Помоги проекту - поделись книгой:
Мартинес взглянул на Фишера, который только пожал плечами. Мартинес полез в задний карман и швырнул что-то на столик. Что-то упало с тихим и глухим стуком.
У Кевина расширились глаза — пачка денег примерно в два дюйма толщиной, скрепленная полоской цветной бумаги. Кевин потянулся к пачке и увидел на верхней банкноте изображение Бенджамена Франклина в самом центре. Щеки залило жаром, когда он просматривал остальные банкноты. Сотни, одни сотни… Он не был Человеком Дождя, но считать умел. Сотня сотенных, итого
Он теперь полностью проснулся: «Во что вы встряли, парни?»
Фишер улыбнулся. В его узких глазах сияло озорство: «Почему бы тебе не поехать с нами в следующие выходные?»
Кевин не мог остановиться и все перебирал пачку стодолларовых купюр. Он никогда в жизни не видел так много денег. Они могут внести арендную плату за все лето, и у них останется на суши каждый вечер.
«В Лас-Вегас?» — спросил он.
Протянув руку, показывая, что пора вернуть деньги, Мартинес сказал: «Не Вегас. Атлантик-Сити. Бои Холифилда в „Тропикане“, в субботу вечером. Один наш друг оставил нам места».
Кевин никогда не был на профессиональном боксерском поединке. Он знал, что билеты на бои Холифилда было почти невозможно достать. Два его друга-бездельника не только забронировали места, но Мартинес расхаживал с десятью тысячами долларов в заднем кармане. Кевин чувствовал, что был на пороге разгадки, которая раньше никак ему не давалась. Тайна беззаботного существования его друзей должна вот-вот раскрыться.
Кевин знал, что сказал бы его отец: «Я должен быть в субботу в лаборатории».
Фишер взглянул на него покровительственно: «Возьми выходной. Когда вернешься, пробирки будут все там же».
Кевину не понравился тон Фишера. Фишер умел вести себя, как болван, — это соответствовало его комплекции. Его слова прозвучали, как вызов мачо, но Кевину было любопытно. Всю свою жизнь он шел по прямой линии. Приближаясь к последнему курсу МТИ, он терялся в сомнениях, пытаясь увидеть будущее, одновременно захватывающее и осмысленное. Возможно, Фишер и Мартинес смогут показать ему нечто еще более насыщенное, чем мир, который ждет его сейчас. А самое главное — он всегда мечтал увидеть бои Холифилда.
Что ему терять?
Кевин бросил Мартинесу пачку сотенных купюр и спросил: «А у нас хорошие места?»
Глава 4
Пять дней спустя Кевин покидал аэропорт Ньюарка, пройдя через механический смерч вращающегося стекла, и тут же прямо перед ним, у выхода из аэропорта, затормозил лимузин. Ему пришлось прикрыть глаза рукой из-за яркого солнечного света, который отражался от гладких черных изгибов автомобиля. Он оглянулся назад, на Мартинеса, который все еще пробирался вслед за ним мимо вращающейся двери. Мартинес уже надел черные очки, и на его узком лице играла широченная улыбка. Похоже, этот ненормальный был уже пьян, хотя было девять утра и последний час они кружили на высоте десяти тысяч футов в небе над северным Нью-Джерси.
Мартинес подошел к Кевину, который стоял на тротуаре, и перекинул свой рюкзак через плечо: «Ну, как тебе понравилась наша прогулка?»
Кевин приподнял брови, снова повернулся к лимузину и спросил: «Это за нами?»
Он увидел, как сзади распахнулась дверь пассажирского салона. Необычайно высокий человек в роскошном сером костюме выдвинулся из лимузина и ступил на тротуар, замерев на мгновение, чтобы поправить сзади черную, как смоль, косичку. Человек увидел Мартинеса, бросился к нему с протянутыми вперед руками: «Добро пожаловать к нам снова, мистер Ким».
Кевин удивленно смотрел, как Мартинес пожимает руку этому человеку.
«А это, должно быть, ваш друг? — спросил человек, все еще с жаром пожимая руку Мартинеса. — Я Дино Таратолли. Я гостеприимный хозяин мистера Кима в „Тропикане“. Любой друг мистера Кима — это друг нашего казино».
