Помоги проекту - поделись книгой:
«Теперь ты знаешь, что сверху этой стопки нетасованых карт лежит слой преимущественно крупных карт, примерно штук тридцать», — пояснил Мартинес.
Кевин посмотрел на стопку карт, наблюдая, как дилерша разбивает ее на две стопки равного размера. Через несколько секунд начнется ее ритуал «шаффла» (тасования), когда колоды будут сниматься снова и снова, пока не будут тщательно перетасованы.
«Не уверен, что понимаю тебя», — сказал Кевин.
Мартинес нетерпеливо спросил: «Ты знаешь, что крупные карты игроку на руку, так?»
Кевин вспомнил телепередачу: «Разумеется. Поскольку дилерше надо набрать семнадцать очков, она будет стараться брать крупные карты и в результате чаще прогорать», — ответил он.
«Это одна причина, — снова прервал его Мартинес. — Больше шансов взять блэкджек, по которому тебе выплачивают в полтора раза выше твоей ставки. И больше шансов сорвать удвоенную ставку. Есть и другие причины, но пока хватит и этих».
Он замолчал, подняв глаза на дилершу, приступившую к смешиванию карт. «Так что, если ты знаешь, что именно такая игра будет с этой колодой карт, почему не воспользоваться ситуацией? Почему не поднять свои основные ставки, слегка изменить стратегию, выиграть кучу партий с кучей денег на кону?» — спросил Мартинес.
Кевин прищурился. В теории это имело смысл. Но слой крупных карт уже пришел и ушел.
«Если знать, что будут такие карты. Но она их мешает», — пробормотал Кевин.
На что Мартинес с улыбкой произнес: «Прямо у нас перед глазами».
Кевин понял, что Мартинес внимательно следил за тем, как дилерша тасует, пока они при этом шептались. Кевин покачал головой. Мартинес, должно быть, шутил.
«Нет способа проследить эти карты», — уверенно сказал Кевин.
«Нет?» — спросил Мартинес и получше уселся на стуле, все еще наблюдая за тасованием.
Кевин наблюдал за ним.
Несколько минут спустя дилерша закончила тасовать карты, дав Мартинесу срезать. Затем она уложила карты в «шу» и начала сдавать. Кон за коном игра шла спокойно, Кевин и Мартинес играли с заведением почти вничью. Когда «шу» наполовину опустел, Кевин расслабился, полагая, что его друг над ним подшутил. Он выложил еще сотню в игровой круг и увидел, как Мартинес вдруг поднял ставку до тысячи долларов. Он кашлянул, а Мартинес посмотрел на него, потом улыбнулся дилерше и сказал: «Чувствую присутствие духов удачи, Бретт. Мы в Корее прислушиваемся к духам».
Она рассмеялась и сдала карты. Оба, Кевин и Мартинес, вытянули по двадцать — король и дама. Дилерша вытянула шестнадцать, после чего у нее был перебор, когда она взяла еще десятку.
Это было только начало.
В следующих четырех конах было двенадцать фигурных карт и два туза. Мартинес выиграл почти шесть тысяч долларов, и даже Кевин кое-чего добился, выиграв еще триста долларов.
Когда «шу» опустел, Мартинес сгреб фишки и отошел от стола. Кевин последовал за ним, голова его кружилась. Когда они вышли из помещения для большой игры, он схватил Мартинеса за плечо: «Как ты это сделал, черт тебя возьми?»
Мартинес подал знак идущей мимо официантке с коктейлями и взял с подноса две водки с мартини. Дав ей пятерку на чай, он повернулся к Кевину: «Никакой магии, всего лишь математика. Это называется следить за тасованием. Элементарное упражнение по распределению вероятностей. Ты можешь даже рассчитать процент попадания в игру мелких карт в результате тасования дилером. А дальше вопрос всего лишь практики. По-настоящему хорошие игроки могут отследить группу из пятнадцати карт при тасовании шести колод (столько карт участвует в одной игре в блэкджек), даже не вспотев».
Кевин потягивал мартини в полном удивлении. Мартинес был, разумеется, прав. Больше математики, чем магии. Но наблюдать за этим было все-таки невероятно. Всего они выиграли почти десять тысяч долларов — меньше чем за час. И это не было простой удачей. Мартинес на самом деле отследил, как перетасовала карты дилерша.
