Трольи шахматы 5. Сиреневый эндшпиль

— И есть, и спать. И не знаю, чего больше. — Сельмо зевнул в подтверждение своих слов. — Спуститься вниз, а потом, сытым, подняться вверх, я, прости, не смогу. Будь другом, сгоняй на кухню, закажи блюда в номер.

Это была хорошая мысль. Действие зелья стало быстро сходить на нет, и Дамиан сам был не прочь перекусить и завалиться в постель. В конце концов, самое трудное уже позади. Все артефакты они достали. Осталась сущая мелочь — донести их до Храма.

Джетта с трудом дождалась вечера и оделась в «рабочую» одежду. Темная поймала себя на мысли, что стала привыкать к новому статусу магички. Выход на «дело», пусть целью была не кража, вызвал внутренний протест. Как легко липнут барские замашки к вчерашней безродной воровке. Высока корона, зубья острые, за небо цепляют. Тише нужно быть, скромнее, незаметней. Вчера Джетта была всемогущей, и ей подчинялось время, а сегодня она — рядовая некромантка. Кто знает, не придется ли завтра вернуться в родную Гильдию на равных правах? Боги любят шутки шутить, Джетта на себе почувствовала.

Осенью темнеет рано. На месте не сиделось, и Темная выскользнула с постоялого двора. Бесшумной тенью она скользила по пустынным ночным улицам. Мысли о матери-настоятельнице неотступно неслись следом, куда бы она ни пыталась от них сбежать. Обида за то, что ее родная мать всё время была рядом, но никак этого не показала, была невыносима. Насколько нужно не любить собственную дочь, чтобы отказаться от нее, когда вот она, на виду, в двух шагах? Конечно, с папой маме не повезло. Отца Джетты мать-настоятельница искренне ненавидела. Наверное, поэтому и к дочери так относилась. Доводы о том, что у настоятельницы были основания так себя вести, Джетта упорно гнала. Это всё отговорки. У других детей — пусть не у всех, но у многих, у большинства, — было настоящее детство. А у нее — монастырский приют, холодная постель под колючим одеялом, молитвы в Храме вместо догонялок на солнце. Чем Джетта заслужила такую судьбу? Может, она не всегда была послушна. И даже часто бывала непослушна, что уж душой кривить. Но если бы ее любили, разве бы она так себя вела? Когда она была молодой и глупой и была влюблена в Ансельмо дель Пьёро, она мечтала, что у них будут детишки, и она будет их любить сильно-сильно, даже если они будут шалить. Да уж, мечты и реальность — две очень, очень разные вещи.

Девушка смахнула слезу. Глупости какие! Она взрослый человек. Ей никто не нужен. О родителях она мечтала, когда была маленькой девочкой. Детские мечты теперь уже не казались Джетте смешными. Ведь ее действительно искали. Отец, каким бы злодеем он ни был. Те мысли, будто нашептанные кем-то, наверное, были пресловутым «голосом крови». Если бы не Печать, заблокировавшая ее способности, отец бы обязательно ее нашел. По той самой крови, которая отзывалась даже в спящем состоянии. Злодею-отцу она оказалась важнее, чем родной матери — Дщери Девы Ночи. Жизнь полна парадоксов.

Часы на городской башне пробили полночь. Пора было двигаться в Храм. Храм Девы Ночи никогда не охранялся достаточно серьезно. По юности, когда Джетта сбежала из приюта, она несколько раз пробиралась в монастырь и устраивала мелкие пакости. Однажды мышей притащила в коробке. Они там пищали и шебуршались. Потом девчонки рассказывали, как визжала монахиня, которая их обнаружила. Другой раз скамейки медом измазала. В третий поставила на подставку под священные книги рваный ботинок. Теперь Джетта понимала, что мать-настоятельница была в курсе, кто это устраивал. Но ни разу при встрече не высказала ей ни слова упрека. К слову сказать, через год вольной жизни, после первых ударов судьбы и разочарований, Джетта, по совету старейшины, пришла к матери Марии за советом. И потом. Редко — через гордость нелегко переступать, но когда больше обратиться было не к кому, девушка шла к ней. Пришла и после того, как сбежала от дель Пьёро. Именно мать-настоятельница тогда убедила Джетту вернуть перстень. И правда, ей стало легче на душе после этого решения.

За раздумьями Темная не заметила, как оказалась на месте. Старая монахиня на входе самым бессовестным образом дрыхла, облегчая и без того несложную задачу. Джи прошмыгнула внутрь и огляделась. Ночью внутреннее пространство слабо освещалось магическими кристаллами-светильниками. Когда Джетта была маленькой, ей казалось, что в длинных тенях прятались чудовища. Сейчас тени были друзьями. Скользя вдоль стен, она пробралась к самому сердцу Храма. «Чтобы Пантера проснулась, она должна врасти хвостом в алтарь». Темная приложила Плеть к стене. Чудо не свершилось. Возможно, нужно помолиться? Джи опустилась на колени, чтобы обратиться к Богине с просьбой. Вопрос: с какой? Чтобы хвост пантеры врос? Нет уж, она выучила урок о вреде желаний. Сейчас тут как появится пантера с вросшим в алтарь хвостом, как проснется, да как покажет клыки. То-то будет потеха местным служительницам собирать ее недоеденные останки по всему Храму. Нет, молиться Джетта была не готова. Наверное, поэтому и Знак к ней не пошел. Вера Сельмо была куда сильнее, чем её. Впрочем, что толку страдать о том, что не под силу? Вон, дракона она тоже как только ни уговаривала слушаться, кому только ни молилась. А всё оказалось просто, как день. Чуду нашлось самое прозаичное объяснение.

«Врасти хвостом». Что это может значить на самом деле? Воровка внимательно оглядела собранную Длань. Ее взгляд упал на два аккуратных стерженька. В чем их смысл? Чтобы сильнее ударить? Так их заточить нужно было. Или покрупнее сделать. Каждый стерженек был не длиннее фаланги ее мизинца и не толще соломинки. Может, именно ими хвост должен «врасти»? Тогда в алтаре должны быть две маленькие дырочки. Джетта стала методично осматривать священную стену и ощупывать ее, насколько дотягивалась рука. Снаружи. Потом — изнутри, куда раньше не рисковала войти даже во время детских шалостей. Она потратила на это, наверное, целый час, но так ничего и не обнаружила. Темная села спиной к стене, свесив голову. Ничего не получалось. То ли дырочки начисто замазали, или они грязью за века заросли. То ли она неправильно разгадала загадку.

— Не выходит, — обратилась она к свинячьей морде, торчащей по-соседству, вровень с плечом. — Обидно, да?

Свинка не ответила.

— Хрю-хрю, — ответила за нее Джетта, и нажала пальцем на пятачок. Миленький такой пятачок. Странная мысль мелькнула в голове у Темной. Она отошла от алтаря и заново оглядела его. Все лепные узоры были симметричны, будто в зеркале, кроме этой забавной свинки. Пятачок ее был ровным и круглым, как монетка, но Джетту уж понесло волной. Она опустилась перед рылом на колени. Пальцы привычно нажимали на крохотные выступы в надежде обнаружить замок. Щелк! Кружочек морды крутанулся вниз, болтаясь на одном ухе. В открывшемся темном ареоле чернели две дырочки. Те самые. Джетта положила Длань на пол и дотянула Плеть до отверстий. Стерженьки вошли в них, как родные. И Рубиновый Глаз замигал. Пантера просыпалась. Когда же она проснется до конца?

