Избранные жития святых

Только в редких случаях оставалась Ксения на ночлег у знавших ее благочестивых людей – Параскевы Антоновой, Евдокии Гайдуковой и Пелагеи Черпаковой.

Блаженная все обиды и печали сносила безропотно. Лишь однаж­ды, когда Ксения уже стала почитаться за утодницу Божию, жители Петербургской стороны видели ее в страшном гневе. Уличные маль­чишки, завидя юродивую, стали над ней смеяться, дразнить ее. Блажен­ная безропотно сносила это. Но злые дети не ограничивались одними издевательствами, они стали бросать в нее грязью и камнями. Тогда Ксения бросилась за мальчишками, грозя им своею палкою. После этого случая никто не отваживался обидеть блаженную.

Окружающие блаженную Ксению стали обращать внимание, что в ее словах и поступках часто кроется какой-то глубокий смысл. За­мечали, что если Ксения просила чего-либо, это был знак грядущей невзгоды или беды для того, у кого она спрашивала. Если же Ксения подавала кому-либо что-то, это означало, что в скором времени этому человеку будет внезапная радость. Позднее, когда блаженную стали почитать за прозорливицу, стоило ей только появиться на рынках и улицах города, как всякий, знавший ее, предлагал ей свои услуги. Купцы открывали свои лотки и прилавки со всевозможными съестны­ми и прочими товарами. Все наперебой упрашивали «Андрея Феодо- ровича» взять или отведать что-либо, ибо замечали, что если Ксения брала что-нибудь, у хозяина торговля бывала очень удачной.

Извозчики, завидя блаженную издали, гнали лошадей, прося Ксению проехать с ними хотя бы несколько шагов, ибо это приносило им удачу. Особый дар блаженной Ксении состоял в устройстве семейного быта христиан. Матери детей были убеждены, что если блаженная приласкает или покачает в люльке больного ребенка, тот непременно выздоровеет. Посему они, завидя Ксению, спешили к ней со своими детьми, прося ее благословить или просто погладить их по голове.

Своим великим смирением, подвигом духовной и телесной нище­ты, любви к ближним и молитвою стяжала Ксения благодатный дар прозорливости. Этим своим даром многим она помогала в деле жиз­ненного устройства и душевного спасения. Так, однажды блаженная, зайдя в гости к купчихе Крапивиной, беседовала с хозяйкой и прини­мала от нее угощения. Жалея молодую купчиху, столь радушно ее при­нимавшую, и предвидя близкую смерть последней, Ксения пожелала сказать ей о необходимости должного христианского приготовления к смерти. Посему, уходя, она во всеуслышание сказала: «Вот, зелена крапива, а скоро, скоро завянет». Все слышавшие это гости Крапи­виной не придали словам Ксении должного внимания, однако после внезапной скоропостижной смерти молодой купчихи вспомнили эти слова и весьма были поражены и потрясены.

Известен случай, когда блаженная Ксения заботилась о благе и спа­сении еще не родившегося младенца. Приходит она как-то к своей дав­нишней знакомой Параскеве Антоновой, которой подарила свой дом, и говорит: «Вот ты тут сидишь да чулки штопаешь, а не знаешь, что тебе Бог сына послал! Иди скорее на Смоленское кладбище!» Параскева весьма смущенно восприняла эту нелепицу, однако послушалась бла­женную и пошла. На одной из улиц Васильевского острова, у самого кладбища, увидела она толпу народа и, подойдя, узнала, что какой-то извозчик сбил с ног беременную женщину. Здесь же на земле женщина родила мальчика, а сама скончалась. Все пытались узнать, кто эта жен­щина и где ее родственники, но тщетно. Увидев во всем случившемся перст Божий, Параскева взяла мальчика к себе и, несмотря на усилен­ные старания найти отца, должна была в конечном счете усыновить мла­денца. Она взяла его в свой дом, бывший дом блаженной, и воспитала по всей строгости христианской жизни. До глубокой старости содержал он ее и весьма почитал как свою мать. Параскева благодарила Бога и рабу Божию Ксению за ее повеление принять на воспитание сына.

Ксения всегда принимала участие в устроении жизни благоче­стивых христиан. Она часто бывала в семье Голубевых, состоявшей из матери-вдовы и ее семнадцатилетней дочери. Блаженная Ксения очень любила эту девушку за ее кроткий, тихий нрав и доброе сердце. Однажды она неожиданно появилась в дверях их дома как раз в тот момент, когда мать и дочь в столовой готовили кофе.

Обратясь к дочери, Ксения сказала: «Эх, красавица, ты тут кофе варишь, а муж твой жену хоронит на Охте. Беги скорее туда!»

Девушка была весьма смущена услышанным. «Как так? – воз­разила она. – У меня не только мужа, но и жениха-то нет. А тут какой-то муж, да еще жену хоронит?» Но Ксения сердито настаивала: «Иди!»

На кладбище мать с дочерью увидели похоронную процессию. Хоронили молодую жену одного доктора, скончавшуюся при родах. Молодой вдовец безутешно рыдал, а увидев могильный холм над пра­хом супруги, лишился чувств и свалился на руки едва успевшим под­бежать Голубевым. Когда он пришел в себя, мать и дочь как могли старались утешить несчастного. Так состоялось их знакомство. Через некоторое время оно возобновилось, а год спустя доктор сделал дочери Голубевой предложение. Брак их оказался счастливым. Они прожили долгую и благочестивую жизнь, а умирая, заповедали чтить память блаженной прозорливицы и следить за ее могилкой.

Еще при жизни своей блаженная Ксения была многим христианам скорой в бедах помощницей. Как-то раз встретила она одну благоче­стивую женщину, свою знакомую, и, остановив ее, вручила ей медный пятак с изображением всадника и сказала: «Возьми пятак, тут царь на коне; потухнет». Ничего более не добавив, она пошла дальше. Обе­скураженная женщина отправилась домой, недоумевая, что бы могли значить слова Ксении. Едва выйдя на свою улицу, она с ужасом увидела, что в ее доме пожар. Но не успела она даже добежать до поглощаемого пламенем строения, случилось чудо – по милости Божией огонь удалось остановить, людская помощь подоспела вовремя. Тут только поняла женщина, что означали слова блаженной: «Возьми пятак, потухнет!»

Юродивая Ксения в подвиге юродства подвизалась 45 лет; можно утверждать, что блаженная отошла ко Господу в самом начале девят­надцатого века, около 1803 года. Отпевание добровольной страдалицы совершалось в церкви апостола Матфея. Погребена была святая угод­ница Божия на Смоленском кладбище Петербурга, где в свое время помогала строить церковь в честь иконы Божией Матери, именуемой Смоленская.

Чудеса, творимые блаженной, не прекратились и после ее смер­ти. Так, в одной семье перед намечавшейся свадьбой невеста и ее мать отслужили панихиду на могиле блаженной Ксении; свадьба сейчас же расстроилась, так как публично обнаружилось, что жених – преступник и убийца, бежавший с каторги. Некто А. А. Романов был смертельно болен; и вот, супруге его, сидевшей ночью у постели больного, явилась в видении старая женщина, назвавшаяся Ксенией, которая сказала, что муж ее выздоровеет и что будущий их ребенок будет девочкой, а назвать ее следует Ксенией. Все так впоследствии и произошло.

Случалось, что в моменты панихид или молебствий на могиле бла­женной Ксении она являлась молящимся в виде старой женщины с по­сохом в руке. Если видение случалось виновнику бедствий, то вид этой женщины был грозен и повеления непререкаемы. Например, одному человеку, страдавшему сильной приверженностью к винопитию, но за ко­торого молились усердно мать и жена, Ксения явилась в видении и сурово сказала: «Брось пить! Слезы матери и жены твоей затопили могилу мою!»

Со дня кончины блаженной Ксении прошло около двух веков, однако творимые по молитвам сей угодницы чудеса не иссякают и на­родная память о ней не исчезает.

В первые же годы после ее кончины на могилу блаженной ста­ло стекаться множество людей, которые часто брали после панихиды о ней землю с ее могилки в память о святой. Постепенно весь могиль­ный холм оказался разобран, пришлось насыпать новый, но и этот был разобран. Тогда положили на могилу мраморную плиту; почитателей блаженной и это не остановило – плита разбивалась, и частицы ее разносились во все концы России. Разбирая землю и ломая плиты, по­читатели блаженной оставляли на могиле денежные пожертвования, которыми пользовались нищие.

Не прекращались и чудеса от блаженной, которая по-прежнему оставалась помощницей христиан в бедах и болезнях. Благочестивое предание доносит до нас, например, и рассказ о таком случае. В жаркие летние месяцы одна семья, в которой было двое детей, оказалась вдали от родного дома и в весьма тяжелых обстоятельствах. Глава семейства, муж женщины, поведавшей об этом чудесном заступлении блаженной Ксении, опасно заболел. Ему становилось все хуже и хуже, лекарства не помогали, болезнь усугублялась. Через три месяца, когда палящее южное солнце, царившие кругом невыносимая жара и духота совсем подорвали здоровье больного, он уже был не в состоянии даже разжи­мать губы и принимать пищу. Дни его, казалось, были сочтены. Что произошло дальше, рассказывает его жена.

«Доктор, уходя, как-то странно посмотрел мне в глаза и сказал, что придет завтра утром. Я поняла, что это конец. Я отвела детей к соседям, жившим через два дома от нас. Мне хотелось тишины и молитвы. Жара стояла нестерпимая, удушающая. Я открыла все двери для движения воздуха. Мысли самые отчаянные и горестные одолевали меня. Поми­мо скорби от потери верного друга, пугало, что останусь одна с малыми детьми. Если б я была сейчас дома, я бы поехала на Смоленское кладби­ще к блаженной Ксении, выплакала бы свое горе. Шум калитки прервал мои думы. Кто-то вошел в сад к нам, подумала я. В это время в проеме открытой двери бесшумно появилась странная гостья. Лет ее нельзя было определить, но самым странным был ее наряд. Теплые, мягкие валенки, длинная шуба особого покроя, вся в сборках, а на голове большой белый пуховый платок; концы его были закручены на шее. Так, верно, носили глухой зимой в старину женщины-простолюдинки. Вся она была нео­быкновенно привлекательна. «Голубка, скажи мне, где живут Пироговы, я ищу их», – сказала она. «Через два дома», – ответила я. «А что, твой- то плох?» – спросила она, указывая на дверь, где лежал больной. Она бесшумно прошла мимо меня к больному. С минуту смотрела на него. «Слушай, голубка! – сказала она, подходя ко мне. – Не печалься! Вчера тут приезжал один важный доктор, такой ученый, что страсть. Он говорил, что больного надо все же кормить каждые полчаса всего лишь понемногу, по две ложечки. Ну, там молока, чаю, кашки, а там уж сама что придумай». «Да он уж третий день губ не разжимает», – ответила я. «Ничего, ничего, ты попробуй! Ну, прощай, мне пора». Она исчезла. На этот раз даже ка­литка не хлопнула. Я вышла на балкон. Вправо и влево далеко была видна улица, залитая палящим солнцем, но моей зимней гостьи не было видно.

Тут только я поняла всю несообразность ее зимнего наряда при этой нестерпимой жаре.

Я подошла к больному. Муж открыл глаза и чуть слышно попросил пить. Дрожащими руками я поднесла ему чашку чая, еще не решаясь верить, что этот слабый проблеск жизни есть намек на выздоровление.

«Кто подходил ко мне?» – спросил больной. Я не знала, что отве­тить. «Одна незнакомая женщина», – говорю ему. Муж глубоко вздох­нул, точно выдохнул какую-то тяжесть. «Мне легче. Кто подходил ко мне?» – повторил, засыпая.

Вернулись дети. Я спросила их, не видели ли они женщину в шубе и валенках, закутанную в платок. Дети сказали, что никакой женщины не видели и вообще не видали, чтобы кто-нибудь заходил.

Я прошла к мужу с чашкой молока. Он встретил меня со слабой улыбкой на изможденном, исхудалом до неузнаваемости лице. Он от­пил полчашки молока и опять спросил меня: «Кто приходил ко мне?» Я ему как могла объяснила появление таинственной гостьи и приба­вила, что сейчас пойду к Пироговым и узнаю, кто она, так как она их искала. Я пошла к Пироговым и стала расспрашивать о женщине в ва­ленках и в шубе, которая искала их. К ним, оказалось, никакая зимняя гостья не приходила, и они начали подшучивать и острить надо мною: в эдакой жаре могла прийти в шубе и валенках, верно, какая-нибудь «блаженная».

Когда я вернулась домой, муж уже сидел на кровати, опираясь на подушки. «Ну, что, узнала?» – был его первый вопрос. – «Нет, ничего не узнала, ее там не было». «Так слушай меня, – говорит муж. – Ведь я умирал и сознавал, что умираю. У меня не было сил ни открыть глаза, ни позвать тебя, и силы оставляли меня. Вдруг я почувствовал, что кто-то подошел ко мне, и на меня вдруг повеяла какая-то живитель­ная прохлада. Теперь я знаю, что поправлюсь. Ты молилась; кого же ты звала на помощь?» – «Блаженную Ксению», – сказала я и разрыдалась. Когда мой муж окончательно поправился, он стал наводить справки, какой доктор был проездом в то время. Оказалось, никакой доктор не проезжал и зимней гостьи никто не видел. Я же в душе верю, что блаженная Ксения являлась ко мне на мой зов».

Память блаженной Ксении Петербургской, Христа ради юродивой, совершается 24 января.

День двадцать пятый. Священномученик Владимир, митрополит Киевский и Галицкий

Первый из священномучеников русской Церкви в архиерейском сане новейшего времени митрополит Киевский и Галицкий Влади­мир (в миру Василий Никифорович Богоявленский) родился 1 января1848 года в семье благочестивого священника села Малые Моршки Моршанского уезда Тамбовской губернии.

Начальное и среднее образование получил в Тамбове. На всю жизнь у него осталась благодарность к своим первым наставникам. Митрополит Евлогий (Георгиевский) рассказывал: «Он любил вспо­минать детство, идеализировал семинарию, своих учителей... »

Закончив Тамбовскую семинарию, Василий Богоявленский от­правляется в Киев, где в 1870 году поступает в Духовную академию.

По окончании академии в 1874 году В. Н. Богоявленский, проя­вивший замечательные способности и получивший звание кандидата богословия, был рекомендован на кафедру церковнославянского языка и славянских наречий. Ему предстояла заграничная командировка для усовершенствования в знаниях, а затем ученая деятельность. Но Промыслом Божиим ему был приуготовлен более высокий путь слу­жения Церкви и народу. На кафедру был определен В. Н. Малинин, впоследствии выдающийся ученый, а В. Н. Богоявленский получил назначение преподавателем в родную Тамбовскую семинарию.

31 января 1882 года Василий Никифорович был рукоположен во священника и определен к соборной Покровской церкви г. Козло­ва; вскоре отец Василий становится настоятелем приходской церкви. В том же году он получает набедренник, а в 1883 году назначается бла­гочинным городских церквей города Козлова и награждается скуфьей.

В Козлове проявились богатые духовные задатки и администра­тивные способности отца Василия. Здесь он показал себя и как за­мечательный проповедник, и как ревностный благочинный. Снискав всеобщую любовь, отец Василий, которого постигло тяжелое горе – потеря жены и ребенка, нашел утешение в этой любви и, посвятив себя служению Церкви, принял иночество с именем Владимира. Постриг состоялся 8 февраля 1886 года. А на следующий день иеромонах Вла­димир был возведен в сан архимандрита и назначен настоятелем Тро­ицкого монастыря в городе Козлове.

Новую свою должность архимандрит Владимир исполнял всего несколько месяцев. В октябре 1886 года он был назначен настоятелем первоклассного Антониева монастыря в Великом Новгороде, а через два с небольшим года – викарием новгородской епархии в сане епи­скопа Старорусского. Хиротония, возглавленная митрополитом Санкт- Петербургским Исидором, состоялась в Александро-Невской лавре 3 июня 1888 года.

В звании новгородского викария преосвященный Владимир оста­вался около двух с половиной лет, проявляя редкостную отзывчивость на все духовные и материальные нужды паствы и духовенства. Его отличала простота, общедоступность, любовь к церковной уставности и учительности.

С апостольским усердием святитель Владимир проповедовал Сло­во Божие, подвигая к тому новгородское духовенство. По отзывам присутствовавших на проповедях владыки, «простая, безыскусная форма речи была согрета огнем такой глубокой искренности, что про­изводила изумительное впечатление, неотразимо увлекая слушателей. Неудивительно, что церковь, где проповедовал владыка, была всегда полна».

19 января 1891 года преосвященный Владимир был назначен епи­скопом Самарским. Весьма непродолжительное (менее двух лет) самар­ское служение отмечено было снискавшими владыке уважение и все­общую любовь архипастырскими трудами. Он возбудил перед высшей церковной властью ходатайство об открытии миссии для приведения ко Христу еще не вступивших в церковную ограду; учредил в Самаре «Алексеевское религиозно-просветительское братство», которого сам был почетным председателем; открыл в городской думе бесплатные вечерние чтения религиозного содержания; обратил внимание на раз­витие и правильную постановку катехизических поучений; устраивал для любителей духовного просвещения чтения в залах семинарии. Особо заботился владыка о распространении церковных женских школ для поддержания роли женщины в русской семье.

Много внимания владыка уделял и благолепию церковного бого­служения. Любил служить весьма часто, и даже в самых отдаленных са­марских храмах. Предписывал через благочинных вводить ревностное соблюдение канонов богослужения и особо церковного пения и чтения.

Благодаря деятельному участию владыки, который изыскивал средства, в Самаре построено было 10 храмов. Он проявлял посто­янную попечительскую заботу о лицах духовного звания, особенно о престарелых, немощных и нуждающихся.

В дни бедствий владыка делал все возможное для облегчения по­ложения народа. Когда в Самарской губернии разразился голод, были учреждены епархиальные комитеты, работавшие совместно с губерн­скими и уездными властями. При монастырях и состоятельных хра­мах были устроены столовые и чайные; в школах учащихся кормили бесплатно. Владыка направлял повсюду воззвания о помощи, обра­щался в Петербург, посылая туда образцы «голодного хлеба».

Когда же вспыхнула холера, владыка проводил богослужения, ободрял болящих и отчаявшихся, содействовал получению населением врачебной помощи, являясь в эти тяжелые времена крепкой нравствен­ной опорой для самарцев.

18 октября 1892 года преосвященный Владимир был назначен экзархом Грузии с возведением в сан архиепископа Карталинского и Кахетинского.

За пять с небольшим лет управления Грузинским экзархатом вла­дыка Владимир вознес на дотоле небывалую высоту духовное про­свещение народа. При нем было введено произнесение проповедей за богослужением и проведение внебогослужебных собеседований с паствой; было открыто более трехсот церковно-приходских школ и устроена духовная семинария в Кутаиси; проводилась огромная ра­бота с раскольниками и сектантами, а также с представителями других национальностей и конфессий на предмет привлечения к Православию. Было построено и возобновлено более ста храмов, в том числе много старинных, к этому времени заброшенных.

Большие тяготы испытал владыка Владимир в связи с упадком веры в части грузинского духовенства и всплеском национализма. Но даже сталкиваясь с клеветой и угрозами собственной жизни, он оста­вался любящим пастырем и неустанным подвижником.

Апогеем архиерейского служения митрополита Владимира стала московская кафедра.

Назначение высокопреосвященного митрополита Владимира в Москву состоялось 21 февраля 1898 года, а 28 марта того же года он вступил в управление епархией.

Здесь, в полном сознании своей ответственности, руководимый идеей возрастания духовной жизни, владыка продолжил свои труды.

Простой в обращении со всеми, но твердый и настойчивый в требо­ваниях и распоряжениях, он в особенности желал, чтобы все столичное духовенство как можно ближе стояло к народу, чаще совершало бо­гослужения и проповедовало. Для усиления и оживления пастырской деятельности митрополит Владимир открывал новые вакансии при сто­личных приходах и назначал священников. Были введены богослужеб­ные беседы с раздачей религиозно-назидательных брошюр, религиозно­просветительские чтения для народа, для детей бедных, для учащихся низших и средних школ, специальные чтения для фабричных рабочих в народных домах и публичные богословские чтения для интеллиген­ции. Владыка учредил четыре должности епархиальных миссионеров, завел специальные миссионерские беседы, открыл многочисленные миссионерские курсы, начало которым положили курсы, основанные в здании Преображенской церковно-приходской школы, куда владыка сам приезжал, чтобы проверить успехи курсистов из числа фабричных рабочих. Он устраивает народно-церковные хоры, создает множество просветительских и благотворительных учреждений: миссионерское братство во имя Воскресения Христова и его отделы в епархии; спе­циальный Московский епархиальный миссионерский совет; братство святителя Алексия при Чудовом монастыре; расширяет деятельность противораскольничьего Братства святителя Петра, открывает ежегод­ные епархиальные миссионерские курсы для духовенства епархии. Для отражения натиска сектантства владыка учреждает Златоустовский религиозно-философский кружок учащихся и женские богословские курсы. В 1907 году он добивается открытия в Московской духовной академии специальной кафедры истории и обличения сектантства. Такая кафедра была открыта не только в Московской, но и во всех других академиях, что являлось величайшей заслугой перед Церковью митрополита Владимира, деятельность которого стала выходить далеко за пределы Московской епархии.

Всемерно заботясь о народной нравственности, владыка Владимир вел борьбу с пьянством. Московское епархиальное Общество борьбы с пьянством, его многочисленные отделы, его издательская журнальная и прочая деятельность, проведение первого, проходившего под покро­вом Церкви Всероссийского съезда практических деятелей по борьбе с алкоголизмом, потребовавшее немалых средств и усилий, – все это происходило по инициативе высокопреосвященного митрополита Владимира и при его личном трудническом и материальном участии.

Митрополит Владимир содействовал открытию благотворитель­ных обществ, богаделен, приютов. Постоянной заботой владыки было единение паствы с пастырями на основах истинной православной цер­ковности. С этой целью он благословил создание Братства святителей Московских. Братство помещалось в обители владыки – Чудовом мо­настыре – и всегда получало от своего архипастыря любовь и попече­ние. Духовенство московской епархии получило полную возможность братских собраний для совместного служения Церкви. Для проведения всей этой сложной и многообразной деятельности, под все эти много­численные учреждения с их книжными складами, канцеляриями, би­блиотеками, заседаниями, собраниями требовались помещения. Стара­ниями владыки в центре Москвы вырастает Епархиальный дом и при нем – прекрасная церковь святого князя Владимира.

Преданный делу апостольского служения и благотворительности, преосвященный Владимир глубоко сознавал значение печатного слова. Он откликался на все насущные вопросы своего времени, касавшие­ся государства, общества, семьи, богатых и бедных, труда и капитала, религии и морали, веры и науки, веры и неверия, трезвости, церков­ной дисциплины. Издавал и распространял бесплатно тысячи брошюр и листков. Особенной любовью всех без различия возраста и образова­ния пользовалось сочинение владыки «Евангелие детства». В то время оно было единственным и весьма ценным пособием по религиозно­нравственному воспитанию детей.

В конце 1911 года владыка основал церковно общественный жур­нал «Голос Церкви», способствовавший духовному общению пастырей и паствы и сформировавший большую духовную семью сотрудников и читателей.

По своему положению митрополита Московского владыка при­нимал участие в заседаниях Святейшего Синода, а по причине болезни его первенствующего члена Петербургского митрополита Антония (Вадковского, 2 ноября 1912 г.) замещал его. После кончины митро­полита Антония владыка Владимир был назначен митрополитом Пе­тербургским, ему было присвоено звание и были переданы права пер­венствующего члена Святейшего Синода.

Три года продолжалось служение владыки на Петербургской (с на­чала Первой мировой войны – Петроградской) кафедре. В это насы­щенное исключительными событиями время архипастырь подвергался ожесточенным нападкам крайне возбужденного общественного мнения. Не только в публичных собраниях, но и в периодической печати главу Всероссийской иерархии обвиняли, с одной стороны, в подчинении церковного служения интересам политики, а с другой, – в том, что он недостаточно решительно и смело осуждает нестроения в церковной и общественной жизни российского государства. Однако именно твер­дость убеждений и прямолинейность, особенно ярко проявившиеся, когда владыка попытался изложить свое мнение относительно деятель­ности Распутина, сделала митрополита Владимира неугодным в Петро­граде, он попал в немилость и в ноябре 1915 года был переведен в Киев и назначен митрополитом на место скончавшегося митрополита Фла- виана (Городецкого, 14 ноября 1915 г), с сохранением звания и прав первенствующего члена Святейшего Синода.

22 декабря 1915 года митрополит Владимир вступил в управление Киевской епархией. Но оставался в Киеве недолго. Для участия в заседа­ниях Святейшего Синода 7 января 1916 года он выехал в Петроград, где находился почти безотлучно, а с открытием в Москве 15 августа 1917 года Всероссийского церковного собора, будучи его почетным председателем, проживал там до самого отъезда в свою епархию в ноябре того же года.

Организованный в это время в Киеве комитет по созыву всеукра- инского церковного собора стал как бы «временным правительством» украинской православной церкви. Комитет постановил не допускать митрополита Владимира в Киев. В ответ на действия новоявленно­го комитета 24 ноября в Киеве состоялось многочисленное собрание союза приходских православных советов. Собрание решительно вы­сказалось против антиканонической попытки создать автокефальную украинскую церковь и признало нежелательным пребывание киевского митрополита вне Киева в такое тревожное время.

После прибытия в Киев митрополит Владимир принял живое уча­стие в подготовке, а затем, будучи почетным председателем, в деяниях Украинского церковного собора, работу которого прервала начавшаяся на Украине гражданская война.

22 января 1918 года большевики начали обстреливать Киев, а к вечеру 23 января овладели Лаврой с варварством и насилием, превзо­шедшим монгольские при разорении ими Киева и Лавры в 1240 году. Владыка Владимир не покинул обитель и продолжал, оставаясь внешне спокойным, вести обычный образ жизни и даже заниматься литера­турным трудом.

Вечером 25 января пятеро вооруженных солдат во главе с матро­сом ворвались в покои владыки и, дав ему на сборы немногим больше получаса, вывели митрополита Владимира сначала на лаврский двор, а затем за Экономические ворота Лавры.

В свою предсмертную минуту в молитве к Господу митрополит просил и о прощении своих убийц. Благословляя их обеими руками, владыка принял мученическую кончину: в акте медицинского осмотра тела убиенного митрополита зафиксировано, что архипастыря рас­стреливали разрывными пулями и кололи холодным острым оружием. Святитель Тихон, патриарх Московский и всея России, назвал мученическую смерть митрополита Владимира «жертвою благовонною во очищение грехов матушки-России». Митрополит Арсений (Стад- ницкий) добавляет: «Основной стихией его духовной жизни являлось смирение мытаря, а не фарисея, – то истинное смирение, которое состо­ит в сознании своих немощей. И на нем исполнились слова Спасителя: “Смиряяй себе, вознесется”. Он был вознесен на такую высоту, какая только возможна в положении иерарха. Но это смирение, эта скром­ность, застенчивость соединены были в нем с горением духа. На нем исполнились слова святого апостола Павла: духом горяще, Господеви работающе (Рим. 12, 11). Он действительно горел духом, пламенея ревностью по Дому Божию. Он указывал, что под Церковь Христову подкапываются многочисленные враги ее, что страдания Христа по­вторяются в страданиях Церкви Христовой, которая есть Тело Его. Подобно Христу, пред страданиями Своими призывавшему учеников к бодрствованию и молитве, чтобы не впасть в искушение, и он призы­вал всех верующих, а наипаче пастырей, чтобы они не спали и почивали, а выступали на духовную борьбу с темными силами века сего. Горение духа обнаруживалось и в том, что он хотел, чтобы заветы Христовы были усвоены всеми христианами, чтобы они были христианами не по имени только, а на самом деле.

На свое служение он смотрел как на послушание, которое должен исполнить до конца, твердо и непоколебимо, подобно истинному воину, стоя на своем посту даже до смерти. И никто из знающих его не обвинит его в том, что он гнулся семо и овамо. Он шел по прямому пути, и на светлом челе его нет пятна приспособляемости. Он кровью оросил служение Русской Церкви и ничего не уступил из своего долга. И на нем исполняются слова Тайнозрителя: Буди верен до смерти, и дам ти венец живота (Откр. 2, 10)».

Память священномученика Владимира, митрополита Киевского и Галицкого, совершается 25 января, в день мученической кончины, а также в воскресенье после 25 января – в день Собора новомучеников и исповедников Российских.

Февраль

День первый. Память преподобного Петра от Галатии

«Кто достойно восхвалит подвизавшегося девяносто два года, и каждый день, каждую ночь выходившего победоносцем? Какое слово достаточно будет для того, чтобы пересказать о добродетелях, в ка­ких он подвизался и в детстве, и в отрочестве, и в мужеском возрасте, и в преклонных летах, и в глубокой старости? Кто измерит капли его пота? Кто исчислит совершенные им в продолжение такого време­ни брани? Какое слово могло бы передать, сколько он посеял семян и сколько он собрал плодов? Кто бы имел такой высокий ум, чтобы мог вполне обнять те приобретения, которые собрал он от мудрого употребления дарованных ему талантов? Я знаю, как обширно море его добродетелей, и боюсь приступить к повествованию о них, как бы мне со своим словом не погибнуть под волнами. Поэтому пойду около берега, выражу удивление свое и расскажу о том только, что увижу у берега. Самую же глубину оставлю Тому, Кто испытывает глубины и ведает тайны...»

Так говорит о преподобном Петре блаженный Феодорит, епископ Кирский, современник его, имевший личные отношения с ним. Из рас­сказа же блаженного Феодорита сообщаются здесь некоторые сведения о жизни великого подвижника, память которого чествуется сегодня Святою Церковью.

Избранный сосуд Духа Святого, – с самого раннего возраста воз­любил Петр «единое на потребу» и неуклонно более девяноста лет проходил свое земное житие по избранной им узкой стезе. Оставив дом родителей, он сначала подвизался в Галатии, потом отправился в Па­лестину на поклонение местам, освященным стопами Воплотившегося Бога, и, проникнувшись и насытившись этими воспоминаниями, он прибыл в Антиохию, где тогда (во 2-й четверти IV века) процветало благочестие, и потому юноша Петр пожелал и поселиться здесь, пред­почитая жизнь в чужом городе с единоверными – жизни в отечестве своем, хотя и с единокровными и единоплеменными, но не единомыс­ленными с ним. Он не устраивал себе, однако же, в Антиохии никакого жилья; приютился в гробнице и долгое время прожил здесь в молит­венном уединении и строгом посте, питаясь только хлебом и водою. Подвизаясь таким образом, из силы в силу, достиг Петр той степени духовности, которую Господь избирает почвою для Своих благодатных высших даров, и в молодости еще был удостоен дара чудотворений. Си­лою молитвы возвращал он рассудок беснующимся, исцелял болезни телесные, «даже одежда его, чрез прикосновение, действовала подобно одеждам божественного апостола Павла», – рассказывает Феодорит.

Замечательно одно обстоятельство при знакомстве матери блажен­ного Феодорита с этим подвижником Антиохийским. Она услышала о нем от одной знакомой своей, супруги тогдашнего восточного прави­теля Пергамия, которая была исцелена блаженным Петром от опасной болезни глаз. Мать блаженного Феодорита, также страдая болезнью глаза, от которой никто не мог исцелить ее, решилась обратиться за помощью к известному уже тогда подвижнику гробницы. Молодая, не просвещенная еще духовно женщина, отправилась она к нему, раз­украшенная, по обычаю, богатою одеждою. Увидев ее, блаженный по­желал исцелить ее сначала от любви к нарядам...

«Скажи мне, дочь моя, – заговорил он с нею, – если бы какой- нибудь живописец, весьма опытный в своем искусстве, написал какую- нибудь картину по всем правилам искусства и представил бы ее людям, желающим посмотреть, а другой кто-нибудь, не изучивший хорошо того искусства, а рисующий, как вздумалось, что пришло на мысль, пришел бы и, охулив ту художественную живопись, придал бы бровям и ресницам более длинное очертание, лицо сделал бы белее, на ще­ках прибавил бы краски, – как ты думаешь, несправедливо ли воз­негодовал бы прежний живописец на это оскорбление его искусства и на сделанные несведущею рукою ненужные прибавления? Так точно и Творец всяческих и нашего естества Содетель и Художник оскорбля­ется тем, что вы как бы обвиняете Его неизреченную мудрость в несо­вершенстве: иначе вы не покрывали бы себя краскою, или белою, или черною, если бы не думали, что вам недостает этой принадлежности. А думая, что телу недостает необходимого, вы как бы обвиняете Творца в некоторого рода бессилии, тогда как всякому известно, что Он имеет силу, равную хотению. Господь творит все, что хочет (Пс. 134, 6), дав всем все полезное, не дав только того, что вредно. Не искажайте же образа, предначертанного Богом, не усиливайтесь прибавлять то, чего не дал Премудрый, и не выдумывайте поддельной красоты, которая и целомудренных растлевает...»

Как доброе семя на плодотворную почву, так залегли эти слова в добрую душу молодой женщины и внезапно просветили и преобрази­ли ее. Припав к ногам святого, она со слезами умоляла его помолиться о ней, говорила, что она не оставит его, пока не получит исцеления и от болезни своей.

«Если имеешь веру искреннюю и твердую, то выздоровеешь, – сказал ей смиренный Петр. – Бог, всегда готовый исполнить про­шение верующей души, исполнит и твое прошение, не мне даруя благодать, но видя веру твою. Если примешь это Богом дарованное лекарство, то выздоровеешь». И когда, вслед за этими словами, Петр положил больной руку на глаз и изобразил знамение креста, то бо­лезнь исчезла.

«Такую-то пользу приобрела мать моя от наставлений Петра, – говорит Феодорит, – искала исцеления телу, а приобрела и здравие души. Вот что блаженный Петр совершал словом, вот что мог делать молитвою... »

«Имея множество и других повествований об этой блаженной душе, я весьма многие опущу, опасаясь за немощь многих, которые, судя по себе, не верят чудотворениям Боголюбивых мужей... Итак, просияв чудными лучами и просветив ими Антиохию, – заключает Феодорит, – Петр окончил подвиги в ожидании венца, уготованного победоносцам».

Блаженный Петр мирно скончался около 429 года, будучи 99-ти лет от роду.

Память святого новомученника Анастасия Навплиота

Житель города Анаплии, по роду занятий – живописец, Анаста­сий был один из призванных запечатлеть своею смертью ту силу веры, которая таится глубоко и несокрушимо в сердцах угнетенного, но непобежденного нравственно христианского населения на Востоке.

Поводом к его страдальческому подвигу было первоначально одно житейское обстоятельство: он был обручен с дочерью одного местного христианина, но узнав случайно, что поведение ее небез­укоризненно, он отказался от женитьбы на ней. Раздосадованные родственники невесты прибегли к одному из средств, употребляе­мых невежественным народом для так называемого «причарования» жениха. И в этом случае, как и во многих нередких проявлениях подобного же зла, примеры которого, к несчастию, довольно распро­странены и в наше время в простом народе, возбудительное средство повлияло на мозг, довело Анастасия до расстройства рассудка, а в это время его болезненного бессознательного состояния мусульмане «по­турчили» его...

Сильная природа Анастасия превозмогла однако же действие воз­будительного «зелья»; он выздоровел, пришел в себя и тогда с ужасом увидел на голове своей белую чалму мусульманина... С негодованием сбросил он ее на землю и воскликнул, видя себя окруженным турками: «Я – христианин, всегда был христианином и останусь им!»

Турки схватили его и представили судье. На увещания и на угрозы судьи Анастасий не обращал никакого внимания и только говорил: «Не отрекусь от Господа Иисуса Христа, моего истинного Бога; в Не­го Одного я верую и покланяюсь Ему как Творцу и Спасителю моему; вашей же веры отрекаюсь, равно как и вас самих и пророка вашего, и не имею к ней ни малейшего влечения...»

Слова эти не могли иметь иного последствия, как приговор к смерт­ной казни. Но раздраженный фанатический народ не удовольствовал­ся приговором к обезглавлению христианина; это казалось для него слишком легкою смертью. Турки с яростью бросились на Анастасия и палками, мечами, ножами избили и изрубили его на мелкие части.

Таким образом присоединился еще мученик к сонму христианских жертв мусульманского фанатизма.

Это было в 1655 году.

В тот же день преподобного Трифона Кольского. В этот день совершается память дня Ангела его. О жизни преподобного см. 16 де­кабря.

День второй. Сретение Господне во Иерусалимском храме

Когда исполнились дни очищения их по закону Моисееву, – говорит святой евангелист Лука о Богоматери и Богомладенце, – принесли Его в Иерусалим, чтобы представить пред Господа, как предписано в законе Господнем, чтобы всякий младенец мужеского пола, разверзающий ложесна, был посвящен Господу (Лк. 2, 22–24). За древнее искупление изра­ильтян от рабства египетского смертью первенцев египетских, погублен­ных рукою Ангела, закон Господень требовал от евреев (см.: Исх. 13), чтобы всякий перворожденный их младенец мужеского пола, как соб­ственность Божия, приобретенная кровью чуждых первенцев, в 40 день по своем рождении был принесен в Божий храм, посвящен Господу и ис­куплен у Господа. Это было «представление или посвящение младен­ца Богу». Божественный Законодатель, как рожденный прежде всякой твари (Кол. 1, 15), как первородный в избранных Божиих (Рим. 8, 29) и как первенец Девы Марии (Мф. 1, 25), исполнил закон Моисеев о первенцах. Тот, Которому надлежало освятить и искупить всех людей, был Сам прежде посвящен Богу и искуплен! «Ветхий денми, давший древле на Синаи закон Моисею... закон исполняя, в храм приносится».

Младенец Господь принесен был во храм иерусалимский Бого­матерью и Иосифом в настоящий день, который есть сороковой по рож­дении Спасителя. По закону Моисееву (см.: Лев. 12), жене, родившей младенца мужеского пола, воспрещено было входить во храм в продолже­ние 40 дней: это были дни очищения по закону. По окончании сего срока мать новорожденного приходила во храм Божий для принесения жертвы Богу. В жертву приносили агнца и горлицу, или двух горлиц, если не в со­стоянии были дать агнца. Дочь Давида могла принести только последне­го рода жертву! Хотя Мария, сделавшись Матерью Господа, освятилась рождением Его и, не переставая быть Девою, не имела нужды в очищении по закону общему, «как нескверная, неблазная, нетленная и пречистая Дева», но по глубокому смирению подчинилась предписанию закона.

Тогда жил в Иерусалиме праведный и благочестивый старец Си­меон, чающий утешения Израиля; и Святой Дух был на нем (Лк. 2, 25). Ему обещано было, что он не умрет, не увидев Христа Господня. По вну­шению Духа Божиего, Симеон пришел во храм в то время, когда роди­тели принесли Младенца Иисуса, чтобы поставить Его пред Господом; принял Богомладенца на руки, почему и называется Богоприимцем; благословил Бога и изрек пророчественную песнь о Спасителе: Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром, ибо видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовал пред лицом всех народов, свет к просвещению язычников и славу народа Твоего Израиля (Лк. 2, 29–32). Иосиф и Матерь Божия дивились сказанному. Симеон благо­словил и их и продолжал пророчествовать о Младенце: Се, лежит Сей на падение и на восстание многих в Израиле и в предмет пререканий, и Тебе Самой, – святой старец предрек Богоматери, – оружие пройдет душу, да откроются помышления многих сердец (Лк. 2, 34–35).

В храме была также 84-летняя вдовица Анна, которая не отходила от храма, постом и молитвою служа Богу день и ночь. И она в то время, подойдя, славила Господа и говорила о Нем всем, ожидавшим избавления в Иерусалиме (Лк. 2, 36–38); почему и называется Пророчицею. Так ясно и величественно открылось Божество в сорокадневном Младенце! Чаявшими утехи Израилевой Он был узнан и прославлен как Христос, Спаситель мира и Господь. Симеон, благословляя Бога, сказал: «Ибо видели очи мои спасение Твое, еже уготовал пред лицом всех людей». Жизнь праведника, по воле Божией, как сказывает предание, долее обыкновенного продлилась, дабы он, своими очами узрев Младенца- Спасителя мира, с миром отошел от жизни настоящей.

Празднованием Сретению Господню Церковь исповедует и утверж­дает ту непреложную истину, что «Христос явился миру не мнением, не привидением, но истиною», и, следовательно, обличает тех древних лжеучителей, которые отвергали во Иисусе Христе естество человече­ское, считая оное недостойным Бога и неистинным.

Примером Иисуса Христа, посвященного Богу яко первенца, Цер­ковь внушает, что и мы, купленные ценою крови Христа, уже не свои (1Кор. 6, 19–20); от рождения своего должны быть посвящены роди­телями Богу, дабы после сего и нам, по подражанию Младенцу Христу, возрастать и укрепляться духом, исполняясь премудростью и благодатью Божией (см.: Лк. 2, 40). А в бедствиях, нас постигающих, праздник Срете­ния научает нас обращаться к Богу, – всегдашнему и скорому Помощни­ку и Заступнику для призывающих Его с верою и истинным раскаянием.

Память Святого преподобномученика Гавриила

Кроме обстоятельств, случайно обнаруживающих готовность хри­стиан пострадать за свою угнетаемую на Востоке веру, как это видно, между прочим, из примера вчера вспоминаемого новомученика Ана­стасия Навплиота, нередки и такие случаи, когда пламенно возлю­бившие свою веру во Христа не ждут случайных поводов проявить ее, но предупреждают их и сами создают себе возможность удостоиться страдальческого подвига.

Одним из увлеченных таким положительным желанием мучени­чества был воспоминаемый сегодня Гавриил, родившийся в Аллио- нийском округе, в Приконисской епархии. Он еще в молодости избрал путем своим иночество, вел жизнь целомудренную и добродетельную; со временем переселился в Константинополь и сделан был канонар- хом великой церкви. Постоянная с юных лет мысль о мученичестве и здесь не покидала его никогда, и он горячо молился об указании ему желанного пути... Однажды, после причастия Святых Таин, он в раздумье (вероятно, все о том же предмете) проходил по улицам Константинополя. Здесь встретился с ним один мусульманин и дерзко столкнул его с дороги. Гавриил отвечал ему тем же и при этом выразился оскорбительно против магометанской религии. На крик мусульманина сбежались его единоверцы, начали бить Гавриила и повлекли его к судье.