Закат

Бывает такое, проснешься, и вот прям чувствуешь, сегодня что-то произойдет, и не важно хорошее или плохое. Предчувствие оно такое — к науке не пришьешь, но оно никогда не ошибается, скорее мы его неверно трактуем. Вот и у меня так же, с той лишь разницей, что я не проснулся с этим чувством, я его обрел. Вот так шел, шел и нашел на свою голову. Хуже всего то, что я не мог понять, хорошее оно предвещает, или не очень.

Сегодня была третья ночь, когда мы ночуем вне селения. Весь прошедший день мы топали по маршруту, конечной целью которого были яйца артиков. Став на ночь, быстро распределили обязанности, кому в повара, кому в первый дозор. Было нас восемь человек — по двое на дежурство, еще и поспать прилично выйдет. Был с нами и Мико, один из двух боевых магов, которые есть в селении, он тоже подсобит своими сигналками.

Ужин получился прекрасным, но по другому и быть не могло. Рисовая каша, да со свежим мясом, да еще и приготовлена Мико, лучшим поваром, среди нас так точно, а может и лучшим среди изгоев. Как мне рассказывал Идан, что Мико, что его друг Ол, довольно сильные чародеи, но слишком они недальновидны, а это для мага не приемлемо, от того и называли их в детстве раздолбаями. Время шло, парни росли, женились, даже детишки появились, но свое отношение к делу они так и не сменили, а прозвище никуда не делось. В теории, каждый раз, должен быть свой повар, в порядке очереди. На практике же, всегда готовит Мико, если он присутствует в группе, а вот уборкой, занимается тот, чья очередь.

— Держи, — подал Ян мне кружку с травяным заваром. Хорошая это вещь, что на Живом мне нравилась, что здесь. — Дия на тебя жаловалась. — Наябедничал женишок.

— Ведать не сильно, раз ты вспомнил об этом аж сегодня.

— Помнил я об этом всегда, просто не было возможности тебе о жалобе сообщить, сам знаешь какие мы места проходили.

Знаю, чего ж там не знать. Два дня мы шли тише травы, ниже воды. Ни звука ни пол звука, только язык жестов. Кушали сухомятку. Никаких костров. Жизнь дороже.

— Что на этот раз? — удивился я. — В каких грехах я еще был замечен?

— Ты лишил ее шашлыка, который попробовали все, кроме нее.

Шашлык тут был известным делом, правда официального названия не имелось, мясо на углях. С моей подачи среди изгоев оно стало называться шашлыком. И с моей же подачи у мяса появились вариации маринада, до меня тут мясо или просто жарилось, или предварительно могло мариноваться в местном алкоголе.

Жалоба же Дии, была результатом мести за сокрытие данных и о грядущей свадьбе, и моей роли в ней. Ничем серьезным я ее наказать не мог, но вот зная ее любовь к мясу моего приготовления, не смог удержаться. Ведь главным наказанием было не лишение ее шашлыка в новом маринаде, а ее не знание о том, что она кушала шашлык в новом маринаде. Пришлось немного заморочится, и найти нужное соответствие маринада, чтобы вкус был отдаленно знакомым. А дальше дело техники — сказано, что все кушают что-то новое, а ей не досталось, и голова уже сама придумает и отбросит нестыкующееся факты. Но это знаю я. Дие это не известно, не скажу я об этом и Яну.

— И ты, как честный жених, решил при первой же возможности отомстить мне за такое деяние? А предупредил о грядущей мести, чтобы потом тебя в рыцари записали?

— Нет, я решил с тобой просто поговорить. Что с тобой? Днем был раздражителен, сейчас вот огрызаешься. На тебя это не похоже. Я как твой друг — беспокоюсь, а еще я твой командир, а ты вносишь свару в наши ряды. Это тебе вторая причина, если мало первой.

— Уел. — Не мог не признать я его правоту. — Извини. Извините ребят если что не так. — Повинился я уже перед остальными членами отряда. В ответ мне махнули что-то между забыли и не помню такого. — Я чувствую тревогу. Причины ее не понимаю, а это до жути бесит, и я от каждого куста жду опасности. Это сложно объяснить.

— Так же как и тогда, когда шли за лошадьми?

— Да.

