам приучила. Вот теперь таскаю с собой хлеб, ветчину и капустные листья…

Я была счастлива: у кого рояль в кустах, а у кого каравай в пространственном кармане.

Мастера металла по очереди наяривали воротком, делясь впечатлениями и наблюдениями, не замечая ничего вокруг. Они явно намеревались повторить чудо-агрегат для нужд рушей. И даже сообразили, что производительность зависит от размера и скорости вращения шнека. Вообще-то, организовать им этот опыт было непросто, но мы с Ваеном справились. Ведь пришлось выключать наше яркое освещение. Ваня терпеливо левитировал над столом привычные уже лампионы, а я внаглую тормозила время в заданной точке пространства. Унять подгорных энтузиастов оказалось под силу лишь луку, когда мясо закончилось. Так увлеклись, что даже каверз со временем не заметили. Лить едкие слезы и сморкаться усталые спецы не захотели даже ради эксперимента.

Мне было немного стыдно перед солдатами, ведь им котлет не хватило. Собственно, руши уносили с собой почти все. Заслужили. Ужинать с нами они отказались, и так столько часов терпели дискомфорт ради моих проблем. Отведали вместе со всеми котлеток, выразили свой восторг громким чмоканьем и засобирались. Едва дождались, пока остальное упакуем в стазис. А мяту я прямо при них срезала. Как же теплицу не показать!

Гунар и Витто тоже были довольны совместным с ушастиками мозговым штурмом, но результат трудов, увы, не показали, дескать, временный, на основе одного из накопителей, которые достались магистру во дворце. Пришлось смириться и ждать, когда Рор и Бор вернутся с более подходящими минералами. И стационарным камнем вызова.

— Не огорчайся, Нинок, — утешал меня Бор, — считай, что тебе повезло. Нагоняй от бабушки Пины пока откладывается.

Вот спасибо, друг чудесный, утешил. Сама знаю, что задолжала гостеприимным рушанкам.

Ох, скорее бы пройти рубикон под названием визит в степь. Устала уже переживать.

Часть 3

Эх, славно руши погостили! Эффективно.

Отголоски азарта, с которым мастера металла продирались сквозь мои иномирные идеи, жили в душе яркими искорками — хотелось творить. Или хотя бы сотворить чего-нибудь такое — эдакое. Но увы. Ни ресурсов, ни идей. Руши ушли и жизнь опять стала дождливо-серой, налаженной и… скучной, правда, немного разбавленной забавами с мясорубкой. На этом эмоциональном подъеме я и ринулась учиться печь хлеб.

И, опять, увы! Порыв разбился, как яйцо о край сковородки. Точнее, о два непреодолимых препятствия. Первое — экономическое. Дорого. Если и затевать хлебопечение, то не ради котлет. Второе — к такому глобальному по трудоемкости процессу я просто не готова. В кладовой лишь прожиточный минимум муки, и, пока клятый дождь не закончится и не пойдут в город караваны, пополнения ждать неоткуда. А матчасть? Да такой объем теста и замесить-то негде. И чем можно вымешать, тесто, скажем из мешка муки? Веслами? А лодку вместо лохани? Так и лодки нет.

Значит, хлебную, и заодно — пельменную, эпопею отложим до лучших времен. А пока солдаты с упоением крутили голубцы и утешались тефтелями под белым соусом, благо, сметана в стазисном ларе еще имелась.

Как-то само собой вышло, что Витто повадился есть на кухне, потому как Байдан упорно не желал перемещаться за офицерский стол. Магический резерв нашего возрожденца рос, но осознание себя магистром, а не кухарем, притормаживало. Не мог, бедняга, преодолеть привычку сторониться офицеров, и все тут! Зато в остальном… дорвался человек до любимой магии, то и дело улетая в творческие эмпиреи. Это никого не раздражало, ни кухарок, ни солдат-помощников. Народ лишь по-доброму перемаргивался, дескать, гляди-ка, опять… и указывали друг другу на кухаря, который вместо того, чтобы очищать печь-камень скребком (остаться при старых обязанностях было твердым решением Байдана) выделывал немыслимые комбинации из пальцев, забыв про основную задачу. Так уход за печь-камнями и их подзарядка плавно перекочевали к Дуку и Баду. Они не возражали. После кузни работа на кухне — санаторий. И копеечка, опять же. От оплаты, правда, Дук твердо отказался, и так, дескать, столуемся задаром. Да еще так вкусно и сытно. Бад, вон, даже в рост тронулся на знатной кормежке. Нет, денег за такую ерунду они не возьмут, совесть нужно иметь. Ну, он отказался, а я отложу.