«Я еще кое-что объясню попозже», — сказал Мартинес, пробиваясь сквозь толпу. Он направлялся к другому столу для игры в блэкджек в самом углу основного зала. Две толстые тетки сидели рядом друг с другом на крайних стульях и следили за игрой. Напротив них в позиции наизготовку сидел знакомый массивный мужчина с темными пронзительными глазами и короткой стрижкой. Наконец-то появился Фишер.
Когда они подходили к столу, Мартинес коснулся руки Кевина и прошептал: «Еще одно. Когда мы дойдем до Фишера, сделай вид, что мы с ним незнакомы».
Кевин закатил глаза: «О’кей, мистер Ким».
«Я серьезно, — сказал Мартинес. — Стой у стола и смотри. Будет классное шоу. Обещаю».
С того самого момента, как они подошли к столу, Кевин убедился, что Мартинес говорил правду. Две толстые тетки громко переговаривались между собой о проклятом придурке, сидевшем напротив них. Кевин наблюдал, как Фишер сыграл самые странные партии в блэкджек, которые он когда-либо видел. По большей части он тянул, как ненормальный, набирая себе столько карт, сколько мог, даже сделал перебор на четырех картах после того, как набрал семнадцать очков. После каждого кона обе женщины грызли его за такие явно глупые ходы.
«Какого черта он делает? — прошептал Кевин Мартинесу. — Пытается проиграть?»
Мартинес помотал головой: «Смотри, как он делает ставки. Всего десять долларов на круге. Ему плевать на эти партии. Он играет роль, чтобы утвердиться как дикий игрок. В то же время он следит за картами, считая то, что сдается. Он пытается контролировать сдачу, чтобы конкретная карта попала к нему».
Кевин прищурился и с недоумением спросил: «Конкретная карта? Что это значит?»
«Он сидит на первой базе — ближе всех к дилеру. Иногда у некоторых дилеров можно заметить нижнюю карту, когда они вставляют колоды в „шу“ после тасования. Если они дают тебе разрезать всю пачку, ты можешь сделать это в
Кевин громко рассмеялся. Одна из толстых теток глянула на него, потом снова повернулась к столу. Кевин посмотрел на Мартинеса и сказал: «Это безумие. Даже если ты
Наблюдая, как Фишер набрал очередные семнадцать очков, Мартинес пояснил: «Если ты видел туза, у тебя преимущество больше, чем пятьдесят два процента. Это в среднем означает, что если ты ставишь на кон тысячу долларов, ты получаешь назад больше полутора тысяч. Сколько десятидолларовых конов ты готов проиграть, чтобы сыграть один кон в полторы тысячи долларов?»
Мартинес сделал паузу, когда Фишер вдруг выдвинул горку черных фишек в игровой круг. Обе женщины онемели. Дилер, высокий латиноамериканец с серьгой в одном ухе, глянул назад на мужчину в костюме, который стоял позади него в нише, — вероятно, его босс. Мужчина в костюме оценил ситуацию, похоже, распознал Фишера, затем кивнул. Он видел достаточно игры Фишера, чтобы понять, что тот не представляет угрозы.
Дилер сдал Фишеру первую карту — и вот он, туз пик. Женщины зашептались о том, как этому тупому придурку повезло. Дилер сдавал дальше: второй картой у Фишера оказалась девятка. Надежная двадцатка побила семнадцать очков дилера.
Фишер сгреб свой выигрыш и с улыбкой обратился к обеим теткам: «Спасибо за помощь. Похоже, я начинаю в этом разбираться».
Затем он прошел мимо Кевина и Мартинеса и отправился в бассейн.
Они нашли его в шезлонге, где он возлежал, закинув руки за голову. Его темные глаза были закрыты панорамными, солнечными очками, бицепсы буграми выпирали из-под облегающей белой футболки. Мартинес подтащил к нему еще два шезлонга. Кевин тяжело рухнул в свой шезлонг, все еще потрясенный зрелищем, свидетелем которого он только что стал. Он всегда знал, что они математические гении. Мартинес был легендой, Фишер шел всего на шаг позади, получив диплом с отличием по молекулярной инженерии до того, как оставил МТИ ради сестры. По всей видимости, они решили применить свои способности в новой для себя области. Они узнали некоторые фантастические способы игры в карты и воплотили эти возможности в прибыльную схему.