Был такой момент и в том рейде, но тогда чувство тревоги было куда слабее, и появилось оно только на шестой день. И не было оно стабильным — периодически пропадало. Я никому об этом не рассказывал, за исключением сестры. Так что задавать банальные вопросы «Кто рассказал?», я не стал. Нужно было самому рассказать об этом Яну, но как то запамятовал.

— Только в тот раз, это чувство было намного слабее. В этот раз оно изначально сильнее, и с каждым шагом его сила увеличивается. Я так думаю, что мое раздражение усиливается к вечеру, когда я сижу на месте, не нахожусь в движении.

— Думаешь, что его причина где-то впереди? — не понял Ян моей тирады о движении.

— Да. Если я иду от поселения, и появляется это чувство, значит причина его за контролируемой нами территорией. В обычных патрулях, я ничего подобного не ощущаю. А значит причина в расстоянии. Неизвестность меня немного нервирует. Ну или у меня опять крыша едет.

Мой рассказ слышали все. У нас не было секретов, мы все одна большая семья. А потому их дружный ржач переключил меня от раздражительных мыслей.

— И чего ржете, что кони? — удивился я такой реакции. Ничего смешного, в моем понимании, я точно не сказал.

— Вспомнил твою реакцию на немного нервировавшего хока. — Заливаясь слезами смеха, ответил Мурин, внук Дормура, который первым смог избавится от истерического смеха. Остальные, в так его словам лишь покивали головами.

— Его смерть на вашей совести! — был мой ответ.

Я тоже засмеялся. История и вправду была забавная, да и эти кони так заразительно ржали. Дело было в том же рейде за лошадьми. Я уже не помню, было у меня это чувство тревоги, или не было. Но на одном из привалов, мне показалось, что вокруг лагеря кто-то бродит и следит за нами. За тем, предположения переросли в твердую уверенность — за нами следил зверь, но вот кто именно, я не мог рассмотреть. Я поделился своими мыслями с командиром моего отряда, что мол за нами что-то следит и это нервирует. Им тогда был Мурин. Но мне ответили, что это все глаза страха. И глаза такие честные, честные. Я еще какое-то время следил то за людьми, которые не выказывали никакого беспокойства, то за силуэтом этого зверя, которого не видел никто, кроме меня. Уловив удобный момент, я выстрелил из своего лука. Что самое интересное я не просто попал в противника, я его убил. Им оказался хока — маленький пушистый зверек, ближе к суслику, но худее, и с более пышной хамелионной шерсткой. Хоке просто не повезло, я в него выстрелил срезнем. Такого типа стрел у меня не было, я по ошибке вынул стрелу из чужого колчана. Зверь маленький, расстояние маленькое, выстрел на удивление очень снайперский — хока потерял пол головы. Сам же зверек был безвредным. Он пришел к нам на запах еды. Эти кони тогда ржали как невменяемые, и сейчас туда же.

— Мико, есть какие магические решения, по этой ситуации? — успокоившись, спросил Ян.

— Нет. Во всяком случае, мне о таких не известно. Можно дать зелье спокойствия, но тебе прекрасно знакомы его последствия.

Последствия плачевные: заторможенность реакции, сонливость. Как раз для рейда.

— Можно, конечно, повторить судьбу хока, но это слишком радикально, вам не кажется?

И начал опять ржать, гад такой. Остальные же начали ржать еще на середине фразы.

— Да ну вас, придурки. — Давил я свою улыбку. — Спать ложитесь, я в дозор, все равно пока не смогу уснуть.

Вот такие вот отношения у нас были в отряде. Странно, наверное, но мне такое положение дел нравилось. Я был старше многих из них, но это не мешало шутить друг над другом, а в критических ситуациях я точно знал — каждый из них прикроет мою спину, а я прикрою спину им. Мне почему-то верится, что так должно было быть и с Орденом леса, но или я попал не в самое удобное время, или репутация моего наставника тому виной, но я не чувствовал себя в семье в общении с ними.

Заснуть мне так и не удалось, потому свою смену я не дал никому, а вот второй дозорный менялся согласно очереди. Правда, за несколько часов до рассвета, меня прогнал Мурин. Я все же прилег, и даже подремать удалось пару часов.

С рассветом лагерь ожил. Утренние процедуры, завтрак, сбор и вот мы снова в пути. Когда светило было в зените, а может уже и пошло на убыль, я почувствовал изменения в своей тревоге. Вот только как это объяснить я не знал. Точно что-то изменилось, но вот что именно и в какую сторону?

