Хроники замка Брасс

В этом человеке было нечто иное, и Хоукмун довольно быстро понял, что Черник говорил чистую правду, уверяя, что это тот самый граф Брасс, с которым он сражался бок о бок при форсировании Днепра. Этот граф Брасс выглядел на двадцать лет моложе того, с которым Хоукмун познакомился семь или восемь лет назад, впервые оказавшись в Камарге.

Глаза блеснули, и крупная голова, словно целиком отлитая из пылающей меди, медленно повернулась к Хоукмуну, а глаза впились в его лицо.

– А ты кто такой? – прозвучал зычный голос графа Брасса. – Моя судьба?

– Судьба? – Хоукмун не удержался от резкого смешка. – Я‑то думал, это ты моя судьба, граф Брасс!

– Я ничего не понимаю. – Голос точно принадлежал графу Брассу, но разговаривал он словно во сне. И взгляд был лишен той прежней, такой привычной ясности и не мог сосредоточиться на лице Хоукмуна.

– Кто ты? – спросил Хоукмун. – Что привело тебя в Камарг?

– Моя смерть. Я ведь умер, так?

– Тот граф Брасс, которого я знал, умер. Он погиб в Лондре больше пяти лет назад. Я слышал, что меня обвиняют в его гибели.

– Значит, ты тот, кто зовется Хоукмуном Кёльнским?

– Я Дориан Хоукмун. И герцог Кёльнский, да.

– Тогда, кажется, я должен тебя убить. – Граф Брасс выговаривал эти слова с неохотой.

Хотя от всего пережитого голова у Хоукмуна шла кругом, он видел, что граф Брасс (или кем бы ни был этот морок) в данный момент весьма не уверен в себе, как, собственно, и сам Хоукмун.

– Зачем тебе меня убивать? Кто велел тебе меня убить?

– Оракул. Хотя сейчас я мертв, я могу снова стать живым. Но если я стану живым, я должен удостовериться, что не погибну в битве при Лондре. Следовательно, я должен уничтожить того, кто повел меня на ту битву и предал в руки врагов, убивших меня. А это Дориан Хоукмун из Кёльна, который узурпировал мои земли.

– У меня имеются свои земли. И с твоей дочерью мы поженились еще до битвы за Лондру. Кто-то тебя обманул, друг мой призрак.

– Дочь? У меня нет никакой дочери. С чего бы оракулу меня обманывать?

– С того, что встречаются фальшивые оракулы. Разве имя Иссельда ничего для тебя не значит?

На лице графа на миг отразилось недоумение.

– Я не знаю никого с таким именем.

Хоукмун посмотрел в знакомые карие глаза.

– Откуда ты пришел?

– Откуда? Ну, с Земли.

– В таком случае где, по-твоему, ты находишься сейчас?

– В преисподней, разумеется. В месте, откуда мало кто уходил. Однако я смогу вырваться. Но сначала я обязан тебя убить, Дориан Хоукмун.

– Кто-то пытается убрать меня твоими руками, граф Брасс, если ты действительно граф Брасс. Даже не представляю, как подойти к решению этой загадки, но я верю, что сам ты искренне считаешь себя графом Брассом, а меня – твоим врагом. Возможно, всё это ложь, возможно, лишь часть.

Загорелый лоб графа прорезала морщина.

– Ты сбиваешь меня с толку. Я не понимаю. Об этом меня не предупреждали.

У Хоукмуна пересохли губы. Он был в таком смятении, что с трудом соображал. Его раздирали противоречивые чувства. Горе от воспоминаний о погибшем друге. Ненависть к тому, кто пытается поглумиться над его памятью. Страх, что перед ним действительно призрак. Сострадание, если это настоящий граф Брасс, поднятый из могилы и превращенный в автомат.

Теперь он подозревал, что это дело не Рунного посоха, но ученых Темной Империи. На всем этом происшествии лежал отпечаток извращенного научного гения Гранбретани. Но как же им удалось? Два великих мага и ученых Темной Империи, Тарагорм и Калан, мертвы. При их жизни никто не мог тягаться с ними, и после смерти замены им не нашлось.

И почему этот граф Брасс выглядит так молодо? Почему он понятия не имеет о том, что у него есть дочь?

– Кто не предупреждал? – с нажимом спросил Хоукмун. Он понимал, что, если дойдет до поединка, граф Брасс легко одолеет его. Граф Брасс недаром считался лучшим бойцом в Европе. Никто не мог выстоять с ним один на один, хотя граф был уже далеко не молод.

– Оракул. И еще один момент вызывает у меня недоумение: если ты живой, получается, ты тоже обитаешь в преисподней?

– Никакая это не преисподняя. Это земли Камарга. Неужели ты не узнаёшь их, ты, многолетний лорд-хранитель Камарга, который оборонял эту местность от Темной Империи? Мне кажется, никакой ты не граф Брасс.

Его собеседник в отчаянном жесте схватился затянутой в перчатку рукой за лоб.

– Тебе кажется? Но мы же никогда не встречались…

– Не встречались? Мы сражались вместе в стольких битвах. Спасали жизни друг друга. Думаю, ты просто человек, внешне похожий на графа Брасса, который угодил в какую-то магическую западню, или же тебя научили думать, будто ты и есть граф Брасс, а потом отправили сюда, чтобы ты убил меня. Наверное, кто-то из старых лордов Темной Империи уцелел. Вероятно, кто-нибудь из подданных королевы Фланы по-прежнему меня ненавидит. Как тебе такая идея?

– Нет. Я знаю, что я граф Брасс. Хватит сбивать меня с толку, герцог Кёльнский.

– Откуда ты знаешь, что ты граф Брасс? Только потому, что ты похож внешне?

– Потому что я – это я! – проревел человек. – Живой или мертвый, я граф Брасс!

– Как такое возможно, если ты меня не узнаёшь? Если не знаешь даже, что у тебя есть дочь? Если ты принимаешь эти земли за какой-то нелепый загробный мир? Не помнишь даже, через что мы вместе прошли, служа делу Рунного посоха? Да еще и веришь, что именно я из всех людей, кто так тебя любил, кому ты спас жизнь и честь, мог предать тебя?

– Я ничего не знаю о делах, которые ты перечисляешь. Зато я помню походы, битвы, в которых участвовал, служа десяткам разных правителей, в Мадьярии, Арабии, Скандии, Славии, а еще в землях греков и булгар. Я помню свою мечту: объединить враждующие княжества в единую Европу. Я помню свои победы, впрочем, и поражения тоже. Я помню женщин, которых любил, помню друзей, и врагов, с какими сражался, тоже помню. И я знаю, что пока ты мне не друг и не враг, но в итоге станешь самым заклятым врагом и предателем. На Земле я лежу, умирая. Здесь же я путешествую в поисках того человека, кто в итоге отнимет всё мое достояние, в том числе и мою жизнь.

– Скажи-ка еще раз, кто тебя сюда отправил?

– Боги, сверхъестественные силы, сам оракул – не знаю.

– И ты веришь в подобные вещи?

– Не верю. Но приходится, потому что передо мной доказательства.

– Сомневаюсь. Я не мертв. Я живу не в загробном мире. Я из плоти и крови, да и ты, друг, судя по твоему виду, тоже. Отправляясь тебя искать, я был полон ненависти. Теперь же я вижу, что ты такая же жертва, как и я. Возвращайся к своим хозяевам. Передай им, что это Хоукмун будет мстить – им самим!

– Клянусь подвязкой Нарши – никто не смеет приказывать мне! – проревел человек в медном доспехе. Правая рука в перчатке легла на рукоять меча. Типичный жест графа Брасса. И выражение лица тоже было типичным для графа Брасса. Неужели это какая-то жуткая имитация графа, созданная учеными Темной Империи?

Хоукмун уже был на грани истерики от горя и недоумения.

– Очень хорошо, ладно, – выкрикнул он, – давай драться. Если ты действительно граф Брасс, ты с легкостью меня убьешь. И останешься доволен. И я тоже, потому что не хочу жить дальше, когда все вокруг считают, будто я тебя предал!

Но тут выражение лица графа изменилось, и он призадумался.

– Я граф Брасс, будь уверен, герцог Кёльнский. Но, что касается всего остального, вполне возможно, что мы оба жертвы какого-то заговора. Я ведь за свою жизнь побывал не только солдатом, но и политиком. Я знаю таких, кто с радостью стравливает друзей, преследуя собственную выгоду. Существует некоторая вероятность, что ты говоришь правду…

– Что ж, – с облегчением произнес Дориан Хоукмун, – поедем со мной в замок Брасс, обсудим всё, что известно нам обоим.

Его собеседник покачал головой.

– Нет. Не могу. Я видел огни твоего города за стеной, огни твоего замка над ней. Я приехал бы, но что-то меня не пускает, какая-то преграда. Не могу объяснить ее природу. Потому-то мне и пришлось поджидать тебя на этом проклятом болоте. Я надеялся быстро справиться с делом, однако теперь… – Он снова нахмурился. – Я прежде всего человек практичный, герцог Кёльнский, и всегда гордился тем, что я человек справедливый. Я не стану убивать тебя ради того, чтобы кто-то другой получил выгоду, – не раньше, чем сам пойму, в чем эта выгода состоит. Мне необходимо обдумать всё, что ты сказал. А потом, если я решу, что ты лжешь, спасая шкуру, я тебя убью.

– Или, – мрачно прибавил Хоукмун, – если ты не граф Брасс, у меня появится шанс убить тебя.

Человек улыбнулся знакомой улыбкой, улыбкой графа Брасса.

– Именно, если я не граф Брасс, – сказал он.

– Я вернусь на болота завтра в полдень, – пообещал Хоукмун. – Где мы встретимся?

– В полдень? Здесь не бывает полудня. Солнце вообще не светит!

– Вот тут ты точно солгал, – засмеялся Хоукмун. – Через несколько часов наступит утро.

И человек снова схватился рукой в перчатке за лоб.

– Только не для меня, – признался он. – Не для меня.