Он жестом пригласил всех в машину, потом снял с плеча Мартинеса рюкзак и погарцевал к багажнику. Видя, что тот далеко и не слышит их, Кевин схватил Мартинеса за локоть: «Мистер Ким?»
Мартинес рассмеялся, подталкивая Кевина вперед. «Ах да. Забыл сказать: в этот уик-энд я — Роберт Ким», — сказал он.
Кевин погрузился вслед за Мартинесом в прохладное кожаное нутро автомобиля, быстро заметив бар, полный хрусталя, и двадцатидюймовый телевизор, встроенный в перегородку из красного дерева, которая отделяла их от невидимого водителя.
«Ты — Роберт Ким. А я кто?» — спросил Кевин.
«Ты — это ты. Но мы оба — миллионеры из „Евротрэш“», — спокойно ответил Мартинес.
Кевина увлекало то, что уик-энд начинался с вымышленных имен. Его подозрение в том, что друзья занимались чем-то незаконным, только усилилось. Но он решил подыграть. Они
Он услышал, как захлопнулся багажник, затем снова посмотрел в сторону терминала аэропорта. Тротуар был практически пуст; было субботнее утро, и надо быть сумасшедшим или пьяным, чтобы лететь в Нью-Джерси в субботу утром.
«А что Фишер? Где его черти носят?»
Фишер отправился в туалет, как только они вышли из самолета. Кевин думал, он встретит их снаружи, но он так и не появился.
«Он будет с нами позже, — сказал Мартинес. — Ему надо было позвонить».
Кевин ощутил, как по телу прошла нервная дрожь. Он ожидал, что выходные будут приключением, но ему надо было себя спросить: насколько хорошо он действительно знал этих парней? Он познакомился с ними всего четыре месяца назад. До этого он знал о них только понаслышке. Два парня, выбывшие из института, с загадочными средствами существования, ведущие экстравагантную жизнь. Звучали тревожные колокольчики, но Кевин изо всех сил старался их не слышать. Он напомнил себе, что приехал сюда, чтобы увидеть бои и, может быть, немного поиграть. Кроме того, тревожные колокольчики установили родители. Возможно, пришло время, когда Кевину захотелось немного рискнуть в этой жизни.
«Значит, Фишер не едет с нами?» — спросил Таратолли.
«Он поедет сам», — сказал Мартинес и замолчал, увидев, как Дино Таратолли забирается на сиденье рядом с ним и захлопывает дверь пассажирского салона. Этот долговязый субъект постучал по перегородке красного дерева двумя пальцами в перстнях, и машина отъехала от бордюра.
Пейзаж за окном представлял собой по большей части хайвеи, химические заводы, промышленные склады, поэтому Кевина мало что отвлекало от двух загадочных типов, сидевших напротив. Было ясно, что Мартинес и представитель казино провели вместе достаточно много времени. Как Кевин понял из их скорострельного жаргона, Дино был
По всей видимости, Мартинес — или Ким, как его знал Дино — был одним из этих крупных игроков. Разумеется, было видно, что Мартинес в совершенстве владел этим жаргоном. Как будто у него с хозяином был свой частный словарь, пестрящий такими словами, как
«А что вообще конкретно делает хозяин?», — спросил Кевин.
Может и грубовато, но, похоже, это было хорошее начало. Мартинес не возражал против вмешательства — у него появился шанс присмотреться к бару. Дино одарил его улыбкой, не то чтобы снисходительной, но было ясно, что он определил Кевина как дружка, не более того.
«Мы делаем все, что надо. Мы стараемся, чтобы ваше пребывание было как можно более приятным. Мы привлекаем в наше казино крупных игроков и стараемся, чтобы они к нам возвращались», — ответил Дино.
Весьма просто. Возможно, Кевин выглядел идиотом, но он воспитывался как ученый и родился с техническим складом ума. Ему нравилось задавать вопросы и нравилось быть точным во всем: «А что такое крупный игрок?» — опять спросил он.
Мартинес держал в руке бутылку водки и искал апельсиновый сок в холодильнике под баром. Если его и интересовал разговор, он этого не показывал.