Опять привал, опять я вызвался на дежурство первым. В этот раз меня прогнал Мико, и на сон у меня было даже больше времени, чем предыдущей ночью. Все свое дежурство, я пытался найти ответ на вопрос «Что же изменилось?». И я не мог этого понять. В отличии от предыдущей ночи, я смог уснуть. Крепко так поспать менее четырех часов, а не вздремнуть, как это было прошлый раз.

Открыв глаза, первой моей мыслью было понимание. Понимание того, что же изменилось. Ох уж это мудрое Утро, и глупый Вечер. Чувство тревоги, он может и не начало спадать, но точно прекратило расти. Это было именно то, чего я не смог понять вчера. А вот новое, что появилось, это чувство направления. Меня тянуло в сторону, от того маршрута которому мы следовали. Оба момента, никак не вписывались в логику и науку известную мне, но я был крепко в них уверен.

— Я верно понял, ты на обратном пути, хочешь пойти в сторону центра Пустоши? — решил подытожить мою просьбу Ян. До этого, я в несколько предложений рассказал о своих ощущениях и о том, что хочу сходить туда, куда меня тянет.

— Да, все именно так.

— Ты же понимаешь, что я не могу никому приказать идти с тобой? — продолжил свои вопросы Ян.

— Я и не прошу этого делать. Я прошу, разрешить мне туда пойти.

— А если я откажусь?

— Я просто сам уйду, да, я стану изгоем даже среди изгоев, и при первой возможности, вы попытаетесь меня убить. Я это понимаю. Но ты прекрасно знаешь, о цели, которую я преследую, и что-то мне подсказывает, что я там найду очередные ответы, на свои вопросы.

— А как же наша с Дией свадьба? Ты об этом не забыл? Что мне говорить Дие, если ты не вернешься? Ты похоже не понимаешь, насколько ты ей дорог, ее родителям, мне, отряду и еще куче людей.

— Ян, не пори истерики. Мы не в дворце живем, и каждый день это не начало новых свершений, а начало новых препятствий, в которых любой миг может стать последним. Вы с этим родились, я с этим живу длительный срок. Но если ничего не делать, то это существование, а не жизнь. Друг, прошу, дай мне право туда пойти.

— Ян, — подошли остальные ребята к нам, и от их лица заговорил Мурин, — разреши ему. Он не слабак, ты это знаешь, мы это знаем. У каждого из нас есть то, что мы хотим защитить, достичь. Он один из нас, он прикрывал нам спины и в этом рейде, и до этого. Айгардо никога не выглядел глупцом и самодуром. Если он считает, что его цель стоит риска попрощаться с жизнью, значит оно так и есть. Это его выбор, и ты, и я, и все мы, должны его уважать.

Я не мог ничего ответить. Я был поражен таким словам, ведь никто из присутствующих, кроме Яна, на знал правде обо мне. Всю благодарность, которую можно выразит без слов, я показал в благодарственном кивке.

— Пустошь с тобой! Но если ты там умрешь, не возвращайся, я тебя сам убью! — зло завершил свои слова мой друг. И пусть в его словах не было логики, и я, и остальные поняли в чем их смысл. — Иди спать, придурок, сегодня я не смогу уснуть и займусь ночным дежурством.

Перед утром, я сменил Яна, что бы он пару часов вздремнул. Он сперва возражал, но я ему пригрозил заехать по морде лица и отправить его таким образом в сон. Это конечно выглядело странно, я был старше, но ниже на две головы. Благо голос разума у Яна проснулся, и он решил не развивать конфликт.

— Зря ты с ним так, — стал возле меня Мурин. Ян уже с полчаса как ушел и уснул.

— Может ты и прав, но по другому было никак. Чем дольше бы я вел подготовительные беседы, тем тяжелее было бы ему принять решение. Мне не хочется, чтобы у Яна был дезертир в истории отряда. — Это не такое и большое преступление, особенно если учесть, что я тут без году неделю живу, но репутация дело такое.

— Наверное, ты прав.

— Да и тебя с ребятами спасибо. Твои слова стали решающими в этом вопросе.

— Не стоит, — по простому отмахнулся Мурин.