«Теперь я знаю, на что вы мотаетесь каждый выходной в Вегас, — сказал Кевин, сбрасывая обувь. — Это были крутые трюки».
Фишер поправил очки и объяснил: «Цирковые фокусы, Кевин. Просчет тасования и срезание. Они дают тебе хорошее преимущество перед заведением, но ими нельзя пользоваться слишком часто. Как правило, мы занимаемся таким дерьмом на отдыхе. Карманные деньги, не больше. Настоящая игра гораздо сложней… и гораздо увлекательней».
Кевин был одновременно заинтригован и обеспокоен. Он посмотрел через бассейн на залитую солнцем береговую полосу и великолепный открыточный пляж. Затем снова взглянул на Фишера и Мартинеса, лежавших в пластиковых шезлонгах с карманами, полными наличных денег. Он подумал о том, как много ему приходилось работать — в лаборатории, в школе, дома.
«Итак, вы, парни, нечестно играете в карты?» — наконец спросил он.
Мартинес вскочил с шезлонга и с возмущением бросил Кевину: «Абсолютно нет. Мы не меняем никакие правила и не вмешиваемся в природу игры. Мы применяем мозги, чтобы воспользоваться законными преимуществами. Блэкджек можно побить, и мы его бьем. Мы бьем его насмерть».
Кевин был полностью уверен, что все не так невинно. Как бы там ни было, Мартинес поселился в отеле под вымышленным именем, и они притворялись, что познакомились с Фишером в казино совершенно случайно. Но Мартинес был прав: то, что видел Кевин, не было собственно обманом, не так ли?
Он вспомнил, как читал что-то в институтской газете. Это было в первый семестр его первого курса. Статья о клубе игры в блэкджек при МТИ. Десять или пятнадцать ребят, в основном старшекурсники, которые проводили время, практикуясь в каких-то высокотехнологичных методах подсчета карт. Но он всегда думал, что это было всего лишь некое учебное упражнение, один из многих чокнутых факультативов, объявления о которых можно было постоянно видеть в вестибюле. Он не думал, что этому было какое-то реальное применение. Что кто-то на самом деле станет испытывать методику в казино. И он никогда не догадывался, что его друзья были замешаны в чем-то подобном. Это было слишком хорошо организовано для пары анархистов.
«Это клуб в МТИ, так? Кажется, я читал о нем в газете. Шайка чокнутых, которые всю ночь играют в карты в дальнем углу библиотеки», — сказал Кевин.
Фишер рассмеялся. Он мог бы отжать лежа двести пятьдесят фунтов, что не требует мозгов, но он знал правду: они
«Ну да, так оно и начиналось. Что-то вроде клубного спорта с командными футболками и прочими атрибутами. Но это превратилось в нечто значительно большее», — сказал Фишер.
Кевин вытер пот со лба. Солнце начинало припекать, но он этого не замечал. Он приехал в Атлантик-Сити, чтобы впервые увидеть профессиональные бои. А теперь он даже не мог вспомнить, кто дерется. Он чувствовал, что друзья готовы были приоткрыть перед ним дверь, а он горел нетерпением увидеть, что там, по ту сторону.
«Насколько большее?» — взволновано спросил он.
Фишер приподнял свои солнечные очки, мигая своими каплевидными глазами, и произнес: «Больше, чем ты можешь себе представить».