«Это зависит от казино, — ответил Дино. — Как правило, существует скользящая шкала. Если ты ставишь двадцать пять долларов на кон в блэкджек, или на бросок костей, или на игровые автоматы, или на рулетку, то получаешь особый тариф на номер в отеле и улыбку администратора. Семьдесят пять долларов на кон — и у тебя бесплатный номер. Сто пятьдесят — это, возможно, Н.Е.В. — номер, еда и выпивка. Но если ты крупный игрок — ставишь пять, десять, двадцать тысяч долларов за посещение — ты на полном обеспечении. Машина от аэропорта. Шампанское в ведре со льдом рядом с джакузи. И парень, такой, как я, чтобы все шло гладко».
Кевин присвистнул.
«Значит, хозяева ищут крупных игроков, — сказал Кевин, — и обслуживают их бесплатно, чтобы удержать при казино. Когда ты переходишь в другое казино, то забираешь с собой крупных игроков».
Дино кивнул, а Мартинес тем временем сделал себе коктейль «Отвертка». «Смысл такой. Все мои крупные игроки знают о том, какое обслуживание я могу им обеспечить. Как бы там ни было, они мной довольны. И кто знает, может, они поднимутся и станут настоящими живыми китами. Так ведь, мистер Ким?» — спросил Таратолли.
Мартинес оторвал взгляд от стакана и произнес: «Большими белыми китами, Дино».
За окном промышленные склады уступили место тесно прижавшимся друг к другу домикам в сельском стиле. За домиками Кевин увидел мост, соединявший их с десятимильной песчаной косой, на которой размещался самый большой игорный центр к западу от Невады.
Выросший на восточном побережье, Кевин разделял общую «местную» точку зрения на Атлантик-Сити: эксперимент, который так и не оправдал ожидания. В конце 1970-х сеть игорных домов вдоль самого знаменитого побережья страны раскрыла двери перед огромным числом авантюристов, но мечта о Вегасе Востока так и не сбылась. Несмотря на то что казино неизменно процветали, соседний город стремительно хирел. Атлантик-Сити стал хрестоматийным доводом
Раздутый в средствах массовой информации принцип-надежда состоял в том, что казино создадут рабочие места и привлекут сюда представителей высшего класса с близлежащего Манхеттена. Но, несмотря на частные инвестиции в шесть миллиардов долларов, зоны, прилегающие к казино, так никогда и не пережили экономического возрождения. Спекуляции с недвижимостью и снос старых зданий с целью расчистки места для строительства отелей при казино привели к появлению пустырей и закрытию почти 35 % предприятий города. Уровень безработицы взлетел ввысь, а уровень преступности утроился, в то время как 25 % населения города отправились на поиски пропитания в другие местах.
Атлантик-Сити обрел блеск и очарование, но их затмевали преступность и нищета.
Когда лимузин катился через мост к песчаной косе, Кевин попытался уловить запах океана. Все, что он почувствовал, был запах кожаных сидений и выхлопного газа.
«А что такое кит?» — спросил он наконец.
Мартинес звякнул стаканом об окно и спокойно сказал: «Кит — это тот, кто может спустить в карты миллион и особо не переживать».
Крупные игроки не ловят такси в аэропорту, не таскают чемоданы, не стоят в очереди у стойки отеля. Они живут в номерах с джакузи, округлыми кожаными диванами, широкоформатными телевизорами и видом на морской пляж. Кроме того, они могут носить все, что им заблагорассудится, как бы смешно это ни выглядело.
Мартинес вышел из ванной в рубашке цвета электрик и джинсах в тон. Он сменил теннисные тапочки на блестящие кожаные туфли, сшитые на заказ; волосы были прилизаны с таким количеством лака, что ясно проступили очертания черепа. Эффект был дезориентирующим, хотя на самом деле скорее
Кевин от души рассмеялся. Он сидел с ногами на стеклянном кофейном столике в центре роскошной гостиной. Апартаменты превосходили по размеру любой гостиничный номер, который он когда-либо видел; две тысячи квадратных футов, огромные панорамные окна и ворсистый ковер кремового цвета. Окна выходили на береговую линию, и с высоты двадцатого этажа пляж представлялся таким живописным, что было трудно поверить, что все это было в Нью-Джерси.