На рассвете, мы завтракали, как это было обычно. Ян сообщил, что нам нужно преодолеть переход, часов пять длинной и мы станем на привал. А уже там разобьем лагерь, и с того же места, ночью, отправимся за яйцами.

Вот и завершился этот рейд, для меня, во всяком случае. Мы набрали яиц, и выдвинулись в путь. Сам поход выдался не сильно напряженным. Да, были стычки и с растениями и с животными по пути сюда. Но нам благоволила удача, и никто очень опасный на нашем пути не повстречался. Некоторые представители фауны пугались наше количество, и не нападали. Некоторое зверье было убито еще до нападения на нас. Кого-то мы просто обошли. Мелкие царапины и порезы не в счет. Для меня, самым опасным был момент с вытаскиванием яиц из гнезд. Я умудрился разбудить одну из птиц. В темноте они не видят, но это им не машет проводить бой с тенью. И больно будет тому, попадет под атаку. Я попал — один из ударов крылом не слабо так прилетел мне по ребрам. Перелома точно нет, остальное стерпится. Так как, в отличии от птицы, мы видели во тьме, то птицу я убил. Однако пошумел я прилично, а значит погоня за нами будет еще более быстрой. Если бы все прошло гладко, то пока птицы проснутся, поймут свою пропажу и так далее, у нас был бы минимум дополнительные полчаса, а так они уже не уснут, и с первыми лучами начнут искать причину шума. Главное не попасться на глаза до заката, а потом они просто забудут о нас. Если не брать ожидаемого преследования, то рейд по лошадок был опаснее. Пару человек получило копытом, благо не в голову, но от этого не сильно легче. Ну и так по мелочи: укусы от лошадок, которых мы ловили, и хлесткие удары хвостом-кнутом.

Мы остановились. Буквально минута и вот опять все в движении. Я пошел в свою сторону, а рейд пошел домой. Прощание было молчаливым, лишь дружеские хлопки по плечам и ничего более. Кажется, даже Ян, перестал на меня злится.

Путешествовать по Пустошах одному задача выполнимая, но очень сложная. Я это ощутил уже через три часа сольного движения. Ворки — стая падальщиков, которые в жизни не нападут на заведомо сильного соперника, но вот одиночка — более чем удобная добыча. Пару раз мы их засекали, но они боялись нападать, нас было больше. Сейчас же я удобнейшая добыча. Ворки, звери быстрые, ни грамма жира. Их всего пятеро, но легко с ними не будет. Уследить за всеми я не смогу, а потому принимать бой на открытом пространстве не вариант. Ничего подходящего вроде скалы, или рощи не наблюдалось. Были одинокие деревья, но к ним я не успею добраться. На глаза попался камень, торчащий из земли. Он почти полностью был покрыт растительностью, и я с трудом признал в нем камень. Высотой он был метра полтора, для метровых ворки, препятствие слабое, но выбирать не приходится.

Лук, колчан, рюкзак — все летит на землю. Это все лишний груз, а мне нужна маневренность. Своего противника я поздно заметил, потому воспользоваться луком я не смогу. Копье у изгоев, а соответственно и у меня, было по сути своей совной. Вот это и было моим основным оружием. Бой длился тягуче. Не успел я отогнать одного пса, как уже нужно думать о другом. Постоянное движение вокруг камня. В какой-то момент ворки не выдержали таких хороводов, и один из них прыгнул на меня, невзирая на легкое препятствие в виде камня. К тому моменту я смог ранить пару собак, но эти раны только создавали дискомфорт в схеме боя стаи, не более того. Этот же прыжок, я принял на острие. Так еще наши предки медведей били. Не подвел этот прием и меня, инерция тела умноженная на вес, сама себя наколола на острие копья. Это было удачей, и это же стало моим единственным промахом в этом бою. Все происходило очень быстро, я действовал по ситуации. Но пока я успел вытащить оружие с поверженной тушки, меня таки укусил самый мелкий ворк в стае. Никогда ранее меня собака не кусала, но вот и это ощущение мне стало известно. Не приятно, больно, но терпимо. Тянуть было нельзя, да и четыре противника это не пять. Сперва я воспользовался моментом укуса — пока челюсть держала мою ногу срубил голову. Вот и три противника. Дальше было уже делом техники. Двоих я убил еще за минуту. А вот последний решил убежать. И все бы ничего, но это не тот противник которому можно это позволить. Он не убежит, а спрячется и будет меня преследовать. Лук со стрелами находился недалеко, им я и воспользовался. Два попадания, последний ворки обездвижен. Убить я его не смог, но обездвижить удалось.

Сперва, я хотел его добить, не могу смотреть на мучения животного. В отличии от человека, каждый зверь убивает только ради инстинктов и никогда ради забавы. Но тут меня повело в сторону. Можно было бы подумать, что местное солнышко голову напекло, вот только знания вбитые в голову, отбрасывают такую дичь сразу. Вывод только один, укус. Я умудрился нарваться на мелкую стаю, в которой появился воркяд. Тот пес что меня кусал, им и был. У ворки есть редкая, непостоянная мутация — выделение яда при укусе. Таких зверей называют воркядами. Они много меньше чем обычный представитель этого вида. Но тот что кусал меня, был не намного меньше, а значит он только начал уменьшаться, и эта мутация произошло недавно. Глобально, это ничего не меняет, кроме скорости распространения яда. Чем больше ядовитый ворки, тем медленнее действует яд.

Собрав все свои пожитки, я направился к ближайшему дереву, которое подходило по моим предположениям для ночевки. Еще по пути я выпил кучу всякой алхимической дряни, которая поможет мне бороться с ядом. Залезть на дерево было уже очень сложно, но я справился. Сознание еще было на месте, а вот силы уходили быстро. Первым дело привязать себе к ветке, узел очень специфичный, чем сильней я буду дергаться тем сильней он меня прижмет к дереву. Но пока узел не затянут и я не ограничен в действии, я нахожу в рюкзаке два ожерелья. Предназначены они были для дерева, чтобы ими обмотать ствол выше точки, где я нахожусь и ниже. Шипы направленный в крону и землю, дают защиту от нежеланных посетителей, как змей, так и других любителей полазать по дереву. Шипы сделаны из специального растения, которое даже в сухом виде не теряет своей способности выстреливать длинными иглами в сторону куда они направлены. Главное самому при их установке не поймать заряд. Нижнюю охранку у меня установить сил хватило, верхнюю — нет. Я сильно устал, и силы и сознание меня уже подводило. Даже если бы я нашел силы поставить верхнюю охранку, я точно не смог бы ее привести в рабочее состояние и сам напоролся на иглы. Затянув узел я начал проваливаться в забвение. И на остатках сознания, сквозь крону листьев увидел летящего артика. Если это не плод моего воображения, то чертовы ворки, спасли меня от гнева артиков. На этой мысли слабость одолела меня полностью.

Очнулся я от того, что мне было тяжело дышать. Резкость в глазах настроить удалось не сразу, но пока это происходило, я быстренько прокрутил в голове последние события. В теории, все должно быть нормально, самочувствие именно на это намекало. А вот что же на самом деле, нужно смотреть. Первым делом ослабил веревки, которые и мешали мне дышать. Далее осмотрелся над головой, под ногами, на ветках. Нигде следов опасности замечено не было. Руки ноги целые и я ими могу двигать, это уже хорошо. Далее туалет, прямо с дерева… Было это сложно, слабость еще приличная в теле, да и на ногу ступить сложновато, боль терпимая, но очень неприятная. Что там с укусом? Тоже вроде неплохо, все покрыто коркой крови и прочих выделений раны, но насколько мне известно, все в пределах излечиваемого собственными силами с помощью полевой аптечки. Вон даже новые трещины и жидкости из них — результат моих предыдущих действий.

Я решил этим и заняться первым делом, а только после этого покушать. Сколько я так провалялся мне не известно, ну улице день далеко за полдень. Как смог так и промыл рану, затем намазал это дело мазью, наложил кусок ткани и забинтовал.

На все действия, с момента открытия глаз, я потратил около двух часов, а может и больше. Много, на первый взгляд, но не совсем так. После таких ядов как ворки, последствия щадящее, и организм не страдает, особенно если принять нужные зелья вовремя. Но так как мы были в рейде, у нас не было с собой конкретного противоядия, которое щадяще избавляет организм от яда. Нам выдавали общее противоядия — они действуют против нескольких распространенных типов ядов, но и после их приема человек ощущает себя разобранным. Головокружение — я не мог смотреть вниз, хотя высота не была большой, голова крутилась еще сильнее. Слабость, тошнота — хотя порывов блевать и не было. Усиленное ощущение запахов: пот, кровь, выделения раны — о-о-о, они пахнут совсем иначе и совсем не розами.

