Джентльмен от Ярда

— Понятно, — я кивнул. — Что было дальше?

— О, дальше началась невероятная суматоха. Нагрянула полиция, всем нам задавали бесчисленные вопросы, на территории имения и вокруг него полицейские старались найти хоть какие-нибудь следы, которые позволили бы организовать преследование похитителей, но ничего не обнаружили: результаты поисков были равны нулю, полиция не нашла ровным счетом ничего, что, как выразился их шеф, «позволило бы начать направленный поиск мисс Ванделлин». После этого все прекратилось.

— Поиски или суматоха?

— Все. Нам сказали, что расследование будет передано органам, располагающим для этого достаточными возможностями.

— А что было с Эсмеральдой?

— О, ровно через сутки произошло событие, потрясшее всех чуть ли не сильнее, чем само покушение. Примерно в десять часов вечера совершенно неожиданно для всех нас появилась Эсмеральда. Выглядела она ужасно: платье было изорвано и перепачкано, от туфелек почти ничего не осталось. Она была в состоянии, близком к истерике. Мы постарались ее успокоить и, когда она немного пришла в себя, забросали ее вопросами. И вот что она рассказала.

Набросив ей мешок на голову, гангстеры перетащили ее через забор, по другую сторону которого их поджидала машина. Мисс Ванделлин сунули на заднее сиденье, и машина помчалась. Мешок, наброшенный на голову, не мешал Эсмеральде дышать, но, конечно, она ничего не могла видеть. Сидевшие рядом с ней похитители на ходу связали ей руки и ноги.

Машина остановилась примерно через полчаса. Мисс Ванделлин выволокли из нее, затащили в какой-то дом, подняли по лестнице и внесли в маленькую комнатку, где бросили на кровать. Она услышала скрежет ключа в замке, а затем удаляющиеся шаги. После этого наступила полная тишина. Время шло медленно и томительно, а она все лежала связанная и с мешком на голове на этой кровати.

— И как долго она там лежала?

— Она полагает, что не менее двенадцати часов или даже несколько дольше; определить точно время она, естественно, не могла. Однако Эсмеральда не утратила мужество: она пыталась освободиться. Час за часом она растягивала связывающие ее руки веревки, стараясь ослабить узлы, уставала, впадала в полузабытье и снова боролась со своими путами. Через несколько часов она с радостью почувствовала, что ее труды не пропали даром: веревки на руках заметно ослабели. Вскоре ей удалось освободить руки. Она тут же сорвала с головы мешок, развязала ноги и осмотрелась.

Оказалось, что похитители заперли ее в комнатке второго этажа одинокого фермерского домика. Окно было заперто, но не забито, и она без особого труда его открыла. И увидела, что примерно в футе от подоконника проходит водосточная труба.

Эсмеральда Ванделлин — отличная спортсменка, так что спуск по водосточной трубе не представлял для нее каких-либо затруднений. Как только ноги ее коснулись земли, она со всех ног помчалась прочь от этого дома.

— Значит, за то время, которое она провела в этой комнате, ее никто не навещал?

— Ни один человек. Вообще после того, как затихли звуки шагов ее похитителей, она ничего не слышала — ни скрипа, ни шороха.

— Не заметила ли она погоню за собой?

— О, этого она боялась больше всего и поэтому часто оглядывалась. Но так ничего и не заметила. Похоже, что за ней не гнались.

— И что же дальше?

— Она довольно быстро обнаружила проселочную дорогу и побежала, двигаясь параллельно ей и прячась за растущим вдоль дороги кустарником. Проселок вывел ее на автомагистраль, и тут по дорожным знакам она убедилась, что все это время не приближалась к своему дому, а отдалялась от него. Тем не менее оказалось, что до загородного дома Ванделлинов оттуда было не так уж далеко — примерно десять миль.

Эсмеральда побоялась остановить попутную машину: после всего случившегося у нее был весьма непрезентабельный вид. К тому же ей по-прежнему приходилось опасаться преследования. Поэтому она не вышла на шоссе и двинулась дальше под прикрытием кустов и деревьев. Она часто отдыхала, так как была голодна и измучена, и только с наступлением темноты добралась до дома.

— Хорошо, что похитители не увезли ее за сотни миль от Лонг-Айленда.

— Люди, похитившие ее, были, по-видимому, достаточно умны. Они покрутили около получаса по дорогам, а потом спрятали ее в домике, расположенном примерно в восьми милях от места похищения. Кто мог подумать о поисках ее чуть ли не рядом с домом? Кстати, вскоре после похищения на автомагистрали была замечена машина, мчавшаяся от Лонг-Айленда в северном направлении с недозволенной скоростью. Полиция предположила, что это и был автомобиль похитителей. Между прочим, этот таинственный автомобиль пытались задержать, что ни к чему не привело.

— Да, это не всегда легко осуществить. А дальше? Вы решили уехать?

— Мы в тот же вечер покинули Лонг-Айленд и вернулись в Нью-Йорк. А там Рикки, не переставая ругать нашу полицию за ненадежность и некомпетентность, предложил нам на некоторое время уехать в Лондон. Он постарался доказать старому мистеру Ванделлину, что после этих жутких событий Эсмеральде необходима перемена обстановки, кроме того, в Англии она сможет чувствовать себя в полной безопасности. План не встретил возражений — настроение у всех было соответствующее, — и мистер Ванделлин согласился на наш отъезд. Мы собрались без проволочек, сели на трансатлантический лайнер, и вот мы здесь.

Мералина закончила свой рассказ. Некоторое время я сидел молча, обдумывая услышанное и поглядывая на мою очаровательную собеседницу сквозь голубоватый дымок сигареты. Великолепная девушка! Ее глаза мерцали и лучились, как звезды. Сейчас они были спокойны, даже холодны, но я не сомневался, что они могут и сверкать… как подлинные звезды. Девушка, несомненно, была не только красива, но и умна; причем она вполне сознавала свои достоинства.

— Значит, вы считаете, что после переезда в Лондон Эсмеральда находится в полной безопасности? Что ж, может быть, и так. Кстати, а кто этот высокий, широкоплечий молодой человек, которого я видел внизу, в холле, вместе с ней? Это, конечно, не мое дело, но у этого парня такой вид, будто мир, лежит у его ног, и все прочие смертные обязаны подчиняться ему беспрекословно. Послушайте, а не имеет ли он виды на мисс Эсмеральду? Или я ошибаюсь?

Она засмеялась. «Смех, как журчание ручейка», — чертовски избитое сравнение, но она смеялась именно так.

— Нет, нет, вы не ошиблись, мистер Кошен. Этого молодого человека зовут Хоули Гетрайн. Он крупный бизнесмен и близко знаком с Рикки. Правда, официально о помолвке еще не объявлено, но Хоули вполне можно считать будущим мужем мисс Ванделлин. Как только мы возвратимся в Штаты, они объявят о своей помолвке, таковы их намерения.

Я кивнул.

— Все понятно. А теперь, мисс Крейн, я хотел бы задать вам один вопрос. Есть деталь, в отношении которой мне хотелось бы выяснить некоторые подробности. Увидев, что на Эсмеральду напали, вы бросились на помощь, а потом, убедившись, что ничего не можете для нее сделать, вернулись в дом, поднялись к Рикки и рассказали ему о случившемся, а он позвонил в полицию. Верно?

— Да.

— Значит, телефон в доме работал? — Она отрицательно покачала головой.

— Нет, нет! Я просто забыла сказать. Когда Рикки поднял трубку, оказалось, что телефон молчит. Внутри дома проводка была в порядке. Позже установили, что телефонный провод был перерезан примерно в полумиле от дома. Полиция считает, что преступники, прежде чем начать операцию, нарушили связь.

— Понял. Так как же тогда Рикки связался с полицией?

