Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Заноза Его Величества-2 - Елена Лабрус на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

— Ты ночуешь в Бланкасте чаще, чем в Альдоре. И сколько времени у тебя уже никого не было? Ты же не железный, — не особо церемонясь, берёт он со стола статуэтку. Крутит в руках, разглядывая, а потом ставит на место. — В общем, ты понял, что я хотел сказать.

— Конечно, Тэф, я понял.

И даже не знаю стоит ли продолжать этот разговор, когда, по его словам, эта девушка провела у меня ночь. Не пойму только зачем так долго. Но у Грифа свои мерки.

И нет смысла ему объяснять, что ночую я в Бланкасте, или как его ещё называют, в Белом замке, потому что в королевском замке по ночам места себе не нахожу. Что холодно мне в нём, пусто, одиноко. Что я и в маленьком Белом почти не сплю, а в огромном Альдоре совсем глаз не могу сомкнуть. А ещё, что я ни за что не привёл бы кого попало в дом, где живёт моя дочь.

Сколько времени у меня никого не было? Три недели как я отпустил ту, без которой не хочу жить. И ещё неделя, как она должна была вернуться, но не вернулась. Месяц. Ортов месяц, как я с трудом дышу. И у меня не просто никого не было. Мне и не нужен никто. Никто, кроме неё.

— Что, понравилась девчонка? — гаденько лыбится Гриф.

— Тэф, я сейчас начищу тебе рожу, если ты не заткнёшься.

— Ладно, ладно, Величество! Остынь, — садится он на стол. — Я видел, ряды твоих поклонниц растут. Может, выберешь кого из тех, кто томится внизу в ожидании, чтобы далеко не ходить? Там тоже есть такие крали, мн-н-н…

— Да пошёл ты, Гриф!

— Иду, иду, уже иду, — ржёт он, но не двигается с места. — Как хоть она выглядела? Особые приметы были? Ну, там родинка на груди, татуировка на ягодице? Это я бы лично сверил.

— Тэф, — качаю я головой. — Не играй с огнём. Я сегодня не в настроении.

— Да ты каждый день теперь не в настроении, — спрыгивает он со стола. — Я слышал, тебя собрались женить?

— Не верь всему, что слышишь, — поднимаюсь я.

— Но всё же официально ты не женат, — показывает он на моё кольцо. — Хоть на шею его натяни. В тот момент, когда твоя иномирянка исчезла из этого мира, её согласие потеряло силу. Ваш брак был расторгнут небесами. А это так, побрякушка, символ.

— Я и ношу кольцо на среднем пальце, а не на безымянном, если ты не заметил, догадливый ты мой. Только это вовсе не значит, что я свободен.

— Всё ещё надеешься, что она вернётся?

— Надеюсь, что однажды ты меня поймёшь, каково это, — хлопаю я его по плечу, выпроваживая.

— Не родилась ещё на свет такая девушка, чтобы Гриф Белоголовый влюбился, — лыбится он, открывая дверь.

— Не накликай беду. Однажды я тоже сказал, что не выковали ещё тот клинок, что меня убьёт.

— И ты жив, брат. А это главное. Значит, ещё повоюем, — подмигивает он, покидая кабинет.

А я, без сил упав в рабочее кресло, достаю из кармана блокнот и, перелистывая страницы, всматриваюсь в неровные строчки.

Вот она поставила размашистый восклицательный знак — что-то показалось ей очень важным. Здесь несколько раз обвела «плюс». А тут уверенно зачеркнула моё имя, дважды. Я вижу её в каждой строчке. Слышу её голос. Чувствую, с каким настроением она ставила каждую точку.

«Счастливой. Нужной. Главной в его жизни. Любимой».

«С первым снегом!» — кладу рядом карточку. И клянусь богами, это один и тот же почерк.

Помнит ли она меня? Знает ли, как сильно я её люблю? Или просто не хочет больше знать?

И на что надеются все эти девочки, девушки, женщины, что приходят в замок и желают утешить короля? Что я её забуду? Перепутаю с кем-нибудь? Не пойму, что это не она?

«Но я-то точно знаю, что не ошибусь», — закрываю я блокнот и ложусь на него щекой. Прижимаюсь к шершавой обложке, что когда-то хранила тепло её рук.

К той самозванке, что придумала прийти первой, назвав себя Дарья, я бежал. Бежал, как идиот. И как полный кретин всматривался в её незнакомые черты, в голубые глаза. Всматривался и думал: «Я же должен хоть что-то почувствовать? Так же не может быть: любить женщину больше жизни, но увидеть её и не узнать? Пусть она в другом облике. Пусть потеряла память. Но ведь моя!»

С этой надеждой я пригласил её на обед. Но сколько не пытался слушать своё сердце, оно молчало. Вот когда увидел ту незнакомку в Мёртвом лесу — ёкнуло, а глядя на эту высокую блондинку — нет.

Хотя я даже позволил этой девушке заночевать в замке. Но порог своей комнаты так и не переступил за всю ночь. И только к утру терзаемый, сжигаемый изнутри желанием прикоснуться к ней — позволил себе открыть дверь в её покои.

И мне стало окончательно ясно, что это не Даша, едва я увидел, как эта девушка спит.

Я столько раз это видел: сквозь чужое тело Катарины — её любимые черты. Как она лежит на краю кровати, словно оставляя остальное место для меня. Как подкладывает руку под подушку. Как улыбается во сне. Чешет нос, вздыхает, иногда бормочет что-нибудь невнятное.

Я столько раз садился рядом на пол и смотрел как она спит, прежде чем лечь и разбудить её, что никогда это не забуду.

И то, как потом будил её и спрашивал: не спится? Как получал в ответ порцию бодрящего недовольства, сладких поцелуев и крепких объятий. Глоток счастья, которого всегда мало.

Моё хмельное, затяжное, блаженное счастье. Я хотел умереть с этим ощущением, погрузиться в него навсегда. Но мне пришлось жить. И маяться глубоким похмельем.

Ту, первую чужую женщину, что назвалась Дарьей, я не стал даже будить. И выпроводил по утру, едва она проснулась. Но одну ошибку накануне во время ужина всё же совершил: задавал ей вопросы, ответы на которые она должна бы знать. Настоящие вопросы. Хоть Эрмина и сказала, что она могла потерять память, но я так ждал, если не ответы, то хоть какой-то отклик. Впредь я так больше не поступаю — пичкаю этих Лжедаш ложной информацией. И содрогаюсь от отвращения, слушая их нелепое, лживое блеяние.

Мне достаточно было увидеть, как она спит, чтобы понять, что это не Она. Мне не нужны и ответы на мои вопросы. Потому что я пойму всё даже без слов. По наклону головы. По движению плеч. По тому, как она надует губы. По лукавому блеску в глазах. По тому, что мы обычно не замечаем, но что и делает нас самими собой. Ведь она такая одна.

И даже если она забыла меня настолько, что больше не вспомнит, я влюблю её снова. Клянусь, я не оставлю ей выбора. Я снова её завоюю, очарую, покорю. Я снова пройду этот путь, если потребуется. Я умру ради неё и воскресну. И чего бы мне это ни стоило, где бы она ни была, я её найду.

Глава 7. Даша

Такое уж это место — мой новый дом: шампанское — фонтаном, разговоры — рекой, веселье — горным потоком.

Такие уж здесь порядки: чтобы клиенты не заскучали, играют музыку, устраивают танцы, читают вслух стихи.

Сейчас играют в фанты.

— Что этому фанту сделать? — стоит на стуле ведущая, крошечная карлица Руру, размахивая мужским шейным платком.

Я точно знаю чей это платок. Сегодня он траурного пурпурного цвета. Месье Макрю выбрал себе новую пассию — новенькую Конни. Принёс ей букет фрезий. Одну воткнул в петлицу. И в тайне дал Пассионе, одной из жриц любви, сегодня придумывающей задания «фантам», монету, чтобы поцеловать Конни.

Таковы правила: если ты находишься в зале, нельзя сказать, что ты не участвуешь. Нельзя отказаться, если тебя позвали петь, танцевать или играть. Отказаться можно только от одного: оголять плечи, что означает — девушку можно купить для определённых целей. Но, если не хочешь, можешь не заголяться. Насколько мне объяснили, девушек, попавших в Белый дом добровольно или по предписанию церкви, насильно никто не заставляет торговать своим телом. А веселиться  и подавно можно всем.

— Они же мухлюют, правда? — протягивает мне господин Брин бокал шампанского и спрашивает разрешение присесть рядом.

Нет, правила позволяют ему сесть и так. Он гость этого заведения, заплативший за вход. Но он слишком воспитан, чтобы пользоваться этой привилегией.

С того дня, как бордель открыли после «выходных», он приходит каждый вечер. И не отходит от меня, пока, в своём обычном вечернем состоянии: задолбана, но не сломлена, я не покидаю залу.

И задолбана вовсе не его настойчивыми ухаживаниями. К вечеру я уже возвращаюсь в заведение почти без сил. Всю неделю я пытаюсь попасть в королевский замок — невозможно, пробую найти работу — бесполезно, ищу друзей — напрасно, потому что все они, даже феи — в королевском замке, в который попасть... смотри пункт один.

Можно сказать, я каждый день зря сбиваю до мозолей ноги и хожу пешком, чтобы экономить деньги, что так стремительно тают. После покупки тёплой одежды, обуви, платьев да всяких необходимых мелочей, их осталось всего ничего.

Столица оказалась дорогой огромной и неприветливой. Работы нет. Погода всё холодней. Замок недосягаем. И, кажется, я упустила свой единственный шанс поговорить с Георгом, когда трусливо сбежала от него в Мёртвом лесу.

Казённый дом, еда да вот эти весёлые вечера — пока всё, что у меня есть.

Да ещё господин Брин.

Честно говоря, его общество приятно. Не мне, а вообще. Он обворожительно умён, щедр, галантен. От него всегда вкусно пахнет. Но каждый день я жду, когда же его терпение лопнет. Он, наконец, наиграется в эту игру: кто кого переупрямит. И смирится с тем, что я не набиваю себе цену. И моё «нет» значит «нет», а не «возможно, когда-нибудь и если вы будете достаточно настойчивы».

— Конечно, мухлюют, — принимаю я бокал. — В этом же весь смысл. Руру встаёт так, чтобы Пассиона видела её отражение в окне, а полученные деньги они потом делят.

— А сколько стоит ваш поцелуй? — даже не смотрит на меня Брин, делая вид, что наблюдает как Конни, подавив рвотный позыв и стараясь не коснуться омерзительно напомаженных усиков, вытягивает губы трубочкой, чтобы господин Макрю обмусолился её пурпурной помадой.

— Простите… — делаю я многозначительную паузу, означающую, что я не знаю, как к нему обратиться.

— Марк, — напоминает он, сдержав улыбку.

— Все время забываю ваше имя, — наоборот, довольно улыбаюсь я. Такая у нас с ним игра. В мой склероз, вернее, в девичье легкомыслие. — Это напрасная трата денег, Марк. В щёчку я поцелую вас и так, подставляйте.

— А настоящий поцелуй?

— Его нельзя купить, господин…

— Брин, — улыбается он.

— Вы пошли по неправильному пути. И вообще я с незнакомцами не целуюсь.

— Это жест отчаяния, дорогая Лола, — отпивает он шампанское и ставит фужер из тонкого стекла на столик. — За эту неделю я испробовал всё. Исчерпал весь запас своего красноречия. Опустошил запасы шоколада в ближайшей кондитерской. Скупил все розы на милю вокруг. А вы даже имя моё не запомнили.

— Кажется, я запомнила, — делаю я крошечный глоток из своего бокала, растягивая удовольствие, ведь бесплатный он у меня только один. — Морган?

Брин откидывается к спинке, смеясь, и поворачивает ко мне голову.

— Вы разбиваете мне сердце и заставляете смеяться. Я даже не знаю, как описать свои ощущения. И больно, и сладко одновременно.

— Не нужно описывать. Ведь именно за этим вы сюда и приходите — чувствовать. Но за то, что Конни, объевшись вашего шоколада, покрылась прыщами, я, пожалуй, приглашу вас на танец, мистер Брук. Вы принимаете моё приглашение?

— Несомненно, прекрасная белокурая Лола, — оживляется он.

— Ну что ж, у вас был шанс отказаться, — встаю я и отправляюсь к роялю.

После недолгих переговоров с Алиль, девушкой с формами черенка от лопаты, что такая же длинная ровная и без единого сучка, но с идеальным слухом, я вывожу моего настойчивого ухажёра в центр комнаты.

— Танец маленьких лебедей, господа, — объявляю я и, что бы он там себе ни возомнил, а, скрестив руки, определяю Брина крайним правым лебедем в нашей четвёрке.

— Тара-та-та, тара-та-та, — лупит по клавишам Алиль.

— Тара-та-та, тара-та-та, — отрепетировано встают на цыпочки и синхронно подпрыгивают мои талантливые партнёрши, разучившие со мной эту лайт-версию «Лебединого озера» всего за день.

— Тара-та-та! — путается в ногах Брин, заставляя зрителей вытирать слезы от смеха и отбивать ладони от восторга.

— Тара-та-та! — продолжается для него эта пытка несколько бесконечных минут, пока, наконец, мы не кланяемся в пояс на последний аккорд. — Та-там!

— Я даже и представить не мог, что вы так коварны, — падает Брин на диван, тяжело дыша и вытирая платком пот.

— Я вы рассчитывали на медленный танец? — смеюсь я. — Но уверяю, у вас превратное мнение о моем коварстве. Можно сказать, я ещё и не начинала.

— Но теперь, когда я достаточно унижен, мы можем поговорить?

— О чём угодно, господин Марк Брин, — подаю я его недопитый бокал. — Например, расскажите мне о себе.

— Неужели, вы наконец хотите это услышать? — принимает он выдохнувшееся шампанское и выпивает залпом.

— Конечно, ведь я наконец запомнила ваше имя. Но сначала повторю то, что уже знаю о вас. Не возражаете?

— Нисколько.

— Вы сказочно богаты, — смотрю на него исподлобья, когда он неопределённо кивает. — Вы приехали в столицу по делам, связанным с торговлей... Здесь, говоря о себе, вы запнулись, из чего я сделала вывод, что вы соврали, а потому неважно чем вы торгуете, — я снова получаю согласный кивок и улыбку. — Далее, вы не обременены женой и детьми, что делает вас как минимум нескучным. И наконец, ищете доступных развлечений за деньги. Я всё поняла правильно?

— Кроме одного, — бессовестным образом берёт он мою руку и целует. — Я здесь не ради любых развлечений. Я здесь исключительно ради вас, Лола. И хотите я тоже кое-что о вас расскажу?

Глава 8. Даша

— Не стесняйтесь! — забираю я руку, и тянусь за своим бокалом.

— Вы не местная, — опирается он локтем на спинку дивана. И, приподняв голову, можно сказать, рассматривает меня оценивающе. — Я даже затрудняюсь сказать откуда вы. Хотя, судя по акценту, возможно, с третьего континента. С самых северных провинций Трэса. И вы определённо провинциалка, хоть и до дрожи хороши, — скользит он взглядом вниз, по шее, вырезу, задерживается на груди. — Этикету вас обучали, и обучили неплохо, но с этим знанием вы не выросли, а значит, не благородных кровей. Волосы стрижены коротко, — показывает он на моё каре, — возможно, их пришлось продать. А, значит, в какую бы беду вы ни попали, вам не у кого просить ни помощи, ни поддержки. И вы определённо попали в беду. К тому же крайне стеснены в средствах.

— Мне кажется, или вы угрожаете? — всматриваюсь я в его ожесточившееся лицо.

— Вы не только ослепительно красивы, но и умны не по годам, — усмехается он. — Редчайшее сочетание для женщины. Но позвольте, я пойду дальше? И чтобы это не казалось угрозой, будем считать, что я вам погадаю. Идёт?

— Что ж, рискните, Марк, — протягиваю ему ладошку.

— Никакого риска, — отставляет он свой бокал, берёт мою руку и снова усмехается, только в этот раз уже совсем невесело и недобро. — Скоро у вас закончатся средства, — ведёт он пальцами по линиям на ладони. — Даже, судя по тому, что вы третий раз надеваете одно и то же платье — совсем скоро. И нравится вам это или нет, вы всё равно сделаете то, что делают все красивые девушки в этом заведении — оголите плечи.

— А если нет? — забираю руку, допиваю залпом и отставляю пустой бокал.

— Я вас умоляю, — смеётся он. — Только не говорите, что наденете этот унылый чёрный передник и пойдёте мыть уборные, чтобы иметь койку в комнате на тридцать человек и миску похлёбки. Ни за что не поверю, что вы это сделаете, зная, что некоторые ваши подруги живут в роскошных апартаментах на верхних этажах и даже в общую залу спускаются лишь ради собственного развлечения, — подзывает он щелчком девушку с шампанским, бросает на поднос монету и подаёт мне ещё бокал.

— Спасибо, но мне уже хватит, — уверенно отказываюсь я.

— Не волнуйтесь, я уже заплатил, его не запишут на ваш счёт. И мне вы тоже ничего не должны.

— Я такая дурная, когда пьяная, — беззаботно отмахиваюсь я, — а вы сделали комплимент моем уму, не хочу вас разочаровывать. Вы кажется остановились на самом интересном? На перспективах.

— Да, девушки с верхних этажей приходят сюда лишь повеселиться, — осматривает он залу, в которой затеяли игру в жмурки, и под общий смех кого-то только что поймали и тискают в углу, а потом снова переводит взгляд на меня. — Их доход уже позволяет им не просто оплачивать долги, а покупать лучшие наряды и, что важнее, копить на маленький домик где-нибудь на берегу моря в Исваане, где никто никогда не будет знать, чем они на него заработали. Они мечтают переехать, выйти замуж за доброго и работящего рыбака, нарожать ему сопливых детишек и до старости жить просто и честно.



Поделиться книгой:

На главную
Назад