Темная села подальше и стала наблюдать за красным мерцанием. Оно убаюкивало не хуже колыбельной. Колыбельная! Джетта вспомнила звуки колыбельной и тихий женский голос. Он обещал, что всё печали уйдут, тьма развеется, и наступит новый солнечный день. Так Джетте казалось, хотя она не помнила слова. Только голос. Тихий голос сквозь сон. Иногда певица замолкала, а потом неровно, будто сквозь слезы, продолжала таким родным и знакомым голосом. И вдруг песня прервалась. Воровка проснулась. Красный огонек светил ровно. Пантера пробудилась. Джетта вынула из сумки нож и осторожно коснулась им артефакта. Ничего не случилось. Тогда воровка взяла его в руки. И чем же Длань наводила такой ужас? Темная подержала ее в руках, покачала из стороны в сторону, провела большим пальцем по поверхности. Ничего. Свет Рубинового Глаза начал раздражать. И девушка накрыла его пальцем. Небольшой выступ утонул в артефакте, а между клыков пантеры выскочила белая молния. От неожиданности Джетта выронила Длань, и та со стуком упала на пол. Рубиновый глаз несколько раз моргнул, и вновь засветился ровным светом. Ох, ничего себе!

Темная аккуратно вынула вилочку из двух стерженьков из алтаря и повернула морду на место. Та со знакомым щелчком закрепилась. Джетта завернула артефакт в пергамент. Всё. Можно уходить.

Но вместо того, чтобы вернуться на постоялый двор, она бесшумно двинулась по коридорам в сторону келий, которые занимали монахини. Если ничего не изменилось, она легко найдет ту, где спит мать-настоятельница. Дойдя до нужной двери, воровка остановилась — так сильно стучало ее сердце. Она глубоко вздохнула и приоткрыла дверь. Заглянула. Закрыла и очень быстро направилась назад.

Сельмо проснулся, когда за окном было уже темно. Аквилеро сопел на своей кровати, но стоило Паладину зашевелиться, как он приоткрыл один глаз. Телохранитель. Блюдёт. Дель Пьёро сел на кровати, сладко потянулся… И вдруг его, словно молнией, прошибло страхом: Джетта! Ведь ей теперь от них ничего не нужно. Вдруг она опять сбежала? Первым делом Светлый проверил тайник. Свернутый квадратик карты лежал на месте. За стеной послышался стук. С одной стороны хорошо — значит, не сбежала. А с другой — с чего ей буянить среди ночи? Спать должна.

Паладин натянул сапоги и направился к соседке. И как оказалось, очень вовремя. Зависший над потолком светлячок освещал склонившуюся над дорожным мешком Темную. Она забрасывала в сумку последние вещи, разложенные на постели.

— Что, решила бежать?

Сельмо прислонился к дверному косяку.

— И вам советую, — не отрываясь от сборов, ответила Джетта абсолютно серьезно.

— Что-то случилось?

— Папочка мой объявился, — Темная повернула лицо в его сторону. Веки были красными и опухшими.

— Ты его видела? — тихо спросил Сельмо.

— Нет. — Она смолкла, а потом, быстро вытерев костяшкой пальца под глазом, выдохнула: — Зато я видела, что осталось от мамочки.

Паладин сполз по опоре. Он поднял глаза:

— Я… я не подумал. Я правда не думал, что…

— Уймись, Богов ради, — оборвала его Джетта. — Это был ее прощальный подарок.

Темная вновь смахнула слезу и уложила в мешок пергаментный сверток.

— Избавила тебя от объяснений? — мрачно выдавил Сельмо.

— Она избавила меня от иллюзий на счет отца, — твердо ответила Темная, закидывая мешок на плечо. Ее взгляд был прямым и жестким, между бровей залегли две знакомые морщинки. Такую Джетту Сельмо не знал, зато она была как никогда похожа на мать.

— Подожди, мы идем вместе, — Паладин вскочил на ноги, развернулся и уткнулся в Аквилеро.

— И куда вы собрались на ночь глядя? — поинтересовался он. — Все ворота закрыты.

— Через стену я перенесу, — сообщила магичка.

— Мы сейчас, — заверил дель Пьёро.

Он второпях натягивал доспехи, пока Аквилеро собирал вещи. Джетта ждала их у дверей. Лошади не были довольны ночным приключениям. Конюхи — тем более, но тяжелые монеты заткнули им рты. До северных стен компания добралась без труда, мчась по весь опор по пустым мостовым. Джетта телепортировала через границу города всех троих, но далось ей это нелегко: магичка еле держалась в седле. Сельмо пересадил ее к себе, и Темная даже не сопротивлялась. Она прижалась щекой, и Паладин обнял девушку. Это было правильно.

— Куда едем? — спросил Аквилеро.

Свободной рукой дель Пьёро передал напарнику и карту, и тот ее развернул. Коразон Эль Груто пылал сиреневым. Вариантов движения было немного.

— На запад, — решил Сельмо.

Остальные с ним согласились.

— Ты понял, что происходит? — спросил Игрок Темными.

— Судя по ходу, Сиреневый походил магом. Впрочем, мы и так знаем, что его фигура — маг.

— Нет, я про настоятельницу…

— А что «настоятельница». Молодец настоятельница. Предохранилась от послепосмертного призыва. А не то ходил бы по Коразон эль Груто зомби-маг. Такого хрен упокоишь.

— Да я не про это, — возмутился Игрок темными. — Я про Знак. Как она Знак сняла?

— Чудом.

— Какое, к троллям собачьим, чудо?! С каких пор наноботы стали слушаться местных?

— С тех самых пор, как в тролльих шахматах появился непонятный игрок. Ты когда-нибудь про такое слышал?

— Нет, — твердо ответил Игрок Темными.

— Вот и я — нет, — подвел черту его противник. — Так что, друг мой, самое время уверовать в чудеса.

— Самое абсурдное, до чего можно додуматься в нашей работе, — пытаться уговорить коллегу поверить в чудо.

— Ты просто здесь новичок, — неожиданно серьезно проговорил Игрок Светлыми. — Именно на нашей работе как нигде начинаешь верить в чудеса.

ХОД ТРИДЦАТЬ ПЯТЫЙ,

в котором герои думают, что бегут от опасности, а на самом деле, — навстречу судьбе.

Темные: S/M h1

(Темный Маг-Странник перемещается на поле h1)

Светлые: SN h1

(Светлыt Наемник и Странник перемещается на поле h1)

Чужие: (С)Z i1 = (Ч) Z i1

(Светлый Замок i1 меняет цвет.)

Чиро проснулся от громкого стука в дверь. К нему не стучались — к нему ломились. Через крохотное оконце в комнату проникали лучи полуденного солнца. Подозревая худшее, Хонрадо сжал в руке меч, резким движением отпер засов и отскочил в сторону, позволив неведомому противнику рухнуть вперед. Никто не ввалился. Из открытой двери раздался приятный голосок ночной подруги, драконши:

— Ну, ты, мужик, гора-азд поспать. Я уже беспокоиться стала — не случилось ли чего.

— Ты кулаком гвозди заколачивать не пробовала? — поинтересовался наемник, выглядывая в коридор.

Айша стояла одна, в той же поношенной, но опрятной одежде, что и вчера. При дневном свете Чиро заметил, что на ней нет ни пятнышка. В отличие от его наряда, познавшего все прелести путешествия дождливой осенью. Наемник в который раз позавидовал магической системе очистки драконов.

— Пробовала. Но молотком всё-таки сподручнее, — сообщила Айша. — Пошли завтракать. Разберемся с твоими артефактами, да я своими делами займусь. Жду тебя внизу.

Хонрадо расправился с утренними нуждами в ритме фламенко и присоединился к скучающей драконше. Рыжая сразу ожила. В ее глазах зажегся хищный огонек, и она начала планомерно выпытывать у Чиро информацию о Гешшаре и Рассете.

— Рассета ты тоже знаешь? — удивился наемник.

— Кто ж его не знает. Он же принц, — пожала плечами собеседница.

— Ничего себе… У Гешшара что, никого попроще не нашлось?

— Похоже, он хотел не как проще, а как лучше, — наставительно заявила Айша. — Из тех, немногих менталистов, кого можно запросто поднять на крыло, Рассет — идеальный вариант.

— И что, принц вот так вот запросто полетел бы учить какую-то воровку? — удивился Темный.

— Во-первых, не воровку, а некромантку. А во-вторых, — любопытство. Мы, драконы, страшно любопытны! Иногда не в меру, — буркнула она. — А расскажи еще, как Гешшар Рассета…

— Слушай, — не выдержал наконец наемник. — Может, ты у них сама всё спросишь? Вы уже умеете, того… мысленно.

Он постучал пальцем по черепу и вернулся к завтраку, который, судя по солнцу, был скорее обедом.

— Можем, — согласилась Айша. — Но… понимаешь, меня при Дворе не очень… любят.

— А чего так? — поинтересовался Чиро. — Пришила кого-то не того?

Айша фыркнула.

— Скорее «отшила». Но не суть важно. Скажем так: я кое с кем не сошлась во взглядах.

— И за это тебя вытурили из драконьей страны, — продолжил Хонрадо.

— Еще чего! Я сама, добровольно.

— Ничто не способствует добровольному уходу, как увесистый пинок под зад.

— Фу! Сеньор Хонрадо, как вы грубо выражаетесь, — рыжая сморщила носик, прямо как знатная дама.

— Айша, ты же можешь стать кем угодно? — Собеседница изобразила недоумение. — Ну, в смысле, — наемник очертил в воздухе контуры женского тела, — превратиться в кого угодно.

— Принять облик кого угодно, — поправила его драконша.

— Принять облик, сделать вид… Ты поняла.

— В принципе — да, — кивнула Айша.

— И пойти можешь, куда хочешь?

Драконша кивнула.

— Так почему ты среди людей, а не направилась, например, к эльфам?

— А что я там не видела? — недовольно заявила девушка, которая на самом деле была вовсе не девушка, а ящер. Хоть по виду и не скажешь.

— Ну, как… Дивные Кущи… Сладкоголосые эльфы…

— Подумаешь… «Дивные кущи», «сладкоголосые эльфы»… Они что сто лет назад были такими, что двести. Хотя вру, двести лет назад у них еще Черные встречались. Изредка. Но потом вымерли от скуки. Другое дело люди: как ни придешь, так у них что-то новенькое. Интересненькое. Вы слишком хрупкие, слишком мало живете, поэтому торопитесь… — она покрутила ладонями, словно наматывала пряжу, глядя куда-то вверх, будто там можно было найти нужные слова, — жить. Любить. Веселиться. Страдать. Будто завтра на это времени не будет. Впрочем, у вас и правда не будет. — Она перевела взгляд на собеседника. — Так что давай доедай, да пойдем разбираться с твоими трофеями.

— Они не мои.

— Воровать вы, кстати, тоже спешите, — добавилась Айша, поднимаясь. — И порой сами не понимаете, что и зачем. А потом за вами подчищай…

Рыжая вела Чиро в самый бурелом. Как она объяснила, для безопасности. На осторожный вопрос: «А что, будет опасно?» драконша с усмешкой заявила:

— Уже трусишь, герой?

— Не трусят только дураки. Они не знают, чего нужно бояться, — парировал наемник. — Я тут недавно уединился с одной весьма привлекательной дамой, приближенной ко Двору. И в живых остался только благодаря талантам твоих соплеменников. Ритуал, который ты хочешь привести, может быть опасен?

— Потенциально любой ритуал может быть опасен. Но в данном случае угрозу представляют скорее зеваки, которые могут ненароком забрести в неправильное время в неправильное место. У вас, людей, к этому талант, — проговорила Айша.

Они вышли к небольшой лужайке на берегу мелководной лесной речки, и рыжая с интересом огляделась.

— Вот, здесь и устроимся, — уведомила драконша, присаживаясь на ствол поваленного дерева. Время и насекомые неплохо над ним поработали, но в труху он еще не превратился.

Рыжая вынула из заплечной сумки тряпицу. По факту она оказалась платком, расшитым причудливыми узорами.