Христос на еврейской улице

И я ответил: «Ещё не знаю. Но думаю, что уже сделал шаг в направлении истины, поскольку понял, какая религия безусловно несовершенна. Это вера, в которой я родился. Мне представляется абсурдным такое положение вещей, когда религиозные убеждения связываются с сексуальными взаимоотношениями. Мужчина иудейского вероисповедания вступает в брак с женщиной той же веры. И если ребёнок, рождённый в этом браке, не будет исповедовать религию своих родителей, он будет считаться вероотступником. Его сосед, рождённый от брака католика и католички, убеждён, что он обязан быть католиком. То же относится и к протестантам, и к мусульманам, и к буддистам - в результате происходит удивительная неразбериха. Эти религии не могут быть истинными, и я не хочу их исповедовать».

Раввин возразил мне: «Иисус так не думал. Он следовал по пути Своих праотцев. Он соблюдал субботу, соблюдал кошрут и другие законы. Он молился Богу в синагоге. Почему ты не поступаешь так же?»

Я ответил: «Иисус был человек с необыкновенным призванием. Он принёс новое Откровение. Он открыл новую и вечную истину. Для того, чтобы завоевать благоволение внимавших Ему, Он делал то, что делает всякий разумный человек: Он облекал Своё учение в форму, приемлемую и притягательную для слушателей. Так следует понимать Его конформизм. Через него исполняется пророчество Иеремии в главе 31: «Вот, наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести из земли Египетской. Тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь. Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом» (Иеремия, 31:31- 33). Мы больше не живём по старому завету. Мы следуем новому откровению, смысл которого можно выразить несколькими словами: свобода в повседневной жизни и любовь. Один из признанных авторитетов христианства, Святой Августин утверждал, что христианская норма поведения в жизни может быть выражена словами: «Люби и делай, что хочешь!» Я больше не считаю еврейские традиции обязательными и необходимыми».

К моему удивлению, раввин на это ответил: «Я не могу припомнить это место из Иеремии».

Я попросил его достать книгу с полки и показал ему эти строки. Некоторые раввины, действительно, пренебрегают книгами пророков, поскольку уделяют основное внимание Талмуду, Каббале и многочисленным комментариям. Как правило, единственное, что они знают в Библии хорошо, это Книга Моисея. С христианскими священнослужителями, из которых многие являются докторами теологии, дело обстоит и того хуже. Мне частенько доводилось сталкиваться с полным незнанием даже простейших библейских текстов. Католики хорошо знают труды Фомы Аквинского, а протестанты - работы Барта или Бультмана. Но, как правило, они совсем не знакомы с богословскими трудами выдающихся христианских мистиков, как не знают и самого Священного Писания.

Раввин попытался положить конец нашему диспуту: «Я вижу, что нам нет смысла спорить. Я никогда не смогу убедить тебя вернуться к иудаизму».

«Ты не владеешь истиной, а потому у тебя нет и убеждённости, - ответил я, уходя - Ты отказался от мысли вернуть меня в веру Моисея, каковую я никогда добровольно не принимал. Я же не откажусь от надежды, что ты когда - нибудь станешь последователем Иисуса».

Раввин поспешно пожал мне руку и выпроводил меня.

Рассказанное мне христианами об Иисусе ещё оставляло во мне сомнения относительно того, в самом ли деле он - Спаситель. Раввины избавили меня от малейших сомнений по этому поводу именно потому, что были совершенно не в состоянии противостоять аргументам христиан.

ПУТЬ ОТ ВЕРЫ УМОМ К ВЕРЕ СЕРДЦЕМ

У евреев есть одна легенда, столь древняя, что сам Иисус, быть может, слышал её в детстве от Своей матери. Однажды набивщик чучел поймал прекрасную птицу и хотел убить её, чтобы сделать из неё чучело. Но когда он уже занёс нож, чтоб вонзить его в тело птицы, случилось чудо. Птица заговорила человеческим голосом: «Пощади меня! У меня в гнезде остались птенцы. Если ты пожалеешь меня, я дам тебе три простых совета, которые тебе в жизни очень пригодятся». Набивщик чучел подумал про себя: «В лесу много других птиц, из которых я могу сделать чучело. А это - чудо от Бога. Кто знает, что за советы она мне даст?» И он пообещал отпустить птицу, если её советы окажутся хорошими. Птичка дала ему три мудрых совета: «Если кто-нибудь скажет тебе какую-нибудь глупость, не верь ему, кем бы он ни был. Если ты сделаешь кому-нибудь добро, не сожалей о содеянном, а радуйся, что поступил великодушно. И не пытайся достичь того, что слишком высоко для тебя». Набивщик чучел оценил советы по достоинству Он нередко ошибался, послушавшись совета людей только потому, что они занимали высокое положение, он часто жалел о деньгах, пожертвованных на благотворительность. И он потерял много времени и труда, пытаясь получить то, что было для него недостижимо. Он освободил птицу со словами: «Лети, птичка, с Богом, ты сказала мудрые слова». Птичка взлетела и села на ближайшее дерево. И крикнула ему: «Дурак! Зачем ты отпустил меня? У меня в желудке огромный бриллиант. Если бы ты убил меня, бриллиант был бы твой, и ты жил бы в богатстве до конца своих дней». Когда набивщик чучел услышал это, он пожалел, что отпустил птицу и начал карабкаться на дерево, чтобы снова поймать её. Но не так-то просто поймать птицу голыми руками! Когда он добрался до нижней ветки, птица вспорхнула и пересела повыше. Когда он добрался и до этой ветки, она пересела ещё выше, и так он взбирался всё выше и выше, пока не оступился и не упал на землю, сломав себе обе ноги. Он лежал, стеная, у подножья дерева, а птичка слетела вниз, уселась на нижней ветке и закричала ему: «Дурак! Разве я не дала тебе три добрых совета? Ты сам признал их мудрость. Первый совет: не верь никакой глупости, кто бы тебе её ни сказал. Как же ты мог быть так глуп, чтобы поверить, что в желудке у птицы может быть бриллиант? Второй совет гласил: никогда не жалей о содеянном тобой добром деле. Ты поступил великодушно, сохранив мне жизнь. Зачем же ты пожалел об этом? А третий совет был: не стремись к недостижимому. Ты прекрасно знал, что невозможно поймать птицу голыми руками. Но между тем, что человек думает, и тем, что человек чувствует, лежит огромная пропасть, как и между тем, что он говорит и что слышит. Ты понимал, что мои советы разумны, но не внял голосу разума. Едва успев согласиться с моими словами, ты тут же поступил наперекор тому, чему я тебя учила».

Сегодня мы можем слышать, что говорят и поют люди на другом конце света, а собственные слова свои не слышим, и живём так, как если б и не произносили их. Наш разум - это одно, а наши чувства - это нечто совсем другое. Мне довелось пережить нечто подобное тому, о чём рассказывается в этой легенде. Умом я понимал, что Иисус - подлинный Спаситель, но моя жизнь всё меньше соответствовала Его учению. Я чувствовал себя всё большим грешником. К ужасу своему я обнаружил, что у меня есть желание делать добро, но нет на это сил. «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю: итак я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в Законе Божием; но в членах моих вижу другой закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих». (К Римлянам, 7:19-23). Мой внутренний конфликт имел два аспекта. С одной стороны, я подсознательно знал - или, вернее, чувствовал, - что обращение в христианство превратит мою жизнь в существование, полное страданий и борьбы. Мне придётся противопоставить себя своему народу, его традициям и представлениям, пронесенным через тысячи лет испытаний. Я знал, что должен буду, сохраняя терпение и смирение, принимать все оскорбления и проклятия и выстоять во всех испытаниях. Мне нужно было быть готовым выступить против своего народа, народа, с которым я был связан всеми своими корнями. Я слышал внутренний голос, говоривший мне: «Неужели ты, единственный, мудрее, чем весь народ твой? Из еврейского народа вышло так много гениев, так много мистиков и так много мучеников за веру предков! Неужели все они были не правы, и только вы, небольшая группа учеников Иисуса из всего еврейского народа, правы?» И только гораздо позднее мне стало понятно, что количество и значительность людей, поддерживающих ту или иную идею, не могут служить аргументом против Слова Божьего. А что ждало меня впереди, после разрешения этого противоречия? Предположим, что евреи были бы готовы обратиться в новую веру. Куда бы они пошли?

В дальнейшем я расскажу о разочарованиях, которые я пережил, узнав ближе различного рода христианские конфессии. Очень скоро я понял, что у блудного сына Израиля нет отчего дома, в который он мог бы вернуться. Размышляя так, я видел себя каким-то Дон Кихотом, идущим на бессмысленный бой.

Эти трудности пробуждали во мне греховное, стоявшее на пути к перерождению. «Ешь, пей, веселись: юность проходит» - шептало оно мне. И вот в этот период духовных исканий и борьбы я впервые ощутил присутствие Иисуса. Я не могу сказать, что увидел Его. Он не был видим, но Он был здесь. Он являлся мне несколько дней подряд. Помню, был полдень. Я упал на диван. Слёзы текли по моему лицу. У меня было ощущение, что я слышу голос, зовущий меня - зовущий без слов. Я словно чувствовал, что он хочет сказать «Приди! Я дам тебе счастье. Невыразимая радость ждёт тебя». Жена моя была тут же, рядом, опечаленная моими страданиями, которые она разделяла всем сердцем. И я ответил: «Нет, нет, я не приду. Ты зовёшь меня ступить на трудный путь, на путь самоотречения и бесконечных страданий. Я не хочу этого. Оставь меня!» Да простит меня Бог, если я, сам того не желая, покажусь кощунствующим, в этот миг мне привиделось, что Иисус, Господь наш небесный, преклонил передо мною грешным колени, а не я перед Ним. Он молил меня вернуться к Богу. И я чувствовал, что сердце моё разрывается от груза Его печали, но не мог сказать «Да». Я повторял: «Нет». Я не давал согласия потому, что во мне ещё так сильно было зло.

К тому же, похоже, что некоторые проповеди и христианские книги, которыми душа моя жила в то время, тоже в какой-то мере повинны в этом моём «Нет». В этих проповедях и книгах дан искажённый образ Христа. Он похож на какого-то полицейского, требующего неукоснительного исполнения тысячи законов. Начиналось при этом с того, что законы требовали от тебя отказаться от курения и ношения драгоценностей, а кончалось требованием отдать за Него жизнь. Основной акцент делался на всех этих запретах и на обязанности жертвовать собой вместо того, чтобы показать, как щедр Бог на дары цены безмерной и что это Он дарует нам прощение грехов, покой душевный, приобщение к благодати, Истину, Жизнь во Свете, приобщение к Духу, дающему силу и благочестие, радость борьбы за правое дело бок о бок с ангелами, вечную жизнь в блаженстве и многое, многое другое - и всё это без всяких условий. В одном из писаний Талмуда мы читаем, что любовь, которая от чего-либо зависит, кончается, когда кончается это что-либо, любовь же, ни от чего не зависящая, не кончается никогда. Если бы спасение, которое дарует нам Иисус, зависело от состояния души, оно не было бы вечным, так как состояние наших душ переменчиво. Спасение, даруемое Иисусом, безгранично и безусловно. Оно не зависит от того, что есть в нас, и от того, что мы делаем. Оно проистекает от милосердия Его и потому вечно. Христианская проповедь часто ограничивается лишь запретами и требованиями, поэтому у меня возникло ложное представление об Иисусе.

Но что больше всего удерживало меня, так это мои грехи: любовь к деньгам и недозволенным удовольствиям, ненависть, злоба, нечестность и многое другое. Я продолжал совершать тяжкие прегрешения даже после того, как разумом понял, что Иисус - наш Спаситель. Но со мной случилось то, о чём писал Лютер: «Грехи не умаляют святых праведников. Они губят лишь тех, у кого в душе нет Бога». Этому есть две причины. Первая заключается в том, что «праведники» верят в Христа, в Нём они растворяются, через него восстают снова (даже если в своём неведении они совершают многое такое, за что, не будь Господа, они были бы прокляты), и в Нём они сохраняются. «Ибо семь раз упадёт праведник и встанет, а нечестивые впадут в гибель», как сказано в притче Соломона (Притчи, 24 16). Те, кто никогда не испытал этого, не могут представить себе, как велика сила, которую даёт вера, особенно когда тебя одолевает грех. Те, у кого нет веры, останутся грешниками, если даже совершат деяния всех святых. Другая причина заключается в том, что «праведники» через веру осознают, что зависят только лишь от Божьего милосердия. Но в глубине души они знают, что их дела греховны и тщетны. Их смирение и покорность не дают им погибнуть под грузом грехов, невежества и пороков, потому что Господь никогда не оставит смиренных. Господь милосерд к тем, кто кается в своих грехах. Это относится и к Бернару из Клерво, горестно воскликнувшему некогда: «Я попусту растратил свою жизнь, ибо жизнь моя достойна осуждения!» Это относится и к Святому Августину, сказавшему: «Горе людям, какую бы святую жизнь они ни прожили, если их судить будут без милосердия!» Зерно, посеянное в моём сердце Богом, не было погублено явными грехами. Душа моя продолжала расти, Святой Дух одержал победу, и я уверовал не только разумом, но и сердцем.

ИСААК ФАЙНШТЕЙН И МОЁ ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ

Человека, сыгравшего очень важную роль во всём этом, звали Исаак Файнштейн, и был он одним из достойнейших последователей Иисуса среди евреев. Ко времени своего обращения он был мелким клерком. Однажды вечером, когда он присутствовал на христианском собрании, ему явилось откровение Иисуса. Он уверовал сразу. Придя домой, он бросился в спальню к своим родителям, которые уже легли спать, разбудил их и поделился новостью. «Я обрёл Мессию!» С того вечера он ни разу не поколебался в вере, хотя и столкнулся с сильным сопротивлением со стороны семьи. Его отец, благочестивый еврей, пытался уговорить сына отречься от Иисуса. Когда он понял, что ему это не удастся, он совершил обряд, предписываемый в таких случаях раввинами. Он объявил о смерти своего сына, устроил символические похороны, положив в гроб ветвь от дерева, рвал на себе одежды и рыдал по сыну вместе со всей своей семьёй, не вставая с пола семь дней подряд.

А в это время «усопший» весь отдавался новой, несравненной по полноте жизни, стремясь к познанию Божьей благодати. Некоторое время спустя, ощутив, что значит быть христианином, он решил целиком посвятить себя делу распространения Евангелия среди румынских Евреев. Он прошёл курс подготовки миссионеров в Польше и по возвращении в Румынию поступил на службу в Норвежскую Миссию Израиля в Галаце. Этот человек обладал безграничной работоспособностью. Он издавал два журнала - для взрослых и детей, а также бесконечное множество брошюр христианского направления. Он ездил с проповедями по всей стране и писал бесчисленное количество писем. Он стал выдающейся фигурой среди последователей учения Иисуса в Румынии, столпом Храма Божьего. Но для того, чтобы по-настоящему оценить человека, необходимо принять во внимание и завершение его карьеры. Наполеон писал: «Великие люди подобны метеорам, которые гаснут, чтобы дать свет вселенной». Но сам Наполеон не принёс вселенной света. Напротив, он принёс миру кровь и слёзы и создал науку, без которой мир был бы лучше - науку о войне. Метеоры не дают миру света- даже самые большие из них оставляют за собой всего лишь кратковременный световой след, просто незаметный в огромной вселенной. Люди, несущие миру свет, - это люди, идущие на бесконечное самопожертвование, их можно сравнить с [-Коралловыми островами, образующимися от скопления великого множества крошечных телец. Это люди, которых мало кто знает. Имена их обычно остаются неизвестными. Они скромны во всём, чем бы они ни занимались - воспитанием детей, домашним хозяйством, искусством, политикой, экономикой или наукой. Такие люди светятся любовью, верой, искренностью, и освещают жизнь тех, кто их окружает. Таким источником света был и Файнштейн.

Когда разразилась война, он был ещё молод. Ему было тридцать семь лет, и он был пастором основанной им конгрегации евреев-христиан в Яссах, откуда его благотворительная деятельность распространялась по всей Румынии. В Яссах процветал антисемитизм, в воздухе висела постоянная угроза погрома. Однажды, приехав ненадолго в Бухарест, он остановился у меня. Я предложил ему не возвращаться в Яссы, где его неминуемо ждала гибель. «Мы могли бы послать брата-румына за твоей женой и всеми шестью детьми, чтобы их тоже привезли в Бухарест». Но он ответил: «Долг пастыря - принять смерть вместе со своей паствой. Я знаю, что они убьют меня, но я не могу покинуть своих братьев. Я возвращаюсь в Яссы».

Спустя несколько дней по его возвращении, 28 июня 1941 года, разразился погром. В нём погибло одиннадцать тысяч евреев. Убивали и евреев-христиан. Фашистские власти и озверевшее население провозгласили крестовый поход по всей стране. Убивали и румын, если они внешне походили на евреев. Файнштейн оказался среди арестованных. Сначала его отправили в тюрьму при полицейском участке. Заключённые, находившиеся в то время в тюрьме, рассказывали после его освобождения, что Файнштейн призывал евреев не обольщаться никакими иллюзиями. Он знал, что их ждёт смерть, и уговаривал обратиться в христианство, чтобы приготовиться к встрече с Господом.

Тысячи евреев погрузили в переполненные вагоны для перевозки скота, заперли и отправили в путь, под палящим солнцем, без капли воды. В результате большинство, в том числе и Файнштейн, задохнулись. Немногие уцелевшие были заключены в концентрационный лагерь. Некоторые из них вспоминали, что, когда Файнштейн понял, что скоро умрёт, он повернулся к раввину, стоявшему рядом с ним, и сказал: «Настало время петь псалмы!» Раввин громко пел псалмы, а Файнштейн объяснял, что они пророчествуют о Христе. Так и пришла к нему смерть: он задохнулся, и его голова осталась лежать на плече раввина. Через несколько минут умер и раввин. Так еврей-иудей и еврей-христианин оба стали жертвами ненависти, которая в Румынии была тем отвратительнее, что прикрывалась именем «христианской».

Из конгрегации евреев-христиан в Яссах не осталось в живых ни одного мужчины: все были убиты во время погрома. Удалось спастись лишь нескольким девочкам.

Я описал здесь смерть Файнштейна, смерть еврея - мученика христианской веры. Этот человек был пастырем милостью Божьей, подобных ему я почти не встречал в своей жизни, и именно ему суждено было сыграть важнейшую роль в том духовном переломе, который я пережил. Бывало, он часто заходил к нам, и я каялся перед ним в своих грехах и жаловался, что не могу от них избавиться. Он объяснял, что, когда Иисус говорит «Не суди», он имеет в виду не только осуждение другого, но и осуждение самого себя. «В вопросах духовного плана судить о себе правильно невозможно. Если ты, стоя перед зеркалом, поднимешь правую руку, зеркало покажет тебе, что ты поднял левую. И если ты стоишь перед зеркалом, обратясь лицом к югу, зеркало покажет тебе, что ты стоишь, обратившись к северу. Твоя совесть отражает твоё духовное состояние, как зеркало, И, следовательно, она даст тебе искажённое изображение, если только на тебя не снизойдёт Святой Дух. В Евангелии повествуется о том, как два человека пришли в храм молиться; один был фарисей, а другой - мытарь. Фарисей рассудил о себе, что он праведен, потому что он часто постится и щедро жертвует на храм; и, думая так, он был искренен. Мытарь же, оценивая себя, пришёл к выводу, что он грешен, потому что живёт на неправедно добытые средства. И оба ошиблись. Бог не судит так поверхностно, он смотрит в душу человека. В глубине души фарисей был горд и осуждал других, а откупщик был смиренен и раскаивался в своём грехе. «Не суди себя, - советовал мне Файнштейн. - Не мучь себя, не казни себя за свои грехи. Ведь сказано: «Не заботьтесь для души вашей» (От Матфея, 6:25, в греческом тексте). О душе позаботится Иисус. Просто покайся Ему в грехе своём, и с этой минуты Он о твоей душе станет думать. Мысль наша и есть тот ханжа, которого Иисус упрекает за то, что он видит бревно в глазу ближнего, это грех нашей плоти. Объяснить его можно многим: наследственностью, неправильным воспитанием, влиянием окружающей среды, кознями дьявола и множеством самых незначительных мелочей. Ханжество наших суждений о себе заключается в том, что, для того чтобы увидеть бревно в своём глазу, мы не судим с высоты позиций, с которых судим о других: мы подходим к себе с фальшивыми мерками истинности, наше суждение о себе эгоистично, пристрастно, оно не может быть мерой суда, ему нельзя доверять. Доказательством того, что бревно находится в глазу у самого судящего, служит то, что разум судящего не знает, как убрать из глаза сучок, и удовлетворяется тем, что упрекает себя за это и делает свою жизнь невыносимой. «Старайся побороть грех, не нападая на него прямо. Дьявол властен над сердцем, потому что сердцу он доставляет радости. В сердце побороть его трудно. Над разумом же его власть невелика, потому что здесь он приносит одни неприятности. «Преобразуйтесь обновлением ума вашего» (К Римлянам, 12:2). Иисус принял бой Свой на Голгофе, что на арамейском означает «место лобное». И тебе предстоит бороться там же. Пусть каждая мысль твоя будет послушна Христу. Старайся, чтобы Он был мерилом истинности. Кажущаяся истина приемлется легко, но она не очистит душу. Истина, над которой размышляешь денно и нощно, безусловно, преобразит твою жизнь. В Талмуде рассказывается о раввине Акиве, который в молодости был невеждой, нечестивцем с пустой головой. Но у жены его была глубокая вера в Бога, и она просила мужа очиститься от грехов и стать законоучителем. Акива возражал, говоря: «Мне это не дано». Она подвела его к колодцу, в каменных перилах которого образовалось углубление, вытертое верёвкой. «Видишь этот жёлобок в камне? - спросила она. -Верёвка мягче камня, и всё же за много лет она выточила в камне жёлоб: вверх - вниз, вверх - вниз; так и ты: делай всё время одно и то же: читай писание и молись, читай и молись. Даже если сердце и разум твой тверды, как камень, со временем они проникнутся Словом Божиим». Акива внял словам своей жены и стал одним из величайших светочей иудаизма, и принял венец мученика. Следуй его примеру! Стремись быть ревностным христианином, думай о добре - и тебе не надо будет бежать от греха: грех будет бежать от тебя!

Благодаря Файнштейну, у которого был прекрасный голос, я впервые в жизни услышал гимн Баха: «О, СВЯЩЕННЫЙ ВЛАДЫКА». Песнь эта проникла мне в сердце.

Однажды днём в 1937 году, накануне Йом-Кипура, дня покаяния и поста у евреев, я оказался в кабинете Файнштейна. На душе у меня было неспокойно, как, впрочем, и всегда, с самого раннего детства, бывало в этот день. Я сказал Файнштейну: «Требования, предъявляемые к христианину, слишком строги, их невозможно выполнить. В Библии сказано, что тот, кто утверждает, что он принадлежит Христу, должен жить, как жил Иисус. Но разве это возможно? Это всё равно, что требовать от волка жить жизнью овцы, а потом судить его за то, что ему это не удаётся. Раз я не был Христом целую вечность, раз я не рождён девственницей, раз я не получил святого воспитания во Христе, раз у меня нет чёткого представления о духовных ценностях, как нет Его ума, поскольку ангелы Божьи не общаются со мной постоянно, раз я не живу в безбрачии и не являюсь плотником, то как же могу я жить, как жил Он? Может ли улитка бегать, как заяц? Что же касается тех немногих христиан, которых мне довелось видеть, мне кажется, что некоторые из них видят в Иисусе лишь подходящий повод для обращения. Обращение в христианство вовсе не предполагает для них подражания Иисусу. Во всяком случае, я ещё не встречал людей, подобных Ему.

Файнштейн улыбнулся так, как только он умел улыбаться. «Не позволяй себе судить по тому, что ты видишь, ибо очень может быть, что ты видишь неправильно. Евреи, жившие две тысячи лет тому назад, не видели в Иисусе ничего достойного, несмотря на то, что Он - воплощение Божества. Не переродившись духовно, человек не может узреть Царство Божие, даже если существо, являющееся воплощением оного, стоит лицом к лицу с ним. Ты говоришь, что от нас требуется, чтобы мы были как Иисус и жили, как Он жил? Стих из Послания Иоанна, на который ты ссылаешься: «Кто говорит, что пребывает в Нём, тот должен поступать так как Он поступал» (1 Послание Иоанна, 2:6), надо понимать как предупреждение тем, кто гордо возвещает о себе: «Я пребываю во Христе»; его нельзя понимать буквально. В одной стране было два великих художника. И вся страна разделилась на два лагеря: одна половина отдавала предпочтение одному художнику, другая - другому. Жители страны обратились к своему императору с просьбой рассудить их. У того во дворце был большой мраморный зал. Император приказал разделить его надвое, повесив огромный занавес. Затем он призвал одного из художников и приказал ему написать на стене зала всё, что он захочет. Другому художнику он приказал расписать противоположную стену. Первый художник, который был столь же талантлив, сколь и самоуверен, немедленно принялся за работу и с помощью своих учеников начал расписывать стену великим множеством прекрасных картин. Второй художник был человеком скромным. Он сказал своим ученикам «Глупо мне вступать в соревнование с моим блестящим соперником: я пишу хуже него. Я попрошу вас сделать кое-что другое: с утра до вечера полируйте эту стену, пока она не станет блестящей, как зеркало». Что они и сделали. Таким образом, по одну сторону занавеса стену расписывали, а по другую - полировали. В назначенный час император пришёл взглянуть на работу своих художников. Он пришёл в восхищение от картин первого и сказал, что никогда в жизни не видел ничего прекраснее. Затем он приказал раздвинуть занавес, чтобы посмотреть, что написал второй художник - и отпрянул в изумлении. Картины, написанные первым художником, отражались в мраморе, отполированном вторым, и представали в новой ослепительной красоте. Победил второй художник. Мораль этой истории проста. Только очень гордый человек может вообразить, что он способен жить, как жил Иисус. Заповедь, повелевающая нам жить жизнью Иисуса, как и все другие заповеди Библии, была дана нам не для того, чтобы мы её исполнили, а для того, чтобы, постоянно и безуспешно пытаясь выполнить её, мы осознали всю глубину нашей греховности. Мы не должны пытаться жить, как жил Иисус, но мы должны ежечасно «полировать» сердца наши путём углублённых размышлений и веры, и тогда красота Иисуса отразится в нас, и это отражение будет ещё прекраснее, чем сама Его жизнь, потому что живой Христос, воплощённый в человеке, сломленном и сошедшем с пути истинного, прекраснее, чем Христос, рождённый девой».

«Нет, нет! - воскликнул я со слезами на глазах. - Мне не нужен Христос высчитанный, объяснённый, воображаемый, мне нужен настоящий Иисус. А надежда хоть когда-нибудь обрести такого Христа кажется мне недостижимым идеалом». - С этими словами я выбежал от Файнштейна, даже не попрощавшись.

Но он побежал за мною, нагоняя меня с каждой минутой. Я вбежал в лавку - он последовал за мной. Он был так настойчив, что уговорил меня в тот же вечер пойти с ним вместе на молитвенное собрание небольшой группы бухарестских христиан, которое должно было состояться в Англиканской Миссии для евреев. Там, после того как почти все члены конгрегации вознесли к небу свои молитвы, я почувствовал, как - против моей воли - меня коснулся Святой Дух. К удивлению своему, я вдруг услышал, как сам молюсь вслух вместе со всеми - в первый раз в своей жизни. Я слышал слова, которые я произносил, но мне казалось, что это не мои слова. Они шли из глубины моей души, оттуда, куда я никогда раньше не мог проникнуть. Доказательством того, что всколыхнулась самая глубина моей души, служит то, что я молился на идиш -многовековом языке моего народа в изгнании, на языке, которым в других обстоятельствах я никогда не пользовался.

Я считаю вечер Йом-Кипура 1937 года днём своего перерождения, потому что - это очевидно - учение Иисуса нельзя чётко вписать в страницу, на которой написано что-нибудь ещё. Для этого нужно окончательно порвать с прошлым и начать все сначала, в первую очередь отдавшись постоянному и бескомпромиссному размышлению. Больше всех изумился этой перемене я сам, тот, который когда-то был воинствующим атеистом и активным участником ужасных анархических беспорядков. Эта перемена произошла не по моей воле. Я подчинился силе, силе Божьей благодати. Я убеждён, что, как в природе существует биологический ритм, в определённый момент заставляющий птенца вылупиться из яйца, а потом - в определённое время -лететь в другие края и возвращаться к определённому дню, и как существует биологический ритм в физиологии человека, так существует и духовный ритм, подчиняющийся аналогичным законам. Каждому человеку, избранному Богом, предопределён час, когда он узнает Сына Божьего, Который всегда в нём пребывал, но терпеливо ждал того часа, в который ему предстоит явить Себя. В этот час все внутренние и внешние факторы, задолго до этого подготовленные, соединяются для того, чтобы произошло перерождение.

ЗАТРУДНЕНИЯ, ВЫЗЫВАЕМЫЕ НЕКОТОРЫМИ ХРИСТИАНСКИМИ ТРАДИЦИЯМИ

Я положил себе быть верным Иисусу. Но человек, принявший такое решение, должен найти истинное лицо Иисуса среди бесчисленных подделок, накопившихся с течением времени. Он должен выбрать для себя один единственный образ Иисуса, чтобы отдаться служению Ему целиком и полностью, не сомневаясь в том, правильную ли конфессию он выбрал. Меня очень интересовали различия между разными конфессиями: я хотел получить полную информацию прежде, чем начать жизнь христианина. Трудно было сделать выбор. История церкви знает и духовные искания, и погоню за богатством.

В Яссах есть одна православная церковь, настолько забитая позолоченными иконами, подсвечниками и сосудами, что для того, чтобы сохранить это богатство, не нашли иного способа, кроме как закрыть её и не проводить в ней богослужений. В некотором смысле, это подтверждает слова Блаженного Августина о том, что религия породила огромные богатства, но дочери сожрали собственную мать.

Церковь знала и погоню за славой. Случалось, что слепая ярость обуревала богослова, если он наталкивался на противоречия или если его затмевал один из собратьев. Распри раздирали её, ненависть копилась иной раз веками, а прекрасные слова из Вавилонского Талмуда: «Солнце встало, и ясен день» - были напрочь забыты. Разные богословские толкования, которые, если бы соблюдался Божий закон, закон любви, могли привести к плодотворному соревнованию в овладении Словом Божиим, вместо этого, отягощённые отвратительными пороками, подменили единственную Церковь множеством вероисповеданий, и некоторые из последних даже позволяют себе руководствоваться лозунгом Гитлера: «Там, где мы, другим места нет». Разные конфессии разделяют реки крови, пролитой не только в прошлом, но и на памяти нашего поколения.

Во время последней войны Румынская православная церковь жестоко преследовала не только евреев, которых она даже помогала убивать, но также и тех, кого она называла «сектантами», то есть баптистов, братьев во Христе, адвентистов и прочих, тысячами попавших в тюрьму.

Новообращённый тщетно ищет «Дом Отца своего», то есть Церковь, основанную Иисусом. Вместо неё он находит много разных церквей с самыми варварскими названиями, которые сын плотника даже не понял бы: католическую, православную, лютеранскую, баптистскую и прочее и прочее.

Ещё в четвёртом веке Святой Епифаний, говоря об аудианцах, членах секты, основанной неким Аудиусом, который настаивал на том, что у Бога - тело человека, писал: «Ужасно, когда сын церкви даёт христианам другое имя, тогда как церковь только радуется, когда христиане носят имя Христа, отвергая все другие наименования. Но вместо того, чтобы носить имя Христа, они берут себе имя основателя своей секты и, таким образом, называются именем человека, а не Бога. Это недопустимо». Но его предупреждение осталось без внимания: у нас до сих пор существуют конфессии, носящие очень странные названия, и душа Невесты бродит, как потерянная, в поисках своего Жениха.

Сомнительно, рискнули ли бы астронавты отправиться в космос, если бы двадцать учёных представили им рассчеты с разными результатами и не имели бы единой научной теории. Их запускают в космос, основываясь на точных физических данных и математических выкладках. Как же мы вознесёмся к Трону Господнему, когда трубы разных конфессий поют вразнобой, когда одна конфессия подвергает сомнению то, что провозглашают все другие?

Вот в этом лабиринте и должен был я найти свой путь. Позвольте мне остановиться на нескольких его эпизодах. Я надеюсь, что читатель простит мне, если при этом я сошлюсь на некоторые примеры, говорящие о слабости человека.

Один из биографов Меланхтона писал: «Тот, кто считает постыдным обнаружить в великих и знаменитых людях хоть что-нибудь достойное порицания, имеет слишком высокое мнение о людях вообще, поскольку совершён только Бог. Человеческой природе совершенство недоступно». Как читатель вскоре убедится, я нахожу много хорошего в различных конфессиях и в тех, кто их возглавляет, да и опыт моего общения с раввинами не всегда оставлял неблагоприятное впечатление.

Однажды с одним из моих зятьев, который позднее принял христианство, я оказался в Синае. Мы посещали православные монастыри этого города. Дело было на следующий день после Пасхального понедельника. Мы постучались в ворота одного из монастырей, и старый монах открыл нам. «Что вам нужно?» - спросил он. «Отец, мы пришли спросить, что мы должны сделать, чтобы спасти свою душу».»Вам не повезло, потому что именно сегодня я выпил лишнего». «Но ведь сейчас Пасха, святой отец. Неужели вы не могли более достойным образом отпраздновать Пасху, нежели напиваться?» - спросил я, забыв о первоначальной цели своего прихода, то есть о своей надежде, что он просветит меня. «Молодой человек, - ответил мне монах, весело рассмеявшись. - Я пью, повинуясь заповеди Божией, ибо пил я не один, а с двумя или тремя другими братьями. Ведь Спаситель сказал: «...где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посреди них «(Мат 18:20). Я пришёл туда учиться, но тут мне пришлось взять на себя роль учителя и объяснить ему простейшие вещи. «Святой отец, я полагаю, что, когда Иисус говорит, что пребывает среди народа своего, где двое или трое собрались вместе, он имеет в виду людей, собравшихся чтобы сделать что-то хорошее или чтобы молиться, но не напиваться же!» Он ответил с удивившим меня смирением:»А ведь вы правы, молодой человек» - и пригласил нас в свою келью, так как мы разговаривали у порога. Этот монах был человеком, привыкшим выпивать. Поэтому хмель не ударил ему в голову, и с ним можно было поговорить. Я повторил свой вопрос: «Что должен я сделать, чтобы обрести спасение?»

— Вы богаты?

— Я ни богат, ни беден. У меня есть всё необходимое. Но почему вы об этом спрашиваете?

— Богатому человеку спастись легко. Он даёт деньги на церковь, помогает бедным, и попадает на небо. Вот бедному человеку спастись трудно, потому что ему нечего дать.

Человек, к которому я пришёл, чтобы узнать об Иисусе, говорил противоположное тому, о чём Он учил. Я спросил его:

— Какова же роль Христа в вашем спасении?

— Я не знаю, - ответил он. Тогда я снова спросил его:

— Но, святой отец, разве в литургии вы не произносите таких слов: «Это моя кровь, кровь нового завета, которая проливается за многих в прощение их грехов?» Разве кровь Спасителя, пролитая на кресте, не отпускает ваших грехов?».

Старый монах вздрогнул и воскликнул:

— Известно ли вам, что вы очень учёный человек?

Искать его совета явно не было смысла. Это я, еврей-христианин, только что начавший свой путь к Богу, помог старому монаху сделать первые шаги на том же пути.

Однажды я пришёл на приём к епископу X. По обеим сторонам от него сидели два священника. Я рассказал ему о себе и о своём желании найти учителя, который помог бы мне разобраться в лабиринте множества разных конфессий. Услышав, что я еврей, епископ расхохотался: «Ха-ха-ха, глупый еврей! Этот наглый грязный жид хочет быть христианином! Где это видано?»

Я был готов к такому приёму. Файнштейн рассказал мне про другого епископа, который даже замахнулся на него своим епископским жезлом, услышав, что он еврей-христианин. Это было не удивительно: епископы и священники воспитывались на так называемых священных традициях, на писаниях Отцов Церкви, если они, конечно, вообще что-либо читали. Но многие из «святых Отцов Церкви», часто называемых так незаслуженно, были ярыми антисемитами.

Святой Кирилл лично руководил еврейским погромом. Они разрушили еврейские дома, а самих евреев изгнали из Александрии. В оправдание этому «святому» епископу можно заметить лишь, что он преследовал не только евреев: его отношение к священнослужителям собственной епархии было столь же жестоким. Он был также замешан и в убийстве, на территории церкви, философа Ипатия.

Святой Иоанн Златоуст заявлял: «Мне известны очень многие христиане, которые с определённой долей уважения относятся к евреям и их обрядам. А потому я считаю своим долгом искоренять убеждения подобного рода как чреватые опасностью. Я уже говорил, что Синагога это не более чем театр». Далее он называет синагогу «публичным домом», «воровским притоном» и тому подобное, и заканчивает своё выступление следующими словами: «В бесстыдстве и алчности евреи превзошли даже свиней и козлов. Евреи одержимы дьяволом, и им уготован прямой путь в руки нечистой силы. Вы не должны даже здороваться с ними, а уж тем более оказывать им честь, обмениваясь с ними хотя бы немногими словами; вы должны поворачиваться к ним спиной и бежать от них, как от чумы».

Святой Амвросий утверждал, что евреи как враги Христа не имеют права рассчитывать на защиту закона, так как они не подлежат такой защите. Амвросий угрожал отлучением от церкви самому императору, если он встанет на сторону нескольких евреев, по отношению к которым была допущена судебная ошибка.

Мягкосердечный Бернар Клервосский в ярости заявил официальный протест, когда Анаклет II был избран Папой Римским, поскольку один из дедов его был евреем. Доктрина, разделяемая ещё одним из Отцов Церкви, кратко изложена в книге аббата Гирагиндского «Антисемитизм святого Фомы Аквинского»: «Еврей - враг Иисуса. В христианских странах к евреям следует относиться, как к чужому и враждебному племени. Они должны быть лишены всех гражданских прав. Однако не следует преследовать соблюдение ими религиозных обрядов, поскольку они являются живым свидетельством страданий Господа нашего. Для того они и рассеяны по всему миру и несут заслуженное наказание за своё ужасное преступление, чтобы быть свидетелями нашего спасения».

Ещё до недавнего времени каждую Страстную Пятницу в католической церкви молились за «предателей евреев». Теперь эта формулировка изъята из текста римско-католической службы, однако всё новые поколения священнослужителей продолжают впитывать идеи антисемитизма из писаний Отцов Церкви. Поэтому вполне естественно было для учеников «святых отцов» посмеяться надо мною. Они всего лишь следовали примеру своих учителей.

Я встал со стула, на котором сидел, подошёл к столу епископа и стукнул по нему кулаком. «Постыдитесь! Вы -христианин, епископ - смеётесь над евреем, потому что он верит в Иисуса. А кем был по национальности сам Иисус? А Его мать? А Апостолы? Ваши церкви увешаны и заставлены изображениями «грязного еврея» - и при этом вы смеётесь над евреями! Побойтесь Бога!»

Епископ был невелик ростом, я же очень высок. Когда его советники увидели, как яростно я размахиваю руками, они испугались, что я могу ударить его, и приготовились кинуться на меня. Но епископ отстранил их мановением руки и крикнул: «Стойте! Не трогайте его! Его слова справедливы. Я хочу поговорить с ним».

Последовавшая затем беседа была выдержана в спокойном тоне. Он поздравил меня со вступлением на новый путь и выразил горячее одобрение моему намерению обращать в христианство других евреев. Но просить его наставлений на этом пути было, конечно, бесполезно.

Православный священник прихода, к которому я принадлежал, сидел во дворе своего дома. Когда я сказал ему, что я еврей, верующий в Иисуса, он спустил на меня собак.

Я мог бы описать много подобных встреч со священниками, но к чему? Такие люди недостойны носить звание пастыря, ведь именно в этом видел назначение своих учеников Христос. Я вообще убеждён, что Иисус никогда не выделял священнослужителей, как особый клан. Все ученики Иисуса - священнослужители.

Я изучил догматы Греческой православной церкви и нашёл, что в них много лживого. Лично мне никогда бы и в голову не пришло принять это вероисповедание. Их обряд крещения еврея требует, чтобы обращаемый трижды плюнул и произнёс: «Я отрекаюсь, проклинаю и плюю на евреев» - иными словами: на своих родителей, братьев и сестёр, на всю свою семью. Я знавал евреев, которые во время крещения, когда им следовало произнести это проклятие, падали в обморок. Один человек просто не смог вымолвить ни слова.

Более того, когда в Румынии установился фашистский режим, Святой Синод Православной церкви объявил, что ни один еврей не может быть принят в её лоно. До какой же низости нужно дойти, чтобы закрыть евреям путь в Церковь Иисуса? Ведь Он сказал однажды: «Я послан только к погибшим овцам Дома Израилева» (Мат. 15:24).

Справедливости ради я должен добавить, что с тех пор встречал и православных священников, которые были поистине святыми, но впечатление от первых моих встреч осталось очень тяжёлым. В своих поисках истинной Церкви я обнаруживал многие недостатки в каждой конфессии, что и вывело меня на правильный путь. Меня считают лютеранином. Лютеранская церковь - необыкновенная. Она существует вопреки воле и желанию человека, её основавшего. Вот что писал Лютер: «Создавать множество церквей и сект - это всё равно что разделить Бога на много Богов и дать ему множество имён. Разные вероисповедания - это всегда проявления ереси, осуждаемой Богом, это отклонения от истинной, всеобщей невидимой Церкви, это деяние не Бога, а земного человека. Я не одобряю ни лютеранскую доктрину, ни её последователей, и мне же приходится страдать от того, что над Словом Божиим насмехаются от моего имени. Я молюсь о том, чтобы имя моё не упоминалось, чтобы люди не называли себя лютеранами, а называли бы христианами. Чем заслужил я, вонючий мешок, наполненный червями, чем заслужил я, чтобы дети Христа называли себя моим презренным именем? Никто не должен говорить: «Я лютеранин» или «Я папист» - ибо ни Лютер, ни Папа не отдали за нас жизнь свою, ни тот, ни другой не был нашим учителем, и лишь Христос был таким Учителем. Поэтому и называть себя мы должны ХРИСТИАНАМИ». В застольной беседе он мог сказать: «Пусть чёрт заберёт Лютера, если ему это удастся. Да здравствует Христос!» Тем не менее лютеранская церковь существует, и от Лютера она унаследовала свой антисемитизм, который всплывает на поверхность, как только для этого складываются благоприятные условия.

Невозможно требовать от еврея, чтобы он был профашистом. Как же можно ожидать, чтобы еврей стал лютеранином, если Лютер писал следующее своей жене, которая тоже относилась к евреям с глубоким презрением: «Я должен теперь заняться изгнанием евреев. Граф Альбрехт - их враг, и он выступает против них, но никто не борется с ними. Если будет на то Божья воля, я помогу графу Альбрехту, выступив против них с кафедры. Я пью наумбургерское пиво...оно мне очень нравится». Я выбрал ещё не самое сильное место, есть такие, где он открыто подстрекает читателей убивать евреев - так же как он призывал их убивать католиков, православных и анабаптистов. Он упрекал Инквизицию за то, что она подвергла его бывшего друга, Томаса Мюнцера, недостаточно жестоким пыткам. В то время, когда я вступил в лоно христианской церкви, епископом Лютеранской церкви Румынии был профашистски настроенный человек по имени Штендель, проповедовавший что-то среднее между христианством, расизмом и национал-социализмом. Входившего в ризницу лютеранской церкви встречали словами «Хайль Гитлер!» - Да здравствует убийца миллионов евреев! По сути своей эта церковь, конечно, не была Христовой. Тогда как Лютеранские церкви Скандинавии и Голландии повели себя очень благородно и смело в тяжкие для евреев годы - и это делает им честь. Они тоже следовали Лютеру, но только другому. Лютер страдал раздвоением личности. Ему принадлежат прекрасные строки, посвящённые евреям: «Мы не должны так плохо относиться к евреям, так как между ними есть будущие христиане. Как было бы хорошо, если бы все мы жили по-христиански и обратили бы их к Христу по-доброму. Кто захочет стать христианином, видя, как не по-христиански обращаются с людьми христиане? Нельзя так, дорогие мои христиане. Давайте поведаем им истину с любовью. А если они откажутся от неё, оставим их в покое. Ведь оставляем же мы в покое столь многих христиан, которые не думают о Христе и не слушают Его слов. ...Если бы я был евреем и мне довелось услышать тех тупиц и идиотов, которые проповедуют христианство, я бы скорее согласился стать свиньёй, чем христианином. Если бы Апостолы, которые тоже были евреями, обращались с нами, неевреями, так, как мы обращаемся с их потомками, ни один нееврей никогда в жизни не стал бы христианином».

Я не буду останавливаться на впечатлениях от своего общения с представителями католической церкви, в настоящее время переживающей период глубоких перемен, превзошедших всё то, о чём мог мечтать Лютер. Второй Собор Ватикана отпустил евреям грех убиения Иисуса. Христос простил их давным - давно словами: «Никто не отнимает её (мою жизнь) у меня, но я Сам отдаю её.» (Иоан. 10:18). Отцы Ватиканского Собора сделали бы лучше, если бы попросили у евреев прощения за то, что убивали их в течение стольких веков. Справедливости ради следует добавить, однако, что не только христиане ненавидели и убивали евреев.

Иногда бывало и наоборот. Евреи Троцкий - в России, Ракоши - в Венгрии и Анна Паукер - в Румынии - убили много христиан, хотя, правда, и не из религиозных побуждений. В любом случае, ненависть одних - не оправдание для ненависти других. Чем дальше, тем больше это множество христианских конфессий казалось мне вавилонским столпотворением. Они ни в коей мере не напоминали ту Церковь, которую оставил по себе Иисус, описанную в Деяниях Святых Апостолов: «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее. Апостолы же с великою силой свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса Христа, и великая благодать была на всех их. Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов, и каждому давалось, кто в чём имел нужду» (Деян. Ап. 4:32-35). «И они постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах. Был же страх на всякой душе; и много всяких чудес и знамений совершилось чрез Апостолов. И каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя хлеб по домам, принимали пищу в веселии и простоте сердца, хваля Бога и находясь в любви у всего народа. Господь же ежедневно прилагал спасаемых к Церкви» (Деян. Ап.2: 42-43; 46-47).

Но существующие ныне разные церкви не являются историческими преемниками той первой Церкви. Правда, чудесный свет, излучаемый Иисусом, проникает сквозь самые плотные тучи. Слово Божие прорывается сквозь препятствия, воздвигаемые разными конфессиями, и дарует спасение даже тем, кто заблуждается. Но главенствующие церкви не могут дать спасения Израилю. Через них Израиль никогда не придёт к Христу. Я всегда чувствовал и чувствую себя очень легко среди набожных людей. Даже до того, как я познакомился с протестантским учением о незримой церкви, я ощущал узы братства между собой и каждым новообращённым. Эти узы братства связывали меня с «Армией Господа», религиозным течением внутри Православной церкви. Встречал я братьев по вере и среди римско-католических священников, и среди мирян, всем сердцем любивших Христа и поступавших иногда неправильно, с моей точки зрения, лишь в силу того, что были убеждены, будто Иисус учит их поступать подобным образом. Доводилось мне встречать братьев по духу и в лютеранской церкви, а также и в других протестантских конфессиях.

Разве могу я забыть архимандрита Греческой православной церкви Скрибана, который в годы разгула антисемитизма готов был денно и нощно помогать нам, вступался за нас беспрестанно? Этот человек, руководивший раньше Теологическим семинаром, слушатели которого были теперь священниками в Бухаресте, укорял возглавлявших Министерство Культуры и Культов каждый раз, когда они начинали гонения на нас, как на «грязных евреев».

«Разве этому учил я вас?» - спрашивал он их - Разве Сам Иисус не был «грязным евреем?» А мать нашего Спасителя – «грязной еврейкой»?

А среди лютеран разве могу я забыть епископа Фридриха Мюллера, стойкого друга евреев-христиан? Или норвежца, лютеранского пастора Магне Сольхейма, главу Норвежской Миссии Израиля в Румынии, всю свою жизнь посвятившего проповедыванию Слова Христова евреям, и делавшего всё, что было в его силах, чтобы помочь им в горький час?

Размеры моего повествования не позволяют перечислить здесь всех, им подобных. Со всеми детьми Божьими, независимо от их вероисповедания, меня связывали узы братства. Но ближе всех мне были те из них, которые отошли от главенствующих конфессий. То отталкивающее, что я обнаружил в этих конфессиях, разрушало образ Христа, сложившийся в моём сердце. Я обрёл наконец этот образ, лишь соприкоснувшись с небольшими группами подлинных христиан. Их немногочисленность меня не смущала. Я знал, что Господу важно сердце человека, а не число людей. Григорий Богослов говорил: «Бог не радуется множеству. Прихожане могут исчисляться тысячами, но Господь считает лишь тех, кто приемлет спасение. Люди считают ничтожные песчинки, Он - орудия благодати».

Те религиозные общины, которые существуют внутри главенствующих вероисповеданий и в сектах, и суть единственные группы христиан в Румынии, чьи руки не обагрены еврейской кровью. Во время гонений они помогали, укрывали и спасали евреев. С ними легче и лучше проповедовать евреям христианство. Но даже в их среде существуют разногласия. Люди глубоко верующие, они не могут прийти к общему мнению в элементарном толковании библейских текстов. Верующие часто спорят о вещах, в которых ничего не смыслят.

Мне рассказывали историю про двух средневековых христиан, осуждённых Инквизицией. Они попросили, чтобы их привязали спинами, чтобы даже на костре не смотреть друг на друга, так как каждый считал другого еретиком. Слушая эту историю, я не мог ей поверить, считая её преувеличением. Но потом, оказавшись в тюрьме, встретил людей, отдававших жизнь за того же кроткого Христа, но не желавших сказать даже «Здравствуй» человеку, который принадлежал к другой конфессии или к иному течению внутри той же самой. Мы позволяем себе всё это, даже и не думая о том, как трудно будет нам потом ответить за подобный грех, смысл которого в том, что он препятствует отысканию истины жаждущим её.

И другие евреи так же, как я, стояли на грани отчаяния, пытаясь отыскать свой путь в этом хаосе религиозных разногласий. Я до сих пор не знаю ни одной христианской организации, способной по-настоящему взяться за дело подготовки мира к приходу Царства Божия и обратить в свою веру все народы. Ни одна из них не относится к этой задаче серьёзно и не имеет стратегического плана её осуществления. Усилия их тратятся в основном вхолостую, на пустяковые повседневные дела.

Благодаря милости Божией мы преодолели все эти трудности, не запутались в мелочах и сумели понять самые важные из текстов Нового Завета. Эти тексты так ясны и совершенны, что их одних было бы достаточно, чтобы, проповедуя сказанное в них и живя согласно их заветам, обратить в христианство всех евреев. «Любовь есть исполнение закона» (К Римлянам. 13:10). «Ибо весь закон в одном слове заключается - люби ближнего твоего, как самого себя» (К Галатам: 5.14). «Итак, во всём, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки» (от Матфея, 7:12). «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всей душою твоею, и всем разумением твоим - сия есть первая и наибольшая заповедь, вторая же подобна ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя» (От Матфея 22:37-40).

Несмотря на то, что Библия неоднократно утверждает, что Бог повелевает делать обрезание, мы знаем, что Павел не признаёт эту заповедь и объявляет её недействительной. Он пишет: «Ибо во Христе Иисусе ничего не значит ни обрезание, ни необрезание, а новая тварь»(Гал 6:15). Не пора ли и нам уже понять, что различные доктрины, нас разъединяющие, хоть и опираются на Библейские тексты, на самом деле бессмысленны? Мы должны не спорить, мы должны становиться «новыми тварями» - людьми, перестраивающими свою жизнь на основе принципа любви, завещанного нам Иисусом. Если Лютер ещё четыреста лет тому назад мог написать: «Иисус не повелевает нам исповедоваться. Он предоставил нам всем полную свободу, чтобы тот, кто этого хочет, мог исповедаться... Но Бог не осудит того, кто не станет этого делать...Все таинства должны быть добровольными. Тот, кто не желает принимать Святое причастие, имеет на это право от Господа» - то уж нам-то, в XX веке, тем более пристало отличать то, что наиболее важно в Библии - закон любви, от того, что менее важно!

Большинство евреев, особенно молодых, относятся к религии равнодушно. Никакие богословские дискуссии не помогут нам всколыхнуть их душу. Наши проповеди оставят их равнодушными. Догматы церкви не тронут их сердца. Но не в этих догматах суть христианства. Божественный Учитель наш утверждал, что любовь есть отличительный признак Его учеников. Ни один нормальный человек не может остаться равнодушным к любви. Евреи жаждут её больше, чем любой другой народ. Если бы нашей религией стала любовь, их безразличие исчезло бы. Что касается лично меня, то, после всех своих долгих испытаний, я нашёл то, чего искал - я исповедую любовь. Мои братья и сёстры все любят друг друга, независимо от их деноминации. Мой Бог - Иисус, потому что Он есть воплощение любви. «Бог есть любовь» и «всякий любящий рождён от Бога» (1 Послание Иоанна, 4:7-8). Крест Христов - это символ трагедии, которая происходит, когда эта любовь нарушена. Ненависть распяла истину Бога. Но в то же время Крест Христа есть выражение Господней любви. В силу любви Своей Христос берёт на себя грехи Своих убийц и даёт им возможность начать новую жизнь. Эта истина, которую мне дано было познать, позволила мне ощутить свою независимость от всех христианских конфессий. Я сам могу решить, хочу я или не хочу принадлежать к какой-либо из них. Они являют собой лишь основу, опираясь на которую я могу молиться в церквах и собраниях всех конфессий. Мне доводилось в один и тот же день проповедовать православным, католикам, лютеранам и пятидесятникам. Если вы стремитесь к истине, вы должны отказаться от своих убеждений и пристрастий, так как всякое пристрастие - это бельмо, которое делает вас неспособными понять взгляды и представления других людей. Истина духовна. Христос есть истина, Он реален, и истина в Нём совершенно независима от точек зрения, с которых её оценивают.

Большинство евреев-христиан, составивших впоследствии нашу конгрегацию, заняли межденоминационную позицию, хотя формально мы считаемся лютеранами. Наша церковь называлась «Церковью любви». Пастор Зольхейм так и приветствовал всех - словом «Любовь!».

МОЁ КРЕЩЕНИЕ И ОБРАЩЕНИЕ В ХРИСТИАНСТВО МОЕЙ ЖЕНЫ

В своей жене я воистину обрёл того, кто в Библии назван: «Помощник, подобный тебе». Конечно, есть свой смысл и в безбрачии, но я не раз замечал, что пастыри Христовы, опирающиеся в трудах своих на жён, достигают больших успехов. Святой Иоанн Златоуст не мог знать наших жён, иначе он никогда не написал бы таких чудовищных слов о женщине: «женщина - это необходимое зло и губительный соблазн». Совершенно очевидно, что женщина может быть достойной помощницей, если её муж не подавляет её. Адам может служить для нас всех примером хорошего мужа. Он был изгнан из рая из-за Евы, но никогда ни словом не попрекнул её за это, тогда как мы оскорбляем своих жён и за сущие пустяки. Сначала моя жена не понимала меня. Когда я пошёл креститься, она хотела покончить с собой. Моя мать потеряла сознание, услышав о моём решении. Таким образом, решение это ранило двух самых дорогих для меня людей. Тогда я был уверен, что поступаю правильно. Сегодня я не стал бы советовать кому-либо следовать моему примеру. Но если человек решился свидетельствовать и страдать за Христа, не должно отказываться от этого ради другого человека.

Некоторые евреи предубеждены не столько против Иисуса, сколько против крещения. Слишком болезненны их воспоминания о том времени, когда инквизиторы за бороды тащили евреев креститься под угрозой смерти. Слишком хорошо помнят они, что их праотцы, прочитав над своими детьми молитву, собственноручно перерезали им горло, чтобы только спасти таким образом от насильственного крещения. Слишком многие евреи, крестившись, отказывались потом от своего народа. Вполне естественно, что всё это отвратило многих от обряда крещения. Я знавал одну старую еврейку, которая была верной ученицей Христа, но не могла заставить себя произнести даже слово «крещение». Обычно она говорила лишь: «Мне предстоит ещё сделать ЭТО». Такого рода комплексы требуют к себе очень деликатного отношения. Долг любви выше долга крещения. Никогда не следует с этим спешить. Пусть семья сначала привыкнет к мысли об этом и поймёт смысл самого обряда. О нём не нужно много говорить. Мы свидетельствуем не таинству крещения, а Господу, давшему нам это таинство. Цель миссионера не в том, чтобы окрестить как можно больше евреев. Но в то время я думал иначе.

Я отправился принять крещение, оставив дома рыдающую жену и горюющую мать. Не могу сказать, в какую веру меня крестили. Произошло это в церкви Лютеранской Норвежской Миссии Израиля, глава которой, Файнштейн, принадлежал к Свободной Церкви. Сам обряд совершил брат Элисон, прежде англиканский пастор, оставивший эту церковь после того, как принял второе крещение уже взрослым. Тем не менее, он продолжал служить в Англиканской Миссии. Хаос стал обычным явлением в христианстве, ибо забыта последняя мольба Иисуса: «Да будут все едино» ( Иоан. 17:21). Мне было достаточно знать, что Элисон был верным учеником Иисуса, как и все другие, принимавшие участие в моём крещении. Вместе со мной были крещены ещё два еврея. Один из них, Блицштейн, был раньше коммунистом. Второй был очень забитый человек. Сам низенький, тщедушного сложения, он был женат на женщине в два раза крупнее его. Каждое воскресенье, когда он возвращался со службы, она его била. Несчастный продолжал ходить на молитвенные собрания и регулярно был избиваем. Помнится, после совершения обряда я посоветовал ему тщательно просушить перед печкой волосы, чтобы жена не догадалась о его крещении. Если бы это произошло, она, наверное, просто убила бы его.

Однажды поздно вечером, в воскресенье, когда Файнштейн уже лёг спать, он вдруг услышал стук в дверь и, открыв её, увидел нашего бедного брата с бледным, как полотно, лицом. Он спросил его, что случилось. Бедняга отвечал убитым голосом: «Мне не будет спасения. Сегодня моя жена колотила меня, как никогда - я больше не мог сдержаться и ударил её по лицу». У Файнштейна весело блестнули глаза и он сказал: «Ну, если уж ты понял, что тебе всё равно не будет спасения, отчего же ты не задал ей хорошую трёпку, чтобы она её долго помнила?».

Позднее и эта Ксантиппа крестилась, но не была крепка в вере. Наше крещение происходило в очень сердечной обстановке. Элисон, человек высокой духовности, предупредил нас: «Вы облачитесь в белые одежды, и ваш долг - сохранить их в чистоте». Файнштейн, как человек более приземлённый, сказал так: «Вы люди и, как все люди, всё равно не устоите перед грехом. Вам не удастся сохранить белыми свои одежды, но если только вы согрешите, сейчас же идите ко Христу, чтобы Он очистил вас». В ночь после крещения я не мог заснуть. В ту ночь я прочёл «Тайны креста», книгу, написанную японцем - христианином Тохойко Кагава, человеком, отдавшим на помощь бедным не только всё своё состояние, но и всю свою жизнь и все знания. Здание, в котором происходило моё крещение, ныне уже не храм. Коммунистические власти используют его для совершенно других целей. Мне делается грустно, когда я думаю о том, что уже много лет не имею возможности побывать в тех местах. Людовик Святой, король Франции, совершал ежегодное паломничество в деревенскую церковь Пуасси, где его крестили, и говорил: «Здесь я получил Корону Жизни, а в Реймсе - лишь королевскую корону, которая доставила мне столько забот и хлопот».

Вернувшись домой после крещения, я заметил в своей жене резкую перемену. В моё отсутствие она пересмотрела всю свою жизнь и сделала большой шаг вперёд. Она по-прежнему ходила со мной, когда хотела, на наши секулярные собрания, но всё больше и больше чувствовала себя там на месте. И вот как-то вечером, возвращаясь с такого собрания, она вдруг сказала: «Мне хочется прямо сейчас разбудить пастора и попросить его крестить меня и очистить от скверны!»

Вскоре после этого Элисон крестил и её. С тех пор ей пришлось перенести многое. Несколько лет она провела в тюрьме. Ей пришлось провести вдали от мужа столько же лет, сколько Иаков служил у Лавана, чтобы получить Рахиль. Все страдания и горести христиан были и её страданиями и горестями, но ей они казались кратковременными, потому что она любила.

ГЛАВА ВТОРАЯ. ЕВРЕИ, СВИДЕТЕЛЬСТВОВАВШИЕ ХРИСТУ

КЛАРУЦА

Ко времени моего обращения в Бухаресте, Галаце, Яссах и других городах Румынии уже существовали небольшие группы евреев-христиан. Среди них были люди удивительно чистой и возвышенной души. В Бухаресте Англиканской Духовной Миссией руководил Его преподобие Дж. Аденей, священник, преисполненный глубочайшей веры и духом самопожертвования. Постепенно число евреев-христиан всё росло. Первой душой, завоёванной мною для Господа, была Клара или, как её все ласково называли, Кларуца - молоденькая девушка лет шестнадцати. Её прадедушка некогда был священником Греческой православной церкви; под влиянием иудаистского движения, зародившегося на Украине в начале прошлого столетия, он обратился в еврейскую веру. (Надо сказать, что подобное движение и по сей день существует среди крестьян, выходцев из адвентистов. Коренные румыны, эти крестьяне делают обрезание и молятся в синагогах с большим пылом, чем евреи, многие из которых, сказать по правде, исполняют свои религиозные обязанности без особого энтузиазма).

Этой девушке Богом положено было исправить ошибку прадеда путём принятия христианства. Но как только она стала посещать наши собрания, её родители начали её всячески преследовать. Они запретили ей встречаться с нами. И тогда она объявила голодную забастовку. Она заявила, что не примет пищи до тех пор, пока ей не позволят пойти повидаться с её братьями по вере. Голодала она три дня; на четвёртый её родители, увидев, как девушка ослабела, сказали ей, что она вольна идти, куда хочет. «Ничего подобного, - ответила она. - Я буду голодать и никуда не пойду, пока вы не согласитесь пойти со мной». После того, как она проголодала ещё день, её родители уступили ей и в этом, и с тех пор регулярно посещали вместе с ней наши религиозные собрания.

Кларуца была начинающей в вере, но и я, её духовный отец, тоже был ещё неофитом. Ещё не излечив себя, я начал лечить других. Это не могло не сказаться на моём поведении. Однажды, сидя за столом в нашем доме, Кларуца спросила: «Брат, вы покупаете лотерейные билеты?» В кармане у меня лежал лотерейный билет, и я уже давно мучился по этому поводу: какой-то внутренний голос говорил мне, что детям Божиим не следует играть в азартные игры, но в то же время перспектива выиграть большую сумму соблазняла меня чрезвычайно. Совесть моя была неспокойна. Но не успел я подумать, как мой язык сказал: «Нет» - в то время как следовало бы сказать «Да». Это была уже не первая моя ложь. Привычка лгать давно стала моей второй натурой и даже после обращения не раз играла со мной злые шутки. Как я хотел вернуть назад слова, слетевшие с моего языка! Но, увы, сказанного не воротишь! Никогда в жизни не жалел я о том, что промолчал, но как сожалел иногда о сказанном! Это наше золотое правило - держать язык за зубами. Человек, не старающийся говорить как можно меньше, не может считаться поистине обращённым. Гордость, а может быть, и страх - страх подорвать доверие этой девочки - удержали меня от немедленного признания в своей лжи. Но неделю спустя я почувствовал, что не могу молиться. Когда я опускался на колени, чтобы прочесть «Отче наш», я слышал голос, говоривший мне: «Лжец!».

Рассказывают, что когда римский полководец Тит, ставший впоследствии императором, осадил в 71 году н.э. Иерусалим и в городе начался голод, а затем и чума, раввин Йонахан Бен-Закаи, один из предводителей евреев, прорвался через вражескую оборону и направился к шатру Тита, где, упав перед полководцем на колени, сказал. «Господин, пощади этот город! Здесь так много женщин и невинных детей!» Тит ответил: «Ты лжёшь, старый раввин!» «В чём я солгал тебе?» - спросил удивлённый старик. «Первое же твоё слово было ложью Ты назвал меня господином. Но если я ваш господин, то почему вы не откроете ворота города и не примете меня с почётом и с цветами? Если я господин, то почему вы не подчиняетесь мне?

То же происходит и с нами: первое слово молитвы нашей - ложь, ибо мы называем Отцом Того, Чьи заповеди не выполняем. Мы лжём, в то время как Отец наш всегда говорит лишь правду. С мукой в душе я пошёл к Тудору Попеску, который был тогда «главным» верующим среди нас в Румынии. Раньше он был православным священником, но, подобно Лютеру, имел смелость воспротивиться церковной иерархии и проповедовать истинное Евангелие. За это он был изгнан из церкви. Но тысячи верующих последовали за ним, и он стал самым выдающимся человеком в церковных кругах Румынии. Он был искренним другом евреев-христиан и проповедовал евреям с великой благостью.

Я рассказал старцу о своём горе и спросил его, что мне делать. Объяснил и свой страх того, что если я, заронивший в девушке первые зёрна любви к Христу, признаюсь ей в своей лжи, она может потерять веру.

Тудор Попеску ответил: - Твой страх вполне обоснован. Даже самый незначительный грех, совершённый тобой, может оказаться камнем преткновения для другой души и обречь эту душу на погибель. По этой причине впредь ты должен быть осмотрительней. Тем не менее я советую тебе просто покаяться перед ней в том, что ты ей солгал. Если после этого она потеряет веру, значит, она не была избрана Богом. Ты же, покаявшись, не сойдёшь со стези Божией и выполнишь Его заповедь.

Этот случай показал мне, как полезно верующим каяться в своих грехах - не только перед Господом, но и перед мудрым братом по вере, который может подать тебе совет. Слову «исповедь» в Библии соответствует слово «exomologeo», что означает «поведать наружу». Лишь неразумные упиваются своим грехом и носят его в себе до тех пор, пока он не выест их душу. Я пригласил Кларуцу, удобно усадил её в кресло, лицом к себе, и рассказал о том, что со мной произошло, смиренно прося у неё прощения. Она выслушала меня очень серьёзно и сказала: «На этот раз я вас прощаю, но больше так не поступайте».

Преисполненный радости от сознания того, что с моей души свалился такой тяжкий груз, я рассказал о случившемся всем присутствовавшим на нашем собрании в ближайшее воскресенье. Вслед за мною один за другим стали вставать братья (все евреи-христиане) и каяться во лжи, нечестности и воровстве, и это покаяние принесло нам большое облегчение и подлинную благодать.