«Классно», — заключил он. На нем все еще были шорты и свитер. Его хлопковая рубашка и брюки цвета хаки лежали в рюкзаке Мартинеса, но он не собирался переодеваться до того, как они пойдут на бои. «В казино есть какие-то драконовские правила насчет одежды, о которых мне надо знать?» — спросил он.
Мартинес сделал вид, что не слышал. Он озабоченно шарил у себя под рубашкой обеими руками, и Кевин подумал, что он ищет солнечные очки. Разумеется, это завершит его вид. Затем он услышал характерный звук открывающейся липучки на сумочке «велкро», и руки Мартинеса появились снаружи.
У Кевина забилось сердце, когда он увидел пачку банкнот. По крайней мере четыре дюйма толщиной, вдвое больше, чем пачка, которую Мартинес показывал ему в общежитии. И снова одни сотки. Ни много ни мало — двадцать тысяч под рубашкой. Неужели Мартинес вез эти деньги на себе из самого Бостона? Через службу контроля аэропорта, через детектор металла — вот черт, этот парень даже не вспотел.
Теперь Кевин начал понимать, что Фишер и Мартинес были, по меньшей мере, серьезными игроками. Могло ли быть так, что они заработали всю эту наличность, играя в казино?
Он знал, что есть люди, которые зарабатывали на жизнь картами, — про это есть кино, книги и даже газетные статьи. Но он знал из того, что читал, что профессиональные игроки, как правило, всего лишь зарабатывали себе на жизнь, играя осторожно на мелких ставках. Пачки наличных и огромные VIP-номера были для тех, кто проигрывает, — не для победителей. Если только Мартинесу не фартило на игральных автоматах, как он и Фишер могли оплачивать все эти уик-энды в Лас-Вегасе? Почему такой тип, как Дино Таратолли, проводил их, минуя регистрацию, прямо в этот роскошный номер?
Кевину до смерти хотелось узнать правду: «Вот это ставка. Будет весело посмотреть, как ты будешь кидать эти деньги на стол. Во что вы играете? Крэпс? Покер?» — спросил он.
Запихивая пачку в карман рубашки, Мартинес с улыбкой ответил: «Блэкджек. Это единственная стоящая игра».
Кевин поднялся с дивана. Блэкджек? Он скорее подумал бы о покере. Это было больше в стиле Мартинеса. Он был ловким, умным и, судя по тому, как менял внешность, хамелеоном. Кевин подумал бы, что такие способности лучше всего подходят для игры, где ты лицом к лицу с другими игроками. В блэкджек ты играешь против заведения; на самом деле твой противник — это сами карты. Какой прок от собственного стиля в такой игре?
«О’кей, блэкджек. А что, мы не будем ждать Фишера?» — спросил Кевин.
Они были в апартаментах уже двадцать минут. Кевин думал, где может так долго пропадать Фишер.
«Ты за него не волнуйся, — ответил Мартинес. — Мы тут для того, чтобы веселиться».
Кевин запротестовал было, потом передумал и кивнул в знак согласия. Фишер уже большой мальчик. Была, очевидно, некая причина, по которой он задерживался. В худшем случае они встретятся прямо перед началом боев. Кевин еще не видел билеты, но Мартинес пообещал ему, что места будут так близко, что ему понадобится плащ, чтобы его не забрызгали кровью и потом.
«Нет большего веселья, чем смотреть, как парень в такой рубахе теряет деньги, — пошутил Кевин. — Так что пошли к столам».
Мартинес помотал головой: «Сначала заглянем в бассейн. Танцовщицы приходят туда рано. Потом атакуем буфет. Не могу играть на пустой желудок», — сказал он.
Он обернулся к Кевину, похлопал по выпуклому карману рубашки и многозначительно произнес: «А потом мы
Было два часа дня, когда они переступили порог казино, и Кевина клонило в сон — результат щедро накрытого стола в VIP-буфете и сорока минут, проведенных в приватной купальной кабине бассейна. Он не видел никаких танцовщиц, но ему посчастливилось наблюдать, как поразительно бледная семья из Пассейика играла в водный волейбол с группой японских туристов.
