Теней не видно в темноте

Килан всерьез опасался, что не сумеет совладать с порывом и все-таки прибьет попрошайку. Сжав пальцы в кулак так, что костяшки побелели, он сквозь крепко стиснутые зубы процедил:

— Лучше бы тебя этой твари скормили.

Супай, наконец подняв к Килану свои глазищи, вдруг чуть ли не с тоской пробормотал:

— Знаешь, а ведь я ей почему-то не настолько нравлюсь.

Заставить себя шагнуть в воду оказалось непросто, но муштра в академии и жизнь бок о бок с Хранителем помогли Килану перебороть внутренний страх. Что помогло остальным преодолеть себя значения не имело. Только задача, для завершения которой у них в запасе оставалось не более четырех часов. Супай, без понуканий, первым ступил в озеро и покуда благополучно не добрался до острова, никто из кадетов не смел сдвинуться с места. Килан замыкал шестерку и выдохнул лишь когда его обутые в непромокаемые ботинки ноги ступили на пружинящую почву пологого берега. Несмотря на то, что физически они по-прежнему находились на территории болот, обычные для такой местности вопли животных и лиственный шум здесь звучали сильно приглушенными, будто пропущенными через особый барьер.

— Что еще нам надо знать об этом месте? — спросил Черенок Супая, разглядывавшего прочные ворота главного входа в гробницу. — Говори.

— Только то, что к его владельцу нельзя относиться неуважительно.

На этот раз никто из кадетов рваться вперед очертя голову не спешил. Все застыли с выжидающими лицами, глядя на проводника. Если тот и понимал, к чему все шло, то виду не подал и, казалось, искренне воспрял духом, когда ему прозрачно намекнули, чтобы он первым вошел во дворец.

О том, что самому строению многие сотни лет говорил не только заросший ползучей огнянкой фасад, но и глубоко опустившиеся в почву ступени, ведшие к главному входу. Супай вспорхнул по ним, точно сам был воплощением призрака, и, остановившись на крыльце, легонько стукнул в одну из громадных черных створок. Памятуя о предупреждении не относиться к хозяину здешних мест неуважительно, никто не посмел усмехнуться. Каждый из кадетов, включая самого Килана, задержал дыхание, мысленно молясь, чтобы никто с той стороны не ответил.

Казалось, прошла вечность, прежде чем Супай наконец рискнул войти внутрь. Створка, которую он толкнул, к удивлению прочих поддалась с легкостью и без малейшего скрипа, словно только что была прилажена на место.

Килана нельзя было назвать мнительным человеком, но несмотря на это, он прекрасно понимал, что когда имеешь дело с лейрами и Тенями, ни в чем нельзя до конца быть уверенным. Даже абсолютно безумная на первый взгляд идея Веертина вернуть Тени с помощью того, чье тело было похоронено в Черном дворце, по итогу могла оказаться вполне действенной. И потому кадет уверенно зашагал следом, не желая выпускать начавшего вызывать все больше подозрений проводника из виду.

Поскольку дворец, несмотря на свое громкое название, окон в принципе не предполагал, внутри оказалось не видно ни зги. Тех крох света, что падали через чуть приоткрытую створку не хватало даже на то, чтоб разогнать мрак в ближайшей паре метров.

— Фонарики-то хоть прихватили? — съехидничал Супай.

Килан предпочел дать ответ действием — не в том смысле, чтобы ударить проводника (хоть руки чесались со страшной силой), а молча снимая маленький, но мощный световой стержень с пояса.

— Что ж, мое уважение, — с очередной гадкой ухмылочкой кивнул Супай, отодвигаясь в сторону.

Килан же, не обращая на втиснувшихся внутрь гуськом сопартийцев внимания, с тихим изумлением разглядывал внутреннее убранство гробницы. Лейрам, в отличие от куатов, тяга к богатству и внешнему лоску была чужда, а потому они не возводили величественные храмы и не обустраивали богатые усыпальницы. Даже их старая Цитадель на Яртелле была не более, чем оперативным штабом, где абсолютно все служило какой-нибудь практичной цели. А вот Черный дворец поражал. Пускай мрачный, пускай угнетающий, он тем не менее нес в себе все признаки того, что погребенная в его стенах персона, при жизни занимала очень высокое положение.

— Не то, к чему вы привыкли, скажи, а?

Чертов Супай! Килан с трудом сдержался, чтобы не огрызнуться. Вместо отповеди в конец обнаглевшему проводнику, он обратился к кадетам:

— Рассредоточьтесь по периметру. Осмотрите здесь все. Но ничего не трогайте!