Хотя, работу в кузне парни себе придумали, пользовались присутствием Киры и ее уникальными навыками в закалке-заточке. Всяких совочков-копалочек мне для теплицы наделали, да в теплице повозится и без меня желающих хватало. Вот и славно, все-таки, как не любила я на Земле в земле ковыряться, так после воскрешения не сподобилась. Парни делали ножи, лопаты, топоры и прочую мелочь, которая так облегчает жизнь селянина. С помощью ветеранов и Киры дело шло, но хороший топор из металлолома не отольешь, и косу-литовку с кондачка не склепаешь. Сейчас парней выручали записи отца, эдакий гримуар кузнеца-литейщика, этим пока и пробавлялись. Вот бы к рушам их в учение… Утопия, конечно, но помечтать-то можно.

Кира делила свое время между тренировками, кузней и бассейном в мыльне. Там она торчала все вечера напролет — трепалась с Шигеру по служебному артефакту. Загадочная такая ходит, явно что-то утаивает, но Сара не беспокоится. Значит, просто лирика. Девочку понять можно — скучает.

Кто б меня понял, я тоже скучаю! Хотя мой избранник все время у меня перед носом. Витто, дурень благородный, охотно со мной разговаривал, если беседа случалась общей, был безлико мил и внимателен, но больше — ни-ни. Даже когда случалось остаться наедине. Как говорится, ничего личного. Сара и Гунар при поддержке Лондара, пытались мне втолковать, что магистр — человек порядочный, и пока не будет хотя бы какой-то ясности с Переправой, свою заинтересованность выказывать не станет. А заинтересованность (зря, детка, беспокоишься) очевидна всем троим, и не только. И мне надлежит принять позицию этого достойного человека со всем уважением (читай: не лезть с инициативами). А то я не знаю! Это они намекали на ту случайную встречу под шпилем.

Сара — милейшее создание, и я очень ее люблю, очень! Но ее вездесущность и всепроникаемость иногда раздражают!

Ну, захотелось усталой женщине одной побыть, воздуха свежего глотнуть. В такую погоду кого на смотровую площадку понесет? Серый камень, серая стена дождя, серый горизонт… Но, все равно, чудесно! Приятно вспомнить, что мир не ограничен стенами крепости. Даже запела вполголоса, на секунду подивившись вывертам подсознания. «Осенью, в дождливый серый день, проскакал по городу олень… и, казалось, будто бы над ним, становилось небо голубым».

Эта строчка была сейчас самой важной и с таким упоением пелась, наполняя душу легкостью и верой! Экстаз был разрушен ощущением чужого взгляда. Осмотрелась — никого. Чертовщина, однако. Меня взглядом не проймешь, даже косым: привыкла быть на глазах у десятков людей. А тут ощущение, что меня прямо-таки едят. То ли чуйка сработала, то ли кто-то из богов подначил голову поднять, а в своде потолка обнаружилось отверстие. Странное такое, как люк на чердак, только овальное. И в этом овале, как в большой раме — лицо Витто. На лице удивление, и, пожалуй, досада. А потом этот нехороший человек ухмыльнулся. Задорно и по-мальчишески. И это наш вечно сумрачный магистр? Уж не надо мной ли он смеется? Тренированное пространственное воображение быстро нарисовало картинку. Вид с высоты трех метров: куль из толстого одеяла, из центра торчит моя задранная вверх мордашка. Рот от удивления приоткрыт, глазки, и по жизни круглые, вытаращила, лобик трудными мыслями морщу.

Х-хоспади, как смешно! Обхохочешься! Вит неуверенно засмеялся в ответ. Ну, вид снизу тоже был прикольным. На паука похоже. Ой, не могу! Волосы, собранные в высокий хвост, свесились и снизу выглядели, как растрепанная трудами, малярная кисть. Черная.

— Ты надо мной смеешься?

— Ты зачем туда залез?

Вопросы прозвучали в унисон, вызвав еще один приступ смеха. Наверное, наверное, мы оба «поймали смешинку», потому что прыснули тоже синхронно.

— У меня тут лаборатория, — Витто по-джентельменски первым ответил на вопрос, — ты не знала?

Точно. Был когда-то мимолетный разговор, да забылся.

— Слышала от солдат, что такая есть, но не думала, что это здесь. Спускайся, мне неудобно так стоять. Голова кружится.

Не буду! Не буду, не буду, не буду проситься посмотреть. Нельзя, Нина, фу!

Он спустился.

Исчез на миг из поля зрения — встал на ноги, надо полагать. Ракурс позволял видеть сапоги у края люка. А потом потом просто шагнул в пустоту. Но не рухнул, а спланировал, как будто на невидимом эскалаторе стоял.

Так вот ты какая, левитация живых.

— Не соблаговолите ли посетить обитель трудов моих, госпожа?