Близился закат, значит еще работы много. Нужно покушать, а это сделать очень сложно, в таком состоянии. Затем выпить еще пару зелий: закрепить успех с ядом, помочь организму переварить еду, продолжить выводить оставшиеся шлаки и токсины. Проверить ожерелье, которое я закрепил перед отключкой, а также повесить то, на которое у меня не хватило сил. И спать.

Еще четыре дня я прожил на дереве, прежде чем решил, что можно путешествовать дальше. Больших изменений между вчера и сегодня я не вижу, но лишний день решил остаться из-за науки, которую мне вбивали в голову больше года, и сейчас я продолжаю учиться. Принципы поведения в Пустошах, как и устав у военных моего мира, написаны кровью. И если мне говорили, что нельзя передвигаться если рана выглядит хоть намеком не так, или если показался силуэт чего-то, то лучше заранее думать, что там именно худший вариант противника, значит нужно еще подождать и собрать сведений. Я не видел смысла не верить своим наставникам. Спасибо ребятам, в тот день, перед ночной вылазкой за яйцами, они скинулись своими пайками, так что с едой у меня проблем не было. За эти дни я проверил состояние своего оружия, которое бросил на земле у ствола. В путь.

Две недели, ровно столько я еще шел по своему внутреннему компасу. Много ли мне противников встретилось на пути? Не сказал бы, что много, но достаточно. С кем то приходилось драться на смерть, кто-то предпочитал легкие стычки, и после понимания, что я им не по зубам — отступали. Таких ранений, как в бою с ворки, у меня больше не было. Я встречал и ворки, стаю даже больше первой, но победителем удалось выйти мне, местность была куда лучше для сражения, чем впервый раз. Были представители самых разных видов, с кем то я успел сразиться до этого рейда, кого-то повстречал именно в этом рейде, еще с ребятами. Пару видов были из тех, что мне только рассказывали, показывали на картинках. Рейд выдался тяжелым, и добраться я смог, только благодаря знаниям, что вбивали в меня. Ну и разумеется удача, куда же без нее. Я периодически натыкался на места, где буквально вчера, а то и вовсе пару часов назад, была лежка невероятно опасного зверя. Справится с ними в одиночку без предварительной системы ловушек и подготовленной под меня местности, мне бы вряд ли удалось. Против такого зверья, у меня был только один работающий план — убежать и спрятаться. Не редко приходилось к нему прибегать. В этом плане немало помогал местный ландшафт — я все больше и больше встречал деревья, может еще не полноценный лес, но редколесье — точно.

Добыты раны и увечья опять осели на моем теле. Моя одежда уже была изрядно порвана, внешний вид тоже был малоприятным. Такой вот он я, путешественник.

Чувство тревоги, пропало за три дня, до моего прибытия в нужное место. Я этому был рад, постоянное давление, неизвестно откуда не добавляло радости.

И вот я почти у цели, со своего места я вижу, что за тем деревом, метров в пятидесяти от меня, мой рейд подойдет к концу. Я ожидал там увидеть древние архитектуры, каменную плиту, сожженное дерево, что угодно, что хоть как-то выделялось бы из общего состояния. Но нет. Ничего такого не было. Обычные деревья, того же вида что и все деревья вокруг. Вот десять метров осталось до нужного места. Пять… Три…

— Здравствуй, путник!

Глава 7. Тайное останется тайным

— Здравствуйте, — немного неуверенно ответил я.

Вопрос, кто ко мне поздоровался пропал сразу, я увидел собеседника. Вроде и вижу подобное не впервой, но все равно как то странно себя ощущаю в присутствии призрака. Со мной говорил призрак мужика, очень мощного мужика. Если верить некоторым фэнтезийным историям, то гномы это метр в росте, и метр в ширь. Вот передо мной стоял гном в квадрате, два метра роста, и в плечах столько же. Разумеется плечи уже, но впечатление именно такое. Такому человеку при жизни и меч с магией не нужен. Вот этот зверь тебя обидела сыночка, ну ща папа его накажет и ласково так хлопнул мишку по плечу, а тот бедняга своим телом вырыл новую берлогу. До этого момента, самым мощным, кого я встречал, был Дормур, а вот теперь придется его снять с почетного первого места, да и с призеров тоже. Нет ему там места не фоне моего собеседника. Впечатлился я, сильно впечатлился.

— Кто ты? Как звать? Как смог найти это место? Как ты можешь меня видеть?

Любопытные ты вопросы задаешь Мужик, реально любопытные.

— Мое имя Азгор Алкухин, местные жители называют меня Айгардо. — Начал я отвечать на его вопросы, но сразу же и прекратил. Мужик заржал, не зло, а как от хорошей шутки.

— Айгардо… Ой не могу… Реально, что ли? — не поверил дух моим словам, или сделал вид, что не поверил.

— Что есть, то есть. Бурьян я… Да, так меня назвали…

— Ладно опустим этом. — Опять собрался мой собеседник. — По остальным вопросам что скажешь?

— Боюсь, что ничего. — Пожал я плечами. — Я не знаю ответов на ваши вопросы, хотя некоторыми мыслями могу поделиться, если это как то поможет.

— Не ври мне! — Рявкнуло это чудище, — Не боишься ты. Ничего ты не боишься, ни меня, ни кого друго. Ты зол, очень зол, я бы даже сказал взбешен. Эти эмоции настолько в тебе сильны, что даже я, мертвый, их чувствую. Но страха в тебе нет… И зол ты на себя… Но ладно, что-то я отвлекся. Так что там ты говорил о мыслях?

— Мысли… Я не знаю, почему могу видеть Вас, и слышать. Но вот о том почему я здесь, могу рассказать.

И я рассказал, как чувство опасности и беспокойства меня сюда вели. Как в какой-то момент я точно понимал куда мне нужно идти. Рассказал я и откуда пришел.

— Живы, значит. Борются, выживают… — и столько в этих словах было гордости и горести. Так родители могут говорить о своих детях, которые ушли на войну. Они там сражаются и неизвестно, вернутся ли. Но весточка, что сегодня он пережил, вселяет надежду в людей. — Расскажи о поселении, что с ним, кто там сейчас управляет. Кто живет? Чей ты сын?

И я рассказывал. Рассказывал о поселении, рассказал о жителях, с которыми был знаком больше чем шапочно. Рассказал о недавней Волне и потерях в ней. Рассказал о старосте, лекарях, добытчиках. О всех, кто руководит, о всех кто заботится. А он слушал и слушал. Не знай я, что тут нет кинематографа, то решил бы, что под мой рассказ призрак просматривает все своими глазами. Но нет, он просто слушал и, наверное, представлял.

— Спасибо тебе, парень. Много радостного ты сказал, хотя немало и горести было в твоих словах. Бедные дети…

Я молчал. Не хотел нарушать думы этого странного призрака. Я до сих пор не знал, ни как его зовут, ни кто он такой. Пока он завис в мыслях, я решил сесть, а то с начала разговора мы вели беседу стоя, я и так устал с дороги.

— Извини, задумался, — как то слишком резко перешел призрак от своих дум в реальный мир.

— Ты так и не сказал, чей ты сын?

— Если я скажу, что я из другого мира, поверите? — скрывать от призрака что-то я не видел смысла. Судя по его словам, вероятность, что встретится кто-то кто сможет его выслушать крайне мала. А вот надежда, что хоть на что-то он прольет свет, у меня были.

— Поверю, — как ни в чем не бывало услышал я в ответ. — И как ты сюда попал?

В ответ я рассказал историю о своих мечах, ранах на руках, которые появлялись при их использовании, странном ритуале оживления ему подобных людей, и о проигранной битве, после которой я очнулся в этом мире.

— Как только я тут появился, сразу попал в плен. Около года был там…

— Потом, — прервал он меня, — это сейчас не так важно. Важно вот что, опиши мне ритуал, по которому ты получил те мечи. И покажи мне свои руки, на которых остались шрамы от использования тех мечей.

То, как призрак произнес все это, не давало даже намека на мысль, что ритуала получения мечей не было.

Я рассказал и показал. Ни в начале разговора, ни сейчас, я не видел смысла что-то скрывать. Это от изгоев я многое скрыл, им та информация ни к чему. Мой же собеседник что-то знал. И я очень сильно хотел узнать это «что-то».

— Вот теперь все становится на свои места. — Подытожил дух мои слова.