Глава 5
Легкие Кевина горели, а он устремлялся всем телом сквозь толщу воды, каждый взмах рук сводил его мышцы все сильнее и все ближе к моменту отказа. Мир сузился до крошечной голубой точки всего в нескольких футах от глаз. Он полностью отдался задаче, грациозно вскидывая руки, как учил отец, в погоне за выбранной точкой с целеустремленностью атлета. Всю жизнь он умел найти эту точку, это состояние умственного и физического
Был конец сентября, занятия в институте длились уже почти три недели. Лето Кевина закончилось таким же отсутствием событий, каким оно и началось. После уик-энда в Атлантик-Сити он вернулся к своим пробиркам и плаванию. Он стал уважать Мартинеса и Фишера, его по-новому захватил их стиль жизни; но, когда возбуждение выходных дней улеглось, он потерял охоту заниматься подобными вещами. В одиночку, сидя в библиотеке МТИ, он кое-что прочел о теории блэкджека. Многое из того, что рассказывали ему Мартинес с Фишером, подтвердилось. Игру
По мнению Кевина, при подсчете карт были две основные проблемы. Во-первых, твой процентный перевес над заведением был чертовски низким. Даже наиболее сложные системы давали в результате общий перевес примерно в 2 %; чтобы заработать хоть что-то, надо делать огромную ставку, а если ты будешь таскать с собой такую сумму наличных, это привлечет внимание. Это подводит тебя ко второй проблеме: заведению, похоже, очень легко вычислить, чем ты занимаешься, и принять меры, чтобы ты этого не делал. Они не могут тебя арестовать, но в Лас-Вегасе тебя могут просто вышвырнуть из казино. В Атлантик-Сити законы несколько другие: они обязаны дать тебе возможность играть, но они могут манипулировать колодой, в любое время перетасовать ее, поменять лимиты ставок. Короче говоря, ты не сможешь выиграть. И, наконец, подсчет карт был изящным салонным фокусом, но нельзя было поверить, что это достаточно эффективный способ зарабатывать деньги. Во всяком случае, не такие деньги, которыми разбрасывались его друзья.
Это означало, что либо Фишер и Мартинес лгали, либо разработали некую новую систему, которую никто больше не применял. Кевин не исключал оба варианта. Они были достаточно умны, чтобы создать собственный метод. И они были достаточно изобретательными, чтобы убедительно соврать все что угодно.
Как бы там ни было, он в итоге решил больше не помышлять о блэкджеке и вернулся к надежной рутине своей жизни. Он бросил работу в лаборатории, переехал в общежитие в университетском городке, когда начались занятия, и даже начал встречаться с девушкой, с которой познакомился в библиотеке. Фелисия, ростом в пять футов шесть дюймов, в очках, обладала телом пловчихи, прятавшимся под свитерами МТИ, была правильно и добропорядочно воспитана. Она происходила из основательной семьи, ее главной специальностью была инженерия, и она великолепно вписалась бы за стол с его родителями в День Благодарения. Если бы его отец, геолог в британской изыскательской фирме, не был в Эквадоре на разработках одного проекта, Кевин уже привез бы ее домой на обед.
Но в данный момент он не думал о Фелисии. Он концентрировал внимание на голубой точке. Его тело дрожало, когда ноги отталкивались от стены для очередного заплыва, руки резали воду впереди. Еще один рывок, еще один рывок…
Наконец он уперся в стену — физически и фигурально. Он забросил руки через бортик, подтянул плечи вверх, положил подбородок на бетон, пытаясь отдышаться. Кевин был так вымотан, что только через минуту заметил две пары ступней прямо перед собой. Он посмотрел вверх: над ним возвышались Мартинес и Фишер. Их лица расплывались в улыбке.
Кевин очень удивился, увидев их — они не встречались уже несколько недель. Оба хорошо загорели; Мартинес изменил прическу: теперь волосы закрывали почти все его лицо. Оба чувствовали себя, похоже, превосходно, но не на своей территории: Мартинес выглядел так, словно никогда не погружался глубже ванны, а Фишер когда-то входил в команду пловцов, но это было до того, как судьба вырвала его из института.
Уже давно пробило девять вечера, тренировки закончились почти два часа назад. Бассейн был пуст, тренер ушел домой к семье.
Кевин выбрался из воды и встал на ватные ноги: «Смотри, какие птицы», — сказал он.
Фишер пожал Кевину руку, потом вытерся о махровую рубаху Мартинеса. «У тебя есть минутка?» — спросил Мартинес.
Кевин пожал плечами. Он устал и хотел есть, пицца ждала его в комнате Фелисии. Но кто знает, когда он снова увидит этих двоих. Поэтому он ответил: «Разумеется. А что такое?»
«Мы хотим тебя кое с кем познакомить», — сказал Мартинес.
Аудитория была расположена на полпути к «бесконечному коридору», длинной веренице помещений казенного вида, которая тянулась через центр кампуса МТИ. Фишер и Мартинес молчали почти всю дорогу, а Кевин устоял перед соблазном задавать вопросы. Было ясно, что им нравится представление, и он не хотел портить им удовольствие.