Зал был переполнен, сюда забредали одновременно туристы с пляжа, в шортах и футболках, и хорошо упакованные бойцы выходного дня с Манхеттена, некоторые в костюмах и галстуках. Несмотря на неистовую вентиляцию и кондиционеры, воздух был наполнен запахами крема от загара и сигаретного дыма. Кевин и Мартинес остановились у входа, присматриваясь к обстановке. Со всех сторон стояли игральные автоматы, и их мигающие огоньки и крутящиеся барабаны вносили в сознание Кевина полный хаос. Игровые столы стояли по центру длинного зала; тут были столы под сукном для блэкджека и места для игры в крэпс, рулетку и покер. Вокруг каждого стола в три ряда стояли и сидели зеваки, и Кевин не видел ни одного свободного стула. На какое-то мгновение он даже засомневался, что они вообще сядут играть. Потом Мартинес показал на возвышенную часть зала, отделенную от основных столов тремя ступеньками и бархатной веревкой. За веревкой стояла дюжина столов, и там было совсем немного игроков.
«Комната больших ставок, — сказал Мартинес. — Как правило, я люблю играть в большом зале, но там сегодня слишком много народу».
Кевин пошел вслед за Мартинесом к столам для больших ставок, пробираясь сквозь толпу. Толчея «посетителей» зарядила его энергией; так много улыбающихся, смеющихся людей, так много зажигательного азарта, заполнявшего зал. Он едва переводил дыхание.
Когда они дошли до ступенек, ведущих к «тихим» столам, Мартинес выхватил пачку денег из кармана рубашки и небрежно поделил ее пополам. «Ты раньше играл в блэкджек, да?» — спросил он Кевина.
Кевин уставился на банкноты в руке у Мартинеса. Ну да, он играл раньше — несколько раз на каникулах с семьей, раз или два в Фоксвудзе, индейском казино в Коннектикуте. Но самое большее, что он когда-либо ставил за одну партию — это пять долларов, и большее, чем он рисковал за один вечер, — это несколько сотен. Он не был тупицей и знал, что у заведения есть преимущество за карточными столами.
«Я не эксперт, но идиотом выглядеть не буду», — с достоинством ответил Кевин.
Мартинес указал на ближайший свободный стол. Дилерша с завитыми волосами в темно-синей рубашке стояла за суконным столом в форме подковы, держа руки за спиной. Шесть колод карт были разложены перед ней картинками вверх. Пустой пластиковый «шу» — прямоугольный, длиной в два фута, раскрытый — с жадностью ожидал, когда они будут пущены в игру.
«В общем, ты знаешь базовую стратегию?» — спросил Мартинес.
Кевин пожал плечами. Он знал, как играют в эту игру. Дилер сдает тебе две карты, ты складываешь их достоинство и стараешься набрать двадцать одно очко и не перебрать. Если ты хочешь еще карты, ты указываешь на стол. Если хочешь остановиться, машешь рукой. Если у тебя больше двадцати одного, ты прогорел, и дилер забирает твои денежки. Если ты набираешь двадцать одно с первых же двух карт (это и есть блэкджек), казино выплачивает тебе в полтора раза большей твоей ставки. Игрок ходит первым, дилер вторым. Игра дилера зависит от правил казино, но, как правило, он будет брать карты, пока не наберет семнадцать очков или пока не прогорит. Если у тебя парные карты, ты можешь их расщепить (сделать
«В книгах говорится, ты должен брать, пока не наберешь семнадцать очков, если у дилера открыта крупная карта. Если у дилера мелкая карта (скажем, пятерка или шестерка), ты, как правило, останавливаешься на своих первых двух картах. И я знаю, что надо объявить удвоение ставки, если у тебя одиннадцать и ты надеешься вытащить картинку, чтобы получить двадцать одно», — сказал Кевин.
«Неплохо для начала», — сказал Мартинес. Он протянул руку, предлагая Кевину половину купюр из своей пачки.
«Ты уверен, что это хорошая идея?» — спросил Кевин.
Мартинес помахал перед ним деньгами: «Не бойся. Я буду рядом. Дам тебе знать, если ты сделаешь что-то не так».
Щеки Кевина пылали, когда он брал купюры и шел вслед за Мартинесом к столу.
Кевин опустился на стул рядом с Мартинесом, глядя, как тот вынул двадцать купюр из пачки и положил их на сукно. Кевин сделал то же самое и нервно ждал, пока дилерша отсчитает каждому из них по двадцать черных фишек. Затем она сгребла карты со стола и начала тасовать. Ее руки грациозно исполняли ритуальный танец, которому учатся дилеры блэкджека по всему миру. К тому времени как она уложила колоду, чтобы предложить Мартинесу срезать, Кевин уже едва держался на стуле.
После первых нескольких партий нервы Кевина успокоились, и он начал получать удовольствие от взлетов и падений игры. Партия за партией фишки помогли ему забыть о том, на какую сумму денег он играл; вместо этого он сконцентрировался на правильных ходах. Он не читал книг о базовой стратегии (БС). Но он знал о БС из телепередачи по кабельному телевидению. Речь шла о методиках правильной игры с учетом карт дилера. Методики были впервые разработаны (в весьма приблизительной форме) четырьмя офицерами инженерных войск. Они сыграли десятки тысяч партий и опубликовали результаты своих исследований в сентябрьском выпуске
Мартинес, по-видимому, относился к базовой стратегии исключительно серьезно. Как только Кевин задумывался, пытаясь решить, брать ли ему следующую карту или остановиться, Мартинес тут же давал быстрый совет. Дилерше было, похоже, все равно; фактически она только сдавала внаем свой собственный опыт. Кевин, как правило, следовал советам Мартинеса, поскольку именно его деньги они ставили на кон.
Что касается Мартинеса, он играл гладко, едва глядя на свои карты, кидая фишки в игровой круг с нарочитой отрешенностью. Он почти постоянно ставил по двести долларов, но время от времени повышал сумму до пятисот, а однажды положил даже тысячу, и ему повезло с парой королей. Он не радовался, когда выигрывал, не жаловался, когда терял деньги. Складывалось впечатление, что игра его не так уж интересовала.
Его игра шла по правилам БС, за исключением нескольких явно странных действий. Однажды, при ставке на столе в двести долларов, он запросил еще карту, имея шестнадцать очков при двойке на руках у дилерши. К счастью, он вытянул двойку и при восемнадцати очках выиграл партию. Другой раз он удвоил ставку, имея на руках восьмерку, но ему удалось вытянуть туза. К концу «шу» он начал поднимать ставку, воодушевившись длинной чередой хороших карт. Кевин сам начал выигрывать, вытянув сначала три фигурные карты и закончив двадцать одним очком в один ход. Он искренне радовался своей удаче, когда появилась пластиковая карточка для тасования (ею разрезают новые колоды), что сигнализировало конец «шу». Дилерша подняла руки, объявляя время тасования.
«Все прошло хорошо», — сказал Кевин. Похоже, он и Мартинес добавили себе по несколько тысяч долларов. Большая часть возвышалась в фишках напротив его друга, но по крайней мере пятьсот долларов чистой прибыли маячили перед ним. Эта была самая большая сумма, которую он выигрывал в жизни. Он подумал, что настала пора выпить и отпраздновать. Он уже хотел найти официантку с коктейлями, но увидел, что Мартинес ловит его взгляд.
Когда дилерша уложила карты в высокий штабель, приготовив их к тасованию, Мартинес наклонился к Кевину и произнес, понизив голос: «Ты видел этот последний набор карт?»
«Нам действительно повезло. Столько фигурных карт. Короли, дамы, пара тузов. Мы оба классно сыграли…» — начал Кевин.
«Заметь, — прервал его Мартинес, — там было девятнадцать фигурных карт вперемешку с восемью обыкновенными мелкими».
Кевин уставился на него. Он не видел, что Мартинес так внимательно следит за картами; он ничего не записывал и ничего себе не нашептывал.
«И что?» — с удивлением спросил Кевин.
Поделиться книгой: