По зеленым холмам Малайзии

К вечеру узкие улочки заполняют сотни тележек на велосипедных колесах. Каждая освещена ярко-белым пламенем керосиновой лампы. На тележках — дешевые тряпки, обувь, галантерея. Центр превращается в шумный и бестолковым ночной базар, переполненный мало что покупающими зеваками.

Такие же тележки заполняют и освободившиеся на ночь площадки для стоянки автомобилей. Рядом с каждой тележкой — колченогий стол и четыре табуретки. Там торгуют дешевыми горячими яствами, фруктами, жареными орехами, напитками.

Есть в городе множество ночных закусочных. Самая знаменитая «обжираловка» находится на улице Кэмпбелл. Когда проезжаешь мимо нее днем, то лучше не смотреть. Безлюдный, наглухо забранный железными дверьми, насквозь «прокопченный барак, где располагаются кухни, производит отнюдь не способствующее аппетиту впечатление.

Но каждый вечер, часов с семи, когда настежь распахнуты двери, зажжены яркие огни, на заставленных столиками цементных площадках перед бараком трудно найти свободное местечко. Густые тени скрадывают все то, что так неприглядно днем, а разнообразней хорошо качество блюд вовсе заставляют забыть о дневных сомнениях.

_{Центр Куала-Лумпура}

Сюда приходят целыми семьями с грудными детьми и ветхими стариками. Сравнительная дешевизна делает Кэмпбелл доступным для большинства горожан. Здесь можно отведать почти все, чем богата малайзийская кухня. Малаец предложит вам сатэ — нанизанные на деревянные палочки и обжаренные на открытом огне кусочки баранины или курятины — так сказать, мини-шашлыки. Предварительно мясо выдерживают целые сутки в соусе, приготовленном из земляных орехов и обильно сдобренном пряностями.

Подают сатэ со свежим огурцом, красным репчатым луком и прессованным, завернутым в банановый лист вареным рисом. Но главное, что делает сатэ столь оригинальным по вкусу, — это острый, сладковатый ореховый соус, в который обмакивают кусочки мяса, прежде чем отправить их в рот. Мини-шашлыки готовят прямо у вас на глазах, на мангалах с древесным углем. Ровным и умеренным пламя поддерживается ручным веером. Рядом — китайский торговец. У него из клетки можно выбрать живого краба, и через 10–15 минут его принесут на широком блюде дымящимся и утопающим и остром соусе. Чуть в стороне тамил по заказу быстренько готовит муртабу — индийский омлет с луком. Одно удовольствие смотреть, как он ловкими и точными движениями переливает сырую яичную массу из стакана и стакан или переворачивает омлет на огромной черной сковороде.

_{Федеральный секретариат}

Если хотите, здесь можно поковырять вилочкой редких моллюсков, отведать три-четыре вида китайской лапши ми, заказать жаренного по-малайски цыпленка айям халал и еще множество редких, экзотических блюд.

Причем, несмотря на то что весь барак и площадка перед ним разделены на десятка два принадлежащих разным хозяевам секций, все можно вкусить, не выходя из-за столика. Стоит только попросить — и тут же ваш заказ по живому телефону будет передан в нужную секцию, а через несколько минут по цепочке приплывет и нужное блюдо. Удобен Кэмпбелл еще и тем, что здесь можно взять ужин на дом. Отобранные кушанья горячими завернут в полиэтиленовую пленку, соус перельют в пластиковые мешочки, завернут в газеты и вы донесете все это домой еще горячим. Все здесь подают прямо с огня.

_{Парад в День независимости}

В центре города, в хаотичном переплетении старого и нового, восточного и западного, каменного и деревянного, богатого и бедного особняком на названной в честь первого премьер-министра Малайзии улице Туанку Абдул Рахмана стоят цепочкой великолепные здания. Они были выстроены в начале нынешнего века под влиянием традиций исламской архитектуры. Их портики, украшенные каменными кружевами галереи, могут соперничать своей воздушностью и затейливостью с дворцами калифов из «1001 ночи». Сейчас эти здания заняты под такие центральные учреждения, как муниципалитет, федеральный секретариат, главный почтамт, министерства.

У главного входа центрального здания с высокой четырехугольной часовой башней в День независимости, сооружают трибуну, с которой Верховный правитель Mалайзии принимает военный парад. Перед зданием через дорогу на вечнозеленой глади огромного поля проходят общенациональные митинги, выступления военных и школьных оркестров, международные соревнования по теннису, хоккею на траве. В будни поле занимают гоняющие мяч мальчишки. Но зеленая площадь и известна не только парадами и спортивными зрелищами.

* * *

В начале декабря 1974 г. я по заведенному распорядку поехал в Департамент информации за последними официальными сообщениями. Угол департамента как раз выходил на улицу Туанку Абдул Рахмана. Метров за пятьсот до департамента стало очевидным, что в центре творится что-то чрезвычайное. На обочинах улиц с заведенными моторами стояли громадные красные машины с водяными пушками, грузовики с солдатами. К центру шеренга за шеренгой двигались полицейские в касках, с дубинками и плетенными из бамбука щитами.

Вскоре мою машину остановили. Дальше не пропускали даже по корреспондентскому удостоверению. После долгих уговоров офицер пропустил меня за кордон пешим. На зеленой площади я увидел настоящий бой. Ухали разрывы гранат со слезоточивым газом, выли сирены, слышались крики раненых: полиция разгоняла студенческую демонстрацию.

Как потом выяснилось, около 2 тыс. молодых малайцев еще до рассвета собрались на поле с намерением вручить властям петицию, в которой они требовали от правительства принять срочные меры, которые облегчили бы жизнь крестьян.

В тот год, год свертывания экономической активности в капиталистическом мире, Малайзия оказалась в тяжелом положении. Ее экономика ориентирована на импорт сырья, главным образом каучука, олова, пальмового масла и древесины, в западные страны. И каждый раз, когда в США, Западной Европе, Японии в связи с промышленным застоем сокращается спрос на сырьевые товары, Малайзию лихорадит.

Особенно ощутимо падение цен на сырье ударяет по крестьянам — владельцам крохотных каучуковых плантаций. В 1974 г. крестьяне штатов Кедах и Перак были доведены до такого отчаяния, что стихийно направились в административные центры, требуя риса. В поддержку «голодных маршей» и выступили столичные студенты. Они пришли на главную площадь с плакатами: «Долой голод!», «Накормите крестьянских детей!», «Остановите обнищание народа!» Полиция встретила их дубинками и слезоточивым газом.

Но на этом демонстрация молодежи не прекратилась. Под натиском грубой силы студенты были вынуждены отступить в университетский городок на окраине столицы. Четыре дня полиция и армейские подразделения держали их в осаде, а когда настроения учащихся стали передаваться горожанам, оккупировали общежития. Арестам подверглось свыше тысячи студентов. Студенческие союзы были разогнаны. Их руководителей упрятали за решетку по Закону о внутренней безопасности, допускающему содержание в тюрьме без суда, следствия и срока.

Студенческие волнения, их размах и характер были знаменательными во многих отношениях. В прошлом в Малайзии не раз случались стихийные бунты учащейся молодежи. Но все они были направлены в поддержку чисто студенческих требований: улучшения условий быта или отставки какого-нибудь преподавателя, повышения роли диплома при устройстве на работу или изменения учебной программы.

А декабрьские выступления возникли не случайно: студенты хотели узнать, как живут крестьяне, послали в деревни своих делегатов, а когда им стало известно о паривших там нищете и голоде, посчитали своим гражданским долгом выступить в защиту обездоленных.

Самое крупное в истории Малайзии политической выступление студентов было подавлено силой. Лидеры молодежных организаций упрятаны в тюрьмы, сами организации запрещены, в вузах введены правила, по которым каждый студент должен давать письменное обязательство не заниматься политикой. Но, как указывалось в одной из последних листовок декабрьских волнений, репрессии уже не в силах остановить процесс политического пробуждения молодежи. «Протесты будут продолжатся, с каждым разом становиться все настойчивей и решительней, и так будет до тех пор, пока в стране существует социальная несправедливость».

* * *

Крупномасштабное строительство с применением современных материалов и методов началось в малайзийской столице недавно, в последние два десятилетия. Дань модернизму чувствуется во всех новых постройках. Ее не избежала даже Национальная мечеть, которая, казалось бы, в силу своего функционального назначения должна была быть выполнена в традиционных формах. Но в мечети нет обычных куполов-луковиц, все ее линии прямы и жестко очерчены. Тем не менее она производит впечатление легкости и прозрачности. Это впечатление усиливается, когда находишься внутри. Свет льется со всех сторон: через каменную решетку стен, синее стекло крыши, от играющего солнечными бликами неглубокого бассейна вокруг минарета.

Самая главная служба в главной мечети страны происходит в день райя пуаса, когда мусульмане заканчивают ежегодный месячный пост рамадан. Он приходится на девятый месяц лунного календаря, и в течение его верующие в дневные часы не принимают пищу, не пьют воду, а усердные не глотают даже слюну. Райя пуаса празднуется в тот день, когда нарождается луна десятого месяца.

Утром под удары бубнов к мечети стекаются многотысячные колонны верующих. Мужчины в темных шапочках-пилотках сонгкок, в светлых рубашках со стоячим воротником. Поверх светлых брюк на бедро надета короткая юбка сонгкет из вытканной вручную ткани, расшитой в зависимости от доходов золотой, серебряной или простой ниткой. Женщины в национальных баджу куронг — сшитых из одинаковой ткани просторных блузах до колен и юбках.

Прежде чем войти в мечеть, все разуваются, омывают, шепча молитвы, ноги, руки, лицо. Совершив омовение, мусульмане проходят внутрь, расстилают захваченные из дома коврики с вытканными на них изречениями из Корана и рассаживаются ровненькими рядами. Некоторые из них в белых чалмах. Это хаджи, люди, совершившие паломничество в Мекку. Мужчины и женщины внутри мечети разделяются. У женщин своя половина, которую они заполняют после омовения и смены одежды.

_{Национальная мечеть}

Служба начинается после того, как в первый ряд верующих усаживаются Верховный правитель, премьер-министр, другие члены кабинета. Имам читает Коран, радио разносит его пение по всей мечети, мусульмане повторяют за ним вполголоса. Во весь голос они хором пропевают время от времени «Аллах акбар!» («Велик Аллах!»). Современная радиотехника еще шире применяется в будние дни. Муэдзину теперь нет надобности взбираться на минарет и, напрягая связки, пять раз в день звать единоверцев к молитве. За него это делают магнитофон и мощные динамики.

_{Колонна верующих вдень райя пуаса}

При строительстве мечети удалось на редкость гармонично сочетать внешний вид и интерьер. К сожалению, этого не скажешь о парламенте. Снаружи здание просто восхищает своим совершенством: белое, воздушное, с высокой башней, похожее на лебедя, готового взлететь с зеленой глади обрамленного цветущим парком холма. Оно, как драгоценный камень, в полную меру раскрывает тонкость и глубину своих граней благодаря удачно выбранной оправе. Но внутри очарование исчезает. Сверху давят уходящие ввысь тяжелые потолки, темный мрамор стен угнетает, множество лестниц создает атмосферу беспорядка.

Здесь заседает высший орган законодательной власти — парламент. Он состоит из двух палат: верхней — сената и нижней — палаты представителей, здесь же работают многочисленные парламентские комиссии. На внутреннем дворе парламента ежегодно в апреле совершается торжественная церемония открытия очередной сессии, главное действующее лицо которой — малайзийский монарх, Верховный правитель.

_{Парламент}

«Даулат Туанку!»

Малайзия — конституционная монархия. Полный титул правителя — Дули Янг Маха Мулиа Шри Падука Багинда Янг Ди-Пертуан Агунг. Кратко это с малайского можно перевести как Его Величество Верховный правитель. В Юго-Восточной Азии монархии остались еще в Таиланде и английском протекторате Бруней.

Особенность малайзийского монархизма заключается в том, что Верховный правитель — лицо избираемое. 9 султанов, составляющих Совет правителей, раз в 5 лет избирают Верховного правителя и его заместителя. На срок своих полномочий избранный переезжает в расположенный на окраине Куала-Лумпура роскошный государственный дворец.

В функций монарха входят созыв и роспуск парламента, назначение губернаторов штатов Пинанг и Малакка, президентов Сабаха и Саравака, премьер-министра страны, членов кабинета министров. Он утверждает принятые парламентом законы, он же главнокомандующий вооруженных сил и первый страж «особых прав» малайцев — коренных жителей Малайзии. В этом отношении монархия как институт играет определенную и значительную в условиях многонациональной Малайзии политическую роль. Поэтому она и пользуется такой мощной поддержкой со стороны малайской буржуазно-помещичьей верхушки.

В феврале 1976 г. мне довелось быть свидетелем возведения на малайзийский престол шестого Верховного правителя, султана штата Келантан Туанку Яхья Петра ибни аль-Мархум Султан Ибрагима. Подготовка к этому событию началась чуть ли не за месяц. К торжественному дню Куала-Лумпур был разукрашен национальными флагами, гирляндами из бумажных цветов и электрических лампочек, традиционными арками с надписью «Дуалат Туанку!» («Будь славен, мой господин!»). День возведения на престол был объявлен выходным. Школьников отпустили на каникулы.

Пышная, по-восточному чопорная церемония из-за обилия приглашенных состоялась не во дворце, как положено, а в самом крупном столичном конференц-зале имени Туанку Абдул Рахмана. Церемония велась по тому же ритуалу, что и во времена малаккских султанов XV в. Она хранит в себе множество элементов, унаследованных еще из доисламской эпохи, и поэтому интересна в историко-этнографическом плане.

После того как по периметру поля перед зданием Девана собрались гости, включая всю малайзийскую аристократию в сияющих золотом и драгоценными камнями парадных одеждах, прибыл будущий Верховный правитель с супругой. Голову его украшал специальный убор тенгколок ди-раджа.

_{Верховный правитель Малайзии}

Издавна короной малайским султанам служил замысловато обернутый вокруг головы, расшитый золотом шелковый четырехугольный платок. У каждого султана платок сворачивали особым и единственно неповторимым способом. У Верховного правителя тенгколок свернут в форме, символизирующей «бесконечную жажду».

Что подразумевалось под «жаждой», мне не мог разъяснить даже такой знаток дворцовых обрядов, как главный церемониймейстер двора. Украшает тенгколок дираджа исламская эмблема — месяц и 11-конечная звезда из платины с 66 бриллиантами. Звезда имеет 11 концов, потому что в 1957 г., когда изготовляли эмблему, Малайзия состояла из 11 штатов. Сабах и Саравак присоединились к ней позднее.

Тенгколок носят не только аристократы. Он служит головным убором малайцам в такой торжественный день, как, например, свадебный. Отличить простую повязку от султанской несложно. Лишь люди аристократического происхождения могут носить тенгколок с торчащим над правым ухом углом платка. В Национальном музее выставлено около двух десятков образцов повязки. Трудно поверить, что четырехугольный платок можно свернуть без единой булавки и ниток столькими не похожими один на другой способами. Это мастерство идет из глубины веков и передается из поколения в поколение.

Далее — ритуал почетного караула. Он ничем особенным не отличался от тех, что устраиваются при встрече всех высоких иностранных гостей, на открытии парламента или в День независимости. Исполнен национальный гимн, опущены до земли знамена, отдан рапорт. Будущий Верховный правитель обходит две шеренги солдат. Все они одного роста, в бело-зеленой униформе. За ним неотступно следует слуга, держа над его головой широкий зонт из желтого шелка.

Почетный караул — новый элемент в церемонии. Его позаимствовали у англичан. А вот то, что перед тем, как начали собираться гости, поле, шепча заклинания, обошел бомо, малайский шаман, уходит своими корнями еще в доисламскую Малайю анимистов. Колдун заклинаниями уговаривал дух неба не разразиться в самый ответственный момент проливным дождем.

Остальная часть церемонии проходила внутри помещения. Нас, журналистов, в зал не пустили. Мы наблюдали, стоя на шатающихся досках лесов, специально воздвигнутых у окон под крышей.

На задрапированной желтым шелком сцене и под навесом, тоже желтого шелка, был установлен привезенный из здания парламента трон — два одинаковых кресла для правителя и его супруги. Они сделаны из твердого красного дерева найрех, обтянуты красной тисненой кожей, украшены тонкой резьбой. По обе стороны от трона, вдоль стен — кресла для знати. По периметру зала — бравые молодцы с пиками, зонтами, флагами.

Появление будущего монарха приветствовал протяжной, несколько унылой для современного уха мелодией оркестр нобат. Его музыка и состав инструментов не изменились с тех пор, как он был создан для музыкального оформления церемоний султанов Малакки XV в. Три барабана разной величины, две флейты и гонг исполняют около 15 канонизированных мелодий, в которых основную партию ведет флейта серунай. Нобат играет только на таких церемониях, как восхождение султана на престол, его свадьба и похороны. Оркестранты — привилегированная каста. Свое искусство они передают только своим детям. Музыканты, исполнявшие дошедшие без изменений из глубины веков гимны в честь шестого Верховного правителя Малайзии, были прямыми потомками оркестрантов малаккского двора XV в.

На троне без пяти минут Верховный правитель согласно ритуалу сидел неподвижно, с ничего не выражающим лицом и устремленным в пустоту взглядом. Ему править на земле не только как монарху-человеку, но и как наместнику бога на земле, полусвятому. Поэтому и не пристало суетиться, встречаться глазами с простыми смертными. Названия почти всех регалий монархической власти, элементов церемонии включают наряду с малайскими множество санскритских слов. Это указывает на то, что дворцовые обряды в Малакке XV в., распространившиеся впоследствии по другим султанатам Малайзии, складывались под сильным влиянием индуизма.

Оркестр заиграл новую мелодию, и в зал внесли регалии Верховного правителя — серебряную булаву чоган алам (вселенский жезл), символизирующую светскую власть, и булаву чоган у гама (жезл веры), знак духовной власти, также отлитую из серебра.

На малиновой бархатной подушке несли самую главную регалию — крис ди-раджа панджанг (длинный крис раджи), традиционный малайский кинжал. Его лезвие отлито из лезвий султанских крисов 11 малайзийских штатов-султанатов. На его золотых ножнах выгравирован герб Малайзии, а рукоятка отлита тоже из золота в виде лошадиного копыта. Крис — символ власти и силы. Его имеет право обнажать только Верховный правитель.

Это он и сделал, завершая церемонию. Заключительному акту предшествовало чтение выдержек из Корана и текста провозглашения. Написанный древнеяванским шрифтом джави, текст гласил: «В соответствии с конституцией Малайзии их Королевские Высочества правители штатов Малайзии избрали его Королевское Высочество Туанку Яхья Петра ибни аль-Мархум Султан Ибрагима Верховным правителем. Настоящим объявляется всему народу и другим живущим в Малайзии, что Туанку Яхья Петра ибни аль-Мархум Султан Ибрагим с этого дня провозглашен Верховным главой Малайзии с титулом Его Величество Верховный Правитель».

Новый монарх принес присягу, обнажил крис и поцеловал лезвие. Все присутствующие в зале малайзийцы поклялись в верности монарху. Трижды они произнесли «Даулат Туанку!». Размещенная во дворе соседской школы артиллерийская батарея салютовала 21 залпом. В Малайзии на пять лет воцарился новый Верховный правитель. Вечером в честь этого события для народа в парках были устроены бесплатные зрелища, фейерверк.

Городские «деревни»

Куала-Лумпур известен как один из самых зеленых городов Юго-Восточной Азии. В столице лишен зелени только закованный в камень и асфальт деловой центр. На расходящихся от него улицах административные и торговые здания, жилые корпуса, отели разделяют широкие полосы насаждений. А еще дальше от центра невысокие дома прямо-таки утопают в зеленом море. Помнится случай, как в одном из таких кварталов 14-летний мальчик вечером отошел слишком далеко от дома и с наступлением темноты заблудился. Его удалось отыскать только под утро.

Городские власти стремятся сочетать развернувшееся в последнее время строительство с мероприятиями по сохранению природы. Но зеленые острова нужны городу не только для красоты или свежего воздуха. Чтобы понять еще одну причину, достаточно немного углубиться в гущу деревьев. Под их густой сенью прячутся поселки из деревянных лачуг без канализации, водопровода и большей частью без электричества. Около сотни таких «деревень» (кампонгов) насчитывает до 200 хижин, более мелких — гораздо больше. Занимают они в общем 15 % территории города, а вмещают почти треть его полумиллионного населения. Эти трущобы — горе и позор Куала-Лумпура, недуг, трудно поддающийся лечению.

Появляться они начали с первыми сельскими мигрантами в послевоенные годы. Безземельные, безработные крестьяне шли в город, которому не хватало рабочих рук. Оседали они на государственной земле, в стороне от оживленных улиц, подальше от административных глаз.

С годами поток мигрантов рос. В 1972 г., например, из сельской местности в столицу переехало около 25 тыс. человек. Росли и трущобы. Их «строительство» было даже превращено ловкачами в бизнес. Вновь прибывшей деревенской семье они быстро помогали расстаться с последними грошами, сколотив для них за ночь из случайных материалов лачугу где-нибудь на темной окраине.

«Деревни» вскоре превратились в злокачественную опухоль Куала-Лумпура. Царящая в них антисанитария сделала их источником регулярных эпидемий. Столицу каждый год стала навещать уносящая десятки жизней лихорадка денге. Разносчики болезни — москиты разводятся в стоячей воде, которой в лишенных водопровода трущобах предостаточно. Не случайно этот недуг местные жители так и окрестили — «трущобная лихорадка». А безграмотная, зачастую безработная молодежь «деревень» стала благодатной почвой для проституции, преступности и других социальных пороков.

Покончить с «деревнями» с помощью бульдозеров власти не решаются. Никакие доводы о незаконно занятой земле не сдержат гнева задавленных нуждой людей, если их лишить последнего — пусть дырявой, но все же крыши над головой.

Поэтому мигрантов не сгоняют. Более того, к самым крупным кампонгам подводят дороги, электричество. Но это не решает проблемы.

Жителей «деревень» следовало бы переселить в благоустроенные государственные дома. А в этом направлении делается крайне мало. В 1974 г. муниципалитет запланировал за пять лет построить для обитателей трущоб 30 тыс. квартир. Такие темпы далеко отстают от роста населения «деревень» за счет естественного прироста и новых мигрантов. Если не предпринять какие-то чрезвычайные меры, то наступит день, когда трущобы вылезут из-под зеленого прикрытия. Тогда внешняя гармония города и природы в один миг обернется жуткой дисгармонией города и «деревни».

Еще одно несчастье малайзийской столицы — наводнения. Бывают такие месяцы, когда город ежедневно поливает кратковременный дождь. Он начинается в одно и то же время на протяжении многих недель. Можно даже, шутят горожане, по дождю проверять часы. Но бывает и так, что с неба льет несколько суток без перерыва. Тогда уже не до шуток. Дренажная система старая, масштабам выросшего города не соответствует, и если какое-то ее звено начинает захлебываться, то вода в считанные минуты захлестывает целые кварталы, а то и районы. В феврале 1971 г. стихия разбушевалась настолько, что вся столица неделю плавала в мутно-желтом «море».

Триада без грима

Малайзия — страна многонациональная. Основную часть ее населения (43 %) составляют малайцы, или, как они себя называют, бумипутра, т. е. сыновья земли. Вторая по величине национальная община (37 %) — китайская. Первые китайцы осели еще в XV в. в Малакке. Но основная масса начала прибывать со второй половины XIX в., когда в глубине Малаккского п-ова было найдено олово.

Добывать металл, спрос на который стремительно рос в связи с развитием консервной промышленности, малайские султаны приглашали кули из южных провинций Китая. Желающих разбогатеть в «оловянной лихорадке» прибыло так много, что вскоре китайская община вышла из-под контроля местных властей, стала самоуправляемой. Приезжали китайцы с мыслью, обогатившись, вернуться домой, но исторические обстоятельства сложились так, что многим из них пришлось остаться в Малайзии.

Третью национальную общину составляют тамилы, выходцы из Южной Индии. Они прибыли в Малайю во времена каучукового бума в первые десятилетия нынешнего века. Тогда резко возрос спрос на резину для автомобилей, и Малайя, оказавшаяся идеальным местом по климатическим и почвенным условиям для бразильской гевеи, покрылась обширными каучуковыми плантациями. Для сбора сока гевеи, латекса, хозяева плантаций, англичане, стали вербовать бедняков в Индии. Многие из них осели в конце концов на новой земле. Так возникла третья община.