— Может хоть на память что-нибудь прихватить? — вставил Черенок.

— Старейшина сказал: ни-че-го! — с нажимом повторил Килан. — Лишь Тени знают, каких подлян тут понаделали.

— Умно, — снова подал голос Супай. — Тела лейров как правило предавали огню. Считалось, что после смерти те из них, кто отличался особенно крепкой связью с Тенями, мог оставлять блуждающий отпечаток своего «Я». На Параксе эти призраки называли блуднями.

— А тебя спрашивали? — вскинулся Гас, как-то странно втягивая шею, будто опасаясь, что со стропил на него вот-вот что-нибудь спрыгнет. Затем повернулся к Килану: — Я-то думал, здесь как минимум пять этажей.

— Покойнику и одного больше, чем достаточно, — откликнулся тот, с осторожностью и подсвечивая себе стрежнем, продвигаясь вглубь усыпальницы. Было очевидно, что комната тут всего одна — она же главный погребальный зал. Четыре каменные колонны, украшенные искусной резьбой, поддерживали потолок, терявшийся в темноте наверху. Вдоль трех основных стен скромно возвышались статуи человеческих фигур, чьи наклоненные лица скрывали просторные балахоны, а ладони сжимали некие сферы из странного, струящегося и серебристого материала. Сферы эти казались Килану знакомыми… У подножия каждой из статуй располагались приспособления для вознесения молитв, но, судя по виду, ими никто и никогда не пользовался.

Остановившись около одной из статуй, Супай с ноткой обиды проговорил:

— При жизни он имел необычайный почет, а после смерти оказался не нужен даже ближайшему ученику.

Килан решил, что ему не стоит обращать внимания на болтовню сумасшедшего, предпочтя задаться куда более насущным вопросом:

— Где саркофаг?

По логике вещей становилось понятным, что гроб с покойником должен находиться в самом центре зала, однако место на возвышении между колонн оказалось совершенно пустым.

Супай, оторвавшись от мрачных дум, и на этот раз сказал с усмешкой:

— Детей Шуота видно за световой год! — Он отстранился от постамента со статуей и приблизился к Килану, уже даже не пытавшемся скрывать, что готов прибить проводника, пусть только возможность подвернется. Остальные члены отряда, по-прежнему топтавшиеся у входа, несмотря на то, что получили вполне ясный приказ, взирали на этих двоих с неменьшим раздражением.

— Говори, — процедил Килан, мысленно отметив внезапную оговорку.

— Я уже сказал, что лейры не хоронят своих. Либо сжигают. Либо…

— Либо, что?! — не выдержал Гас. — Какая еще тут может быть альтернатива?!

На это Супай лишь развернулся и просто указал в сторону самой дальней стены, где, как изначально подумал Килан, находилось нечто вроде алтаря или чего-то подобного. Однако, присмотревшись получше, понял, что принял за алтарь огромный обсидиановый трон, на котором в лучших традициях древних царств, восседал скелет.

— Как мы его не заметили? — высказался Черенок.

Супай на это пожал плечами:

— Недостаток опыта нередко мешает примечать очевидное.

— Нет, ну можно я ему врежу, а? — чуть ли не взмолился Гас.

Килан дал тому знак оставаться на месте, сам же, между делом поглядывая под ноги, направился к мертвецу.

Чем ближе он подступал, тем отчетливей виднелись детали, которые при первом взгляде, ускользнули от внимания. Несмотря на возраст, кости скелета были неестественно белыми, будто их долго и тщательно полировали, и оттого напоминали обыкновенный муляж, обряженный в истлевшие одеяния. Ни украшений, ни амулетов при трупе не наблюдалось. Чем этот тип мог так заинтересовать Веертина, все еще оставалось неясным.

Не став подходить вплотную, Килан полуобернулся и, выцепив взглядом Черенка приказал:

— Свяжись со Старейшиной. Скажи, что мы нашли его труп.

Черенок кивнул и полез в карман за передатчиком, а Супай вдруг громко и звонко рассмеялся. Это было настолько неуместно и дико, что Килан почувствовал, как все его внутренности завязались узлом.

— Что смешного? — с трудом подавив дрожь, спросил он.

Но проводных и не думал смущаться. Встретив исполненный ненависти взгляд Килана совершенно открытой улыбкой, он сказал:

— Забавная оговорка, скажи? Его труп. Ха-ха. Прозвучало так, будто вы нашли труп самого Старейшины. Разве не смешно?

— Придурок, — хоть и шепотом, но вполне четко проговорила Ламмия. Но Супай, казалось, только стал шире улыбаться.

— Эй, Рейф! — позвал Гас. — А может пора уже расплатиться с чудиком? Его работа тут вроде как выполнена. Чего ему отираться?

Озвученное предложение заставило напрячься всех и мгновенно. Кроме самого Супая, как ни странно.

Килан понимал, к чему клонил Гас, хоть всерьез и не рассматривал подобный исход. С самого начала, как только ступили на поверхность Хотепа, он знал, какого вида монетой придется расплатиться с проводником за оказанную им услугу, но предпочитал не думать об этом до того момента, как задача будет выполнена. А теперь… не представлял, хватит ли внутренней подлости так поступить. Особенно, если взять в расчет подлинную подоплеку их затеи.

С каждой секундой напряжение усиливалось, а Килан не спешил давать ответ, продолжая разглядывать Супая. Своим всезнайством и непосредственностью попрошайка внушал все больше подозрений. И все же, по мнению Килана, их было недостаточно, чтобы вот так запросто забрать его жизнь. Особенно после того, как тот привел их к цели.

В мертвой тишине гробницы, звук возводимого кем-то из кадетов курка прозвучал едва ли не громче чем сам выстрел. А Супай, по-прежнему будто бы ничего не понимавший и внимательно вглядывавшийся только в лицо Килана, спросил чуть ли не с удивлением:

— Так ты сомневаешься? Он об этом не предупреждал.

Что это значило, никто бы не ответил, однако прежде, чем судьба местного попрошайки трагически разрешилась, снаружи над дворцом послышался гул снижавшегося шаттла. Килан незаметно выдохнул. Теперь судьба Супая будет зависеть от Старейшины.

Точные координаты, что скинул Веертину Черенок, избавили генерала от шастаний по болотам и привели прямиком к распахнутым дверям Черного дворца. Чересчур скорое появление не могло не натолкнуть на мысль, будто тот нарочно поджидал на низкой орбите, в любой момент готовый к высадке.

Минуты не прошло после приземления, как Веертин с царственным видом вышагивал по мрачной зале древней усыпальницы, щедро отсыпая похвалу бравым кадетам. По обеим сторонам генерала с мрачной уверенностью на лицах топали его бессменные телохранители-анаки.

— Отлично сработано, ребята! Просто превосходно! Шестеро пришли сюда, пятеро остались. От лучшего отряда академии другого я и не ждал.

Кадеты переглянулись, но вслух никто ничего не сказал. Килан понимал, о чем все подумали и был с ними согласен. Но только отчасти. Глупо отправляться на заведомо опасную миссию и предполагать, что никого не заденет. Что касается потерь… что ж, тут стоило признать, они и впрямь обошлись малой кровью. Но вовсе не из-за своего мастерства, а благодаря (а может и наоборот вопреки!) усилиям кое-кого постороннего…

Веертин, точно услышав эти мысли, наконец обратил внимание на Супая, привалившегося к одной из колонн со скрещенными на груди руками:

— А это у нас кто такой?

— Проводник, — не замедлил с ответом Килан.

Веертин довольно долго изучал попрошайку, затем выпятил нижнюю губу с совершенно неуместной, на взгляд Килана, надменностью вопросил:

— Так это ты помог отыскать этот дворец?

Супай развязно кивнул:

— Ну я.

Веертин, не привыкший к подобному обращению, слега опешил поначалу, но довольно быстро сумел взять себя в руки и, выдавив ледяную улыбочку, обронил:

— Стало быть, к тебе обращаться с поклоном.

— Кланяться не обязательно. Денег будет достаточно.

Густые генеральские брови чуть вздрогнули.

— И сколько же мы тебе задолжали, позволь поинтересоваться? — При этом взгляд Веертина переместился с проводника на Рейфа. Тот уткнул глаза в пол. Ведь уговора о цене не было. Совсем.

Но Супай, будто не замечая всех этих переглядываний, запросто почесал свою промежность и выдал:

— Да много-то мне не надо. Так, чтоб хватило на пару дней в местной ночлежке. Разве что… ну, понимаете… интересно же, что вы собираетесь сделать с хозяином этого домика. Так вот, я просто хотел бы узнать, зачем он вам сдался. И все. Больше мне ничего не нужно.

— И правда, — тут же хмыкнул Веертин, снова оглядывая каждого из кадетов по очереди. — Цена более чем разумная.

Еще секунду они с Супаем обменивались совершенно неестественными улыбками, а после генерал легко снял с пояса бластер и единожды разрядил его в славного попрошайку — никто не успел пикнуть. Яркий синий росчерк, на долю мгновения осветив полутьму усыпальницы, заставил проводника удариться затылком о колонну, а уже после, без видимых признаков жизни, плавно сползти на мозаичный пол.

— Поверю, что именно так поступить вы и планировали, — заметил Веертин, небрежным движением убирая бластер на место.

И снова все промолчали.

А Веертин, видимо, на иную реакцию и не рассчитывая, деловито хлопнул в ладоши и с нескрываемы энтузиазмом нацелился прямиком к скелету на троне.

— Надеюсь, ты действительно тот, за кого себя выдаешь.

Килан молча смотрел, как приплясывает Старейшина у постамента с троном, и почему-то никак не мог заставить себя забыть то чуть изумленное выражение на лице Супая, когда в него угодил выстрел. Неужели какой-то попрошайка мог быть настолько наивным, что и в самом деле рассчитывал на хорошую награду? Или же он просто оказался куда лучшим человеком, нежели они все вместе взятые? Что, если все подозрения, что Килан возводил на него, были напрасны? Что, если Супай и впрямь ничего общего к Теням и лейрам не имел? Можно ли тогда назвать его убийство действительной необходимостью? Стал бы кто-нибудь верить портовому бродяжке, если б тот вдруг решил поведать всему миру о группе риоммских кадетов, рыскавших в Черном дворце?

Ответ на все эти вопросы напрашивался сам собой и состоял всего из одного слова: «Нет».

Внезапный раздраженный вскрик, многочисленным эхом разнесшийся по погребальному залу, заставил Килана оставить угрызения совести на потом. Инстинктивно опустив ладонь на бластер, он не сразу сообразил, что возглас принадлежал Старейшине, а вовсе не потревоженному духу гробницы.

— Это что еще такое? — продолжал вопить тот. — Что это такое, я спрашиваю?!

Телохранители, не отстававшие от Веертина ни на шаг, вежливо посторонились, дав своему господину пространство для излияния праведного гнева.

Килан и другие кадеты, скучковавшись чуть поодаль бездыханного Супая и мало что понимая, воззрились на генерала, одним махом сбросившего скелет с трона. Резко развернувшись на каблуках, Веертин начал метать молнии взглядом.

— Это подделка. Муляж, понимаете? Никакой это не лейр, а просто искусно сделанная кукла! — Он пересек зал и, подскочив к Килану чуть ли не вплотную, ткнул пухлым пальцем ему в грудь: — Вас обдурили! Наверняка все это и вовсе никакая не гробница! Аттракцион для заблудших простачков! Коими весь твоей отряд, кстати, и оказался!

Веертин мог бы заплевать Килана целиком, только все равно не дождался бы возражений. Ежедневная муштра на протяжении нескольких месяцев из любого могла вылепить истукана. При этом внешняя невозмутимость нисколько не препятствовала кадету на чем свет стоит поносить Старейшину и всех Детей Шуота вместе взятых. Когда Килан соглашался вступить в их ряды, ему обещали духовное просветление, а вовсе не рысканье по чужим могилам в поисках неизвестно чего.

— Ты даже не представляешь, как сильно я в тебе разочарован, кадет Рейф, — взяв себя в руки и по привычке оттопырив нижнюю губу, проговорил Веертин. — На твои плечи была возложена наипростейшая из задач — найти Черный дворец. И ты с ней не справился. — Он обвел взглядом кадетов: — Никто из вас с ней не справился! Я начинаю сомневаться, достойны ли вы звания Детей Шуота. Скорей уж вы просто дети. Никчемыши, на чьих руках кровь этого несчастного аборигена.

Веертин на ответ не рассчитывал и потому показался Килану до глубины души изумленным, когда его все-таки получил. Да еще и столь четкий, уверенный и с ноткой утомленности прозвучало в тишине.

— И все же гробница настоящая, — проговорил некто. — И твои… дети об этом знают.

Несколько секунд прошли в полнейшем молчании, пока генерал не нашел в себе сил переспросить:

— Что? — Обращался он при этом почему-то к потолку.

Усталый вздох был похож на ветер.

— Я говорю, гробница настоящая. И твои дети об эт…

— Кто это сказал?! — Веертин так и подпрыгнул, не дав договорить и бешено вращая глазами в сторону кадетов.

Смешком, что раздался в ответ, можно было крошить камни.

— Разве вы не в курсе, в чьи владения вторглись?

Даже Килана от этой фразы пробрало до мурашек, чего уж было говорить о Старейшине, с благородного чела которого едва ли не дождь хлынул.

— Покажись немедленно! — взвизгнул он, а после жестом велел телохранителям высветить ту часть комнаты, где лежал сброшенный им же самим скелет.