Помоги проекту - поделись книгой:
«Что они могут сделать мне, — спросил Кевин, — если поймают?»
Микки пожал плечами, в третий раз вскидывая руками. Это была странная манера, одновременно царственная и шизоидная.
«Они могут попросить тебя уйти. И знаешь, что ты сделаешь?
Кевин провел рукой по пересохшим губам и спросил: «Сколько денег мы сможем заработать?»
Мартинес похлопал Кевина по спине: «Теперь ты заговорил на моем языке».
«Наша группа состоит из инвесторов и игроков, — ответил Микки. — Мартинес, Фишер и я (а также несколько других людей, которые хотят оставаться за кулисами) в данный момент финансируем команду. Кианна, Майкл, Брайан, Чет, Даг, Аллан и Джон сейчас в нашем списке игроков. Инвесторам команды гарантируется определенная прибыль, в зависимости от количества времени, сыгранного командой. В данный момент наша доля прибыли составляет 12 %. Помимо этого, оплата игрока основана на ожидаемой прибыли с каждой партии. Речь идет не о фактической прибыли. Неважно, какой стороной повернется к тебе удача, попадешь ли ты в выигрышную или проигрышную струю. Ты зарабатываешь то, что должен зарабатывать, по нашим диаграммам, на основе точного применения нашей системы».
Кевин попытался переварить то, что говорил ему Микки. Инвесторы зарабатывали 12 % от своих инвестиций —
Фишер посмотрел на Микки, и тот кивнул. «Мартинес и я за последние шесть месяцев сделали каждый больше чем по сто штук. Когда мы начинали, то были просто игроками. Теперь мы в доле», — ответил он.
Кевин присвистнул.
Каждый по сто тысяч, играя в карты!
«О’кей, — сказал Кевин. — Я в игре».
«Отлично, — обрадовался Микки. — Но прежде ты должен кое-что сделать».
«Что именно?» — спросил Кевин.
Микки расплылся в улыбке: «Тебе надо пройти испытание».
Глава 6
Фактически Кевин выдержал три испытания.
Или одно, разбитое на три части. Каждое соответствовало разной игровой роли в составе команды МТИ. После окончания занятий Мартинес объяснял детали во время короткой прогулки по мосту Массачусетс-авеню, по дороге к многоквартирному дому, где жила Фелисия.
«Когда был впервые разработан подсчет карт, идея командной игры еще не возникала. Лысые белые очкарики толпились возле столов блэкджека, зарабатывая себе с огромным трудом свои крошечные двухпроцентные выигрыши, подсчитывая, сколько крупных карт оставалось в колоде. Разумеется, со временем можно было сколотить кое-какие деньги. Но рано или поздно казино вычислит тебя и перекроет кислород. Когда тебя выживут из всех казино в городе, тебе конец, ты вымер. Ты динозавр», — объяснил он.
Кевин улыбнулся. Его широкое лицо озаряла горящая линия горизонта по ту сторону Чарльза. Впереди невысокие городские домики Бэк Бэя припадали к земле под двумя огромными тенями от Пруденшиал и Хэнкока. «Ты вымираешь и становишься динозавром. Четко. А как работает команда?»
«Разделение труда, — ответил Мартинес. — Команда разбивается на три типа игроков. Есть сигнальщики, есть гориллы и есть крупные игроки».
Кевин наблюдал, как по мосту Массачусетс-авеню громыхает автобус в сторону Гарвард-сквер. «Фишер, похоже, горилла», — сказал он.
Мартинес пропустил это мимо ушей и продолжил: «Каждый, кто входит в команду, начинает как сигнальщик. Задача сигнальщика найти хороший стол с „горячей“ колодой, потом ввести в игру либо гориллу, либо крупного игрока. В большинстве команд блэкджека сигнальщики ведут счет из-за спины. Они стоят по всему периметру казино, заглядывая через плечо игроков, считая карты по мере их сдачи с колоды. Мы немного усовершенствовали систему, поскольку счет из-за спины чертовски очевиден. Походи по любому казино в Вегасе, и ты увидишь новичков, пытающихся вести счет из-за спины. Рано или поздно их на этом ловят».
«Но вас ведь не ловят?» — спросил Кевин.
«Мы делаем это немного по-другому. Наши сигнальщики сидят за столами, делая минимальные ставки, и при этом ведут счет. Никто их не подозревает, потому что они как все. Немного проиграют, немного выиграют, но никогда не меняют ставки. Когда счет благоприятный, сигнальщик подает знак. Тогда за стол подсаживается горилла или крупный игрок, и вот тут-то начинается настоящая потеха», — сказал Мартинес.
Они дошли до другого конца Массачусетс-авеню и остановились на перекрестке. Группка шумных университетских ребят ждала в очереди при входе в винный погребок на той стороне улицы. Кевин ощутил, как запах дешевой выпивки грубо вмешался в прохладный осенний бриз.
«Игра гориллы — следующая стадия после сигнальщика. Горилла — это тот, кто делает большие ставки. Это скорее актерская игра, чем что-либо еще. Он подсаживается во время розыгрыша новой колоды, шатаясь, как подвыпивший богатенький сынок, и начинает швырять большие деньги. Он сам ни о чем не думает, сигнальщик дает ему знать, когда колода больше не интересна. Он всего лишь горилла с отмершим мозгом. Но в зависимости от того, насколько благоприятен счет в тот момент, когда его подзывают к столу, его процентное преимущество может быть потрясающим. Он ничего не считает, он ставит и ставит, выжидая, когда сидящий тут же сигнальщик не даст ему знак, что хорошая карта на исходе. Тогда он встает и шатается по залу, пока его снова не подзовут», — рассказывал Мартинес.
Кевин заинтересовался. Он начал кое-что понимать. Отдельные люди, ведущие счет игры, ждут, пока с колоды начнут сдавать хорошие карты, и тогда поднимают ставки. Когда играет горилла, ты делаешь ставки
«А крупный игрок?» — спросил Кевин.
«Крупный игрок, — продолжал Мартинес, когда они переходили улицу, — делает все. Это актерская игра, ведение счета и ставки, это отслеживание тасования и срезание карт с точностью до туза. Эта самая трудная роль и самая важная. Ты носишь с собой большие деньги, и тебя знает персонал казино. Они бесплатно поселяют тебя в шикарных апартаментах, потому что ты ставишь по тысяче долларов на одну партию. Тебя призывают сигнальщики, но дальше ты сам ведешь игру. Ты делаешь то, чего не может горилла, то есть поднимаешь ставку, когда колода становится горячей. Но делать это нужно в хорошем стиле, чтобы казино тебя не прижучило. Ты обязан выглядеть соответственно».
Кевин вспомнил ответ Микки, когда он спросил, почему выбрали именно его:
«Так что тебе надо пройти три испытания, — продолжал Мартинес. — Сначала ты должен до конца освоить базовую стратегию и простой подсчет, то есть средства сигнальщика. Потом тебе надо научиться тому, как использовать индексы счета, чтобы менять игру (и ставки) на основании счета. Этого достаточно для игры гориллы. Затем тебе надо будет пройти последний экзамен. Это реальное испытание в условиях казино, когда ты возьмешь на себя роль крупного игрока».
«Где вы обеспечите мне условия казино?» — спросил Кевин.
Мартинес улыбнулся: «Ты пока думай только о картах. Все остальное — за нами».
Этим вечером, после короткого визита к Фелисии с извинениями за несостоявшийся ужин Кевин сидел на полу своей спальни, сдавая себе из стопки карт в шесть колод. Вначале он просто практиковался в базовой стратегии (БС). Микки Роза выдал ему буклет, полный диаграмм по БС, которые он запоминал, поглощая макароны перед телевизором.
Кевина не пугали эти диаграммы. Он провел большую часть своей жизни, погрузившись в сложные математические формулы. Отец постоянно экзаменовал его (даже когда он был еще мальчишкой) по основам физики и химии. В отличие от физики сложных явлений, базовая стратегия совпадала со здравым смыслом.
Наперекор тому, во что верили большинство новичков, целью блэкджека было не добиться удачной комбинации, а перебить игру дилера. Ключом к пониманию базовой стратегии было то, что преимущество дилера полностью основано на том факте, что он берет карту
Расчет игрока базируется на доступной для него информации: что открыл до этого дилер. Если дилер открыл сильную карту (десятку или туза), тогда шансы велики, что у дилера хорошая комбинация, и ему не понадобится брать третью карту. Это значит, что игроку надо брать до тех пор, пока у него самого не будет сильная комбинация. Если дилер открывает слабую карту (например, шестерку), он почти наверняка будет брать из колоды третью карту. Таким образом, его шансы прогореть велики, и игроку есть смысл остановиться.
Верная стратегия немного усложняется, когда дело доходит до сплита парных карт и удвоения ставок, двух ходов, дающих игроку шанс увеличить свой перевес над заведением за счет подъема ставок.
Разбив парные карты (сплит), игрок может обеспечить две комбинации против карт дилера. Это позволяет игроку удвоить свою ставку, но так он удваивает и свой риск. Так что самое верное время разбить пары настанет тогда, когда комбинация дилера слабее, чем каждая из двух новых комбинаций игрока. Стандартный набор правил для сплита был разработан прежними экспертами по блэкджеку на основе проигрывания на компьютере миллионов виртуальных комбинаций. Кевину показалось проще запомнить таблицы, чем пытаться разыгрывать их. То же касалось правил удвоения ставок и правильной игры на «мягких руках»[11] — руках с тузом, который можно использовать или как единицу, или как одиннадцать.
В целом ему потребовалось меньше часа, чтобы как следует прочувствовать базовую стратегию. После того как он сдавал сам себе карты в блэкджек еще несколько часов, он перешел к изучению базовой системы ведения счета игры.
Подсчет hi-lo[12] был, пожалуй, простейшим методом подсчета, которому можно было научиться. Мелким картам (от двойки до шестерки) была присвоена величина плюс один, крупным картам — величина минус один. Когда Кевин просчитал колоду, прибавляя значение крупных карт и отнимая значение мелких, он получил в результате ноль. Это казалось по-дурацки простым. Он перебрал так снова и снова шесть колод, снимая по одной карте. Но все становилось тем сложней, чем больше карт снимал Кевин за один раз. В условиях казино он должен будет просчитать все карты на игровом столе за секунды. Он тогда прислушался к совету, который дал ему Микки при выходе из класса:
Когда он наконец отправился спать, карты продолжали преследовать его и во сне. Он попался. Дело было не только в потенциальных деньгах; было много способов, которыми отличник МТИ мог заработать. Его заворожила чисто математическая красота подсчета.
В течение следующих нескольких недель его любовь к подсчету возросла. Микки и его команда проводили с Кевином интенсивные практические занятия, большинство из которых организовывались в аудиториях с задернутыми шторами на окнах (как для эффекта, так и для того, чтобы воспроизвести зачастую плохое освещение в прокуренных казино). После овладения простым подсчетом Кевин научился определять на глаз, сколько карт остается в «шу», затем использовал полученные знания, чтобы превратить ведение счета игры в более точный номер под названием
По пять часов в день семь дней в неделю Кевин соотносил крупные и мелкие карты, потом делил все на число колод, остающихся в «шу». Снова и снова, пока метод стал больше инстинктом, чем умением. От ведения счета игры — до реального подсчета, после чего величины стали совпадать с данными сборных таблиц. Они хранились в его памяти и учили его, как менять игру в зависимости от новых преимуществ или слабых позиций (которые опять-таки были получены после тысяч часов компьютерного анализа и десятилетий игры студентов МТИ в блэкджек).
В середине октября Микки, Мартинес и Фишер подвергли его экзамену на сигнальщика и гориллу, который проводился в апартаментах Мартинеса и Фишера. Мартинес сдавал из стандартного «шу», в то время как Фишер подсчитывал все вместе с ним, проверяя, что у него все верно. К концу Кевин играл в две руки, объявляя счет и правильный ход, как только Микки топал ногой. Пока ставки не делались; это приберегалось для последнего экзамена. Его вместо этого попросили вспомнить набор условных знаков сигнальщика:
«Колода теплая», — выкрикнул Микки. Кевин сложил руки на груди.
«Колода стала горячей», — сказал Фишер. Кевин сложил руки за спиной.
«Еще горячее», — продолжил Мартинес. Руки Кевина оказались в карманах.
«Надо поговорить» — Кевин потрогал глаз. «Подойди сюда» — Кевин опустил голову к сложенным на груди рукам. «Какой счет?» — Кевин почесал за ухом. «Я слишком устал для игры» — Кевин потер шею. «Меня пасет пит-босс» — Кевин коснулся руками лба. «Что-то не так, сейчас же вали отсюда!» — Кевин провел руками по волосам.
Когда было покончено с жестами, Кевина попросили повторить устные сигналы, относящиеся к счету, которые надо использовать, чтобы подозвать крупного игрока. Это все были слова простые, которые можно было использовать в любом предложении прямо под носом у дилера или пит-босса. Сначала слова казались произвольными, но была особая мнемоническая схема.
Дерево — сигнал для счета +1, потому что дерево похоже на единицу.
Выключатель — +2, потому выключатель имеет два положения: включить и выключить.
Табуретка — +3, потому что у нее три ножки.
Машина — +4, четыре колеса.
Перчатка — +5, пальцы.
Пистолет — +6, патроны.
Крэпс — +7, счастливая семерка.
Бильярд — +8, восьмой шар.
Кошка — +9, количество жизней.
Боулинг — +10, бросок.
Футбол — +11, потому что «11» выглядит, как штанги ворот.
Яйца — +12, дюжина.
Ведьма — +13, чертова дюжина.
Кольцо — +14, золотое кольцо в четырнадцать каратов.
Зарплата — +15, потому что тебе платят каждое пятнадцатое число.
Сладкий — +16, сладкие шестнадцать лет.
Журнал — +17, название журнала для подростков.
Кабина для голосования — +18, возрастной ценз для участия в выборах.
Иногда Кевину не удавалось в напряженной ситуации выдумать предложение с нужными словами, но Мартинес заверил его, что в казино срабатывает даже полная чушь, потому что никто на самом деле не прислушивается. «Этот табурет натирает мне задницу» будет означать счет три. «Лучше бы я поиграл в боулинг» — счет десять. «У меня наверху комната не больше урны для голосования» означает, что пора ставить на сумму, на которую можно купить недвижимость.
Измотанный после трех часов испытаний, Кевин завалился на свой футон, а Мартинес с Фишером пошли в «Тояму», чтобы забрать заказанные там суши. Впервые Кевин остался один на один с Микки, который неуклюже сидел на пластмассовом стуле в углу, возле одной из стереоколонок. На нем был свитер с капюшоном и мешковатые шорты. Он выглядел, как студент, неловкий и безобидный. Но Кевин знал, что внешность мастера подсчета карт обманчива. Из-под толстых очков смотрели пронзительные глаза, за непритязательной внешностью скрывался острый ум. Его команда игры в блэкджек была больше чем забавой, — это был четко спланированный бизнес, который управлялся почти культовыми методами. Все восхищались Микки, даже Кевин обнаружил, что попал под воздействие способностей и харизмы этого человека. Когда команда собиралась вместе, все спорные вопросы незамедлительно адресовались к Микки. Каждое решение о структуре команды, похоже, исходило непосредственно от него. Даже вербовка Кевина, хотя и была со всей очевидностью подстегнута Мартинесом и Фишером, была обыграна как идея Микки.
Кевин не знал, сколько денег вложил в команду Микки, но было ясно, что он де-факто был ее боссом. Он был связующим звеном с прошлыми десятилетиями команды МТИ по блэкджеку, и он вел их в будущее. Без него не было бы никакой команды — была бы всего лишь группа слишком умных молодых бунтарей.
«Кевин, — произнес Микки, всматриваясь в него из-под своих толстых очков, из угла квартиры в Саут-Энде, — думаю, ты готов».
Кевин ощутил прилив адреналина. Это было такое же чувство, которое он испытывал, когда отец хвалил его за что-то. Отец не одобрил бы Микки, взрослого, который крутится вокруг умных ребят, превращая их в игроков. Отец Кевина никогда этого бы не понял. Подсчет карт
«В субботу вечером, — продолжал Микки, — Мартинес даст тебе адрес. Если все пройдет хорошо, ты сможешь присоединиться к нам в Вегасе в конце месяца».
Кевин выдохнул, ощутив огромный голод, но он думал не о суши.
В субботу вечером он пройдет испытание.
Глава 7
Кевин пробирался сквозь тьму по узкому горбатому переулку. Не было фонарей, которые провели бы его между темными лужами жижи неизвестного происхождения, которая сочилась из трещин в асфальте, не было и способа обойти минное поле из битого стекла, завалившего обочину. Он был рад, что надел свои толстые ботинки «Тимберленд», хотя и подумал, что тапочки больше подошли бы для этой части города. Судя по заколоченным первым этажам и дряхлым многоквартирным домам, которые выстроились по обеим сторонам переулка, были все шансы, что ему вот-вот придется спасаться бегством.
Разумеется, он никогда так далеко не заходил вглубь китайского квартала. Здесь не было изящного этнического стиля, ряда неярко освещенных ресторанов «сум» и подвальчиков с «печеньем счастья»[13] навынос, которые характерны для туристических улиц-зигзагов, граничащих с деловым кварталом с одной стороны, и театральным — с другой. Он попал в район Китайского квартала, о котором ни студенты, ни туристические путеводители не знали ничего. Паутина улиц с односторонним движением, петляющих переулков и тупиков, где никто не говорит по-английски и никто не смотрит тебе в глаза. Это напомнило Кевину истории, которые отец рассказывал ему о Гонконге. Эти пять квадратных миль были чужой страной, и, несмотря на свою азиатскую кровь, Кевин был здесь инородцем.
К счастью, переулок был, похоже, совершенно безлюдным. Кевин шел, склонив голову, высматривая номера зданий, кидая быстрые взгляды по сторонам.
Его внимание привлек голубой навес, и он остановился — одна нога угодила в вязкую жижу, другой он уперся в бордюр. Под навесом находилась бакалейная лавка; несколько тушек цыплят болталось за толстым стеклом витринного окна рядом с фанерной вывеской с китайскими иероглифами. Рядом с витринным окном была деревянная дверь, выкрашенная в тот же голубой цвет, что и навес. По центру двери темно-зеленой краской был выведен номер дома.
Кевин дважды проверил номер, потом пожал плечами:
После короткой паузы он услышал шарканье ног за дверью. Металл лязгнул о металл, отодвинулся засов, и дверь отворилась вовнутрь. Бакалея была справа, а прямо впереди была лестница, резко уводящая почти в полную темноту. Пожилой китаец в белой исподней рубахе стоял на нижней ступеньке, приглашая Кевина войти: «Ты Кевин? Ты Кевин?»
Кевин кивнул, бросив взгляд в сторону бакалеи. Место было пустынным, а запах дохлой птицы подавлял все остальные. Он снова повернулся к китайцу и ответил: «Да».
«Иди за мной», — сказал тот.
