Ожидание койота

«Стой прямо здесь, - сказал Чи.

Ходок остановился. Он пристально посмотрел на Чи, словно пытаясь сфокусировать его. Затем он вздохнул и сел на дорогу. Он отвинтил крышку бутылки и сделал большой глоток, булькая. Он снова посмотрел на Чи и сказал:

«Баа янисин, шияж».

"Вам стыдно?" - повторил Чи. Его голос задыхался. «Стыдно!» Здоровой рукой он потянулся через плечо ходока и выдернул пистолет из-за пояса человека. Он понюхал дуло ствола и почувствовал запах горелого пороха. Он проверил цилиндры. Во всех шести были патроны, но три из них были пустыми. Их выстрелили. Он сунул пистолет за пояс, выхватил бутылку из руки ходока и швырнул ее в полынь у дороги.

«Грязный койот», - сказал Чи на навахо. "Вставай." Его голос был жестоким.

Мужчина недоуменно посмотрел на него. Сияние фар отражалось от полос дождя, стекающих по его лицу, стекающих с его волос и бровей.

"Вставай!" Чи закричал.

Он рывком поднял мужчину на ноги, поспешил к патрульной машине, быстро обыскал его в поисках другого оружия, вытащил перочинный нож и несколько монет из переднего кармана и потертый бумажник из набедренного кармана. Он надел на него наручники, охватив тонкие костлявые запястья мужчины, ощущая онемение в своей правой руке и боль в левой ладони. Он помог мужчине сесть на заднее сиденье, закрыл дверь

поглядел на него и на мгновение постоял, глядя на него через стекло.

«Шияж», - снова сказал мужчина. «Баяни-син». Сын мой, мне стыдно.

Чи стоял, склонив голову, и дождь бил ему по плечам. Он вытер тыльной стороной ладони мокрое лицо и облизнул губы. Вкус был соленый.

Затем он вошел в полынь в поисках бутылки. Это понадобится как доказательство.

Глава 3

НИЧЕГО Лейтенант Джо Лиафорн небоялся больше, чем это - неприятное занятие, состоящее в том, чтобы делать вид, что помогает людям, которым он не может помочь. Но те, кто участвовал сегодня, были семьей в клане Эммы, его родственниками, людьми из клана Горькой Воды. Согласно расширенному определению родства навахо, они были братьями и сестрами Эммы. Он редко слышал, чтобы Эмма говорила о них, но это не имело значения. К тому же было неважно, что Эмма никогда бы не попросила его вмешаться. Конечно, не в этом случае, когда был убит один из их собственных полицейских. Однако она попыталась бы помочь им сама. Пытался очень тихо - и она была бы не менее бессильна, чем Лиафорн. Но теперь Эмма умерла, и остался только он.

«Мы знаем, что он не убивал того полицейского, - сказала Мэри Кеяни. «Только не Эши Пинто».

По мнению белого мужчины, женщина Кеяни приходилась племяннице Эши Пинто. Фактически, она была дочерью сестры Эши, что дало ей среди Народов Вращающейся Горы такой же статус, как и дочери. Это была маленькая костлявая женщина, одетая в старомодное, традиционное, лучшее для города лучшее. Но бархатная блузка с длинными рукавами висела на ней свободно, словно позаимствованная из более толстых времен, и на ней был только единственный браслет из узкого серебра и ожерелье из цветов тыквы, в котором было очень мало бирюзы. Она неподвижно сидела в синем пластиковом кресле напротив стола Лиафорна, выглядя смущенной и смущенной.

В то время как Мэри Кеяни объяснила свои отношения с Эши Пинто, а следовательно, и с проблемой Хостина Пинто, как это делают традиционные навахо, Луиза Бурбонетт ничего не объяснила. Она села рядом с Мэри Кейани, вид у нее был решительный.

«Нет абсолютно никаких сомнений в том, что это какая-то ошибка», - сказала Луиза Бурбонетт медленным, точным, слегка южным голосом. «Но у нас не получилось поговорить с ФБР. Мы попытались поговорить с кем-нибудь в офисе Фармингтона, а затем поехали в Альбукерке. Они просто не будут это обсуждать. И мы не знаем, к кому обратиться за доказательствами его невиновности. Мы подумали, что можем нанять частного детектива. Мы подумали, может быть, вы могли бы порекомендовать кого-нибудь, кто будет надежным ».

Луиза Бурбонетта дала Лифорну свою визитку. Он поднял его и снова взглянул на него.

ЛУИЗА БУРБОНЕТТ, PH.D. ДОЦЕНТ,

АМЕРИКАНСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

СЕВЕРНЫЙ АРИЗОНСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

ФЛАГСТАФ, АРИЗОНА

Это была не та информация, которую он хотел. Он хотел знать, как эта стройная, седая, с острыми глазами женщина была связана с печальным делом Делберта Неза, убитого молодого человека и этого старика. Отчасти Лифорн набрал мудрость, накопленную за долгую жизнь полицейской работы, что у людей есть причины для того, что они делают - и чем больше требуется усилий, тем сильнее должна быть причина. У навахо семья - главная причина. Бурбонетт не была навахо. То, что она делала, требовало больших усилий. Он положил карточку в ящик стола.

- Вы разговаривали с адвокатом Хостина Пинто?

«Похоже, она мало что знала, - сказала Бурбонетт. Она сделала небольшое самоуничижительное лицо и покачала головой. «Конечно, они передали мистера Пинто кому-то новенькому в этой работе. Она только что переехала из Вашингтона. Была только что нанята. Она сказала нам, что в офисе Федерального общественного защитника есть два следователя, которые могут быть полезны. Но...

«

Профессор Бурбонетт позволила себе фразу прервать, намереваясь скептицизму в ее тоне закончить его. Лиафорн молча сидел за своим столом. Он взглянул на нее. И прочь. Ждал.

Бурбонетта пожала плечами. «Но у меня сложилось впечатление, что она не думала, что они будут очень полезны. Не думаю, что она их еще хорошо знала. Фактически, она не дала нам серьезных оснований полагать, что г-н Пинто будет хорошо представлен ».

Лиафорн знал одного из полицейских-защитников федеральных сил. Хороший, солидный, трудолюбивый испанец по имени Феликс Санчес. Раньше он работал в полицейском управлении Эль-Пасо и знал, как собирать информацию. Но Санчес мало чем мог помочь этим женщинам. И Лиафорн тоже ничего не мог поделать. Он мог назвать им имена частных детективов из Фармингтона, Флагстаффа или Альбукерке. Белые люди. Что они могли сделать? Что можно было сделать? Старик был озлоблен виски и убил полицейского. Зачем тратить то немногое, что есть у его семьи? Или деньги этой резкой белой женщины. Как она в это вписалась?

"Если нанять частного детектива, это будет дорого",

- сказал Лиафорн. «Он хотел бы заранее получить деньги в качестве гонорара. Думаю, не меньше пятисот долларов. И вы оплачиваете его расходы. Пробег, питание, мотели и тому подобное. И столько часа за его гонорар.

"Сколько?" - спросила профессор Бурбонетт.

"Я не уверен. Может, двадцать пять, тридцать долларов в час.

Миссис Кейани затаила дыхание. Она выглядела пораженной. Доктор Бурбонет успокаивающе положила руку на плечо миссис Кейани.

«Это примерно то, чего я ожидала, - сказал профессор Бурбонетт жестким, неестественным голосом. «Мы можем заплатить. Кого бы вы порекомендовали? »

«Это зависит от обстоятельств», - сказал Лиапхорн. "Что Вы-"

Профессор Бурбонетта прервала его.

«Можно было бы ожидать или следовало ожидать, если бы она не знала лучше, что вы, люди, позаботитесь об этом сами. Что семье не нужно будет нанимать кого-то, чтобы выяснить факты в деле об убийстве ».

Гнев оставил Лиафхорну нечего сказать. Так он сказал очевидное.

«В таком случае, когда преступление совершено по оговорке, юрисдикция

«

Она подняла руку. «Федеральное бюро расследований обладает юрисдикцией. Мы знаем это. Нам уже сказали, и мы уже знали это, будучи достаточно умными. Но в конце концов, один из ваших людей был убит. В тоне Бурбонетт проникли нотки сарказма. «Тебе не интересно, кто его на самом деле убил?»

Лиафорн почувствовал, что краснеет. Конечно, эта надменная белая женщина не ожидала, что он ответит на это. Не в присутствии племянницы убийцы.

Но профессор ждал ответа. Пусть подождет. Лиафорн ждал сам. Наконец он сказал: «Давайте».

«Поскольку вы, похоже, не ведете расследование, и поскольку Федеральное бюро расследований довольствуется тем, чтобы просто привлечь Эши Пинто к суду без каких-либо усилий по поиску настоящего преступника, мы надеемся, что вы хотя бы дадите нам несколько советов о том, кого нанять. . Кого-нибудь честного.

Лиафорн прочистил горло. Он пытался представить себе эту надменную женщину в прекрасно отделанном офисе главного агента в Альбукерке. Он был уверен, что в этом нет ничего, кроме вежливости и хороших манер.

«Да», - сказал он. «Это то, что мы обсуждали. И чтобы дать вам этот совет, я должен кое-что знать. Что вы можете сказать этому частному детективу? Над чем ему дать поработать? Будет ли это зацепка, по которой он будет следовать в резервации - там, где жил Хостин Пинто? Или вокруг Корабельной Скалы и Красной Скалы, где… где это произошло? Другими словами, что вы знаете, что может помочь? Что вы знаете, что могло бы помочь ему найти свидетеля, что-нибудь, чтобы доказать, например, что Хостин Пинто был где-то в другом месте, когда произошло это преступление? Что вы можете дать ему, чтобы он начал искать? »

Лиафорн помолчал, думая, что не стоит втягиваться в это. Это не его дело, не его дело. Вмешательство наверняка вызовет оскорбление в отделе, который хотел, чтобы смерть брата-офицера уравновешивалась осуждением его убийцы. Он не должен открывать дверь, которую собирался открыть. Ему следует просто сказать этим женщинам, что он не может им помочь. Что оказалось грустной правдой. Тем не менее Мэри Кеяни была родственницей Эммы. И, тем не менее, в этом деле оставалось несколько вопросов без ответа - насколько он знал об этом.

«На самом деле, - сказал он, - если у вас есть какая-либо полезная информация - какие-либо свидетели, что-либо, что может привести к конкретным уликам, которые ФБР не прислушивается, - вы можете мне сказать. Я прослежу, чтобы Бюро уделяло должное внимание. Все, что вы знаете.

«Мы знаем, что оно этого не делало, - сказала Бурбонетт. Но теперь гнев иссяк. Она попыталась слабо улыбнуться. «Все, что мы можем вам сказать, это то, почему мы знаем, что он не мог убить полицейского, и это не более конкретное, чем рассказ о том, каким человеком является Эши Пинто. Всегда был ».

Но он действительно убил человека, думал Лиафорн давным-давно. Если я помню - то, что я читал в том отчете, он был осужден много лет назад и попал в тюрьму за убийство человека.

«Вы родственник?» - спросил он Бурбонетт.

«Я друг, - сказала Бурбонетт.

Лиафорн посмотрел на нее поверх очков, ожидая большего.

«Уже двадцать пять лет», - добавила она. "Как минимум."

- Ага, - сказал Лиафорн.

Профессор Бурбонет выглядела нетерпеливой, как будто ей не стоило времени на объяснения. Но она решила.

«Меня интересует сравнительная мифология. Эволюция мифа внутри культур. Эволюция мифа по мере того, как культуры встречаются и смешиваются. Связь мифологии общества с его экономической базой. Его окружение. Мистер Пинто был одним из моих источников. Годами." Она остановилась.

Лиафорн взглянул на нее. Она закончила? Нет. Она вспоминала.

«Он никого не убьет», - добавила она. «У него отличное чувство юмора. Отличное воспоминание о забавных вещах. Прекрасная память обо всем ". Она посмотрела в глаза Лиафорна и сказала, это медленно как будто он был судьей.

Как будто он был присяжным. Разве виски не может сделать из смешного человека убийцу, как из грустных и злых мужчин?

«У него отличное чувство юмора», - повторила Бурбонетт.

«Это ничего не доказывает, - подумал Лиафорн. Но было интересно. Также было интересно, что она ему это рассказывала. Впереди долгий путь, много времени и денег, которые нужно потратить, если она всерьез собиралась нанять следователя. И очень неубедительное объяснение того, почему она это делает.

Итак, Лиафорн попросил женщину Вращающейся Горы и профессора подождать. Он позвонил вниз и попросил папку с пометкой HOMICIDE; ДЕЛЬБЕР НЕЗ.

Когда это случилось, он отсутствовал, ожидая в номере мотеля в Фениксе, чтобы его вызвали в качестве свидетеля по делу, рассматриваемому в апелляционном порядке в федеральном суде. Тем не менее, он многое помнил. Он, конечно, читал об этом каждый день в «Феникс Газетт» и «Аризонской республике». Он позвонил в субагентство «Window Rock» и поговорил об этом с капитаном Ларго. В состав полиции племени навахо входило всего около 110 присяжных офицеров, что делает убийство любого из них не только памятным, но и личным. Он почти не знал Делберта Неза и помнил его как маленького, тихого, аккуратного молодого офицера. Но, как и Лиафорн, Нез работал в офисе Window Rock, и Лиафорн часто его видел. Нез пытался отрастить усы. Это была непростая задача для навахо, у них не было волос на лице, а его редкие усики вызывал насмешки и грубые шутки.

Лиафорн знал офицера, производившего арест, гораздо лучше. Джим Чи. Он несколько раз встречался с Чи во время других расследований. Необычайно умный молодой человек. Умен. Некоторые хорошие качества. Но у него был, возможно, фатальный недостаток для полицейского. Он был индивидуалистом и следовал правилам, если и когда они с ним соглашались. Кроме того, он был романтиком. Он даже хотел быть знахаром. Лиафорн улыбнулся этой идее. Полицейский-Шаман. Эти две профессии были совершенно несовместимы.

Липхорн поймал себя на мысли, что он был первым клиентом Чи. После тяжелого случая, из-за ужасного недомогания, которое последовало за смертью Эммы, он нанял Чи, чтобы тот провел для него Путь Благословения. Импульсивное решение - необычное для него. Он сделал это частично для того, чтобы дать молодому человеку шанс попробовать свои силы в качестве шамана, а частично в качестве жеста в сторону людей Эммы. Йаззи были членами клана Горькой Воды и традиционалистами. Церемония была бы своего рода невысказанным извинением за причиненную им боль. Он покинул дом Эммы на второе утро после того, как они вынесли тело в каньон, не в силах вынести все четыре дня молчаливого уединения среди ее родственников, как того требовала традиция. Это было грубо, и он пожалел об этом. Поэтому он позвонил Агнес и сказал, что нанял певца. Он попросил ее устроить церемонию. Она с радостью сделала это, не нуждаясь в напоминании о том, что его собственный клан, Медленно Говорящий Дини, теперь рассеялся и почти вымер или что от его собственной семьи почти не осталось. Ему было не по себе с Агнес. Агнес никогда не была замужем, и, как сестра Эммы, он должен был жениться на ней по старой традиции.

Он взглянул на двух женщин, терпеливо ожидавших за столом, а затем снова посмотрел на отчет. Но он думал об офицере Чи, его волосы были завязаны в узел на затылке, и он расставлял свое оборудование на подметанном земляном полу хогана Язи. Чи нервничал, показывая Лиафорну, где сесть, прислонившись спиной к западной стене хогана, расстелив перед собой небольшой коврик. Затем Чи извлек из своей оленьей шкуры маленький кожаный мешочек, который был его свертком «Четыре горы», две пары «говорящих палочек», табак с наконечниками кремневых стрел и полдюжины мешочков с пыльцой. Он торжественно сформировал форму следов на земле и отметил на них пыльцой символы солнечных лучей, по которым будет ходить Лиафорн. За Чи, через дверной проем хогана на востоке, он мог видеть неровные валы гор Карризо, отражающие розовые сумерки. Он почувствовал запах пинонного дыма от костров родственников Эммы и своих друзей, которые пришли вместе с ним в этом предприятии в духовный мир его народа.

В тот момент он отчаянно хотел найти способ все это прекратить. Он был лицемером. Он не верил, что ритуальная поэзия, которую будет петь офицер Джим Чи, или сухие рисунки, которые он будет формировать на полу хогана, будут контролировать силы и заставят их вернуть Джо Лиапхорна к жизни, «окруженной красотой». Красавица ушла где-то в скалах каньона вместе с телом Эммы. Ушла навсегда. Он хотел только следовать за ней.

Но выхода не было. А на втором рассвете, после долгой ночи пения, он втянул четыре больших церемониальных вдоха холодного утреннего воздуха, чувствуя себя совсем иначе, чем он чувствовал в течение нескольких недель. Это не вылечило его, но это было начало исцеления.

Он подумал, что может поблагодарить за это шамана Джима Чи. Или частично. Но с офицером Джимом Чи было другое дело. Если бы офицер Чи выполнил свой долг, Делберт Нез мог быть еще жив.

«Выстрел в левую сторону груди», - говорится в сообщении. «Очевидно, с очень близкого расстояния».

Лиафорн взглянул на Мэри Кииани и профессора. «Извини, я так долго задерживаюсь», - сказал он.

«У нас достаточно времени», - сказала Мэри Кейани.

Капитан Ларго сказал ему, что Чи хотел уйти в отставку после убийства. Вытаскивая Неза из машины, Чи получил ожоги обеих рук, одной ноги и груди. Ларго пошел к нему в больницу в Фармингтоне. Ларго был старым другом. Он рассказал об этом Липхорну.

«Он не просто предлагал уйти в отставку, - сказал Ларго Липхорну. «Он настаивал на этом. Он дал мне свой значок. Сказал, что облажался. Что ему следовало пойти на помощь Незу, когда он узнал, что Нез кого то преследует. И, конечно, ему следовало уйти ».

«Какого черта он не пошел?» - спросил Лиафорн. «Глупый сукин сын. Что было его оправданием? "

«Он не предлагал никаких оправданий», - сказал Ларго, его голос был возмущен осуждающим тоном Лифорна. «Но я напомнил ему, что его отчет показал, что Нез смеялся. Судя по тому немногому, что он слышал по радио, Нез не воспринимал это всерьез. Как будто это была шутка. И я сказал ему, что он все равно не может уйти в отставку. Он не может уйти в отставку, пока мы не разберемся с Пинто.

Вспоминая этот разговор сейчас, когда он переворачивал страницу в отчете, Лиафорн вспомнил, что у Ларго была какая-то смутная родственная связь с офицером Чи. По крайней мере, он это слышал. Правила племенной полиции навахо запрещают кумовство в системе подчинения. Но правила были просто взяты из билиганского кадрового регламента. Белые правила не признавали клановых связей.

Следующим листом был отчет сержанта Элдона Джорджа. Когда Джордж прибыл, он обнаружил Чи, растянувшегося на переднем сиденье своего автомобиля, в полубессознательном состоянии от шока. Пинто спал на заднем сиденье в наручниках. Джордж попытался вылечить ожоги Чи своей аптечкой. Прибыло еще одно подразделение полиции навахо, машина шерифа округа Сан-Хуан, патрульный полиции штата Нью-Мексико и скорая помощь, которую Чи вызвал, чтобы забрать Неза. Вместо этого она взяла офицера Чи. Пинто был доставлен в окружную тюрьму в Ацтеке и предъявлен обвинение в нападении - самое жесткое из возможных обвинений в преступлении, совершенном на федеральной земле, до тех пор, пока федералы не вмешались и не подали жалобу об убийстве.

Лиафорн взглянул на миссис Кииани. Она сидела, сжав руки на коленях, зажав нижнюю губу зубами, и наблюдала за ним.

«Я должен освежить свою память, прежде чем я что-то вам скажу», - сказал он.

Миссис Кеяни кивнула.

Следующая страница напомнила Липхорну, что Эши Пинто не делал заявления. Когда его задержали, он сказал, согласно отчету:

«Офицер, я сделал что-то постыдное».

Звучало неестественно. Лиафорн задумался. Пинто, вероятно, поговорил бы с Чи на навахо. Чи, вероятно, не лучше, чем в полубессознательном состоянии, передал бы Джорджу перевод. Джордж записал это в свой блокнот, перепечатал в свой отчет. Что на самом деле сказал Пинто?

Согласно отчету, больше ничего. Он ничего не признал, ничего не отрицал, хранил полное молчание, отказываясь отвечать на какие-либо вопросы, кроме подтверждения своей личности кивком, отказавшись вызвать адвоката и назвать кого-либо, кого он мог бы пожелать сообщить о своем аресте. Когда его попросили согласиться на пробу крови, «Субъект Пинто утвердительно кивнул».

Тест показал уровень алкоголя в крови 0,211. Процент алкоголя в крови, из-за которого человек официально признавался пьяным в Нью-Мексико, составлял 0,10.

Затем последовал отчет Федерального бюро расследований, датированный одиннадцатью днями после ареста. Лиафорн просмотрел его. Баллистика подтвердила, что пуля, выпущенная в грудь Неза, была выпущена из пистолета, конфискованного у Пинто, револьвера 38-го калибра. Оно подтвердило, что дыры на брюках Пинто были вызваны ожогами. Было еще кое-что, включая вскрытие. Лиафорн знал, что там говорилось. Нез был жив, когда его задушил огонь. Наверное, без сознания, но жив. Лиафорн вздохнул и перешел на следующую страницу. Он резюмировал показания Чи, взятые в больнице. Он быстро просмотрел его. Знакомые вещи. Но ждать. Он задержался на абзаце. Перечитай.

«Офицер Чи сказал, что в течение нескольких недель Нез был заинтересован в задержании неопознанного субъекта, который совершал вандализм и разрушал базальтовые обнажения к востоку от Красной Скалы и к югу от Шип-Рока. Чи сказал, что из того, что он услышал по радио, он полагал, что Нез видел этого человека и рассчитывал схватить его. Он сказал, что радиосигнал прервался, но он слышал смех Неза, а Нез, похоже, не нуждался в подкреплении ».

Лиафорн фыркнул, злобно и непреднамеренно громко.