— Когда Рикки убедился, что телефон не работает, он попросил меня разыскать полицейских, патрулирующих участок, а сам побежал к ближайшим соседям — их дом в сотне ярдов от нашего — и оттуда позвонил в полицейский участок.

— О'кей! Вот, пожалуй, и все, что я хотел знать. Похоже, к похищению тщательно готовились. Все детали отработаны заранее, все отрепетировано. Видна работа профессионалов. — Я поднялся с кресла. — А теперь, как принято говорить в доброй старой Англии, приношу вам свою благодарность, леди. Своей откровенностью вы оказали мне большое доверие, а потому я хотел бы расплатиться с вами той же монетой. Однако позволю себе заметить: на вашем месте я не стал бы предавать огласке то, что я намерен вам сообщить, мисс Крейн.

— Если вы считаете, что так нужно…

— Считаю, принимая во внимание обстановку и то доверие, которое я питаю к вам.

— Вы пытаетесь подкупить меня? — спросила она с улыбкой.

— Отнюдь. Просто я не хотел бы, чтобы то, о чем я сейчас скажу, стало известно Эсмеральде. Она и так достаточно пережила за последнее время, и мне совсем не хочется снова ее тревожить.

— Звучит интригующе.

— В принципе, я не вижу причины, которая препятствовала бы вам рассказать об этом Хоули Гетрайну или Рикки. Однако, повторяю, будет лучше, если Эсмеральда пока ничего не узнает об этом.

— Я вас слушаю.

— Дело вот в чем. В поезде, которым я прибыл в Лондон из Саутхемптона сегодня в шесть вечера, я видел одного негодяя, которого зовут Энрико Сквилла. Этот парень весьма квалифицированный гангстер. Банду, на которую он работает, возглавляет Бэг Франчелли, о котором я вам уже говорил.

— Я помню.

— Вот такие дела. Причина появления здесь Сквиллы мне не известна. Дело, порученное ему, может быть связано с Эсмеральдой, но может и не иметь к ней никакого отношения. Но если предположить первое…

— Вы хотите сказать, что он охотится за Эсмеральдой.

— Я сказал, вполне возможно. Так вот, если даже это так, то, по моему мнению, Сквилла вряд ли сможет причинить ей большой вред, но при одном непременном условии.

Лицо Мералины посерьезнело.

— Что вы имеете в виду, мистер Кошен?

— Вы не должны ни на минуту оставлять мисс Ванделлин, вы должны постоянно присматривать за ней. Мы не можем позволить себе быть беспечными.

— Мистер Кошен, мне это не нравится… — В ее голосе прозвучало беспокойство. — Или вы думаете…

— Мисс Крейн, чтобы думать, я должен располагать какими-то данными о Сквилле. Я же только видел его в поезде. Но моя интуиция, мой нюх, если хотите, требуют, чтобы я вас предупредил. Вам следует передать мои слова Рикки и Хоули. Скажу откровенно, я не ощущаю особой симпатии ни к первому, ни ко второму, тем не менее дело есть дело, оно превыше всего. Я не знаю, каковы эти парни в жизни, однако, коль скоро речь идет о безопасности Эсмеральды, они могут быть нашими союзниками.

— Да, это так.

— Тогда отбросим в сторону свои симпатии и антипатии и постараемся использовать их на всю катушку.

— Полностью согласна с вами.

— Вполне возможно, что я преувеличиваю угрозу со стороны Сквиллы. Нельзя исключить и такое. Но мой опыт подсказывает мне, что нам лучше быть настороже. Так что передайте этим парням мою просьбу не спускать глаз с Эсмеральды. — Я взял шляпу. — Ну, мне пора.

Она протянула руку — нежную и теплую.

— Рада, что вы оказались здесь, мистер Кошен. Мне кажется, что я буду чувствовать себя в безопасности где угодно, если только вы будете рядом.

Я от всей души улыбнулся.

— Благодарю вас, — сказал я. — Такие слова всегда приятно слышать. Однако, скажу по секрету, если вы будете рядом со мной, то я просто не смогу думать о деле и наверняка его завалю. Когда я был мальчиком, мама часто повторяла мне, что нельзя одновременно думать о двух разных вещах. Нужно выбрать более важную. И она была права. Когда мои глаза видят прекрасное, все остальное теряется из виду.

Последние слова я произнес уже на пороге. Закрывая дверь, я оглянулся; она смотрела мне вслед и улыбалась.

Выйдя из отеля, я бросил взгляд на часы. Стрелка приближалась к девяти, так что время у меня было. Я решил, что будет неплохо прогуляться и спокойно поразмыслить над полученной информацией до возвращения в отель, где меня ожидала встреча с Джоном Херриком.

Был отличный теплый вечер. Я неторопливо прошелся по Риджент-стрит, а затем свернул на Оксфорд-стрит. Я шел, рассматривал прохожих и размышлял о том, что Англия — не такая уж и плохая страна, особенно если попасть в нее неожиданно и подойти к ней без предвзятости.

В одном из переулков до меня донесся аромат хорошего кофе. Повернул голову и увидел гостеприимно распахнутую дверь маленького уютного кафе. Я вошел в заведение и, сев за свободный столик, заказал черный кофе и бисквиты.

На столе лежали свежие газеты. Я, было, начал просматривать и, однако весьма скоро убедился, что не могу сосредоточиться на чтении. Строки перед глазами сливались в серые пятна, а мозг отказывался воспринимать напечатанное.

Перед моим мысленным взором четко и ясно появлялись образы Эсмеральды, Мералины, Рикки и Сквиллы. Я всматривался в их лица, вновь слышал произносимые ими фразы, сопоставлял сказанное ими с тем, что мне было известно о Сквилле и Франчелли, намечал различные варианты своих дальнейших действий и даже продумал схему обсуждения этого дела с Джоном Херриком.

Тогда я еще не знал, что события, которые произойдут в самом недалеком будущем, внесут существенные коррективы в мои планы.

Покончив с бисквитами, я вышел из кафе. Поскольку в спешке не было необходимости, я прошел пешком еще несколько кварталов и попал на широкую, хорошо освещенную улицу. Я остановился, пытаясь определить, куда меня занесло. Оглянувшись по сторонам, обратил внимание на огромное многоэтажное здание, расположенное неподалеку. Неон, горящий на нем, уведомил меня, что это и есть «Бленхейм Армс», один из крупнейших отелей Лондона, где, как следовало из письма Херрика, бросил якорь Рикки Ванделлин. Значит, я незаметно добрался до Парк-стрит. Вдоль улицы действительно росли высокие старые деревья.

Я прошел около тридцати ярдов вдоль фасада «Бленхейм Армс», а потом остановился закурить сигарету. Чтобы защитить огонек зажигалки от порывов ветра, я повернулся к нему спиной, в результате чего оказался лицом к фасаду отеля. Я раскурил сигарету и, пару раз сильно затянувшись, уже собирался продолжить свой путь, как вдруг застыл на месте. Судьба сочла необходимым порадовать меня сюрпризом.

Из двери, ведущей в холл «Бленхейм Армс», появился Сквилла. И он не вышел из отеля, он вылетел из него, как стрела.

Стремительно скатившись по ступенькам, он бегом пересек улицу и скрылся в темноте, нырнув в переулок напротив здания отеля. Бандит мчался так, как если бы за ним гналась стая бешеных псов.

Эта нежданная встреча изменила ход моих мыслей; я, было, прошел мимо двери отеля и продолжил свой путь по Парк-стрит, но через минуту повернул обратно. Хотя приближалось время встречи с Херриком, я чувствовал, что не могу поступить иначе.

Просторный холл отеля был пуст. За стойкой администратора тоже никого не было.

Я взглянул на указатель. Номер Рикки Ванделлина находился на третьем этаже. Воспользовавшись лифтом, я поднялся на нужный этаж и пошел по коридору.

Отыскав нужную мне дверь, я постучал. Никакого результата, царила тишина. Я нажал на дверную ручку. Защелка автоматического замка почему-то не сработала, и дверь поддалась.

Я переступил порог и оказался в небольшом квадратном холле. В воздухе ощущался едва уловимый запах дорогой сигары. При свете горевшей под потолком лампочки я увидел на вешалке шляпу и плащ Рикки. В комнате были и другие вещи, по-видимому, тоже принадлежавшие ему.

В холле было несколько дверей, ведущих во внутренние помещения. Центральная была чуть приоткрыта; я без долгих колебаний направился к ней и постучал. Ответа не было.

Я открыл дверь. Из-за темноты в комнате я ничего не мог разглядеть. Пошарив по стене, я нащупал выключатель и щелкнул им. Вспыхнул свет. Это была спальня. Пустая. С кровати свисало на пол небрежно брошенное кем-то летнее пальто.

Выйдя из этой комнаты, я подошел к двери, расположенной справа от спальни; она тоже не была заперта, стучать я не стал, а просто открыл.

Здесь, в отличие от спальни, горел свет. Я посмотрел по сторонам и, не удержавшись, тихо присвистнул. Впрочем, сюрприз, ожидавший меня здесь, был вполне достоин и более шумного выражения чувств.

Я оказался в отлично обставленной гостиной. Напротив входа стояла просторная софа из темного дерева, отделанная серебром. А посреди нее, распростершись на темно-вишневом бархате, лежал Рикки Ванделлин — мертвый, разумеется. В том, что это труп, не было ни малейшего сомнения: на роскошной софе крови было не меньше, чем на стойке в мясной лавке.

Я приблизился. Рикки убили выстрелом в голову, и лицо его сохраняло выражение крайнего изумления. Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами, его губы кривила странная усмешка; при мгновенной смерти от пули в голову такое случается — на лице застывает выражение, бывшее на нем в момент смерти. Не знаю почему, но мне вдруг вспомнился один умник, с самым серьезным видом заявлявший, что в Англии стрелять нельзя, потому что там не принято. Я внимательно присмотрелся к Рикки. В его усмешке было что-то неприятное, зловещее, жестокое, как если бы он решился на что-то скверное.

Я взглянул на часы. Пять минут одиннадцатого.

Поискав телефон, я обнаружил его в углу на низеньком турецком столике; рядом с аппаратом лежала телефонная книга.

Найдя в книге номер моего отеля, я позвонил администратору и попросил соединить меня с Джоном Херриком, если тот уже пришел.

Через минуту в трубке зазвучал его голос.

— Хей, Джон, — сказал я. — Как вы поживаете?

— Отлично, Лемми, — отозвался он. — А почему вы не в гостинице, как мы условились?

— На то есть причина, Джон.

— Надеюсь, уважительная? — шутливо осведомился он.

— Полагаю, что да. Я нахожусь сейчас в «Бленхейм Армс», в апартаментах Рикки Ванделлина. Рикки тоже здесь, хотя и в виде покойника.

— Что?!

— Кто-то продырявил ему череп с помощью порции свинца. Не думаю, что это положительно отразится на его умственных способностях… Один момент, Джон!

Он положил трубку на стол и прислушался. Мне чудилось, я уловил чуть заметный звук открываемой двери. Впрочем, это могло и показаться. Я подождал немного. Нет, в апартаментах было тихо.

Чтобы исправить свою оплошность, я вышел в холл и проревизовал все комнаты, быстро заглядывая внутрь. Никого, не обнаружив, я выглянул в коридор запер наружную дверь и вернулся к телефону.

— Это снова я, Джон!

— Куда вы задевались, Лемми?

— Мне почудился шум в соседней комнате.

— И что?

— Послышалось. Там никого нет. Так вот, Джон, у меня к вам просьба.