На Великой лётной тропе

— Плутон, я не хочу быть убийцей этой красивой и гордой породы. Пусть он умрет смертью, которая написана ему в книге вселенной, пусть не забрызгает его кровь рук человека, и так уж наши руки сплошь забрызганы кровью, — и пустить лося на волю, под выстрел другого, более умного охотника.

Ну разве может не безумный человек давать своему псу такие обещания:

— Плутон, я никогда ни одной птице не подрежу крыльев. Лучше убью ее, вырву сердце, а крыльев не подрежу!

И все из-за такого случая.

Поймал Охотник живого лебедя и подрезал ему крылья. Полетели караваны лебедей на юг, и запросился пленный лебедь к ним. Но Охотник и Плутон так любили этого лебедя, что не в силах были дать ему свободу. Начались морозы, полетел последний лебединый караван. Не перенес Охотник тоски своего любимца и отпустил его. Лебедь поднялся выше хижины, торжествующе и радостно крикнул. Поднялся выше деревьев. Охотник и Плутон одобряли его, но лебедь вдруг покачнулся и начал падать. Его не выдержали подрезанные, неотросшие крылья. Плутон кинулся к нему, прыгал и грозил зубами, пес хотел, чтобы лебедь оправился, взвился выше и исчез в волнах неба, но лебедь упал грудью на мерзлую земь, сломал себе крылья и умер. Тут-то Охотник и дал своему псу обещание никогда не подрезать птицам крыльев.

Несколько дней Охотник искал в окрестностях завода упавшую звезду, но не нашел даже малюсенького осколочка. Либо сгорела вся, либо разбилась в невидимую пыль, либо улетела дальше. За это время он два раза заходил к той девушке и уговаривал:

— Пойдем со мной жить вместе!

— Жить — этого мало. А что делать? — Дочь рабочих и сама работница, она не считала жизнью жизнь без определенного, серьезного дела.

— Будем искать камни.

— И без меня довольно ищут. Все помешались на камнях и золоте. Я не хочу.

— Будешь искать лекарственные травы. Каждому человеку надо искать что-нибудь. Искать — интересное дело.

Она отказалась идти с ним. Тогда он начал добиваться, как зовут ее.

— А это зачем? — Она боялась, что он будет оскорбительно трепать ее имя.

— На память.

— Вместо звезды? — съязвила она.

— Да, оно будет у меня самой дорогой звездой, — сказал Охотник очень серьезно.

И девушка согласилась назваться:

— Меня просто, не по-звездному, Марфой.

На этом они попрощались. А погодя, много передумав всего и всякого, Марфа ушла с дедушкой Корнилом Тяни-Беда искать золото. Тайно она думала, что так скорей встретит снова Охотника и начнет с ним общую жизнь.

Родители не догадывались об этом, и отпустили ее охотно, с благословением. Они сами ушли недавно из деревни в завод и постоянно видели вокруг себя такие переходы. Деревни и малые поселки были как бы родильным домом страны, миллионы людей там только рожались да немножко подрастали, а потом жить и работать уходили в города, заводы, шахты, на торфяники, пристани, лесозаготовки, где бурно ширилось производство и требовались всевозможные работники.

…В один из дней Охотник услышал выстрелы близ Изумрудного озера, позвал Плутона и пошел на них. Нашел там свежую могилу и могильщика, который отдыхал после тяжелого труда, узнал от него, что убиты четверо мятежников.

— Кто убил? — спросил Охотник.

— Закон убил, — ответил могильщик.

— Юшку тоже убили?

— Закон объявил, что убит и Юшка, нет его, может плакать голытьба. — Но, помолчав, прибавил: — Ищи, может, и найдешь… Юшка ранен, но ушел в тайгу. Здесь, — могильщик ударил заступом в свежий холм, — его нет…

— Пойдем, Плутон!

Дорогой Охотник говорил, а пес слушал:

— Плутон, мы будем искать Юшку Соловья. Помнишь, как отпустили круторогого барана? Помнишь, как дали жизнь лосю? Юшка ранен, а ему надо жить. Он среди людей как тот гордый лось среди обыкновенных лосей. Торопись, Плутон! Мы подымемся на гору и посмотрим, не идет ли где Юшка. А может, вороны разрывают его сердце? Торопись, Плутон!..

Когда солнце стояло в полудне и горы сверкали наготой своих вершин, Охотник и Плутон нашли Юшку. Лежал он у реки на траве, рядом его ружье. Беспокойная речонка билась в каменные берега, тянулась белыми языками к Юшке Соловью: знать, хотела подхватить его и унести в подарок Изумрудному озеру. Шумела речонка и злилась на свое бессилие, а Юшке казалось, что он в тайге за Качканар-горой и ему шумят сосны. За ним Полуденный Рог, впереди лесная дичь, бурелом и свобода.

Охотник разжал онемевшие челюсти Юшки и влил в рот ему немного воды, затем обильно смочил горячую голову, промыл, заново перевязал рану и стал ждать. Юшка вскоре очнулся. Разом исчезла куда-то тайга, скрылся Полуденный Рог, и в раненое плечо вернулась острая боль.

Мятежник схватился за свое ружье и грозно спросил Охотника:

— Кто такой?

— Юшка Соловей, тебя ищут. Пойдем, у меня есть надежный приют.

— Зачем ты торчишь около меня? Уходи! Я сам найду себе приют.

— Юшка Соловей, тише! Они близко.

— Уж не хозяин ли тайги? — наконец сообразил мятежник. Он слыхал про этого странного человека.

— Торопись, Юшка!

— Веди! Ты мне промыл рану? Я, кажется, долго спал?

— Мог бы дольше…

Вспомнил Юшка, что ночью он лег отдыхать. Теперь полдень, а он все на том же месте у реки. Значит, не было Ирины, а был только сон. И свобода, и Полуденный Рог тоже только грезились ему.

— Нет ли у тебя перекусить? — спросил Юшка.

— Есть, все есть. Идем скорее в тайгу.

На одной из вершин Сухого увала у Охотника был приют. Можно было подойти к нему вплотную и не заметить его. Кругом камни, раскиданные в диком беспорядке, ни троп среди них, ни травы, ни мха. Сосны узловатыми корнями пробились в щели, обнялись с камнями крепчайшей обнимкой и гордо стоят, открытые всем ветрам, непогоде, луне, звездам и солнцу.

— Вот мы и дома, — сказал Охотник.

— Дома? Где же дом? — недоумевал Юшка Соловей.

— А вот сейчас. — Охотник отодвинул большой валун и показал вглубь: — Пожалуйста, входи!

— Западня какая-то.

Юшка был недоволен, но в его положении не приходилось выбирать, и он спустился в яму. За ним — Охотник и Плутон.

Прошли они короткий темный коридор и попали в светлую пещеру. Она была кругла, как котел. Потолок, стены и пол сложены из камней. Свет обильно падал через три отверстия под потолком. Юшка посмотрел во все эти окна и похвалил:

— Хорошо, добро устроено, как в неприступной крепости. К тебе невозможно подобраться скрытно. Ты можешь в любую минуту обнаружить и убить всякого, кто попробует.

— Я не собираюсь никого убивать, — сказал Охотник. — Я не охочусь за человеческими черепами.

— А если нападут?

— У меня нечего взять. На таких не нападают. — Охотник окинул взглядом свое жилье, приглашая этим Юшку тоже оглядеть его. Оно было первобытно каменно, человеческого в нем только очажок, постель, простенькие стол и табурет, да кое-какая кухонная посуда.

— Верно, взять тут нечего. Тогда зачем сделал круговой обзор? — спросил Юшка.

— Чтобы постоянно видеть все небо.

— Что ты потерял там? — посмеялся Юшка.

Охотник ответил на это:

— Мне запрещено соваться в земные дела.

— И ты занялся небесными?

— Да.

Юшка не вполне понимал Охотника и попросил высказаться ясней.

— Ладно, — согласился Охотник, — я буду готовить обед и рассказывать, а ты ложись. Тебе надо лежать.

Юшка улегся на постель из разных звериных шкур, кинутых прямо на пол. Охотник занялся обедом: положил в котелок кусок вяленой зайчатины, залил водой, заправил корешками и листьями каких-то диких трав и поставил на костер вариться. Попутно рассказал о себе. Он был студентом Московского университета, готовился в астрономы. Но за участие в революционном кружке, за агитацию против царизма его арестовали и сослали на Урал. Ему запрещено жить в городах, работать, учиться и учить других в государственных заведениях. Судившие его так и сказали: «Не суй свой нос в наши, в земные дела, занимайся потусторонними». И теперь у него все по-небесному: жилье, как у орла, среди неба, облака и тучи заходят к нему в гости, разок залетала молния. Занимается он сбором камней для музеев, особо гоняется за упавшими с неба. Музеи немножко платят ему, да кое-что добывает сам ружьем, удочкой — и не умирает с голоду.

— Жена есть? — спросил Юшка, видя, что по годам Охотнику давно время жениться.

— Кто пойдет за меня? — Охотник помотал головой. — Пока не нашел.

— Да, тут нужна особая невеста, тоже поднебесная, — сказал Юшка, думая про себя: «И мне надо бы особую, Ирина не погодилась. Тут я сделал большой промах».

После обеда Юшка снова лег в постель, а Охотник принялся перебирать камни, принесенные в заплечном мешке. Он подносил их к свету, в лучи солнца, долго разглядывал, затем одни записывал в тетрадь, заворачивал каждый в особую бумажку и складывал в ящик, а другие без описания и упаковки ссыпал в общую груду. Отборные были для музеев, он отправлял их посылками, а все прочие сдавал в город, в мастерскую учебных пособий, где из них делали коллекции для школ.

Перед закатом солнца он поманил Юшку к одному из световых отверстий и сказал:

— Вот отсюда я провожаю солнце, — затем кивнул на другое отверстие и добавил: — А оттуда встречаю его.

Вечером и ночью он несколько раз подзывал Юшку ко всем трем окнам, через которые хорошо оглядывалось все небо, луна и звезды. А каждую падучую звезду провожал внимательно до конца ее пути. Утром встал рано и встречал восход солнца.

Много дней вылежал Юшка, не выходя из пещеры. Охотник промывал и перевязывал его рану, прикладывал к ней целебные травы, готовил еду и приносил с ключа воду. Днем Охотник и Плутон отлучались в лес. Оттуда слышны были Юшке выстрелы.

— Скоро ты вылечишь меня? — спрашивал Юшка.

— Скоро уж, скоро.

— К делу тянет, ружье заржавело. Чего там слышно?

— Тебя ищут.

— Пусть ищут.

— Нашли место, откуда я тебя взял, думают, что укрываешься где-нибудь поблизости.

Целебные травы принесли пользу, у Юшки стала подыматься рука, рана затянулась тонкой свежей кожицей. Пытался Юшка уйти из пещеры, но Охотник удерживал его:

— Рано, ждать надо.

Ушел как-то Охотник в лес, Юшка взял ружье и покинул пещеру. Решил прочистить ружье и убил несколько птиц, связал их и повесил через больное плечо, на здоровом висели ружье и сумка. В плече снова появилась боль. Снял Юшка одежду и увидел, что рана открылась, сочится кровью. Он тотчас же повернул обратно к пещере Охотника.

— А, Юшка Соловей! Где ты был? — встретил его Охотник.

— У меня открылась рана.

— Ложись в постель и не ходи стрелять.

Но в тот же день после недолгой отлучки в лес сказал:

— Юшка, вставай! Надо уходить. Давеча видели тебя, и к вечеру стражники придут к нам.

Тут среди многих сокровенных уральских мест ему вспомнилась долина Кучума. Он набежал на нее в погоне за падающими звездами. Она, пожалуй, самая надежная из всех мест, ведомых ему. Далеко на севере, где растут из деревьев только сосна да ель, где не знают, как цветет черемуха. Там нет дорог, не увидишь колесного следа, никогда не звенит в горах поддужный колокольчик казенной упряжки. Там бродят вогулы, а русский редкий гость.

Когда Охотник появился там, его встретил белоголовый человек и грозно крикнул:

— Брось ружье и подыми руки к небу!

Охотник положил ружье и поднял руки к горным вершинам.

— Иди ко мне! — позвал Флегонт.

Охотник подошел. Долго сидели они на берегу Кучумова озера, один против другого. Флегонт все время держал рукою курок своего ружья. Потом он ввел гостя в хижину, и гость пробыл у него целый день. Но весь этот день он не видал своего ружья.

Охотник рассказывал про тот мир, который изгнал Флегонта. Изгнанник слушал речь как музыку, как слушает крестьянин шум дождя, проливающегося на его иссушенное солнцем поле. Он неотступно глядел в глаза пришельца, он все еще любил человека, все еще думал, что не всякая душа способна предать его и не всякое ружье способно пустить в него пулю. И он спросил об этом пришельца.

— Не всякий! Не все предатели! — ответил тот.

И к Флегонту вернулась надежда, что он когда-нибудь, пусть на закате своей звезды, но вернется в мир. И люди примут его как равного.

Но кому отдать дружбу, как отличить друга от предателя? У человека лжив язык и глаза лживы.

Знает это Флегонт, и нет при нем даже женщины, которая, как тень, всюду следует за мужчиной. Был у него пес, но минувшей зимой он умер.

— Приведи мне пса, — попросил Флегонт пришельца.

— Приведу, к первому снегу будет. Может, тебе принести пуль, дроби и пороху?

— Принеси.