Как только они дошли до аудитории, изнутри открылась дверь. Кевин помнил это помещение со времен своего первого курса; он прослушал там поочередно два курса, по интегральному исчислению и линейной алгебре, просидев на одном месте оба семестра.
Он проследовал внутрь за Мартинесом и Фишером. Первое, что он заметил, — это то, что занавеси на окнах были опущены; оранжевый флуоресцентный свет с потолка пытался добраться до углов, заливая стены тенями странной формы. Кто-то расставил деревянные стулья в плотный полукруг, обращенный к доске. Большую часть доски занимала диаграмма с горизонтально выстроенными рядами цифр. Диаграмма была в процессе составления: угловатый человек с черными как смоль волосами, одетый в плохо сидящую рубашку, повернувшись спиной к аудитории, сжимал в пухлых пальцах ярко-голубой мелок. Он обернулся в тот момент, когда вошел Кевин и произнес: «Добро пожаловать в Блэкджек-101, Кевин. Мы все рады с тобой познакомиться».
Кевин обратил внимание на полукруг из стульев. К нему было обращено семь лиц; парочку он узнал по разным учебным курсам, но с большинством знаком не был. Двое оказались его однокурсниками: миниатюрная, хорошенькая азиатка по имени Кианна Лам, переселенка из Тайваня, главным предметом которой тоже была электронная инженерия, и Майкл Слоун, блондин и заядлый теннисист, который жил в одном здании с Кевином. С третьим он встречался на занятиях по физике — Брайан Хейл, чахлый, но умный старшекурсник, который так же, как и Кевин, был местным парнем, выросшим в близлежащих предместьях Уолтема. Остальные были незнакомыми парнями институтского возраста. Двое носили очки, а трое были азиатами, вероятно, китайцами. Ото всех веяло духом МТИ; усердные, неуклюжие, но с чувством легкого превосходства, словно каждый из них привык быть самым умным в аудитории.
Кевин перевел взгляд назад, на человека у доски. В отличие от других, он точно не был студентом. На вид ему было либо хорошо за тридцать, либо слегка за сорок. Он был смуглокожим — либо перс, либо латиноамериканец. Заостренное треугольное лицо с рельефными скулами. Он носил очки с толстыми стеклами и в такой же толстой пластмассовой оправе. У него были ужасные зубы. Они торчали наружу между губами, и нельзя было сказать, улыбается он или злится. Одежда его была так же ужасна, как и зубы: рубашка на два размера меньше, джинсы в складках на щиколотках и в пятнах, словно их никогда не стирали.
«Кевин, — произнес Мартинес, — это Микки Роза. Он преподавал здесь, но в доисторические времена».
Микки кивнул под смех аудитории, его волосы зашлепали по чересчур лоснящемуся лбу. Кевин взглянул с уважением, он слышал это имя раньше. Две книги о подсчете карт упоминали этого бывшего математического светилу как мастера своего дела (одного из самых молодых в истории выпускников МТИ, который поступил туда в шестнадцать лет). Но он был по крайней мере на пятнадцать лет старше Мартинеса и Фишера. Что он делал в аудитории, полной студентов?
«Я все еще преподаю здесь, — сказал Микки, опершись о классную доску. Ярко-голубой мел весь остался на его рубашке, но никто не сказал ни слова. По тому, как на него смотрели, было видно, что аудитория его боготворила. — Но теперь я преподаю в целях прибыли, для себя и моих студентов».
Он обвел рукой ребят, сидевших напротив него: «Кевин, это команда блэкджека из МТИ. Она существовала (в том или ином виде) почти два десятилетия. Недавно мы перешли на совершенно новый уровень. И мы хотим предложить тебе присоединиться к нам».
Кевин раскрыл рот, но никак не мог подобрать слова. Он посмотрел на Мартинеса и Фишера. Мартинес улыбался. Фишер был занят тем, что строил глазки Кианне Лам.
«Почему я?» — наконец выдавил из себя Кевин.
«Потому что ты умен, — сказал Микки. — У тебя хорошая трудовая этика. Ты хорошо умеешь считать. У тебя подходящая внешность».
Кевин раздумывал, переминаясь с ноги на ногу. Разумеется, Мартинес и Фишер подготавливали это какое-то время. Они передавали Микки Розе информацию о нем, примеряя его к команде. Поездка в Атлантик-Сити была своего рода проверкой, и он ее успешно прошел.
«Что вы имеете в виду — внешность?»
Микки махнул рукой, откладывая ответ на более позднее время.
«Кевин, мы подсчитываем карты. Ты знаком с практикой?»
Кевин кивнул: «Я кое-что прочел о предмете».
«Хорошо, хорошо. Значит, ты должен был слышать о методе подсчета hi-lo,[10] так?»
Кевин снова кивнул. У него не было такой же фотографической памяти, как у некоторых ребят из МТИ, которых он знал, однако он запоминал все достаточно хорошо. Он знал, что метод hi-lo датировался 1962 годом, когда в свет вышел потрясающий бестселлер Эдварда Торпа «Побей дилера». Торп описал простой метод подсчета, который позволял игрокам приблизительно отслеживать число крупных карт, остающихся в «шу» несыгранными. Вместо того чтобы подсчитывать отдельные карты, игроки считали, исходя из унифицированного числа,
«Что ж, — сказал Микки, отходя от доски. — Ты также должен понимать, что стандартная методология подсчета hi-lo имеет несколько больших недостатков».
Кевин уже поразмыслил над этим после поездки в Атлантик-Сити.
«Я могу назвать два, — сказал он, желая произвести впечатление. Все в аудитории повернулись к нему (ему нравилось ощущение). — Преимущество в процентном соотношении настолько мало, что вам надо сделать огромную ставку, чтобы заработать настоящие деньги. И этот метод слишком легко засечь. Чтобы воспользоваться преимуществом подсчета крупных и мелких карт, вам надо самым резким образом повышать и опускать ставки. Они вас легко поймают, наблюдая, как вы ставите».
Даже Фишер, похоже, был потрясен. Губы Микки поползли назад, обнажая все его ужасные зубы.
«Мы разработали систему, которая снимает обе эти проблемы, — сказал он. — Мы хотим ударить по Вегасу, ударить крепко, и мы хотим, чтобы ты к нам присоединился».
Кевин оглядел всю тайную когорту молодых игроков в блэкджек. Когда это были всего лишь Мартинес и Фишер, дело представлялось темным, но контролируемым. Два гения-бунтаря, выкачивавших деньги из казино. Но теперь все было по-другому — организовано, рассчитано, собрано вместе харизматичным взрослым с плохими зубами и блестящей подготовкой.
«Не знаю, — сказал Кевин. — Это выглядит как-то нечисто».
«Нечисто? — вмешался Мартинес. — Мы борцы за свободу, Кевин. Мы высвобождаем деньги из рук угнетателей. Мы Робин Гуды, а казино — это шериф».
«И вы раздаете все деньги бедным, когда срываете их?» — не без издевки спросил Кевин.
«Мы отдаем большую часть в „Тояму“ в обмен на суши, — сказал Фишер. — А Кианна тратит остальное на обувь».
Кианна запустила в голову Фишера бумажным шариком. Потом она повернулась к Кевину и произнесла: «Серьезно, казино годами вытряхивали из людей деньги. Игры устроены так, чтобы давать заведению значительные преимущества. Всякий, у кого хватает тупости просто сесть и играть, платит за весь этот неон и все эти бесплатные напитки. Если кто-то и обманывает, так это корпорации, владеющие казино. Они устанавливают такие правила, чтобы всегда самим выигрывать».
«Почти всегда», — прибавил один из трех азиатов.
Кевин задумался над тем, что сказала Кианна: «Значит, у вас есть система, которая действительно работает?»
Микки кивнул, от чего его волосы пришли в полный беспорядок, и объяснил: «Блэкджек можно расколоть. В отличие почти от всего остального в казино, это игра с
Кевин все еще ощущал неловкость. Даже если это было законным, оно казалось неправильным. Но все же он чувствовал азарт, глубоко в душе, в том уголке его личности, который он, как правило, держал закрытым. Он знал, что отец никогда этого не одобрит. Но отец пробудет в Эквадоре еще два месяца. Ему и не надо знать.
Поделиться книгой: