Избранные жития святых

После святителя Питирима поступил на Пермскую кафедру свя­титель Иона и, без сомнения, в конце того же 1455 года, как убиен был святитель Питирим. Как потому, что в убиении святителя Питирима участвовали вятчане, так особенно потому, что они много наделали бед в северном краю, в 1458 и 1459 годах сильная Московская рать, вместе с ратью устюжан, строго наказала вятчан и заставила их обя­заться платить дань Москве[175]. Святитель Иона Пермский вместе с про­чими епископами декабря 12 дня 1459 года писал увещание литовским епископам сохранять верность Святому Православию и не принимать Григория, ученика Исидорова[176]. Он был на соборе 1461 года, на кото­ром Ростовский архиепископ Феодосий, согласно с волею почившего святителя Ионы, избран был в митрополита; тогда он объявлял собору волю умиравшего святителя о преемнике, что показывает особенное доверие к нему великого святителя[177]. Деятельность его в Перми была блистательная, апостольская. Он, как говорит летопись, «крестил вели­кую Пермь», или, как выражается другая летопись, «добавне крести», окончательно крестил[178]. Великая Пермь, Пермь обширная и дикая, была по рекам Каме и Чусовой и в верховьях Вычегды и Печоры, откуда врывались в поселения новых христиан остяки и вогуличи[179]; иначе, по Пермским названиям рек и речек, это нынешние уезды Пермский, Соликамский, Чердынский, западная половина Верхотурского и север­ная Оханского, где вместе с народом коми-пермяками жили на юго- западе вотяки, на востоке остяки и вогулы[180]. Блаженный Иона после нелегкой борьбы с волхвами успел склонить к святой вере Пермского князя в городе его Уросе (ныне селе), и, окрестив, назвал его Михаи­лом. Этот первенец трудов его помог ему в дальнейших успехах его. Предметы суеверного и нечестивого обожания были истреблены, самые волхвы должны были отказаться от корыстных занятий своих; на ме­сте идолов построены были храмы; на новой ниве поставлены были трудолюбивые сеятели, опытные из священников Усть-Выми. Все это происходило в 1462 и 1463 годах. После того надлежало еще утверждать благочестие в людях простодушных и тушить обычаи языческих сердец. В Чердыни основался Богословский монастырь, по актам, тогда, «как великая Пермь приведена в крещение»[181]. На реке Печоре, в 600 верстах от Усть-Сысольска, основалась Печерская обитель Святой Троицы; ее иноки долго и после блаженного Ионы отправляли обязанности приходских священников для живших по реке Печоре[182]. Блаженный святитель был для паствы своей образцом искреннего благочестия и неутомимо трудился для блага Церкви своей. Он мирно почил в Усть- Выми в 1470 году, и святое тело его положено было по левую сторону святителей Герасима и Питирима[183].

Перенесение мощей священномученика Игнатия Богоносца

Двукратное. Одно в 107 году из Рима в Антиохию, тотчас после мученической кончины святителя, и другое в VII веке в Рим после то­го, как Антиохиею овладели магометане. Ныне мощи в Риме, в церкви святого Климента.

День тридцатый. Собор Трех Святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Ионна Златоустого

Каждый из трех вселенских учителей и святителей отличался высокими, истинными достоинствами: Василий был глубок словом, Григорий высок, Златоуст обилен; и каждый имел у себя особен­ных чтителей и подражателей. Об особенных чтителях святителя Василия Великого святитель Григорий Богослов говорит: «Такова доблесть Василия, таково величие славы, что многие, подражая даже его телесным качествам, обращали их для себя в средство к славе. Таковы были у Василия бледность лица, тихость походки, медлен­ность в речах, необычайная задумчивость и углубление в себя; что во многих, по причине неискусного подражания и неправильного разумения, сделалось угрюмостью. Таковы же были у Василия и вид одежды, устройство кровати, приемы при вкушении пищи; и все это делалось у него просто. И ты увидишь многих Василиев по наруж­ности; это – изваяния»

День Десятый. Святитель Феофан, затворник Вышенский

Святитель Феофан, в миру Георгий Васильевич Говоров, родил­ся 10 января 1815 года в селе Чернавское Елецкого уезда Орловской губернии.

Его отец, Василий Тимофеевич Говоров, после окончания Ор­ловской семинарии был священником Владимирской церкви села Чернавское и всю жизнь отличался глубоким благочестием. Как из­вестный и почитаемый среди духовенства пастырь, он был назначен на должность благочинного, которую исполнял в течение 30 лет, за­служив одобрение начальства, любовь и уважение подчиненных. Мать святителя, Татьяна Ивановна, происходила из священнической семьи. Она имела тихий, кроткий нрав и любвеобильное сердце. Первона­чальное образование отрок Георгий получил в родительском доме. Благочестивые родители старались дать ему воспитание в духе хри­стианской любви и церковности. От отца он унаследовал живость и чистоту ума, от матери – нежное, любящее сердце, кротость, скром­ность и впечатлительность.

В 1823 году отрок Георгий поступил в Ливенское духовное учили­ще. Способный, хорошо подготовленный отрок Георгий легко прошел курс и в 1829 году в числе лучших учеников был переведен в Орло­вскую семинарию. Возглавлял ее архимандрит Исидор, впоследствии известный иерарх Русской Православной Церкви. Георгий Говоров с большим интересом изучал науки и особенно психологию. В годы учебы, после паломничества в Задонский монастырь, где почивали мощи Тихона Задонского (память 13 августа), в то время еще не про­славленного, у Георгия появилось благоговение к этому святителю.

С отличием окончив семинарию в 1837 году, Георгий Васильевич Говоров получает назначение в Киевскую духовную академию. Здесь завершилось образование и ясно определилось направление нравствен­ной жизни Георгия Говорова, а добрые качества нравственного пове­дения предуказали его путь к иноческой жизни.

Благодатное влияние оказали на Георгия Киево-Печерская Лавра и другие киевские памятники священной истории, красноречивые сви­детели подвигов русского иночества. Юный студент нередко посещал Киевскую Лавру. Впечатления о ее посещениях были настолько глу­боки и сильны, что святитель до конца жизни с восторгом вспоминал о них: «Киевская Лавра – неземная обитель. Как пройдешь брешь, так и чуешь, что зашел в другой мир». В последний год учебы Геор­гий Говоров решил всецело посвятить себя служению святой Церкви в иноческом чине. 1 октября 1840 года, в праздник Покрова Пресвятой Богородицы, он подал академическому начальству прошение о по­стрижении в монашество, в котором писал: «Имея постоянное усердие к занятию богословскими предметами и к уединенной жизни, я, чтобы соединить то и другое на предлежащем мне служении Церкви, положил обет посвятить жизнь свою монашескому званию».

С разрешения академического и высшего духовного начальства 15 февраля 1841 года он принял постриг с именем Феофан. Чин по­стрижения совершен был в Святодуховской церкви Киево-Братского монастыря ректором академии архимандритом Иеремией (впослед­ствии архиепископ Нижегородский). В апреле 1841 года инок Феофан Иеремией (в то время уже епископом Чигиринским, викарием Киев­ского митрополита) в большом Успенском соборе Киево-Печерской Лавры рукоположен был в иеродиакона, а 1 июля – в иеромонаха.

Иеромонах Феофан продолжал учебу в академии. Он успешно сдал выпускные экзамены, а курсовое сочинение на тему «Обозрение подзаконной религии» академическим ученым советом в числе лучших было отослано в Синод на рассмотрение. Даровитость и трудолюбие отца Феофана отметил постоянный член Синода митрополит Москов­ский Филарет (Дроздов, память 19 ноября).

В 1841 году иеромонах Феофан в числе первых закончил ака­демию со степенью магистра. Началась его служебная деятельность на учебно-воспитательном поприще. 27 августа 1841 года иеромонах Феофан был назначен ректором Киево-Софиевского духовного учили­ща, которое находилось под непосредственным наблюдением Киевско­го митрополита Филарета (Амфитеатрова). Но недолго трудился отец Феофан в Киевском училище: 7 декабря 1842 года он был назначен инспектором Новгородской семинарии. Три года иеромонах Феофан был в Новгороде. За это короткое время он успел проявить себя как талантливый воспитатель и прекрасный преподаватель психологии и логики.

Высшее духовное начальство высоко ценило нравственные каче­ства и незаурядные умственные способности иеромонаха Феофана, и потому 13 декабря 1844 года он был переведен в Петербургскую ду­ховную академию на должность бакалавра по кафедре нравственного и пастырского богословия.

Сознавая великую ответственность перед Богом в деле духов­ного воспитания юношества, отец Феофан стремился действовать на будущих пастырей большой добротой, любовью и кротостью. «Вос­питатель, – писал он, – должен пройти все степени христианского совершенства, чтоб впоследствии в деятельности уметь держать се­бя, быть способным замечать направления воспитываемых и потом действовать на них с терпением, успешно, сильно, плодотворно. Это должно быть сословие лиц чистейших, богоизбранных и святых». К преподаваемым предметам иеромонах Феофан относился с большим вниманием. Оставив философско-умозрительные методы работы, мо­лодой богослов опирался на опыт аскетический и психологический. Главными – после Священного Писания и творений святых отцов – источниками его лекций были жития святых и психология.

февраля 1845 года отец Феофан был назначен помощником инспектора академии, а с 20 мая по 4 августа 1846 года он исполнял обязанности инспектора. За ревностное исполнение этих обязанно­стей, засвидетельствованное академическим начальством, иеромонах Феофан был во второй раз удостоен благословения Святейшего Сино­да, а 25 мая 1846 года – и звания соборного иеромонаха Александро- Невской Лавры.

Иеромонах Феофан был глубоко предан делу христианского вос­питания, однако его влекла уединенная монашеская жизнь. Вскоре представился случай к удовлетворению духовных устремлений отца Феофана. 21 августа 1847 года по собственному желанию он был на­значен членом Духовной миссии в Иерусалиме.

Во главе Русской Духовной миссии стоял архимандрит Порфирий (Успенский), прекрасный знаток Востока, известный церковный архео­лог. Кроме иеромонаха Феофана сотрудниками миссии состояли два студента, окончившие Петербургскую семинарию, Н. Крылов и П. Со­ловьев. 14 октября 1847 года миссия отбыла из Петербурга в Палестину. Шестилетнее пребывание на Востоке имело для иеромонаха Феофана большое духовное и нравственное значение. Посещая древние обители, он неутомимо изучал писания святых отцов по древним рукописям, зна­комился с уставом и житиями древних подвижников восточных обителей и святой Афонской горы. Молодой аскет вошел в тесную духовную связь с афонскими старцами, которые оказали благотворное влияние на на­правление его духовной жизни и впоследствии способствовали изданию его сочинений. Здесь, на Востоке, отец Феофан основательно изучил греческий и французский языки, познакомился с еврейским и арабским.

В 1853 году началась Крымская война, 3 мая 1854 года члены Рус­ской Духовной миссии были отозваны из Иерусалима в Россию. За свои труды в миссии иеромонах Феофан был возведен 4 апреля 1855 года в сан архимандрита и 12 апреля назначен в Петербургскую духовную академию бакалавром по кафедре канонического права, а через полго­да – на должность ректора Олонецкой духовной семинарии. Олонецкая духовная семинария в это время была еще совершенно не устроена, даже не имела своего здания. Архимандрит Феофан занимается органи­зацией строительства здания для семинарии. Однако главной заботой отца Феофана было воспитание учащихся Олонецкой семинарии.

Помимо семинарии на архимандрита Феофана были возложены многие дела по епархии из-за отсутствия Олонецкого архиепископа Аркадия, который был вызван в Санкт-Петербург для присутствия в Святейшем Синоде. 17 октября 1855 года отец Феофан определен членом Олонецкой Духовной консистории. Архимандрит Феофан за­ботился об улучшении проповеднической деятельности приходского духовенства и выработал целый ряд мер борьбы с расколом, который утвердился в тех краях в форме даниловщины, филипповщины, аристовщины и странничества.

В 1856 году архимандрит Феофан был назначен на должность на­стоятеля посольской церкви в Константинополе, что было обусловлено тем, что он был хорошо знаком с православным Востоком и вполне под­готовлен к этой должности. Константинопольская Церковь в это время переживала большие трудности в связи с распрей греков с болгарами. Русское правительство и Святейший Синод, заинтересованные в скорей­шем ее прекращении, поручили архимандриту Феофану собрать сведения, касающиеся греко-болгарской распри. 9 марта 1857 года отец Феофан представил отчет, который имел большое значение при обсуждении этого вопроса Святейшим Синодом Русской Православной Церкви. Своей сим­патией к болгарскому народу, сочувствием к его законным требованиям, своим искренним желанием помочь отец Феофан снискал себе большую любовь среди болгар. Озабоченный сложной ситуацией в Болгарской Церкви, архимандрит Феофан не забывал и о благе Константинопольской Церкви. Он близко познакомился с внутренней жизнью константино­польского патриархата, с состоянием Синода, положением патриарха, епископов, священников, содержанием церквей и духовенства, и ему от­крылась бедственная картина. Обо всем этом отец Феофан писал в своем отчете, взывая о помощи к «великодушной» России, которой «не следует оставлять своей матери по вере в этом беспомощном состоянии».

Во время своего пребывания в Константинополе архимандрит Фео­фан заботился и о русских, которые здесь жили, и предложил русскому правительству устроить в Константинополе госпиталь для русских ма­тросов и паломников и просил также устроить «братство с церковью».

Во время пребывания за границей отец Феофан еще более укрепил знание греческого языка, которое он применил в последующих трудах. На православном Востоке он собрал много драгоценных жемчужин святоотеческой, главным образом, аскетической литературы.

13 июня 1857 года указом Святейшего Синода архимандрит Фео­фан назначается на должность ректора Санкт-Петербургской духовной академии, которую возглавлял два года. Как ректор архимандрит Фео­фан посещал лекции профессоров, присутствовал на экзаменах, следил за всем ходом учебного дела в академии. Особое внимание он обращал на воспитательную работу. На посту ректора Санкт-Петербургской духовной академии отец Феофан усиленно занимался также редактор­ской и богословской работой. Свои сочинения он публиковал главным образом в академическом журнале «Христианское чтение», который выходил тогда под его наблюдением. Время ректорства архимандрита Феофана совпало с празднованием 50-летия открытия Петербургской духовной академии. Юбилейное празднование состоялось 17 февраля 1859 года. Святейший Синод наградил отца Феофана орденом святого князя Владимира III степени.

29 мая 1859 года состоялось наречение отца Феофана во епископа Тамбовского и Шацкого. В речи при наречении во епископа архиман­дрит Феофан сравнивал свою жизнь и разнообразную деятельность с шаром, без грохота и шума катящимся туда и сюда, по направлению сообщаемых ему ударов. В этом же слове он поведал, что не чуждо было бы тайным желаниям сердца, если бы на его долю выпало такое место, где бы он свободно мог предаться занятиям по сердцу.

июня митрополитом Григорием с собором епископов в Троицком соборе Александро-Невской Лавры была совершена его хиротония.

Служение преосвященного Феофана в Тамбовской епархии про­должалось только четыре года. Но за это время он необыкновенной кро­тостью своего характера, редкой деликатностью и участливым внима­нием к нуждам пасомых успел снискать всеобщую и самую искреннюю любовь. Святитель Феофан проявил себя ревностным служителем во всех сферах церковной жизни. Много забот и трудов пришлось понести владыке при управлении Тамбовской епархией. Епископ Феофан проявил себя ревностным проповедником. Почти каждое богослужение он сопровождал проповедью, и слово его, шедшее от сердца и дышавшее глубоким убеждением, привлекало многочислен­ных слушателей. Плодом его ревностного проповедания явился выпуск двух томов его слов к тамбовской пастве (всего 109 слов). Глубокое зна­ние всех движений сердца человеческого и его духовных потребностей, опытное знакомство с духовной жизнью, обширные познания в области и Священного Писания, и творений святоотеческих, и наук естествен­ных, исторических и других и иные высокие достоинства отличают слова преосвященного Феофана к тамбовской пастве, при необыкновенной ясности, живости и простоте изложения чрезвычайно сильное произ­водившие впечатление на слушателей. Святитель Феофан заботился и о внешнем благоустройстве духовно-учебных заведений, побудил начальство Тамбовской семинарии произвести капитальный ремонт семинарского храма. В целях подъема народного образования при со­действии преосвященного Феофана было открыто много церковно­приходских училищ, воскресных школ и частных школ грамотности, а также открыто шестилетнее женское епархиальное училище.

Епископ Феофан в то же время заботился о повышении образова­ния и самого духовенства. По его ходатайству перед Святейшим Си­нодом с 1 июля 1861 года стали выходить «Тамбовские епархиальные ведомости».

В дни скорби и мира он был любвеобильным отцом для всех. При своих многочисленных и разнообразных делах и заботах по управлению Тамбовской епархией святитель Феофан находил время и для учено­литературной деятельности. К этому времени относится его богослов­ский труд «Письма о христианской жизни», который заключает в себе целую систему христианского нравственного учения.

Во время одной из поездок с целью обозрения храмов и монасты­рей своей епархии святитель Феофан посетил Вышенскую пустынь, которая понравилась ему строгим иноческим уставом и красотой мест­ности. Назначая туда настоятелем эконома архиерейского дома игумена Аркадия, владыка на прощание сказал ему пророчески: «Поезжайте, отец игумен, туда, а там, Бог даст, и я к вам приду». В 1861 году епископ Феофан пережил большую радость. По решению Святейшего Синода он принимал участие в торжестве открытия мощей святителя Тихона Задонского. Это событие произвело большое впечатление на Тамбов­ского архипастыря и послужило как бы особым благодатным освяще­нием его собственного служения.

22 июля 1863 года преосвященный Феофан был перемещен на Вла­димирскую кафедру. Непродолжительно было служение епископа Феофана и во Вла­димире, но и здесь он проявил себя ревностным архипастырем и успел заслужить всеобщее уважение и любовь. Первым предметом попечения заботливого архипастыря Владимирской епархии было спасение пасо­мых через назидание, посредством проповеди слова Божия. Епископ Феофан предпринимал поездки в раскольнические центры епархии, где произнес целый ряд проповедей, а в конце 1865 года открыл в селе Мстере Вязниковского уезда Богоявленское православное братство.

Однако предметом самых усердных забот епископа Феофана яви­лись церковно-приходские школы и духовно-учебные заведения епар­хии. Он закончил начатую его предшественником постройку общежития для учеников Владимирской духовной семинарии, открыл училище для девиц духовного звания. С начала 1865 года по ходатайству святителя Феофана стали выходить «Владимирские епархиальные ведомости». За усердную и плодотворную архипастырскую деятельность во благо Церкви преосвященный Феофан был награжден орденом святой Анны степени (17 апреля 1857 г.) и святой Анны I степени (19 апреля 1864 г.).

После двадцатипятилетнего служения Церкви на различных по­прищах преосвященный Феофан нашел благовременным осуществить свое всегдашнее стремление. Посоветовавшись со своим давним ду­ховным руководителем митрополитом Исидором, он подал прошение в Святейший Синод об увольнении его на покой с правом пребывания в Вышенской пустыни Тамбовской епархии. Ходатайство владыки было удовлетворено, и он 17 июля 1866 года был освобожден от управ­ления епархией и назначен настоятелем Вышенской пустыни, где повел свою жизнь как ученый инок.

Но не возможностью покоя влекли к себе сердце владыки тихие монастырские стены. «Я ищу покоя, – писал епископ Феофан митро­политу Исидору, – чтобы покойнее предаться занятиям желаемым, с тем непременным намерением, чтобы был и плод трудов, и полезный и нужный для Церкви Божией».

Суетная должность настоятеля нарушала внутренний покой вла­дыки Феофана, и он скоро подает новое прошение об освобождении его от этой должности. Святейший Синод удовлетворил его просьбу. Долгожданное уединение, к которому так настойчиво стремился святи­тель, наконец пришло по милости Божией. Об этом времени святитель говорил: «Выши своей не променяю не только на Санкт-Петербургскую митрополию, но и на патриаршество, если бы его восстановили у нас и меня назначили бы на него... Вышу можно променять только на Цар­ство Небесное».

В первые шесть лет своего пребывания в Вышенской пустыни преосвященный Феофан не уединялся окончательно. Вместе с ино­ками обители он ходил ко всем церковным службам, а в воскресные и праздничные дни сам совершал Литургию в сослужении братии. Внешняя обстановка вполне соответствовала духовным потребностям подвижника-святителя. Он охотно принимал посетителей – родных и почитателей, искавших его духовных советов, вразумлений и настав­лений, выходил из келлии на прогулку. Святитель Феофан в начале своего пребывания в Вышенской пустыни испытывал борьбу с помыс­лами, которые внушали ему сожаление о раннем оставлении кафедры.

В 1872 году духовное начальство предлагало ему снова принять управление епархией, даже Московской, а потом в этом же году пред­лагало ему заседать в судном отделении Святейшего Синода.

В 1879 году святителя Феофана через Святейший Синод пригла­шал в Японию отец Николай (Касаткин), будущий равноапостольный просветитель Японии (память 3 февраля). Но епископ Феофан отка­зался от этих приглашений. После пасхальных дней 1872 года он начал вести затворническую жизнь. Он прекратил всякие сношения с людьми, перестал ходить в монастырский храм на богослужение и затворился в отдельном флигеле. С этого времени он принимал только настоятеля пустыни, духовника игумена Тихона и келейника отца Евлампия. К это­му времени епископ Феофан устроил в своих келлиях малую церковь во имя Крещения Господня, в которой служил Божественную литургию во все воскресные и праздничные дни, а в последние 11 лет ежедневно.

В богослужении и молитве, в подвигах телесных и духовных про­ходила большая часть затворнической жизни архипастыря. В свобод­ное от духовных подвигов время он занимался учено-литературными богословскими трудами, писал множество писем к разным лицам, об­ращавшимся к нему с недоуменными вопросами, с просьбами о по­мощи и наставлениях. Уйдя из мира и почти не встречаясь с людьми, епископ-затворник интересовался жизнью Церкви и своей родины. Он выписывал много журналов. В кабинете у него была огромная би­блиотека. При написании своих произведений святитель использовал обширную литературу на русском и иностранных языках.

В подвиге духовнолитературного творчества святитель Феофан видел великое служение Церкви Божией. Об этом он говорит в одном из своих писем: «Писать – это служба Церкви нужная». Весьма раз­нообразны предметы и содержание творений Вышенского затворника. Почти ни одна деталь духовной жизни не ускользнула от его глубокого, внимательного наблюдения. Но главной темой всех его многочислен­ных произведений является спасение во Христе. Один перечень этих творений вызывает благоговение.

Основой для его богомудрых писаний служили почти исключитель­но творения восточных церковных учителей и аскетов. Учение епископа Феофана во многом родственно учению старца Паисия Величковского. Это особенно заметно в раскрытии тем о старчестве, умном делании и молитве. Как выдающийся знаток аскетической письменности, прео­священный Феофан не только отразил ее особенности в своих творени­ях, но и воплотил в своей жизни, проверив истинность святоотеческих аскетических предпосылок собственным духовным опытом. По содер­жанию его сочинения распадаются на три отдела: нравоучительный, истолковательный и переводный. Особенно большую ценность для богословской науки представляют многочисленные труды святителя по христианской нравственности. В своих нравоучительных произве­дениях преосвященный Феофан изобразил идеал истинной христиан­ской жизни и пути, ведущие к его достижению. В сочинениях святителя Феофана излагаются основы святоотеческой психологии. Всесторонне образованный архипастырь-учитель проник в сокровенные тайники человеческой души. В своих сочинениях он сумел сочетать глубину психологического анализа и богословия с простотой изложения. Обо­зревая душевные и духовные способности человека, преосвященный Феофан глубоко проникает в его внутренний мир. Это проникновение является следствием тщательного самонаблюдения и большого духов­ного опыта святителя.

Среди творений епископа Феофана почти не встречается трудов специально догматического характера, но поскольку нравственное уче­ние христианства стоит в неразрывной связи с христианскими догма­тами, то в разных местах его трудов можно увидеть раскрытие и дог­матического учения. Догматический элемент в творениях святителя особенно важен потому, что разъяснения автора касаются высочайших и труднейших пунктов христианской догматики. Одним из важней­ших дел жизненного подвига преосвященного Феофана являются его замечательные труды по изъяснению Слова Божия, которые пред­ставляют собой ценный вклад в русскую библеистику. В тесной связи со всеми трудами епископа Феофана в области богословия стоит его переводческая деятельность. Свою духовную опытность он почерпал не только из личных внутренних переживаний, но и из аскетической письменности, которой всегда особенно интересовался. Важнейшей из переводных работ святителя является «Добротолюбие», главный предмет которого составляют писания о духовной жизни основателей и великих учителей христианского аскетизма. Особый вид литера­турных трудов преосвященного Феофана представляют его много­численные письма, которыми он обменивался со всеми, кто просил его советов, поддержки и одобрения, начиная с сановников и кончая простолюдинами. Искренность и любовь к людям святитель сохранил до своей блаженной кончины. Все Духовные академии Русской Право­славной Церкви избрали святителя Феофана своим почетным членом, а Санкт-Петербургская присвоила ему в 1890 году звание доктора бо­гословия за многополезные богословские сочинения.

6 января 1894 года, в день престольного праздника своего келей­ного храма Крещения Господня, около четырех часов дня, епископ Феофан мирно скончался.

Отпевание почившего епископа-затворника было совершено

января епископом Тамбовским Иеронимом (Экземплярским) при огромном стечении духовенства и народа. Погребение состоялось в Казанском соборе Вышенской пустыни во Владимирском приде­ле. На Поместном соборе Русской Православной Церкви 6–8 июня 1988 года епископ Феофан Затворник канонизирован как подвижник веры и благочестия, оказавший глубокое влияние на духовное воз­рождение современного ему общества.

Память святителя Феофана Затворника Вышенского совершается 10 января.

День восемнадцатый. Преподобные схимонах Кирилл и схимонахиня Мария, родители преподобного Сергия Радонежского

В четырех верстах от древнего Ростова Великого уединенно рас­положилась небольшая обитель во имя Святой Троицы – Варницкий монастырь. Благочестивые наши предки построили его, чтобы увекове­чить в памяти грядущих поколений родину великого подвижника земли Русской – преподобного Сергия Радонежского. Здесь было поместье знат­ных и благородных ростовских бояр Кирилла и Марии. Тут они и жили, предпочитая уединение среди сельской природы суете жизни княжеского двора. Впрочем, Кирилл состоял на службе у ростовских князей, был очень близок к ним и не раз сопровождал их в Золотую Орду. Он владел достаточным по своему положению состоянием, но по простоте тогдашних нравов, живя в деревне, не пренебрегал и обычными сельскими трудами. Кирилл и Мария были люди добрые и благочестивые. Праведность их была известна не только Богу, но и людям. Строгие блюстители всех церковных уставов, они помогали бедным.

Кирилл и Мария имели уже сына Стефана, когда Бог даровал им другого сына – будущего основателя Свято-Троицкой Лавры, препо­добного Сергия.

Задолго до рождения сего младенца Промысл Божий уже дал о нем знамение как о великом избраннике Божием и святой отрасли благо­словенного корня. «И совершилось некое чудо до его рождения, – со­общает преподобный Епифаний Премудрый. – Когда ребенок еще был в утробе матери, однажды – дело было в воскресенье – мать его вошла в церковь, как обычно, во время пения святой Литургии. Но стояла с другими женщинами в притворе, а когда должны были приступить к чтению святого Евангелия и все люди стояли молча, тогда внезапно младенец начал кричать в утробе матери, так что многие ужаснулись от этого крика – преславного чуда, совершившегося с этим младенцем. И вот снова, перед тем как начали петь Херувимскую песнь, внезапно младенец начал вторично кричать в утробе, громче, чем в первый раз, так что во всей церкви разнесся голос его, так что и сама мать его в ужа­се стояла, и женщины, бывшие там, недоумевали про себя и говорили: “Что же будет с этим младенцем?” Когда же иерей возгласил: “Вонмем, Святая святым!” – младенец снова, в третий раз, громко закричал». Всегда преданные воле Божией и внимательные к путям Провидения, Кирилл и Мария восприняли это как предуказание Промысла Божия.

После такого происшествия мать сделалась необыкновенно внима­тельна к своему духовному состоянию. Всегда имея в мыслях, что она носит во чреве младенца, который будет избранным сосудом Святого Духа, Мария тщательно соблюдала душу и тело в чистоте, строгом во всем воздержании.

Праведная Мария вместе с мужем дала обещание, если родится мальчик, принести его в церковь и отдать Благодетелю всех Богу.

3 мая 1314 года боярину Кириллу и жене его Марии Бог дал сына. В сороковой день по рождении родители принесли младенца в церковь, чтобы совершить над ним крещение. Благоговейный иерей по имени Михаил нарек имя младенцу Варфоломей и, благословив дитя и его родителей, сказал: «Не скорбите о нем, но, напротив, радуйтесь и весе­литесь, ибо будет ребенок сосуд избранный Бога, обитель и слуга Святой Троицы».

Мария стала замечать в младенце нечто необыкновенное: когда матери случалось насыщаться мясной пищей, младенец не брал сосцов ее. То же повторялось по средам и пятницам. Мария стала еще строже соблюдать пост и совсем оставила мясную пищу.

Когда Варфоломею исполнилось семь лет, родители отдали его учиться грамоте. Вместе с Варфоломеем учились и два брата его: стар­ший – Стефан и младший – Петр. Братья учились успешно, а Вар­фоломей далеко отставал от них. Учитель наказывал его, родители уговаривали. Однажды Варфоломей был послан отцом в поле искать лошадей. В поле он увидел незнакомого святолепного старца и ска­зал ему, что желает научиться грамоте. Старец сотворил прилежную молитву, затем вынул из кармана небольшой ковчежец и подал Вар­фоломею частицу просфоры, после вкушения которой отрок получил способность к учению. По просьбе Варфоломея «чудный старец» по­сетил его дом и благословил родителей, Кирилла и Марию. С этого времени Варфоломей без затруднения стал читать книги и понимать все написанное в них.

Отрок под руководством своих родителей возрастал годами, испол­нялся разумом и добродетелью. Сердце его горело любовью к Богу, он находил высшее наслаждение в молитвенной беседе с Богом, поэтому он постоянно посещал храм Божий.

Но не в Ростовской земле суждено было Промыслом Божиим вос­сиять сему благодатному светильнику, а среди дремучих лесов Радо­нежских. Когда Варфоломею было около пятнадцати лет, родители его из Ростовского княжества переселились в Московское, в город Радонеж.

Согласно благочестивому обычаю принимать иночество под ста­рость, Кирилл и Мария в конце своей жизни приняли сначала иноче­ский постриг, а потом и схиму в Хотьковском Покровском монастыре, который располагался в трех верстах от Радонежа и был в то время одновременно мужским и женским. Утружденные болезнями, скор­бями и старостью, схимники в 1337 году с миром отошли ко Господу.

Перед своей блаженной кончиной они благословили Варфоломея на иноческий подвиг иконами Божией Матери Одигитрии и святителя Николая Чудотворца.

Отдавая последний долг сыновней любви, Варфоломей неотлучно провел в Хотьковском монастыре сорок дней, поминая новопрестав­ленных родителей и раздавая милостыню нищим. Затем, предоставив наследство, оставшееся после родителей младшему брату Петру, по­спешил на подвиги в удаленное от жилищ человеческих пустынное место и, подражая древним подвижникам, построил здесь себе келлию и часовню. Здесь Варфоломей был пострижен в монашество с именем Сергий и прославился как основатель Свято-Троицкой Лавры.

Мощи преподобных схимонаха Кирилла и схимонахини Марии неизменно находились в Покровском соборе, даже после его многочис­ленных реконструкций и постройки нового храма на месте древнего. Около мощей читали неусыпаемую Псалтирь и служили панихиды.

В трудное для русского народа и святой Церкви время не раз про­являлось ходатайство пред Богом за своих земных собратий препо­добного Сергия Радонежского и его родителей – схимонаха Кирилла и схимонахини Марии.

Так, например, в 1770–1771 годах Россию постигло одно из ве­личайших народных бедствий. Страшная болезнь – моровая язва – губила население разных городов и сел нашего отечества и, достигнув Москвы, истребила здесь множество народа.

В Хотьковском Покровском монастыре молитва родителям пре­подобного Сергия постоянно читалась и переписывалась. Она была «составлена в 1771 году во время смертоносной язвы для чтения на “Сла­вах”» в неусыпаемой Псалтири при гробе святых родителей преподоб­ного Сергия чудотворца, схимонаха Кирилла и схимонахини Марии.

Читалась она с августа до декабря месяца. И молитвами утодников Божиих от оной язвы избавлена вся обитель. И от иных стран с верою приходящие к ним для моления во время моровой язвы служили мо­лебны Тихвинской Богоматери, прилагая молитву сию преподобным». Упоминаемая в этой записи святыня Хотьковского монастыря – чудо­творный список Тихвинской иконы Богоматери – находилась в трапез­ной Покровского собора, возле гробов родителей преподобного Сергия.

Во время эпидемии холеры в 1848 году Тихвинскую икону с молеб- ным пением обносили по всем келлиям, и ни одна из сестер не подвер­глась болезни. С конца мая до октября в Хотьково во множестве стекался народ из окрестных деревень помолиться пред иконой Богоматери. Перед нею постоянно совершались молебные пения и всенощные бде­ния, заканчивавшиеся панихидой по родителям преподобного Сергия.

Монастырская летопись сохранила рассказ о третьем (после 1771 и 1848 гг.) избавлении обители от холеры покровительством Матери Божией и молитвами преподобного Сергия и его родителей.

В 1871 году совершался крестный ход из Лавры с иконой преподобного Сергия, написанной на его гробовой доске. В конце мая образ носили по окрестностям на особых носилках; вторично икона была изнесена из Лавры в конце июля. «Наша обитель, – рассказывает в летописи хотьковский священник Вознесенский, – в оба посещения его (образа преподобного Сергия. – Изд. ) удостоилась с иконами и хоругвиями при сонме всех монашествующих и обитательниц монастыря встретить его, сопровождаемого многочисленным народом... Обитель наша была избавлена, как и в прежнюю холеру, от эпидемии заступлением Пре­святой Богородицы, преподобного Сергия и родителей его». В том же году прекратился в окрестностях падеж лошадей, постигший ближай­шие селения одновременно с холерой.

Сила заступничества преподобного Сергия и его родителей про­явилась и в чудесных событиях, происходивших у мощей схимонаха Кирилла и схимонахини Марии.

«Церковная летопись Покровского Хотькова девичьего монасты­ря» приводит свидетельства о том, как молитвенное обращение к пре­подобному Сергию и его родителям спасало людей от тяжких недугов. Хотьковский протоиерей Алексий Лебедев повествует об одном из та­ких чудесных исцелений. Дочь крестьянина Алатырского уезда Сим­бирской губернии Татьяна Ивановна страдала тяжелой болезнью после падения в детстве в реку. Она болела двенадцать лет. В 1868 году, под Светлое Христово Воскресение, ее жестоко обидел брат, приказав вы­нести больную на праздник в скотное помещение по причине зловония, исходящего от язв на ее теле. Когда она со слезами на глазах заснула, «ей представилось, что пред ней стоит седенький старичок в мантии с согбенной головой и говорит ей: “Не плачь, не скорби и не ропщи, а благодари и молись Богу и призывай преподобного Сергия и Кирилла и Марию”; и, благословив ее, он стал невидим». С этого момента на­чалось ее исцеление. Едва девица стала ходить, она по совету добрых людей пошла на богомолье в Троице-Сергиеву Лавру и в Хотьковский Покровский монастырь. В Хотькове она приложилась к мощам препо­добных Кирилла и Марии и получила полное исцеление. Она осталась в монастыре навсегда и была всю жизнь совершенно здорова, только быстро уставала при тяжелой работе. Многочисленные чудеса у мощей родителей преподобного Сергия Радонежского совершались и в по­следующие времена. По словам профессора Московской духовной ака­демии архимандрита Матфея (Мармыля), «на гробнице преподобных Кирилла и Марии, находящейся в Хотьковском Покровском монастыре, засвидетельствованы многочисленные исцеления младенцев, родители которых обращались к святым с молитвой».

Почитание родителей преподобного Сергия, схимонаха Кирилла и схимонахини Марии непосредственно связано с Троице-Сергиевой Лаврой. «Свидетельства церковного предания об их святости много­численны, они восходят еще к XV веку. Уже в лицевом житии препо­добного Сергия родители его изображены с нимбами».

Предание говорит, что преподобный Сергий дал заповедь – «пре­жде чем идти к нему, помолиться об упокоении его родителей над их гробом». Нередко те, кто предпринимал путешествие для богомолья в Троицкую Лавру, святым долгом считали посещение Хотьковского Покровского монастыря, чтобы поклониться гробницам его родителей.

В XIX веке почитание схимонаха Кирилла и схимонахини Марии распространилось по всей России. В сознании нашего народа было зримым и ощутимым духовное общение великого угодника Божия с его праведными родителями – смиренными схимниками, которых он по­хоронил в Хотьковской обители и «на могилку которых, по преданию народному, нередко хаживал при своей жизни из своей пустынной тогда обители».

Имена схимонаха Кирилла и схимонахини Марии были занесе­ны в списки местночтимых святых подвижников благочестия северо­восточной Руси.

10 июля 1981 года, по благословению святейшего патриарха Мо­сковского и всея Руси Пимена, было установлено празднование Собора Радонежских святых, в сонме которых прославлены схимонах Кирилл и схимонахиня Мария.

В 1989 году Покровский храм был возвращен верующим. Возоб­новилась литургическая жизнь храма, и вновь зажжена свеча препо­добному Сергию и его благочестивым родителям, служатся молебны у их мощей и после каждой службы звучит молитва родителям препо­добного Сергия Радонежского.

Прославление преподобных для общецерковного почитания со­вершилось в 1992 году.

Празднование памяти родителей преподобного Сергия совершает­ся Русской Православной Церковью 18 января и 28 сентября – в дни их блаженной кончины – и 6 июля – в день празднования Собора Радонежских святых.

День двадцать четвертый. Блаженная Ксения Петербуржская

Святая блаженная Ксения родилась между 1719 и 1730 годами, свой спасительный подвиг она несла в Петербурге. О детстве и юности блаженной ничего не известно, память народная сохранила лишь то, что связано с началом подвига юродства Ксении: это была внезапная смерть мужа, умершего без христианского приготовления, Андрея Феодорови- ча Петрова, служившего в звании полковника певчим придворного хора.

Потрясенная этим страшным событием, 26-летняя вдова решила начать труднейший христианский подвиг – казаться безумною, дабы, принеся в жертву Богу самое ценное, что есть у человека – разум, умолить Создателя о помиловании внезапно скончавшегося супруга Андрея. Во спасение своего мужа Ксения отказалась от всех благ мира, отреклась от звания и богатства и, более того, от себя самой: она оставила свое имя и, приняв имя супруга, прошла так весь свой жизненный путь. В день похо­рон мужа блаженная надела его одежду: камзол, кафтан, штаны и картуз – и пошла провожать гроб супруга. Родственники мужа и знакомые Ксении думали, что смерть Андрея Феодоровича внезапным горем помрачила со­знание молодой вдовы. «Не зовите меня больше Ксенией, но зовите меня Андреем Феодоровичем», – с такими словами Ксения стала скитаться по улицам Петербурга, сообщая всем, знавшим ее, что «Ксеньюшка моя скончалась и мирно почивает на кладбище, аз же грешный весь тут».

Овдовевшей Ксении отошло имущество Андрея Феодоровича – дом, который он имел в приходе церкви апостола Матфея на Петер­бургской стороне. Часть этого дома снимала одна благочестивая хри­стианка Параскева Антонова, хорошо знавшая Ксению и давно бывшая с нею в дружбе. Утешая после похорон «помрачившуюся умом» вдову, Параскева в причитаниях спросила: «Как же ты будешь жить теперь, матушка?» На это начавшая свой подвиг юродства Ксения ответила: «Да что, ведь я похоронил свою Ксеньюшку, и мне теперь больше ничего не нужно. Дом я подарю тебе, только ты бедных даром жить пускай; вещи сегодня же раздам все, а деньги в церковь снесу». Тогда Параскева Антонова стала упрашивать Ксению не делать этого, но Ксения твердо отвечала: «Господь питает птиц небесных, а я не хуже птицы. Пусть воля Его будет».

Услышав о таком решении, Параскева из жалости к «повредив­шейся умом» вдове обратилась к родственникам ее покойного мужа с просьбой отвратить Ксению от такого неразумного поступка. Родные Андрея Феодоровича подали прошение начальству умершего, что­бы оно не позволяло Ксении в безумстве раздавать свое имущество. Ксения была вызвана на обследование, в заключении которого было признано, что она совершенно здорова и имеет право распоряжаться своим имуществом.

После этого блаженная Ксения раздала все, принадлежавшее ей, и в одном мужнином костюме вышла на улицу на свое подвижническое странствие. Теперь какого-либо определенного местожительства Ксе­ния не имела. В странном своем одеянии она целыми днями бродила по Петербургской стороне, по преимуществу в районе прихода церкви святого апостола Матфея. Встречающимся знакомым и обращающимся к ней по имени она с досадой говорила: «Ну какое вам дело до покой­ницы Ксении, она вам ничего худого не сделала».

Через некоторое время все могли убедиться в безумстве молодой вдовы: ее странный костюм и невразумительные разговоры, ее кро­тость и незлобие давали повод злым людям и в особенности шалунам мальчишкам глумиться над блаженной. Целыми днями она скиталась по улицам Петербурга; зимой и летом, в зной и стужу подвергаясь всяким нападкам и насмешкам, она, непрестанно молясь, безропотно несла свой спасительный подвиг.

В это время началось строительство новой каменной церкви на Смоленском кладбище. Воздвигнутое строение было уже весьма высоким, так что каменщикам приходилось сначала поднимать кирпич на леса, а потом возводить кладку. Тогда блаженная Ксения решила тайно, по ночам, помогать строителям. Она целыми ночами поднима­ла кирпич и складывала на лесах. Наутро приходили рабочие и очень удивлялись случившемуся.

Мало-помалу к таким странностям блаженной привыкли, многие стали считать, что от помрачившейся умом можно ожидать чего угод­но, однако некоторые, наиболее чуткие христиане, стали замечать, что Ксения не простая глупая побирушка. Милостыню, которую ей пред­лагали, она брала не у каждого, но только у людей доброго сердечного расположения. Всегда брала только копейку и тут же отдавала ее та­ким же бедным и нищим, как и она сама.

После того как мужнин камзол и кафтан истлели, Ксения стала одеваться зимой и летом в жалкие лохмотья, а на босых ногах, рас­пухших от мороза, носила рваные башмаки. Многие христиане пред­лагали Ксении теплую одежду, обувь, милостыню. Блаженная ничего не соглашалась взять, но неизменно одевалась либо в красную кофточку и зеленую юбку, либо в зеленую кофту и красную юбку. Это были цвета одежды покойного Андрея Феодоровича.

Днем Ксения, как безумная, бродила по городу, а на ночь укрыва­лась от глаз людских, выходя за город, в поле, и там пребывала в молит­ве. Так ее однажды и застали обеспокоенные ночными исчезновениями Ксении горожане.