Старик повернулся и направился вверх по лестнице. Кевин попытался унять учащенно бьющееся сердце и пошел за ним. Поднимаясь, он различил голоса, идущие откуда-то с верхних этажей. Это было похоже на вечеринку: смех, звон стаканов, стук высоких каблучков о деревянный пол. Волнение Кевина несколько улеглось.
Лестница уперлась в еще одну деревянную дверь. Старик толкнул ее, и его залил поток оранжевого света. Кевин прошел еще несколько ступенек и вошел в длинное, прямоугольное помещение с низким потолком и без окон. Его глаза расширились, когда он насчитал три стола под сукном для блэкджека, колесо рулетки, два стола для игры в крэпс, все стандартного размера, будто украденные прямо из казино. В помещении было не меньше двадцати человек, почти половина из них — китайцы. Остальные походили на бизнесменов лет тридцати-сорока, многие были в пиджаках и галстуках. Вдоль дальней стены тянулся бар, и разносчицы коктейлей в черных платьях пробирались сквозь группы людей, разнося подносы с различными напитками.
Кевин спокойно протискивался сквозь народ. Он не спускал взгляда с Мартинеса, но не приближался к нему ближе чем на десять футов, поначалу притворившись, что заинтересовался рулеткой, потом наклонился над столом для игры в крэпс, следя за тем, как выпадают кости. Остальные игроки не обратили никакого внимания на какого-то молодого азиата, шатающегося по залу. Он держал голову опущенной, почти упираясь подбородком в грудь. Он не поднял глаза на Мартинеса даже тогда, когда тот сложил руки на груди — знак, чтобы Кевин вступал в игру.
«Поехали», — сказал Кевин самому себе. Он не спеша пересек помещение и опустился на свободный стул на дальнем конце стола — третий бокс.[14] Ни Микки, ни Мартинес не подали виду, что знакомы с ним. Микки потягивал газированный напиток через соломинку, просунутую в просвет между передними зубами, а Мартинес болтал с дилером, седым китайцем в светло-голубом пиджаке и штанах защитного цвета. Когда этот человек улыбнулся, Кевин увидел, что у него зубы ненамного лучше, чем у Микки: его десны были цвета солодкового корня.
Кевин полез в карман и вынул пачку двадцаток. Деньги одолжил ему утром Фишер. Всего было триста долларов. Если Кевин проиграет все, эта сумма будет вычтена из его первого гонорара в составе команды. Если он не пройдет испытание, то будет весь следующий месяц мыть Фишеру посуду.
Он положил деньги на сукно и наблюдал, как дилер обменял их на шестьдесят красных пятидолларовых фишек. Другой китаец в пиджаке тоже светло-голубого оттенка наблюдал за операцией со стула, стоящего прямо посреди трех столов для блэкджека. «Пит-босс», — решил Кевин (несколько дней назад Микки преподал ему ускоренный курс по иерархии казино). За дилерами наблюдали пит-боссы, которых контролировали старшие смен, которые в свою очередь подчинялись директору казино (ДК), а тот кланялся либо самому Богу, либо корпоративному руководству. В Вегасе это означало некоего безликого монстра с сотней миллионов вкладчиков и таким же числом адвокатов. Здесь, в китайском квартале, богом был, вероятно, какой-нибудь торговец наркотиками с одним глазом и тростью из слоновой кости. Кевину не хотелось об этом думать. Он был здесь, чтобы
Выкладывая фишки в аккуратную стопку, он почесал ухо о правое плечо. Через два игровых места от него Мартинес поежился и произнес: «Тут холодней, чем на груди у ведьмы, Эл. Вы что, парни, не платите за отопление?»
Дилер рассмеялся, обнажая черные десны. Кевин взял пять своих фишек и поставил в игровой круг.
Всего двадцать пять долларов, однако в пять раз больше его минимальной руки, и — верная ставка на счет тринадцать. Если бы его субсидировали, он бы выложил на стол все две с половиной тысячи.
Поделиться книгой: