Выхожу одна я на дорогу

— Нет, — прошептала Оксана.

— Но горячий душ тебе жизненно необходим. Вещи сушить, всё что можно — на батарею, сейчас найду какую-нибудь мою футболку, в которой можно спать. Ещё, кстати, бывает горячий чай.

Находка начала шевелиться, это было хорошо. Линни повесила свою куртку, поставила на полку башмаки, и пошла ставить чайник и разбирать сумку с привезённой едой. Элку тоже нужно хотя бы чаем напоить и уложить спать.

Они с Элой сидели на кухне, ели тёти-Нинины тарталетки с салатом и малосольного омуля, когда из ванной появилась Оксана. Линни нашла ей чистую футболку, халат, принадлежавший кому-то из женской части семейства, и тапочки. И постелила на диване в гостиной.

— Садись, чаю налью, — Линни не спрашивала, она командовала.

Оксана подчинилась.

— Коньяка капни, — повела бровью Эла. — А то ведь не уснёт.

Линни налила чаю в чашку, коньяка в рюмку (бокалов с ходу не нашли, а рюмки всегда в буфете стояли, папа любит водочку), положила на тарелку пару тарталеток и рыбий хвост. Под пристальным взглядом Элы находка съела и выпила всё, что ей дали, пробормотала что-то вежливое и удалилась по коридору.

Через четверть часа Эла встала с табуретки и пошла в ту же сторону. Видимо, её беспокоили тихие вздохи и всхлипы, доносившиеся из гостиной. И почти сразу вернулась.

— Всё, теперь спит.

— И что с ней дальше?

— Понятия не имею. В будущем у неё неизвестность, в настоящем — страх, а в недавнем прошлом — смерть.

2.1 Что было

Оксана проснулась и сразу не поняла, где она находится. А потом вдруг раз! — и вспомнила. А лучше бы не вспоминала. Валеркина дача, Танька и её ужасная судьба, побег, метель, и чудесное спасение в виде двух странных девушек.

Высокие двустворчатые двери были закрыты, в квартире стояла тишина. На часах — почти полдень. И что же дальше?

Оказалось, что одежда высохла — и та, что промокла, и всё то мелкое, что она ночью постирала и бросила на батарею. Можно было одеться и выбраться из комнаты.

Умывшись, Оксана заглянула на кухню, и увидела там Лину — с чашкой кофе и книгой. Обычная девчонка, пьёт кофе и читает фэнтези. Только вот взгляд какой-то слишком внимательный, и ещё коса. Ночью, конечно, никакой косы Оксана не заметила, а она, оказывается, была. Существенно ниже талии и неплохого обхвата.

— Доброе утро, — кивнула Лина. — Кофе в кофеварке, чай в заварнике, чашки на сушилке, еда на столе.

На столе стояла тарелка с нарезанной копченой колбасой, сыром, каким-то мясом, рядом пара тарелок с салатами и хлеб в пакете. И ещё один пакет — с конфетами.

— Мне, наверное, пора ехать, — неуверенно произнесла Оксана.

Правду сказать, она не очень знала, куда ей деваться дальше. Возвращаться домой было страшно — Валера знает, где она живёт. Ехать к родителям можно, но они не поймут, почему она явилась без договорённости и без каких бы то ни было вещей, кроме кошелька. Кошелёк и все ключи случайным образом оказались в куртке, в застёгивающемся внутреннем кармане, а не в сумке. А сумка осталась на Валеркиной даче… И если она расскажет родителям, что с ней случилось, то знает наперёд, что услышит в ответ — сама виновата. И ещё будет много криков, попрёков и просто разговоров о её никчемности и бестолковости. И даже если она просто скажет, что сумку украли — это тоже не убережёт её от назойливых расспросов и едких комментариев.

— Не вопрос, — кивнула Лина. — Но это не повод пропускать завтрак. Ты вообще в Иркутске живёшь или в Ангарске?

— Родители в Ангарске, — Оксана решила, что тут скрывать нечего. — А я с однокурсницей квартиру снимаю. То есть, родители денег дают, и я снимаю. Но мне туда сегодня не нужно, — замотала она головой.

Чуть было не сказала «нельзя». Ведь её там в первую очередь искать будут!

— Где учишься?

— В инязе.

— Какой язык?

— Английский и французский.

— Вот почему ты вчера Элку поняла! Это хорошо, что ты, случись что, сможешь с ней объясниться.

— А она почему по-русски не говорит?

— Да она просто сюда второй раз в жизни приехала, — рассмеялась Лина.

— Ты же сказала, что она твоя сестра?

— Ну да. Но не вполне. Наши бабушки — сёстры-близнецы, а дальше сама считай. Но для меня — всё одно сестра.

— А ты где учишься? — надо же было что-то спросить.

— В консерватории.

— В Иркутске же нет? — показала Оксана знакомство с предметом.

— А я и не сказала, что в Иркутске. Здесь я закончила истфак универа и музыкальное училище. А сейчас к отцу в гости приехала, типа на каникулы.

— А твоя сестра… она тоже учится?

— Ага. Очень хочет прибавить к имени заветные слова «доктор философии».

— Она? — это не укладывалось в голове.

— Именно. А ещё она аналитик, изучала математику в Сорбонне. Она может показаться странной, но она вообще крутая на самом деле. А ты на каком курсе учишься?

— На втором…

— И лет тебе, полагаю, немного.

— Восемнадцать.

— Отличный возраст, конечно. Самое время жить на полную катушку и вляпываться в разное.

Оксана не успела узнать, что Лина имела в виду, потому что из ближайшей к кухне комнаты появилась её сестра.

Сегодня она выглядела совсем иначе — молодой, заспанной и совсем не страшной. В самом деле, они с Линой были если и не сестры, то близкие родственницы — схожие лица, и глаза, и волосы — загляденье, а не волосы, честно говоря. Толстая коса Эллы заканчивалась ниже лопаток.

— Доброе утро, — проговорила она по-французски. — Дайте кофе, пожалуйста, — и осторожно села на табуретку.

— А таблетку не дать? — участливо осведомилась Лина.

— Пока нет.

Элла выпила чашку кофе, потом отправилась умываться, а потом вернулась на кухню, одетая и причёсанная самым обычным образом, и никакого жуткого макияжа. Налила себе ещё кофе, развернула конфету, а потом взглянула на Оксану так, что ей показалось — наизнанку вывернула, и спросила:

— Вы уже готовы рассказать, что с вами случилось?

Оксана не сразу поняла, что смотрит на Эллу, разинув рот.

— Элка, спокойнее, — глянула на неё Лина. — Не пугай человека. Оксана, она дело говорит. Ты, конечно, можешь ничего не рассказывать, и отправиться дальше куда там тебе надо, но почему бы и не рассказать? Мы тебе никто и жить учить не будем.

— А почему ты решила, что мне, ну, есть, что рассказать? — пробовала отбиваться Оксана.

— А некоторые вещи шкурой чувствуешь. Даже не нутром и не мозгом, а именно шкурой. Конечно, для этого нужно иметь правильно настроенную шкуру, — усмехнулась Лина. — А вообще, конечно, самое обычное дело — подбирать замёрзших девчонок на Байкальском тракте в ночь Самайна.

А Элла просто молча пила очередную чашку кофе и поглядывала на Оксану сквозь ресницы.

— Но я не смогу рассказать по-французски, — придумала Оксана последнее возражение.

— А не надо. Она, — Лина кивнула на родственницу — поймёт, она неплохо понимает русский язык.

— Особенно ненормативную лексику, — хмыкнула Элла.

Оксана задумалась. Она по-русски и то не могла подобрать слова! Но потом поняла, что чем проще и точнее, тем лучше.

Когда в сентябре у них начал вести практические занятия пятикурсник Валера, Оксана не обратила на него никакого внимания. Ну подумаешь, студент занятия ведёт. Бывает. Он, говорят, крутой, и не только потому, что отец у него крутой, а ещё и сам вроде с мозгами. Стажировался во Франции, ездил по миру, одет всегда в костюм, и прямо видно, что не из дешёвской ткани тот костюм, а дорогущий. И когда вдруг этот Валера стал её, Оксану, сначала похваливать за работу на паре, а потом и самой ей комплименты делать — она долго не могла въехать в то, что вообще происходит. Ей подружка Наташка, с которой вместе и учатся, и квартиру снимают, глаза раскрыла — мол, смотри, он к тебе неровно дышит. Ну да, возразила Оксана, где он, а где я! И вправду, одевалась она так себе, может быть и интересно, но с шанхайки, то есть бедненько, по клубам не ходила — не хотелось, да и денег не было. Внешность самая обычная. Родители тоже самые обычные, на химкомбинате работают. Квартиру снимают, и уже здорово, а то бы из Ангарска каждый божий день ездила, а это час в электричке, и до той электрички ещё по городу пойди доберись. В общем — ничего такого, что могло бы привлечь успешного богатого парня. Но Валера был настойчив, после пары обязательно задерживался и говорил ей несколько слов, только ей, и все это видели. И когда он позвал её встретиться после учёбы, она подумала — и согласилась. Любопытно ей стало.

Чтоб ей провалиться в тот момент вместе со своим любопытством! Пошла, очень уж хотелось посмотреть, каково это — когда зовут на свидания. Потому что до того никто её, Оксану Савельеву, никуда не звал. Вообще не замечали. А тут такое!

Конечно, она ему оказалась на один зуб, как сейчас Оксана поняла. Цветы (два раза), комплименты (без ограничений), кафе, клуб. Постель. Секс сам по себе ей не понравился, но Валера без устали говорил, что она такая сладкая и хорошая, что просто невозможно было ему отказывать, она прямо таяла от его слов и поцелуев.

И когда он позвал её отмечать Хэллоуин на дачу, то Оксана согласилась, не раздумывая. Наташке разболтала, конечно, что поедет, больно уж красиво звучало — я поехала с моим парнем отдыхать. Но без подробностей.

А подробности сразу же должны были насторожить.

Когда Оксана приехала на место встречи, то оказалось, что они едут не вдвоём, а большой компанией — кроме неё и Валеры, там были ещё трое незнакомых ей парней и девушка. Таня была миниатюрная, хорошенькая, с дерзкой стрижкой перьями, и вся такая нарядная — сапожки на каблучищах, юбка короткая, курточка яркая. Рядом с ней Оксана почувствовала себя серой мышью. Таня назвалась девушкой Славы, водителя второй машины. Остальных парней Оксана так и не запомнила, кто есть кто. Кто-то из них был Стас, а кто-то Дима.

Дача оказалась двухэтажными кирпичными хоромами. Парни привезли много дорогой еды и выпивки — такого алкоголя Оксана раньше и близко не видела, не то, что пробовать. Первым делом девушки собрали на стол, а они топили камин, топили баню, чем-то там ещё занимались — Оксана не запомнила. Сели за стол, стали есть-пить, а потом засобирались в баню.

Тут-то и выяснилось, что и Таню, и Оксану позвали в первую очередь для того, чтобы было, с кем потрахаться в бане и после. Таня нисколько не смутилась, более того, шепнула, что давно хотела попробовать ещё и с Димой, а тут такой случай, и вообще, такие парни, классно. Оксане и одного-то не хотелось, даже любимого, она слишком много выпила, и ей было плохо. А от такой перспективы стало совсем противно. Когда то ли Дима, то ли Слава обхватил её за плечи, она вывернулась, прошептала, что её сейчас вырвет, и выбежала. Услышала за спиной — ничего, мол, проблюётся — вернётся, рожа у неё, конечно, не особо, но фигурка неплохая, надо попробовать.

Посидев в туалете, Оксана и вправду пошла обратно в ту комнату, где стоял стол, и где разложили диван для продолжения вечеринки. Но задержалась в темноте у дверей, что-то ей не дало шагнуть в круг света. Присмотрелась, преодолевая головокружение.

Пьяная раздетая Таня лежала на диване между двумя парнями и ей вроде всё нравилось, третий стоял в углу с камерой и снимал. Валера сидел в кресле и откровенно наслаждался увиденным. Вдруг он вскочил и попытался отпихнуть одного из Таниных партнёров — мол, мне-то дайте тоже. Его оборжали — жди своей очереди, тебе тоже отломится, не переживай, а пока всё по жребию. Он вдруг завёлся с полоборота и начал вопить, что он тут вообще хозяин и делает, что хочет, и никто ему не указ. Но парни, видимо, не поняли, и продолжали делать, кто что делал.

И тогда Валера схватил со стола большой охотничий нож, которым резали мясо, и ударил этим ножом Таню. С воплем — мне не даёте, гады, и вам не достанется.

Ой, что дальше началось! Лилась кровь, Таня кричала, Валеру хватали за руки, орали матом — ты что, мол, опять с ума сошёл, прошлого раза не хватило? А Оксана стояла за дверью, ни жива ни мертва, и не могла даже вдохнуть.

А потом они поняли, что Таня тяжело ранена, но ещё жива, и решили её добить, мол, она приезжая, живёт одна, никто её искать не будет. И тут Оксану накрыло.

Она не помнила, как оказалась на улице — одетая, обутая. И бросилась бежать. По тропинке в лес, не разбирая, куда. Вскоре услышала сзади голоса — парни поняли, что её нет, оделись и бросились искать. Метель была за неё, но заметала следы очень медленно. И Оксане оставалось одно — бежать. Подальше от страшного дома, навстречу зиме и неизвестности.

2.2

Когда Оксана выдохнула и поняла, что рассказ закончился, то слёзы полились сами собой. Сидеть и реветь под взглядами этих странных девушек не хотелось, она подскочила и убежала в ванную, а там уже поревела вволю и умылась.

Выключила воду и услышала разговор. По-французски.

— Мне кажется, девочке нужно помочь, — это Лина.

— Чем? Мы вроде уже помогли, — а это Элла.

— Ну да, не дали замёрзнуть до смерти. А теперь бросим?

— Что значит — бросим? Она вроде жива.

— Ага, а что дальше? Она права, её будут искать, как свидетеля. И не оставят в живых. Раз уже убивали, то и здесь не станут церемониться.

— Возможно. И что?

— Ты сама вчера сказала, что не знаешь, кого можно встретить и какую личину он примет.

— Сказала. Но то было вчера. А сегодня это ты у нас… как ты сказала? Шкурой чувствуешь.

— А ты не чувствуешь? Только не ври мне, ясно?

— Будто не знаешь, что я не вру.

— Да, только не говоришь всей правды.

— Слушай, ты, верно, забыла, после чего я дала обет жить, как обычный человек.

— Ничего я не забыла.

— И?

— Если ты, как ты полагаешь, тогда накосячила, то сейчас самое время подправить что-нибудь в твоих отношениях с мирозданием, не находишь?

— Я обещала.

— Что именно ты обещала? В какой формулировке?

— Не вредить.

— Ну так и не вреди. А помоги. Я не предлагаю тебе совершать что-либо из списка запретных или нежелательных действий. Она же правду говорила, всё так и было!

— Да.

— Хоть в чём-то не сомневаешься.

— Это очевидно, что тут сомневаться.