И это еще больше озадачило Хоукмуна.

– Но, как я слышал, ты провел здесь несколько дней.

– Одну ночь, длинную, бесконечную ночь.

– Неужели даже это не убеждает тебя, что ты стал жертвой обмана?

– Вполне вероятно, – согласился человек. Он тяжко вздохнул. – Что ж, приходи когда захочешь. Видишь вон те руины на холме? – Он указал пальцем в кольчужной перчатке.

При свете луны Хоукмун сумел разглядеть лишь силуэт старинной разрушенной постройки, которую Боженталь называл готической церковью какой-то незапамятной эпохи. То было одно из самых любимых мест графа. Он часто ездил туда верхом, когда хотел побыть один.

– Я знаю эти развалины, – подтвердил Хоукмун.

– Встретимся там. Я буду ждать столько, насколько хватит моего терпения.

– Прекрасно.

– И возвращайся вооруженным, – сказал человек, – потому что мы, возможно, сразимся.

– Значит, тебя не убедило всё то, о чем я говорил?

– Не так уж много ты сказал, друг Хоукмун. Лишь какие-то смутные предположения. Упоминания людей, которых я не знаю. Думаешь, мы интересуем Темную Империю? Я уверен, у нее имеются заботы поважнее.

– Темная Империя уничтожена. Ты сам помогал разрушить ее.

И снова человек улыбнулся знакомой улыбкой.

– Вот здесь тебя точно обманули, герцог Кёльнский. – Он развернул коня и поскакал куда-то в ночь.

– Стой! – крикнул Хоукмун. – О чем ты?

Однако человек уносился галопом.

Хоукмун бешено поскакал следом, нагоняя графа.

– О чем ты говорил?

Конь вовсе не хотел мчаться на такой скорости. Он всхрапывал, пятился, но Хоукмун лишь сильнее пришпорил его.

– Стой!

Он едва различал всадника впереди, и его силуэт делался всё более и более расплывчатым. Но не может же он действительно быть призраком?

– Стой!

Конь Хоукмуна поскользнулся на жидкой грязи. Испуганно заржал, словно предупреждая Хоукмуна об опасности, грозившей им обоим. Хоукмун снова пришпорил коня. Тот встал на дыбы. Задние ноги заскользили по грязи.

Хоукмун попытался сдержать жеребца, но тот уже падал, увлекая его за собой.

А потом они оба скатились с узкой болотной тропы, переломав тростник у берега, и тяжело рухнули в трясину, которая жадно сомкнулась вокруг них, затягивая в себя. Хоукмун силился выбраться на берег, но ноги всё еще были в стременах, а одна к тому же придавлена корпусом барахтавшегося коня.

Хоукмун протянул руки и вцепился в пук камышей, стараясь подтянуться и выбраться на сушу, и ему удалось приблизиться к тропе на несколько дюймов, а потом камыш выдернулся из почвы, и Хоукмун упал обратно в трясину.

Он перестал барахтаться, поняв, что его затягивает всё глубже в болото с каждым новым судорожным рывком.

И еще он подумал, что если у него действительно есть враги, желающие ему смерти, то он по собственной глупости в итоге исполнил их желание.

Глава третья

Письмо королевы Фланы

Хоукмун не видел коня, зато слышал его.

Несчастное животное чихало, потому что грязь забивала ноздри. Его движения становились всё слабее.

Хоукмуну удалось освободиться от стремян, нога уже не была зажата, однако теперь на поверхности трясины оставались только его руки, голова и плечи. Мало-помалу он приближался к смерти.

У него появилась мысль забраться на спину коня и перепрыгнуть с него на тропу, однако его усилия не принесли результата. Всё, что ему удалось, – еще глубже погрузить животное в трясину. Теперь вздохи коня сделались просто пугающими, сдавленными и болезненными. Хоукмун знал, что скоро и сам задышит так же.

Он в полной мере ощущал бессилие. По собственной глупости он попал в такое положение. Так ничего и не решив, лишь создал новую проблему. И теперь, если он умрет, многие скажут, что его убил призрак графа Брасса, что лишь придаст вес обвинениям Черника и ему подобных. А это означает, что даже Иссельду станут подозревать в предательстве собственного отца. В лучшем случае ей придется покинуть замок Брасс, может быть, уехать к королеве Флане, может быть, в Кёльн. А это означает, что его сын Манфред не сможет унаследовать родовой замок как лорд-хранитель Камарга. Это означает, что его дочь Ярмила будет стыдиться имени отца.

– Я – дурак, – сообщил он вслух. – И еще убийца. Потому что загубил вместе с собой прекрасного коня. Может, Черник прав, может, Черный Камень заставил меня совершить предательство, которого я не помню. Может, я заслужил смерть.

А потом ему показалось, что граф Брасс пронесся мимо, заливаясь издевательским призрачным хохотом. Но, возможно, то был просто болотный гусь, напуганный лисой.

Теперь левую руку Хоукмуна тоже засосало. Он осторожно поднял ее. Больше ему было не дотянуться даже до камышей.