Теней не видно в темноте

— Зачем? Разве не проще прикончить? Это же хэфу! Они и так-то бесполезны, пока им лет триста не стукнет, а этот еще и охотником заделался!

Но парень в дурацкой маске отрицательно качнул головой и заговорил не свойственными его возрасту фразами:

— По нашим меркам он молод, а значит представляет определенную ценность для Старейшины. Нас и без того немного. Важен каждый потенциальный адепт.

Готта прищелкнул языком, а Хаззи сразу заметно сдулась. Похоже, подобный вариант развития событий она не рассматривала в принципе. А ведь на торговле информацией живет. М-да.

— Так вы только поэтому его и не прибили?

И пока ответа самих Детей не последовало, охотник, по-прежнему оставаясь на грязном полу, поспешно вставил:

— И я им благодарен!

Хаззи изогнула состоящую из ромбовидных чешуек бровку:

— То есть, ты на это и рассчитывал?

Стоило отдать ей должное, соображала информаторша и впрямь хорошо. Однако сам Готта не готов был вот так запросто соглашаться с ее подозрениями. Взвесив в уме последствия, он посмотрел на Хаззи самым честным из своих взглядов и сказал:

— Сама понимаешь, что я работаю за деньги, а наемникам в наше нелегкое время приходится несладко. Особенно новичкам. Пока ты не заработал репутацию, ты — никто и ни один серьезный игрок с тобой работать не станет. Всем известно, что Дети Шуота постепенно набирают силу, и когда их триумф случиться, я хочу оказаться на выигрышной стороне.

Готта не сомневался, что ему никто не поверил, но озвучить это все-таки должен был. Хотя бы ради того, чтобы его просто услышали.

— Зачем тогда так усложнять? — поинтересовалась Хаззи в свою очередь. Сложив руки на весьма объемистой груди, она выглядела точь-в-точь прокурор на одном из слушаний в Риоммской Верховном Суде — космическое самомнение и бездна подозрений. — Ты мог просто выйти с ними на связь…

— И дать кучу поводов без разговора прикончить меня? — усмехнулся Готта. — Я же не идиот.

— А вот это уже решит Старейшина, — в свою очередь оборвал его главарь и без долгих предисловий схватил охотника за шкирку и вздернул на ноги. Силы в тощих ручонках мальчишки оказалось на порядок больше, чем можно было ожидать, и потому Готта едва не взлетел над настилом.

— Эй! — возмутился он, с трудом устояв на ногах. — Только без грубостей!

— Не тебе указывать, папаша.

Готта усмехнулся нелепому оскорблению, но спорить не стал. Он чуял, что момент истины близится, а прерывать его бессмысленными пререканиям жуть как не хотелось.

— Ну? — спросил он, одновременно пытаясь стряхнуть с себя прилипшую ржавчину. — И далеко отсюда этот ваш Старейшина?

Охотник и не надеялся, что ему ответят, но ждал, что Хаззи хотя бы выскажется. Однако она тоже молчала, с мрачным видом о чем-то усиленно размышляя. Наконец она выдала:

— Я с вами.

Готта уж было приготовился, что кто-нибудь из сопляков все же осадит информаторшу, но с еще большим удивлением обнаружил, что никто не стал противиться. Он, конечно же, не знал, насколько хорошо Хаззи была знакома с таинственным Старейшиной Детей Шуота, однако оставался убежден, что тот далеко не каждого жалует аудиенцией. Стало быть, причина брать ее с собой имела определенный вес. А вот насколько — еще предстояло выяснить.

Помимо воздушного транспорта, рассекавшего небеса днем и ночью, Риомм мог похвастаться и обширной сетью подводных туннелей, связывавших его разбросанные над океаном рукотворные острова в единый живой организм. По таким хордам со сверхзвуковой скоростью носились магнитные поезда. Временами, правда, случалось, что некоторые из транспортных веток приходилось перестраивать или углублять, а это в итоге приводило к тому, что под покровом океана появилось несколько заброшенных, но вполне себе пригодных к использованию артерий. Само собой, контрабандисты, наркоторговцы и прочие столичные маргиналы не могли не воспользоваться столь щедрым подарком судьбы. И Дети Шуота, судя по всему, исключением не стали.

Готту втянули на борт магнитной вагонетки вслед за Хаззи и другими салагами, прежде чем та на полной скорости бросилась в путь. Встроенные компенсаторы работали кое-как, но от перегрузок худо-бедно спасали. Охотник знал, к кому они направлялись, а вот куда именно — этот вопрос пока оставался загадкой.

Закрытая кабинка вагонетки, несмотря на тесноту, иллюминаторами все же могла похвастаться, а потому позволяла полюбоваться подводными красотами Риомма сквозь прозрачные стенки туннелей. И, говоря по совести, посмотреть здесь действительно было на что.

Пускай воды Риомма не могли похвастаться девственной чистотой и прозрачностью, а их обитатели — разнообразием и цветастостью форм, однако сигнальное освещение поддерживающих городские постройки свай и маячки самих хорд, привлекавшие к себе порой невообразимо странных созданий, обычно обитавших на дне, создавали иллюзию эдакой сказки — таинственной и жутковатой. То и дело мимо проскальзывала какая-нибудь зубастая образина, а в следующий миг ею уже закусывала рыбка побольше. Все в Галактике были наслышаны о знаменитых риоммских катранах, но вот воочию их увидеть Готта даже не мечтал. А когда все-таки увидел, мысленно постановил, что ни за какие коврижки не согласился бы войти в местные воды.

— И долго нам пилить? — спросил охотник, дабы немного скрасить ожидание. Бег вагонетки не замедлялся ни на секунду, а времени прошло никак не меньше часа. У Готты даже задница успела занеметь. Путы с его рук так никто и не снял, а потому размяться как следует еще и в тесноте вагонетки стало делом практически невыполнимым.

Ни Хаззи, ни главарь, до сих пор свою маску так и не стащив, ему не ответили. Зато предложила одна соплячка, державшая при себе все его нехитрое вооружение:

— Хочешь, долбану башкой об стенку? Мигом время пролетит.

— Благодарю покорно, но не нужно, — осклабился Готта.

— Тогда заткнись и жди.

Грубиянка, постановил охотник, но жаловаться и хамить в ответ не стал. Он и не надеялся выудить из них хоть крупинку информации, а вот попытаться вывести из равновесия — да. Тем более, что, как Готта сам понял, двигались они далеко за пределы Старого Пирея.

— Ваш Старейшина, что, на дне морском проживает? — с тонко выверенной усмешкой поинтересовался он.

— Разумеется, нет, — моментально встрепенувшись, откликнулся главарь. — Наш глава достаточно богат и влиятелен, чтобы не обретаться на задворках.

— Обретаться на задворках? — нелепо оттопырив нижнюю губу, переспросил Готта. — Эй парень! Тебя что, в институте благородных девиц воспитывали? Что за словечки?

Кое-кто из салаг гаденько захихикал. Даже невзирая на маску, скрывавшую лицо, было очевидно, насколько сильно предводитель Детей смутился. И при этом не попытался как-то урезонить хихикавших. Что показалось охотнику весьма странным, ведь не будь у него хоть сколько-нибудь значимого авторитета, вся эта шайка его вряд ли стала бы слушаться.

— Не обращай внимания, — вдруг обратилась к Готте Грубиянка. — Корри у нас всамделишный принц. — И сама тут же во весь голос расхохоталась.

«Принц» не выдержал и гаркнул:

— А ну заткнулись! — Смех оборвался будто по щелчку. Затем Корри перевел видневшийся в прорезях взгляд на охотника: — Я был среди первых Детей Шуота на станции Тейрин, пока Тень не заявилась туда и не прикончила Хранителя и остальных. Мне повезло сбежать и спрятаться на одном из акашей, где я и познакомился со Старейшиной. Он привез меня сюда и снабдил всем, чтобы заново собрать ячейку. Нас, таких ячеек, несколько по всей Галактике и когда мы достаточно окрепнем, то объединимся и сумеем показать Тени, чего на самом деле стоим.

— Тени? — тупо переспросил Готта, стараясь тщательно утрамбовать все вышесказанное в своей голове, затем повторил чуть более уверенно: — Ах, Тени. Той самой, да, о которой в последнее время все никак не затыкаются сплетники?

— Ну-у-у, — протянула Грубиянка, с таким выражением, будто ничего более очевидного на свете не видела, — да. О той самой.

— Но разве Детям Шуота не положено ей поклоняться? — удивив всех, с совершенно серьезным видом спросила Хаззи. Похоже, в этом вопросе она была весьма хорошо просвещенной. Что и не удивительно, учитывая ее вид деятельности. И это притом, что на самом Риомме тему с Тенями, лейрами и всем произошедшим год назад предпочитали не задевать.

— Тень предала нас! — выпалил Корри и так тряхнул головой, что маска съехала на бок. — Она напала на Хранителя, убила других детей! Чем вы слушали?!

Хаззи прокашлялась.

— Но разве потакание желанием этой Тени не есть ваша первостепенная задача?

Корри с пылом припечатал:

— Тень уже не та!

Брови Хаззи поползли вверх.

— Ох, какие громкие слова из уст подростка. Скажите, пожалуйста!

Но вопреки ожиданиям Корри не потерял самообладания, лишь безапелляционно заявил:

— Я был там и видел, что она сделала с моим собратьями.

Чутье подсказывало Готте, что не все сказанное парнем стоило считать правдой, однако спорить он не стал, предпочтя вернуть разговор в нужное ему самому русло.

— Так твой новый покровитель из правящей верхушки Риомма? — уточнил охотник. — Что ж, он вам местечко посолидней подобрать не мог?

— Каждый из нас должен доказать свое право быть частью Детей.

— Так вы всего-навсего шпионы этого Старейшины? — не без разочарования спросил Готта. Что за радость использовать озлобленных на весь белый свет детей в своих целях?

— Мы — Дети Шуота! — напыщенно и в унисон ответили Корри и Грубиянка. — Мы служим Теням, даже если они сами этого не хотят!

«У-у-у, — с сочувствием подумал Готта, — это ж надо было так уверовать во всю эту чушь!»

Местом назначения оказался остров, расположившийся чуть ли не на другой стороне экватора. Не менее блистательный, чем знаменитый на всю Галактику Мас Пирей, но чуть более скромный и не такой населенный. Зато, как вспомнил Готта, способный похвастаться тем, что именно в этих тянущихся к небесам пиках обитали самые зажиточные люди и нелюди Риоммской Империи.

— Мас Ноуда? — выдохнул он, едва движение вагонетки замедлилось. — Шутите? Да нас завернут, едва только на платформу выйдем. Тут же гвардейцы на каждом шагу! Больше, чем во дворце…

Корри фыркнул, а грубиянка добавила:

— Ага. Размечтался. — Затем ткнула пальцем на карманы главаря, откуда тот в ту же секунду извлек ключ-карту. Без долгих проволочек вставив ее в разъем у тяжелых двустворчатых дверей, он быстро ввел код и издевательски изобразил, будто створки распахиваются лишь благодаря мановению его руки.

— Будь ты таким волшебником, Тень бы никого не убила, — буркнул Готта, но внутрь просторной и богато изукрашенной лифтовой кабинки все-таки вошел. Ну, как вошел? Был бесцеремонно впихнут, аккурат следом за Хаззи.

— Обычно мы не наведываемся наверх всей толпой, но ради такого случая Старейшина сделал исключение, — сказал Корри, входя последним.

— Благороднейший человек, — без намека на искренность хмыкнул Готта и протянул стянутые проводом руки: — Может, все-таки уберете это?

— Размечтался.

Пока шло вознесение к сияющим роскошью апартаментам Старейшины, охотник то и дело поглядывал на Хаззи, чье усеянное мелкими чешуйками лицо с каждым мгновением теряло цвет. Готта понимал, что скорей всего подобное развитие событий в ее планы не входило, но мог лишь мысленно посочувствовать. Он и сам не был готов к тому, что его по сути простенькая заказная миссия выльется в нечто настолько несуразное. И ладно бы Дети Шуота. К этим провонявшим рыбой помойным крысам еще привыкнуть можно, но вот знакомство с кем-то столь высоко взобравшемся (в прямом и переносном смысле) значительно бередило покой. Ну да, он слышал про Старейшину, но уж никак не предполагал, что им окажется не какой-то там спятивший на Тенях фанатик, а самый настоящий воротила!

Ход лифтовой кабинки замедлился как раз в тот момент, когда Готта начал представлять себе, каким может оказаться этот Старейшина. Легкий музыкальный звон возвестил о том, что они наконец достигли нужного этажа, двери распахнулись.

Когда Готта шагнул на устланный толстым ковром пол коридора, он поначалу слегка растерялся. Не от утонченной роскоши, так бросавшейся в глаза, разумеется, а из-за мертвой тишины и безлюдности, царивших в просторных комнатах вокруг. Если б не вполне очевидные следы чьего-то присутствия, вроде приглушенного сияния настенных светильников и кое-каких личных предметов быта — оставленной кем-то на низком столике книги, — можно было запросто решить, будто пентхаус покинут и никто в нем не живет. Окна во всю стену открывали вид на бескрайнее черное полотно океана, простиравшееся насколько хватало глаз, и будто вздымавшиеся прямиком из воды исполинские конусы, сверкающими в ночи спиралями оплетавшими островные пики. Пускай Готта и не считал себя особо впечатлительным, однако даже он не мог пройти мимо такой красотищи и хотя бы чуть-чуть не полюбоваться.

— Топай, — подтолкнул его нетерпеливый Корри. — Еще налюбуешься. Возможно.

Охотник, чьи руки по-прежнему оставались связаны куском старого провода, неловко вкатился в… должно быть, гостиную. Во всяком случае на это намекало неприлично большое количество разнокалиберных диванов и кресел, рассредоточенных по всему периметру комнаты.

— Недурно, — искренне восхитился Готта, пока Хаззи торопливо сворачивала очередную понюшку райса и запихивала ее себе в ноздрю.

— Тебя никто не спрашивает, — пихнула его в бок Грубиянка и по-хозяйски прошествовала к одному из самых больших диванов, где бесцеремонно устроилась с ногами. Собственную маску она стащила в тот же миг, как только ее задница опустилась на белоснежные подушки, явив худое и ничем не примечательное личико обычной портовой воровки. Пошарив немытой рукой в стоявшей поблизости вазе с фруктами, она выудила оттуда спелый шуурф и, будто вампир, присосалась к его мякоти. — Ну и чего застыли?

— Возможно, как порядочные гости, ожидают приглашения хозяина.

Никто из сопляков не ожидал подобного резковатого ответа, что, по мнению самого Готты, казалось слегка странным, ведь они вторглись в чье-то жилище. Чуть выгнув бровь, он вместе с вздрогнувшими Детьми устремил взгляд к дальнему проходу во внутренние помещения пентхауса, откуда с грацией мешка, набитого навозом гофаев, выкатилось похожее на большой воздушный шарик существо о двух тоненьких ножках. К какой из многочисленных рас оно себя относило, охотник, увы, не знал, но зато мог поклясться, что, несмотря на весьма нелепый вид, самомнения и властности ему было не занимать.

Едва только услышав сказанное, Грубиянка моментально вскочила с дивана и, неуклюже спрятав фрукт за спину, отвесила низкий поклон. Корри, прочие Дети и даже Хаззи (видимо, за компанию) тоже поклонились. И лишь сам Готта остался стоять, будто вкопанный, и с откровеннейшим подозрением рассматривать хозяина апартаментов.

— Так вы и есть Старейшина? — спросил он, стоило ходячему шарику протиснуться между письменным столом и высоким креслом и с тяжких кряхтением опуститься на последнее.

Несколько секунд ушло у существа, чтоб отдышаться, затем сфокусировать взгляд двух больших блюдцеобразных глаз на лице охотника и чванливо осведомиться:

— Не достаточно внушителен, по-твоему? — Ответа оно ждать не стало и лишь широким жестом указало всем на диваны: — Ну, садитесь уж, раз явились.

Все, будто загипнотизированные, гуськом потянулись вглубь комнаты и расселись. Готте выпала честь занять кресло прямо напротив Старейшины, отчего лоснящаяся физиономия последнего недовольно сморщилась.

— Хэфу, значит, — протянуло существо с нескрываемой брезгливостью. — Там, откуда я родом насекомых обычно травят.

Готта проглотил шпильку, не моргнув и глазом. В том, что этот шарик в прямом и переносном смыслах считал себя лучше других, ничего особенного не было. Благодаря роду деятельности, охотник давно расстался с предубеждением против разнообразия видов разумных рас и шовинизм почти не воспринимал. Пройдет еще немало времени, прежде чем галактическое сообщество избавиться от подобных нелепостей. Что до обиды… ради дела он был готов закрыть на нее глаза. До поры, разумеется.

Между тем, Старейшина перевел взгляд на Корри:

— Ты сказал, он охотник? Хороший охотник не попался бы в руки таких недоумков, как вы. Стоит ли он того, чтобы быть частью нашего скромного братства? Не проще ли избавиться?

И снова вопросы, которые, как понял Готта, должны были проверить степень его хладнокровия. Нелепая попытка, на которую бы даже ребенок не повелся. Но кое-что охотник все же спросил:

— Будь они недоумками, разве вы стали бы их обучать?

Старейшина фыркнул, отчего его многочисленные подбородки пошли волной.

— Значит главный недоумок здесь все-таки ты, да?

Готта послал ему скромную улыбку:

— Вы обо всех судите по первому впечатлению?

— Опыт заставляет, — откликнулся Старейшина. — Разбираться во всякого рода шелупони не такая уж и большая наука. Тем более, если имеешь дело с ней каждый день.

— Ваша правда, — со знанием дела кивнул Готта. — Мой опыт пускай и не настолько велик, но шелупонь я чую за световые годы. И потому хочу дать вам понять, что взять меня в свою секту будет куда более выгодным шагом, чем простая попытка избавиться.

— Попытка? — хихикнул шарик в кресле.

— Попытка, — серьезно повторил охотник.

Но Старейшина возразил:

— Ты жив лишь потому, что этот негодник решил, будто в тебе есть нечто интересное. — Тоненьким пальцем с наманикюренными ноготками он ткнул в сторону Корри, все еще скромно прячущегося под маской. — Он сказал, что на тебя стоит взглянуть. А поскольку я крайне великодушная личность, то отказывать в столь маленьких просьбах не привык. И вот я смотрю на тебя, охотник, и понимаю, что той пользы, что нужна мне и моим Детям Шуота, ты не способен принести. Только проблемы. А поскольку из-за беснующейся Тени проблем у нас и без того хватает, тебя не ждет ничего, кроме смерти. — С этими словами Старейшина поднялся с кресла и направился обратно в сторону дверей, из которых и появился. На лице его при этом не отражалось ничего, кроме наисмертельнейшей скуки. — Когда закончите, велите роботам прибрать здесь все.

Судя по всему, последняя фраза служила эдаким сигналом к действию и предназначалась Корри.

— Эй, погодите! — внезапно привстала Хаззи. — Старейшина, а вы не торопитесь с выводами?

Шарик на мгновение замер на месте и обернулся с таким видом, будто только сейчас заметил мекту в числе своих гостей.