Трольи шахматы 5. Сиреневый эндшпиль

— О! Такой характер идеально бы ей помог при встрече с отцом, — губы настоятельницы скривились. — К тому же, — ты пока этого не знаешь, — дети появляются на свет не чистым листом, на который что впишешь, то и получишь. У каждого из них с рождения свой характер. Конечно, Джи можно было заставить стать послушной и покладистой путем упорных наказаний. Но разве она стала бы от этого счастливой?

— А разве она была счастливой рядом с вами? — вырвалось у Сельмо.

Он сумел удержать рвущиеся наружу слова о том, какая она ужасная мать, но Мария и так всё поняла.

— Я понимала, что многого лишаю Джетту, — ответила она, и лицо ее снова стало замкнутым, как после рассказа о знакомстве с мужем. — Но пошла на это, чтобы сохранить ей жизнь. Тебе будет сложно понять, но первые пять лет я каждый день ждала, что отец Джетты найдет меня. И у меня всегда с собой был яд, чтобы успеть его принять прежде, чем Эдмундо сумеет выпытать правду о ребенке. Я не могла позволить себе хоть чем-то выделить дочь среди других воспитанниц. Но была рядом. Помогала советом. Поддерживала. Предостерегала от ошибок. Учила быть самостоятельной, принимать решения и выживать вопреки всему.

— Именно поэтому она сбежала от вас в воровскую Гильдию? — вырвалось у Сельмо. Разумеется, тяжелая судьба ожесточила сердце этой женщины, но как она могла равнодушно наблюдать, как ее дочь опускается на самое дно общества? Было очевидно, что магичка, окончившая университет, вышла не из бедных.

Ансельмо осознал, что в запале перегнул палку. Но настоятельница лишь ровно кивнула:

— Я ценю твое желание защитить любимую девушку.

— Я защищаю справедливость, — запальчиво возразил Паладин.

— Каждый имеет право тешить себя иллюзиями. Они дарят ощущение спокойствия, — снисходительно улыбнулась собеседница. — Ну вот, я рассказала свою историю. Теперь твоя очередь.

— Нет, вы еще не рассказали, что Джетта говорила вам про меня.

— Это уже не моя история.

Мария легко улыбнулась, но Сельмо понял, что спорить бесполезно. Это было нечестно. Взгляд настоятельницы стал сочувствующим.

— Насколько я поняла, вы с Джеттой так и не объяснились? — спросила она, и дель Пьёро неуверенно кивнул. — Скажу лишь одно: она тогда поняла тебя, но не простила.

— Она не простила?! — Удивление в нем соперничало с возмущением.

— Гм. Тем более мне не стоит вмешиваться в эту тему, — припечатала настоятельница.

Сельмо ощущал, что пар сейчас повалит у него из ушей или сорвет крышу. Во всяком случае, было понятно, в кого таланты Джетты по части доведения его до белого каления. А ведь он еще не встречался с ее отцом. Хвала Богам. Дель Пьёро закрыл глаза и медленно выдохнул.

— Лучше расскажите, что вас свело с Джеттой в этот раз, и кто сломал Печать? — попросила Темная.

Сельмо начал рассказывать. Про странный контракт, про изображения на запястьях, про встречу с Джеттой, про Монте-Кримен и Альбаторре. Рассказал про драконов, поскольку рассказать историю Джетты, не упомянув Гешшара, было невозможно. Больше всего Паладин боялся говорить про ссору, из-за которой пути Темных и Светлых разошлись, и Джетта осталась без защиты. Но на лице Марии не мелькнуло и тени осуждения. Только в глубине ее глаз затаилась боль. Она поинтересовалась, к какому роду принадлежал маг, который пришел на помощь Чиро и Джи, но Светлый вспомнил лишь имя. И даже описать его не смог, поскольку сам не видел. Настоятельница кивнула, и Паладин продолжил. Про события в Кастильо дель Сомбра он упомянул вскользь. Про свое предложение руки сказал, пояснив, чем руководствовался. Настоятельница тяжело вздохнула.

— Я что-то не то сделал?! — вспылил Сельмо.

— То, — одобрительно кивнула настоятельница, и когда Паладин уже набрал воздух, чтобы повествовать дальше, добавила: — Но не так.

Паладин сдулся.

— Простите, родовой венчальный перстень дома забыл, — скривился он.

— Родовой венчальный перстень она тебе уже возвращала, — напомнила монахиня о событиях семилетней давности. Как показалось Светлому, не без сарказма.

— Тогда в чем проблема?

— Проблема в иллюзиях.

— Иллюзии — это по части Джетты, — мстительно сообщил Сельмо, на случай, если ее мамочка вдруг забыла.

Настоятельница кивнула:

— Иллюзии по части Джетты, — повторила она. — Что было дальше?

— А дальше она сбежала с моей картой!

Монахиня вновь кивнула, на этот раз удовлетворенно. «Умница, дочка», — читалось в ее глазах. Сельмо сжал зубы, чтобы не сказать лишнего.

— Но потом она нашлась? — предположила собеседница.

— И карта, и Джетта. Потому что мы ей были нужны.

— А она была нужна вам, — констатировала Темная.

Увы, с этим не поспоришь.

Ансельмо рассказал последнюю часть приключений, избегая личных тем. Когда речь зашла о видении отца Джетты, монахиня нахмурилась, но расспрашивать не стала. Видимо, у нее уже сложилась картина произошедшего.

— Значит, вам нужен Жезл Силы? — уточнила настоятельница, когда дель Пьёро закончил. — В любой другой ситуации я бы возможно сказала «нет». Но теперь на карту поставлено слишком многое.

— Жизнь вашей дочери?

— Боюсь, что на жизнь Джетты артефакт не повлияет никак, — ровно ответила женщина. — Подожди меня, я скоро вернусь.

Мария покинула келью и действительно вскоре вернулась. Паладин даже не успел размыслить над полученной информацией.

— Вот. — Монахиня положила перед дель Пьёро знакомый металлический цилиндрик и села. Цель была достигнута, но почему-то Паладин продолжать ждать, будто какая-то сила придавила его к креслу. — У меня есть три просьбы, — продолжила Темная. — Первая очевидная: я хочу, чтобы вы, — внезапно она вновь перешла на официальный тон, — рассказали Джетте мою историю. Я не жду от нее дочерних чувств. Я хочу, чтобы она знала, что ей угрожает. Второе. Передайте ей: есть легенда, что в Храме Карающая Длань Двуцветного оживает. Чтобы Пантера проснулась, она должна врасти хвостом в алтарь. И еще там была непонятная фраза: «Не тронь Пантеру, пока не проснется до конца». Запомните?

Сельмо повторил нелепую фразу. При всей своей бессмысленности, она обладала несомненной ценностью: возможно, за нее удастся купить мир с Джеттой. Если всё остальное не подействует. Джи обожала загадки и головоломки.

— И третья просьба. Протяни, пожалуйста, правую руку ладонью вверх.

Паладин протянул, полагая, что от него потребуется клятва крови. Но не угадал. Настоятельница накрыла его руку своей и сомкнула веки. На секунду Светлому показалось, что его обожгло каленым железом.

— Передай его Джетте, — попросила женщина.

Сельмо посмотрел на ладонь. На ней чернел Знак Дщери Девы Ночи: девятиконечная звезда из трех равносторонних треугольников. Дель Пьёро поднял глаза. Настоятельница разглядывала свою покрасневшую, теперь чистую ладонь, а потом натянула на нее рукав, будто устыдилась наготы. Сельмо ждал, что Темная скажет что-нибудь вроде: «И скажи ей, что я ее люблю» или еще что-нибудь, подходящее моменту, но она добавила лишь:

— И да хранят вас Боги.

И правильно. Такие вещи нужно говорить лично, а не передать через третьи руки. Если Джетта не придет к матери сама, Сельмо ее сюда на пинках загонит. Или на руках принесет. Как вести себя будет.

С появлением напарника в комнате Темной Дамиан сместил руку поближе к метательному ножу — на случай, если кого-то придется останавливать. Не хотелось бы. Но пусть лучше он ранит, чем другой убьет.

Паладин выглядел уставшим. Его лицо казалось бледным, как полотно. Он настороженно ощупал взглядом комнату: остановился на умолкшей Джетте, на Аквилеро; метнулся по углам, убеждаясь, что всё цело.

— Заходи, герой, — насмешливо пригласила Джетта. — Отдавай свою добычу. И проваливайте отсюда оба, — добавила она, посмотрев в глаза Дамиану.

Она хорошо держалась, но именно теперь в глубине ее глаз мелькнула… наверное всё же не ненависть. Обида, усталость, обреченность. Сложно было описать это словами, но Аквилеро стало ее жалко. И стыдно за себя.

— Даже не выслушаешь меня? — Сельмо тяжело доплелся до кресла у окна и рухнул в него, будто ноги отказали.

Похоже, он устроился здесь всерьез и надолго, и мнение хозяйки номера значения не имело. Его сейчас тройкой тяжеловозов с места не сдвинешь. Аквилеро присел на сундук в углу. Отдельно стоящее дерево притягивает молнии.

— Хочешь извиниться? — поинтересовалась Темная, придвинулась спиной к стене и сложила руки на груди.

— Нет, рассказать о твоих родителях.

На лице Джетты мелькнули непонятные эмоции, быстро сменившиеся бесстрастной маской.

— Кадуцей отдай, — безапелляционно произнесла девушка и потянулась к своему дорожному мешку.

— Я дал слово, что расскажу, — заупрямился дель Пьёро.

— Да рассказывай, что хочешь. — Тёмная покопалась в котомке и достала оттуда Плеть и Рубиновый глаз, и выжидающе посмотрела на Ансельмо.

Тот вытащил из-за пазухи сверток. На лице напарника мелькнуло такое мучительное выражение, что Дамиан поднялся и передал артефакт. Паладин благодарно кивнул. Джетта развернула тряпочку на кровати и благоговейно провела по вещице. Она действительно изображала голову пантеры с широко разинутой пастью и выступающими клыками. Затем магичка стала внимательно осматривать артефакты.

— Ну? Говори или убирайся, — бросила она взгляд в сторону дель Пьёро, и вернула внимание к частям Карающей Длани, всем своим видом демонстрируя, что рассказ ее не интересует.

— Твоя мать — Мария, настоятельница монастыря, — выговорил на одном дыхании Сельмо.

Джетта дернулась, как от удара. Она никак не прокомментировала новость. Темная пристально разглядывала Кадуцей, который вертела в руках. Дамиану показалось, что, при этом на ее лице отразились чувство обиды и… разочарования, может быть? Вряд ли они были вызваны артефактом.

Паладин, выждав минуту, продолжил. Он рассказывал сухо, безэмоциально, короткими режущими фразами описывая жизнь женщины, подарившей Джетте жизнь. Аквилеро понял, почему дель Пьёро не мог подняться. Его самого придавило тяжестью истории. А ведь он слушает ее из вторых уст. И в укороченном варианте.

Джетта по-прежнему изображала, что рассказ ее не интересует. Она еще раз заглянула в сумку — чтобы вынуть сверток с воровскими инструментами. Темная бережно развернула его на кровати и стала что-то отковыривать от артефактов. Наконец ее лицо осветилось догадкой, и Плеть прочно соединилась с Рубиновым Глазом. Она хочет попытаться собрать Длань! Сельмо закончил свою историю, и, будто подгадав, Джетта с щелчком вогнала Кадуцей в Рубиновый Глаз. Она подняла взгляд на Аквилеро. В нем читалось торжество. Потом перевела его на Паладина. Тот не оценил триумфа Темной:

— Твоя мать просила передать тебе предание о Длани.

Слова о пробуждении Пантеры вызвали у магички куда больший интерес, чем вся предыдущая история.

— Я считаю, что тебе нужно встретиться с матерью, — подвел итог Сельмо.

— Считай. Кто ж тебе запретит? — пожала плечами Джетта. «Кто ж меня заставит?» читалось между строк.

— Она передала тебе еще кое-что.

Сельмо с трудом поднялся и подошел к кровати. Помедлил немного и, не решившись присесть на расправленную постель, опустился на колени. Темная ощутимо напряглась.

— Протяни правую руку ладонью вверх, — почти торжественно произнес дель Пьёро.

— Да, да. «И закрой глаза», — фыркнула Джетта.

— Глаза можешь не закрывать, — устало выдавил Паладин. — Только будет больно.

Он накрыл своей кистью ладонь магички. Наступила тишина. Спустя несколько минут Темная произнесла.

— И?

Сельмо поднял руку. Посмотрел на ладонь Джетты.

— Птичка не вылетела? — насмешливо поинтересовалась девушка.

Паладин посмотрел на свою руку и выругался.

— Он не снимается! — возмутился дель Пьёро.

— Он? — не понял Аквилеро.

Напарник показал ему ладонь со звездой из треугольников. Дамиана стал разбирать смех. Не иначе, нервное. С трудом удержав смешок, он спросил:

— Это то, что я думаю?

— Знак Дщери Девы Ночи, — кивнул Паладин.

Дамиан, не в силах больше сдерживаться, расхохотался в голос:

— Ничего смешного не вижу, — буркнул Паладин. — Настоятельница просила передать его дочери.

— Сельмо, — всхлипнул Дамиан, — боюсь тебя огорчить, но, видимо, Богиня решила, что из тебя дочка выйдет получше, чем из нашей Джетты. Паладин — Дщерь Девы Ночи! — он вновь расхохотался.

— Пошли вон отсюда, паяцы, — Темная указала пальцем на дверь. — Надеюсь, у вас на сегодня всё?

— Зайди к матери, — попросил дель Пьёро, поднимаясь с колен. — Возможно, в словах Дамиана гораздо больше правды, чем он бы того хотел.

— Сама как-нибудь разберусь, — ответила магичка, распахивая дверь, не вставая с места.

— Не делай глупостей, — практически на выходе бросил за спину Сельмо, и неожиданно добавил: — Пожалуйста.

Дверь за Светлыми захлопнулась.

— Идиот, — прошипел Паладин на телохранителя. — Она же хотела ее защитить.

— Хотела. Только идея передавать Знак через посредника мне не кажется удачной. Я вообще впервые слышу, что Знак можно передавать, — признался Дамиан.

— Я тоже.

— Наверное, настоятельница очень хотела, — продолжил Аквилеро.

— А я, по-твоему, не хотел?! — возмутился Паладин.

— Хотел, хотел. Но либо не настолько сильно, — и поспешил успокоить закипающего напарника: — либо дело в том, что ты — не маг. А может, дело в отношении Джетты к матери…

А может, всё не так просто, как кажется, закончил Дамиан про себя. Среди Избранных — двое, отмеченных Знаком Богов. Одна — внезапно оказалась некроманткой. Аквилеро не удивился бы, если и чудом оставшийся в живых Чиро приобрел какую-нибудь супер-способность. Происходящее с ними давно перестало восприниматься как случайность. Всё казалось частью какого-то запутанного плана, очевидного лишь Богам.

— Хочешь есть? — спросил Дамиан вслух.