— Туда? — на всякий случай, во избежание недопонимания, потыкала пальцем вверх.

— Согласна? — и улыбается так… с подначкой.

Ха! Побыть с Витто несколько минут, сунуть нос в святая святых, и, судя по отсутствию лестницы, еще и полевитировать?! На это «слабо́» я поведусь с превеликим удовольствием.

Левитировать было не очень. Вроде и поднимались не ужасающе быстро, о ощущения, как в скоростном стеклянном лифте. Зато в обнимку! Вит немного помялся, но, решившись, обнял, прижал к себе и оторвал от земли. А потом уже начал… процесс подъема. Метод мне понравился.

Позже, правда, выяснилось, что он впервые человека левитировал и не знал, как я себя поведу. Нет, в своих силах он был абсолютно уверен, но предпочел перестраховаться. А я такой удачный подопытный экземпляр — мелкая и непуганая. Контролировать легко. Сгреб в охапку, и клиент зафиксирован.

— Я мог поднять тебя и не прикасаясь, но боялся, что ты запаникуешь.

А я и не думала обижаться, он же не знает, что у меня за плечами опыт лифтов и, даже фуникулеров. Об этом я рассказывала, оглядывая помещение. Ничего так, просторно. Тепло. Свет магический льется из-под далекого потолка. Стены, правда, с видимым уклоном, как на мансарде. У одной стены длинный узкий стол, скорее — широкая полка. Напротив квадратные штуковины, которые вызывают ассоциацию со спортивными матами. Аккуратные такие стопки. Витто, вообще, аккуратный. А маты эти, вот уверена, давно не используются. Время тренировок позади, магистр уже не боится упасть. На полу, стенах, и, даже потолке россыпь каких-то меток белой краской. Точка-циферка. Точка-циферка-стрелочка. Вот и вся обстановка.

— Это лаборатория? А где оборудование? Твой кабинет куда больше на лабораторию похож. Я назвала бы это местом для упражнений.

— Лаборатория. Просто я и есть оборудование. Сначала на лягушках тренировался. Потом манула у степняков купил. Здоровенный кот был. Ему летать не нравилось. Сбежал. — и выразительно потер шрамы на щеке.

— А что это за точки?

Вит объяснять не стал, лишь на секунду замялся. Усадил меня в уголке и исчез.

Вжух… вжух… вжух, он метался по этому странному помещению, как шарик в барабане лототрона. Не так быстро, как показывают в кино про вампиров, отследить можно. И каждый раз, когда он касался метки рукой или ногой, раздавался звук, похожий на щелчок кастаньет, обозначавший, по-видимому, сигнал, что задача выполнена, попадание точное. Вот это я понимаю, тренажер!

— Потрясающе! — даже в ладоши захлопала, чем отвлекла заигравшегося магистра.

— Понравилось?

Еще бы! А ведь эти умения делают из Витто грозного противника. Недаром же Дораш так часто использует прыжки. Я в боевых искусствах мало что понимаю, но как инженер, знаю точно — удар сверху всегда сильнее. В этом преимущество конного перед пешим. Вот только…

— А ты траекторию движения менять можешь?

Траектория — это по-русски получилось. Минут пять увлеченно разбирались с терминологией. Узнала несколько новых специальных названий. Таких, что Ниана Корреш знать не могла. Наконец, Витто задал главный вопрос:

— Зачем менять траекторию?

И я рассказала про свой личный горький опыт, когда в меня пуляли файерболами те отморозки во дворце.

— Возможно, я неправа, но, кажется, ты двигаешься медленнее, чем заклинание. Кира легко бы достала тебя метательным ножом.

Витто не дурак, без лишних слов понял о чем я говорю. Имея опору, можно уклониться. А в воздухе?

— Ты опять меня удивила. А я то думал, что уже достиг максимума и заскучал.

— Может, рискнешь и откроешься хотя бы Байдану? Тебе нужен партнер, действия которого будут непредсказуемы.

Мой вопрос Юттим проигнорировал, заменив его своим:

— Почему ты заговорила об этом? О моей уязвимости? — слово «жалеешь» озвучено не было, но угадывалось.

Витто стоял рядом, в допустимом этикетом полуметре, но я его чувствовала, как будто прикасалась. Физически и душой. Сейчас мы были симбионтом, сейчас мы были «мы». Витто впустил меня в свое пространство и я, например, знала, что стоять ровно ему помогает левитация. Что он про меня понял в этот долгий миг? Может, наконец, смог принять это самое «мы»? А он вздохнул и отвернулся.

Так хотелось сказать что-нибудь чувственное, например, «не отталкивай меня», но нельзя. И молчать невозможно, потому что чуйка орала — недопустимо дать повиснуть между нами этой тяжелой, отрешенной тишине. Господи, как страшно все испортить!

— Так почему? — осознанно, или нет, но Вит дал мне шанс объясниться.

— Мы с Гунаром считаем, что твою ногу можно вылечить, — сказала, как в омут кинулась, и, боясь быть непонятой, затараторила, оправдываясь непонятно за что, — только не обижайся! На Земле такое лечат. Долго и болезненно, но лечат… А у вас магия, регенерация ускоренная… И моя синенькая…

Ага, молодец, Нина. Хорошо объяснила, доступно. А главное — уместно. Про увечье. Нет бы чего лирического, про непобедимость в бою. Надо же было так накосячить! Опять! Сейчас он опять замкнется!

— Да, Гунар мне говорил, — нет, кажется, не замкнулся, подошел, потом за руку взять решился, — прости, Нина, я пока не готов. Не готов позволить себе надеяться. Но это не значит хотя бы не попытаюсь, если, конечно, ты позволишь. Только после визита в степь.

И опять это чувство единения. Миг и я поняла, не хромота сейчас мешает Витто жить, и не застарелая тоска исковерканной юности. Увечье давно привычно, и сейчас уже — вторично, потому что есть левитация. Эта клятая Переправа в последнее время не только силу из него тянула. Несвобода. Вот что изнуряло его больше всего. И не на излечение он хочет надеяться, а на то, что я позволю ему быть рядом.

— Почему после визита? — это было два вопроса. Зачем ждать визита, чтобы лечиться? Зачем, вообще, ждать, чтобы жить? Вместе.

— Потому что сейчас я уверен в себе и смогу тебя защитить, если понадобится.

Ну, хотя бы в одном ясность есть: лечение может пойти не так, или просто непозволительно затянуться, а сейчас Витто чувствовал себя на пике формы и не хотел полагаться на удачу. Что ж, могу это понять. И принять.

Пора закругляться, всё что нужно было сказано. Хотя мне и хотелось вставить ещё несколько слов.

— Меня, наверное, уже потеряли. Поможешь спуститься?

— Если пообещаешь мне как-нибудь спеть…

Спускались мы опять в обнимку, только на этот раз я обнимала в ответ.

Часть 4

Напоминание Бора о гневе бабушки Пинаиры заставило-таки меня насесть на Нитту. Приличный отрез лхокума у меня был. На швею эластичная тряпочка произвела неизгладимое впечатление. Помяла, покрутила, потянула то так, то сяк и глаза загорелись азартом не хуже, чем у Байдана. Идею бюстье вместо корсета и трусиков вместо осточертевших панталон она переваривала почти сутки.

Но! Соблазн жизни без завязочек, без шнуровки, утомительной в работе и использовании, без пришивания десятков маленьких пуговичек, был непомерно велик. А если без завязок, то нужен аналог бельевой резинки, и в этом главный затык. Хотела даже к магам с нижайшей просьбой подкатить, но Нитта управила по-своему. Ну искусница же! Из узеньких полосочек грибной ткани, благо, этот уникальный материал не нуждается в обметке Нитта сплела тесемочку. Плотную и резинящую. В пояс штанов не вложишь — слабовата и грубовата, а вот волосы завязать — любо-дорого. Основная идея есть, ну а дальше, рушанки нам в помощь. Мастерица договариваться с тканью у них имеется и я с ней знакома! Но и подруга моя — закройщица одаренная, думаю, что равных нашей Нитте мало. Даже надменная королевская модистка признала ее мастерство! Один вечер с эскизами и Кирой вместо модели, и пилотный экземпляр выкроен. А дальше без меня. Кира, кстати, идею обфыркала. Но я ей шепнула, что Шигеру понравится. И она терпела. Осталось на кухню помощниц найти — Варная согласилась взять учениц. Золотая женщина!

Мне как ворожил кто-то на удачу! Ну, понятно, кто. Либо сам Тишка, либо сестру попросил. Он такой довольный ходит, аж конопушки сияют. Правда, напугал меня вчера вечером. Забился в уголок и замер. Весь напряженный, аж скулы заострились.

На вопрос:

— Тиш, тебе плохо? — только отмахнулся, но на миг приоткрылся.

Эйфория, острейшая до болезненности эйфория, вот что было с нашим мальчиком. Минут через пять все разъяснилось:

— Во дворце молебен был. И во всей столице…

А, ну понятно, это боженёнка нашего силой торкнуло. Вот не ожидала, что король так быстро откликнется. Ваен только вчера отправил отчет о визите рушей, а заодно и мою просьбу о молебне для Раштита. Представляю, какую отдачу может дать «молебен Солнцу о весне». Во дворце проживают десятки, а то и сотни аристократов. И все они маги, а значит подношение делают своей силой.