Теней не видно в темноте

— Сомнения довели нескольких моих собратьев до могилы, — ответил он, скорчив недовольную мину. — Утрата всякой осторожности позволила им проморгать тот момент, когда Тень уже дышала в затылок. Я такой глупости не допущу, отсеяв всех, кто вызывает хотя бы малейшие подозрения.

— Но мне-то вы шанс дали! — возразила она, чем донельзя удивила самого Готту. Вот уж от кого не ожидал поддержки!

— Потому что долгое время наблюдал за тобой, — вяло произнес Старейшина. — Каждый Старейшина несет ответственность за ту группу Детей Шуота, что вверена на отведенной ему планете. Те, кто сглупил, уже поплатились за это. Я к их числу не примкну. А потому повторяю: охотник не должен уйти отсюда живым. Ясно?

— Что ж, — сказал Готта с наигранным сожалением, пока Дети, точно под гипнозом, синхронно кивали словам хозяина, — тогда мне очень неловко будет вас разочаровывать. Тут такое дело… Видите ли, не все из Старейшин оказались столь же умны, чтобы держать язык за зубами. Не все способны молчать, когда к их лбу приставлено дуло бластера. Некоторые с большим удовольствием готовы сдать всех, ради призрачного шанса остаться в живых. И вас, уважаемый Старейшина Риомма, сдали. Со всеми вашими потрохами.

Первые несколько секунд промелькнули в гробовом молчании, пока Старейшина-шарик осмысливал все вышесказанное и делал соответствующие выводы. Дети Шуота при этом и пошевелиться-то боялись. Едва ли целиком понимая, что происходит, они только растерянно переглядывались и ждали, что же скажет их предводитель.

Но предводитель все молчал и молчал, пока, наконец, не разразился громогласным хохотом, а отсмеявшись, поинтересовался:

— И что же? Как ты планировал разделаться со мной без оружия, да еще и со связанными руками? Надеялся, что я от смеха помру, что ли?

— Честно говоря, я не очень-то уверен, что подобный метод сработал бы, — как ни в чем не бывало ответствовал Готта.

— Тогда как же?

Все, кто был в комнате, застыли, ожидая ответа. Готта для проформы выдержал паузу и наконец сказал:

— Ну, для таких случаев обычно используют напарников. — И, хитро подмигнув, обратился к Хаззи: — Не так ли, старушка?

Та ничем не показала, будто слова охотника ею были услышаны, лишь вынула бластер и, нацелив его в тушку остолбеневшего Старейшины, с невозмутимостью дверной ручки сказала:

— Прости, дорогуша, но Тень хочет, чтоб таких, как ты больше не было. — И выстрелила.

Промахнуться в мишень, подобную местному Старейшины, было бы трудно даже слепому, а Хаззи никогда на зрение не жаловалась. Во всяком случае, Готта этого не помнил, и потому без всякого удивления наблюдал за тем, как тучное тело с прожженной в грудине дырой медленно оседает на пол.

Работенка и впрямь оказалась непыльной.

Дети Шуота, конечно же, повскакивали с мест и завизжали, но охотник довольно быстро их утихомирил. Вообще-то, бить детей, пускай почти успевших перешагнуть порог зрелости, ему удовольствия не доставляло, но ради дела можно было немного и поступиться принципами. Тем более, что на деле ни Корри, ни Грубиянка, ни тем более остальная мелочь серьезного сопротивления не оказали. Разве что разбежаться попытались. Конечно же, безуспешно. Те, кто сумел оказаться ближе всех к выходу, Хаззи шибанула из парализатора.

— Ну вот, — посетовала она, убирая бластер за пазуху, — на себе их что ли теперь тащить?

Готта в ответ лишь пожал плечами:

— Ты сама слышала приказ.

Подойдя поближе к мекте, он позволил ей перерезать ножом провода, стягивающие его руки, затем схватил Корри и без лишних церемоний водрузил себе на спину.

— Как думаешь, что Тень с ними сделает? — поинтересовалась Хаззи, втаскивая последнее бессознательное тельце в кабинку лифта.

Высота некоторых из риоммских башен вполне способна была достигать нижних слоев стратосферы, но туда Готта ни за что не рискнул бы взобраться. Во всяком случае, без кислородной маски и антигравитационного ранца — падать уж больно высоко. Потому местом для встречи пришлось избрать строеньице пониже. Частная и продуваемая всеми ветрами площадка, вроде бы принадлежала представительству Тетисс, но точной уверенности в этом у охотника не было. Да и зачем ему такие подробности, когда работа была завершена и оставалось самое главное — завершение сделки?

Как только он выбрался из лифта, понял, что его уже ждали. Худощавая фигура молодого человека, одетого в черное, рассеянно разглядывала расстилавшуюся внизу панораму предзакатного Мас Пирея со сцепленными за спиной руками, пока не услышала шаги приближающегося охотника.

Человек обернулся и на его удивительно бледном лице проступила едва заметная улыбка:

— Полагаю, в успехе сомневаться не следовало?

Встав рядом с Тенью, которого видел впервые, но о котором уже так много знал, Готта кивнул:

— Старейшина мертв. — Удивительно, но в присутствии этого юноши он испытывал необычную для себя робость. Конечно, почти все заумные обитатели Галактики теперь знали, кто такой Тень и что он из себя представляет, однако лишь единицам доводилось (к счастью или же нет) сталкиваться с ним вживую.

— А дети?

— В квартире Хаззи. Она за ними приглядывает. Через часик придут в себя, тогда и потолкуем с ними.

Тень кивнул.

— Надо бы им как следует объяснить, к чему могла привести эта их вера в Детей Шуота, и показать альтернативу. — Почесав гладко выбритый подбородок, он прибавил: — Хм… Может, удастся пристроить их в тетийсский приют. Хотя бы на время.

Готта не был склонен к переживаниям за то, чего на прямую его не касалось, но тут, немного помявшись, предложил:

— Вообще-то, если уж на то пошло, я бы хотел оставить себе того Корри. Парнишка, вроде бы, не полный придурок. Из него может выйти неплохой помощник. Позволите?

— Если он сам не будет против, — пожал плечами Тень.

— Думаю, что не будет, — искренне отозвался Готта, затем быстро через встроенный в наручи терминал проверил состояние своего счета. Заранее оговоренная сумма, успевшая поступить на баланс, грела душу. — А вы весьма щедры. Особенно для того, кого считают олицетворением вселенского зла.

Тень усмехнулся и скромно потупившись, ответил:

— Деньги не мои. На самом деле, я вообще беднее боиджийской мыши.

Готта захлопал глазами, но в подробности вдаваться не стал. Какая ему, в сущности, разница, чьими средствами распоряжается наниматель? Главное, чтоб платили хорошо и вовремя.

— Ну-с, — сказал он, — если понадобится еще кого-нибудь убрать, дайте знать.

Улыбка Тени в тот же миг испарилась, будто и не было. Глянув на Готту большими и удивительно проникновенными глазами, он сказал:

— Надеюсь, что все же не понадобится. Но буду иметь в виду. Спасибо.

Ему показалось, или в глазах Тени и впрямь мелькнули алые огоньки? Решив не испытывать терпение собеседника, Готта отсалютовал и, бросив мимолетный взгляд на снижавшийся над платформой корабль, направился обратно в сторону лифта. В голове самой собой всплыл образ своевольного Корри. Сколько ж сил ему придется убить на то, чтобы убедить мальчишку работать с ним? Впрочем, сколько бы не понадобилось, отступаться охотник не станет. Тем более, что все только начинается.

Хозяин Черного дворца

Ничто не может остановить Детей Шуота на их пути. Они непоколебимы. Они ищут способы исправить содеянное Истоком. Рыщут по Галактике в поисках тайных знаний, сокрытых внутри древних лейрских гробниц, и не подозревают о том, к чему способно привести такое рвение…

Когда риоммский акаш «Неупокоенный» выскочил из гиперпространства в системе Хотеп, никто из кадетов не стал задаваться вопросом «Почему?». Все и так отлично знали, с какой целью их сюда приволокли. А даже если б и нашлись уникумы, у кого с соображалкой не порядок, спросить старших им все равно духу бы не хватило. По крайней мере, так убеждал себя Килан Рейф, когда весь его отряд стоял вытянувшись по струнке перед огромным обзорным иллюминатором и выслушивал наставления генерала.

— Запомните, кадеты, — вещал Веертин, сложив руки за спиной, отчего черный китель натянулся на его могучей груди, — у вас здесь только одна задача — вскрыть гробницу и обезвредить ловушки. Никаких трофеев. Никаких безделиц на память. Иначе, клянусь Тенями, покоя вам не будет ни на земле, ни на небе. Уж я об этом позабочусь.

Килан, как в общем-то и прочие его сокурсники, прекрасно знал, что генерал никогда не бросает слов на ветер и уж если пообещал провинившемуся все кары небесные, то угрозу исполнит во что бы то ни стало.

— Мы не занимаемся осквернением захоронений ради удовольствия или наживы, — продолжал генерал, расхаживая взад-вперед и хищным взглядом параксанского чешуйчатого ястреба изучая каждого из выстроившихся по стойке смирно подростков. — Мы не падальщики, кто бы что ни говорил. Наша цель проста — найти способ вернуть Тени, которых нас так безжалостно лишили. Запомните это!

Килан понимал, зачем генерал затеял эту бессмысленную трепологию, но при всем желании не посмел бы оспорить желание главнокомандующего. В конце концов, даже самый последний идиот в его отряде, понимал, куда ветер дует: перед Детьми Шуота наконец-то замаячило настоящее испытание! Это ли не достойно внимания? Хотя, тут Килан готов был признать, от великого Старейшины обычно ждешь чего-то похитрее. Ну не укладывалось в его кадетской голове, чем похищение давно истлевшего лейровсокго трупа могло помочь Детям вернуть утраченные Тени? С другой стороны, не будь Килан достаточно умен, чтобы понимать, что иногда не все ответы лежат на поверхности, он никогда не дослужился бы до статуса самого талантливого и перспективного кадета Риоммской Академии. В свои шестнадцать он уже командовал отрядом семнадцатилеток и в кратчайшие сроки стал одним из тех счастливчиков, кого генерал лично избрал в стан своих Детей Шуота. Именно поэтому слушал Веертина с неослабевающим вниманием, тщательно укладывая в голове каждую из оброненных им деталей предстоящей миссии.

— Времени у вас будет лишь до того, как местное солнце сядет за горизонт. И ни минутой больше. Как только окажетесь внутри, сразу же вызываете меня. И больше ни-че-го.

— И вы не отправитесь с нами сразу, генерал? — нелепейший вопрос прозвучал до того внезапно, что Веертин, казалось, на миг даже растерялся.

Килан нахмурился, но оборачиваться к высказавшемуся без разрешения кадету не стал. Во-первых, он и без того знал, что Луо не отличался дисциплинированностью, а во-вторых, ему и самому было интересно, отправят ли с отрядом «няньку». После того, как ему подбросили записку, подобное оказалось бы крайне нежелательным.

Веертин, быстро взяв себя в руки, предпочел сделать вид, что не услышал вопроса. Отвернувшись к иллюминатору, за которым разрастался зеленоватый эллипсоид Хотепа XII, он прибавил:

— Не воображайте, будто это задание лишь развлечение. За столетия никто так и не разорил Черный дворец, а потому пробиться на его территорию будет непросто. Я мог бы дать вам несколько советов, но раз вы настолько самоуверенны, что позволяете себе прерывать собственного Старейшину, стало быть справитесь своими силами. Разойтись!

«Стало быть, Черный дворец, да? — мысленно уточнил Килан, пока другие исподтишка бросали убийственные взгляды в сторону Луо. — Что ж, премного благодарны за подсказку, Старейшина».

Он уже был на полпути к выходу, когда неожиданно резкий оклик Веертина заставил его остановиться.

— К услугам Старейшины, — тут же склонил вихрастую голову Килан. Кстати, он был единственным в целом взводе, кому дозволялась не остригать накоротко свои черные и жесткие, будто проводки, волосы. Еще он знал, что многих кадетов этот факт выводил из себя, и потому нарочно делал все, чтобы прическа выделялась сильнее. Не объяснять же всем и каждому, что таков порядок на его родине, в Оке Манат, нельзя остригать волосы до тех пор, пока тебе не стукнет двадцать. А если это кого-то бесит, то тем лучше. Килан терпеть не мог, когда к нему хорошо относились. Видно потому никогда друзей и не имел.

— Оставь эту чепуху, — пророкотал Веертин. — Старейшина и так знает, что ты к его услугам. И подними взгляд. Хочу видеть, что ты действительно понимаешь то, о чем я скажу.

Килан подчинился. Едва встретившись взглядами с генералом, он тут же осознал, что тот скрывал куда больше, чем показалось вначале.

— Мы уже давно не были дома, — сказал Веертин уже спокойней, — но слухи оттуда до меня все же долетают. И слухи тревожные.

По тону генерала Килан определил: случилось нечто непредвиденное, но как и подобает отличному кадету, ждал, когда тот сам перейдет к сути.

Ждать долго не пришлось.

— Старейшина Риомма мертв, — выдал Веертин на одном дыхании весть, от которой даже циничный Килан с трудом удержался на ногах.

— Как так?

Генерал тяжело вздохнул, почесал большой горбатый нос, переглянулся с парой своих личных телохранителей-анаки, скульптурами застывших у входа, затем прибавил:

— Говорят, сам Тень постарался.

Килан довольно быстро взял себя в руки, так что к нему вернулась прежняя язвительность. Черная бровь на черном лице взлетела вверх:

— Говорят?

Вопрос заставил Веертина огрызнуться:

— Кадет Рейф, не зарывайтесь!

Тот потупился:

— Виноват, генерал!

— Так-то лучше. — Веертин снова отвернулся к иллюминатору, притом сделал это с таким видом, будто смотреть на космический вакуум, окружавший безлунную планетку ему было куда приятней. — Я собираюсь отправить туда дознавателей. Хочу, чтобы они перевернули там все вверх дном, но нашли мне того, кто за этим стоит.

Килан понимал, что сказанное генералом на самом деле не предназначалось для его ушей, но не мог отрицать и того, что среди своего окружения тот доверял старшему кадету больше всего. Он понятия не имел, чем заслужил такое отношение. Возможно, своей чрезмерной упертостью на занятиях? Или воинскими талантами? А может… и тут, надо сказать, Килан сильно сомневался, все дело в его прошлом, связанным со станцией Тейрин и тем, что ему однажды удалось уйти живым от Тени?

— Ты слышал, что я сказал? — оклик, похожий на громовой рык заставил Килана вырваться из размышлений.

— Простите, генерал. Вы не могли бы повторить.

Смерив кадета разочарованным взглядом, Веертин все же снизошел до его просьбы:

— Помнишь ли ты то событие годичной давности, когда некто, объявивший себя воплощенной Тенью напал на Хранителя станции Тейрин?

Стало быть, догадка подтвердилась! Много ночей подряд, после того, как ему удалось покинуть станцию и примкнуть к корпусу Веертина, Килану снилось то мертвенно-бледное, но перекошенное абсолютно безжизненной улыбкой лицо. Как Старейшина сказал? Объявивший себя? Ну, нет, тут кадет не готов был с ним согласиться. Тот, кто напал на их убежище на Тейрин по праву мог называть себя Тенью. Без сомнений.

Конечно, вслух он об этом не сказал. Только знаком согласился с вопросом генерала.

— Так вот, похоже этот тип взялся за Детей Шуота всерьез. Не представляю, какого его ресурсы, но предчувствие меня терзает недоброе.

И Килан его понимал. Особенно после той странной записки, что он нашел у себя после отлета с тренировочного полигона на Боиджии. В ней не содержалось ничего конкретного, лишь нелепый набор коротких фраз, напоминавших о Тейрин.

— Говорят, будто он обожает загонять своих жертв в ловушку, а после доводит их до того, что они сами начинают молить о пощаде, — проговорил Веертин.

Представив себе извивавшегося в сточной канаве Хранителя, Килан вздрогнул и спросил:

— Что будет, если вы вдруг столкнетесь с ним, генерал?

Веертин даже задумываться не стал и сказал, как отрезал:

— Пущу себе бластерный разряд в лоб. В отличие от Старейшины Калдани, на это-то у меня мужества хватит. — Затем помолчал немного, а после прибавил: — Другим эти детали знать ни к чему, но ты, как предводитель отряда, должен помнить об осторожности. Все время будь на чеку. Пускай Хотеп и считается дремучим захолустьем, нельзя отмахнуться от вероятности нежелательного внимания к нашему… предприятию.

Веертин не сказал, чье именно внимание их предприятие может привлечь, но для Килана этого не требовалось. Его и так пробирала дрожь от одной только мысли, что Тень каким-то неведомым образом может оказаться рядом. Дрожь предвкушения, разумеется. Не страха. И все же вслух он сказал:

— Старейшине не о чем беспокоиться. Задача будет исполнена.

Инструктаж был, но Килану он сильно не помог. Все, что можно узнать о планете, на которую готовился приземлиться челнок, он и без того уже вызубрил. Благо инфосеть полнилась и не таким мусором. О том, что Хотеп XII считалась одной из самых ничтожных планет даже по меркам пограничных систем, догадался бы даже школьник. Климат влажный, местность болотистая, а население по большей части состояло из местных примитивных амфибий, именующих себя удо, а также отщепенцев, основавших крошечный безымянный космопорт на краю так называемой Синей топи. В общем, дыра как она есть, чьей единственной достопримечательностью можно назвать лишь пресловутую гробницу лейра, что так приглянулась Веертину. Но сведений об этом в широком доступе не сыщешь, сколько ни копай, а потому пришлось полагаться на слова генерала-старейшины.

— Может все-таки стоило прихватить респираторы, — заметил один из шести в отряде Килана, с отвращением заглядывая в крошечный иллюминатор. Звали его Черенок и он, как и другие, был облачен в серо-зеленую кадетскую броню, отличавшуюся от общепринятой в академии лишь кровавого цвета оттиском, вытравленным на наплечнике. Оттиск изображал человеческий профиль, но с дорисованными и ярко выраженными монструозными чертами. Килан знал, кому принадлежало это бывшее когда красивым лицо, потому что именно он и приложил все усилия, чтобы исказить прежнюю эмблему Детей Шуота, превратив ее в новую. — Чую, вонь там стоит будь здоров.

— Кстати, да, — подал голос второй кадет — коренастый анаки, чья синюшность резала глаз. Звали его Гас. — Могли бы хоть шлемы выдать.

— Суть в том, — ответил Килан, отвернувшись от созерцания мерзкой рожи на наплечнике, — чтобы мы прочувствовали, что представляет собой это место. Ведь суть нашего появление здесь — это не только поиски гробницы, но и обучение.

Кто-то понимающе кивнул, а кто-то лишь нарочито фыркнул. Гас же, сдвинув черные брови, спросил: