Кто я?

— Девочка, я не шутил. Я в самом деле не знаю. Честно, — заверил изобретатель.

Теперь у доктора оказались сразу две плачущих девушки. Он многое пережил. И войну с пришельцами. И исход в новую звездную систему. И голод, который совсем не тетка. Собственно, во многом по этой причине ученый и начал работу над телепортерами, они же синтезаторы и 3D-принтеры. Душа Павлова, конечно, огрубела. Если у человека вообще существовал сей мифический орган. Но чего он не мог выносить, от чего таял — это женские слезы. Впрочем, как и любой настоящий мужчина.

— Тихо, тихо, девочки, успокойтесь, — произнес Олег ласковым тоном. — Думаю, нам лучше переместиться в более удобное место.

Подойдя к стене, доктор утопил клавишу консоли и искусно замаскированная под стену дверь распахнулась, откатившись в сторону, открывая путь в кабинет ученого. Да-да, все это время они находились в полушаге от офиса Павлова, если по прямой, но с противоположной стороны станции, если идти по коридорам.

Здесь уже было приготовлено второе кресло, для копии. Или оригинала. И обещанное вино.

Девушки все еще находились в прострации после пережитого и первые полчаса разговор не клеился, но Хванчкара быстро привела их в чувство, пусть затуманив разум, но развязав языки.

— Вам не кажется, что вы замахнулись на роль, которая вам непосильна? — спросила Вика.

Или Ника. Отвернувшись, чтобы открыть дверь, Павлов опять запутался. Надо было хотя бы расположение пятен от вина на блузке одной из них изменить… или, еще лучше — перекрасить одну в брюнетку! Так их точно невозможно будет перепутать!

— Вика? — позвал доктор.

— Да? — отозвалась Одинцова.

Но другая. Не та, про которую изначально подумал Олег. Девушки были не просто удивительно похожи друг на друга, как близнецы. Даже у двойняшек есть отличия, неуловимые с первого взгляда, но стоит присмотреться… у одного — нос чуть больше вздернут, у другого — уши менее оттопыренные. Но нет! Блондинки в самом деле были идентичны! Абсолютно! Как отражение в зеркале.

Для себя ученый решил различать их пока так: справа — Вика, слева — Ника.

— Тогда Ника. Что ты имеешь в виду?

— Вы играете в Бога. Только Бог может сотворить новую жизнь!

— Да что ты говоришь? — всплеснул руками изобретатель. — Когда врач спасает человека от смерти — никто же не винит его в том, что лекарь нарушил промысел Божий? Наоборот! Его благодарят, награждают… когда мы начали клонировать органы для трансплантации — вспоминал ли кто-то про Бога? Опять нет! Вот представь, что ты — неизлечимо больна. И тебе требуется пересадка сердца. Какое сердце тебе подойдет лучше, кроме твоего своего? Да никакое! И если мы пересадим тебе сердце Вики… да, она умрет. Но ты будешь жить. Жить ценой ее жизни! Ты все еще будешь рассказывать мне про игры в Бога?

— Мы опять возвращаемся к вопросу — кто из нас оригинал? — поспешно заявила вторая девушка.

— А в настоящем контексте это важно? Допустим… я лишний раз подчеркну — я не знаю, кто из вас копия! Допустим, что оригинал — она. Ты согласишься отдать свою жизнь ради спасения Ники?

Одинцова замолчала, засопев и спрятав глаза. Двойник тоже старалась не смотреть на свое точное отражение.

— А… так что же это получается? — улыбнулся доктор. — Не так уж и важно, дубликат ты или нет — жить-то все равно хочется!

— Что вы сделаете с репликой после завершения Эксперимента? — поинтересовалась первая.

— Не факт, что ты — не реплика, — напомнил Олег. — И, если честно, так далеко я не думал… может, объявим, что у Ники Одинцовой нашлась сестра-близнец, Вика, украденная в далеком детстве злыми морлоками?

— Кем-кем?

— С классической литературой, как я вижу, вы не знакомы… но идея хороша, не находите?

— Это лучше, чем уничтожить копию, — согласилась Вика.

— Теперь вам… то есть нам предстоит выяснить, чем же вы отличаетесь. Если отличаетесь вообще! — изрек ученый.

— А если — ничем?

— Тогда будем считать Эксперимент удавшимся. Ведь именно эту цель я и пытался достигнуть — доказать, что подопытный объект…

— Человек! — перебили одновременно обе блондинки.

— Хорошо, пусть будет человек. Доказать, что человек, вошедший в приемник и вышедший из передатчика — абсолютно ничем не отличается! Продолжает оставаться самим собой! И постарайтесь не говорить одновременно! Я с таким трудом вас рассинхронизировал! В следующий раз мне придется применить более… более другой метод…

Мужчину прервал сигнал вызова, раздавшийся из кармана халата. Олег вынул планшет, развернул его, встряхнул, и нажал на кнопку приема вызова.

— Доктор Павлов, к вам товарищ Чернов, — коротко проинформировал Складовский, старший научный сотрудник и заместитель изобретателя.

— Спасибо, Василий, сейчас буду, — ответил ученый. — Девочки, я прошу прощения, у меня очень важный посетитель, так что продолжим общение позже. Вас проводят в ваши комнаты.

— То есть мы, все же, пленницы… — заключила Ника.

— Ну… я бы так не сказал. Скорее — вынужденные гости. Вам самим-то что интереснее — покинуть «Зарю-97», или узнать кто из вас оригинал?

— Кажется, мы должны быть абсолютно идентичны… — произнесла Вика.

— Вопросик! — усмехнулся доктор.

И, как только в кабинет вошли два младших научных сотрудника, с пистолетами-пулеметами на плечах, Олег поспешно покинул помещение. Товарищ Чернов, представитель Министерства Обороны, курировал проект Павлова там, наверху. В правительстве. Заставить его ждать было бы весьма негуманно по отношению к самому себе.

Глава 3

Зал для приема гостей на «Заре-97» был особым помещением. Достаточно сказать, что гости были только высшего ранга, пусть и посещали комплекс нечасто. Так что Паркетный Зал нередко использовался не по прямому назначению — отметить день рождения кого-то из сотрудников станции или другой праздник. А то и вовсе — посмотреть Чемпионат Мира на экране высокой четкости размером, немного уступавшим футбольному полю. Даже в добровольном заточении на дне океана можно найти свои плюсы…

Стены были обшиты деревянными панелями из натурального дуба. Синтезированного, но натурального. На полу — паркет. Что, в принципе, соответствовало названию. Тоже, кстати, синтезированный. В центре — большой круглый стол красного дерева с кожаными креслами. И ряды диванов вдоль стен, не занятых трибуной и экраном.

Олег успел вовремя. Едва он вошел в зал и перевел дух, как в дверь на противоположной стене вошел мужчина средних лет в классическом черном костюме, но без галстука, зато с запонками, сверкающими бриллиантами. Из-под манжета рубашки выглядывали платиновые часы «Владимир». Лучшее, что когда-либо производило человечество. Надежные, безотказные, способные вечно отсчитывать время с потрясающей точностью. Вечно пахать, словно рабы на галерах.

Это и был Виктор Чернов — куратор от Министерства Обороны, ранее — полковник Народно-Освободительной Армии Союза. И, если не первый после президента Рубинштейна человек на планете, то где-то в десятке самых влиятельных — точно присутствовал. С полгода назад один журналист затеял свое расследование о коррупции, в которой был замешан Чернов. Более писаку никто никогда не видел. А вместо квартала, где жил труженик пера, сейчас росла вековая роща. Как она там оказалась, и как пропал дом… равно как и то, куда подевался сам журналист — никому неизвестно. И интересоваться такими вопросами крайне не рекомендовалось. Мало ли чего…

— Доброе утро, доктор Павлов, — произнес Чернов.

— Так уже половина второго… — осекся ученый. — Доброе утро!

— У меня до 18:00 всегда утро… — проинформировал чиновник.

— Вы абсолютно правы, — согласился изобретатель. — Я обязательно прикажу, чтобы у нас, на «Заре-97», до 18:00 тоже было утро.

В последний раз, когда ученый видел Чернова, тот приезжал в форме и с хорошей новостью — сообщить о сокращении финансирования. Тогда ученый на полчаса одолжил часы политика… и более база ни в чем не нуждалась, перейдя на полное самообеспечение!

— Красиво у вас тут, — сказал мужчина, осматривая зал. — Бывал бы почаще, но дела… да и душновато. Все форточки закрыты!

— Душновато? — растерянно переспросил Олег.

— Расслабься, шучу, — усмехнулся Чернов. — Подводная станция, форточка…

— Да-да, очень смешно! — согласился Павлов. — Если позволите — я даже запишу.

— Не утруждайся, — отмахнулся Виктор. — У меня недавно вышла книга — сборник моих крылатых выражений. Не поверишь! Весь тираж за месяц разошелся! Мои подчиненные все раскупили! Некоторые, даже, по две-три штуки брали. На подарки, наверное? Но для тебя, и только для тебя, я припас экземплярчик! Потом подпишу и подарю.

— О, я заранее благодарен! Я так полагаю, вы опять с хорошими новостями?

— У меня всегда хорошие новости! Ваш проект практически завершен. Через неделю я жду окончательный отчет, а через месяц — запуск в эксплуатацию.

— Но это невозможно! — возмутился доктор. — Мы только неделю назад освоили технологию мгновенной печати…

— Да помню я эти твои полсобаки… мы ее там, у себя, — полковник указал глазами на потолок. — Так и прозвали — собака Павлова.

— И мы только сегодня приступили к опытам на людях!

— Меня это все не волнует, — отрезал Чернов. — Холопы беснуются и только экспедиция на Атлан может остановить народные волнения. С тех пор, как туннель сместился, на достижение Атлана традиционным способом уйдет полсотни лет. А с твоим телепортером — раз, — чиновник щелкнул пальцами. — И экспедиция уже там.

— Вы ставите нереальные планы! — повысил голос Олег.

— Не мы ставим, а жизнь. Социально-политическая обстановка. Не сделаешь ты — сделает другой. Запомни: незаменимых людей не существует!

— Серьезно? — улыбнулся ученый. — И на кого вы предлагаете заменить Рубинштейна?

— Какого такого Рубинштейна? — насторожился Виктор.

— Единственного и неповторимого, нашего Президента, Марка Рубинштейна, — пояснил изобретатель.

Проверяющий закашлялся, испуганно замахав руками.

— Ты что, Олежа… что ты такое говоришь?

— Вы же сами только что сказали: незаменимых людей не существует! Вот я и подумал…

— Нет! — завопил Чернов. — Нет! Нет-нет-нет! Ничего такого я не говорил! Вернее, конечно, говорил, но имел в виду не это! Совсем другое имел в виду!

Куратор покраснел. На лбу выступила испарина. Он даже расстегнул пару пуговиц рубашки, чтобы легче дышалось. И присел в кресло, обмахиваясь ладонью.

Доктор дошел до ближайшего 3D-принтера и синтезировал бутылку минералки, стакан со льдом и кружку. Сбив спесь с чиновника, он заметно улучшил свое настроение. Павлов протянул стакан и бутылку проверяющему, а сам, достав из кармана халата пакетик кофе и кубик консервированного кипятка, высыпал порошок в кружку и бросил туда же кубик.

Разумеется, мужчина понимал, что может напечатать точно такую же кружку, с точно таким же кофе. И оно не будет отличаться абсолютно ничем… но сам процесс успокаивал Олега, превратившись в своеобразный ритуал. И отличающий его от прочих обитателей станции. Хотя, конечно, как кофе, так и консервированный кипяток, синтезировались в точно такой же установке, как и пища любого другого человека комплекса. Не только комплекса — всего Паргарда!

— За что тебя, Олежа, уважаю — так это за то, что умеешь дать просраться, — произнес Виктор, сделав несколько глотков прямо из бутылки.

— Чтоб ты, падла, всю жизни бильярдными шарами срал, — прошипел ученый себе под нос.

— Чего-чего? — переспросил куратор.

— Говорю — в стакан наливайте… не подобает человеку вашего уровня из горла… — поправился доктор. — Несолидно как-то…

— Спасибо, — пробормотал Чернов.

— И все же… что там, — ткнул пальцем Павлов. — На поверхности, стряслось такого, что появилась такая спешка?

— По большому счету — ничего особенного. Такое маленькое ЧП планетарного масштаба… из-за которого хомячки грозятся разбежаться из банки.

— Кто-кто? — переспросил Олег.

— Ну эти… холопы, чернь… избиратели, в смысле. Люмпены, мать их так!

— А поточнее?

— Поточнее… решил я немного подзаработать. А что такого? Возраст, пенсия не за горами. Стыдно человеку в моем возрасте не иметь собственной яхты. И не придумал ничего лучше, чем начать делать копии часов… вот этих самых часов! — чиновник потряс рукой с платиновыми «Владимир». — И начал потихоньку толкать через Сеть… они же стоят, как корма от звездолета! Поначалу все было хорошо, но… появился этот, Алексей Носов. Журналюга, ты помнишь. И начал верещать про коррупцию. А какая это коррупция? За коррупцию — сразу премии лишат! От 30 до 50 процентов премии! Это простое злоупотребление, устный выговор — максимум.

— И?

— Вот тебе и «и»! Я продать-то успел всего три штуки… откуда их такая куча на рынке появилась — ума не приложу! Не иначе, как кто-то кроме меня печатал. Но откуда?..

— Да-да, откуда бы? — поспешил подтвердить начальник станции.

— А ситуация и так накаленная… да что я рассказывать тебе буду? Новости читаешь, сам знаешь!

— Откуда я новости читаю? — покачал головой доктор. — Времени катастрофически не хватает!

— Так ты не знаешь! — ахнул Виктор.

— Про что?

— Ситуация жопная до крайности… сельское хозяйство загнулось. Текстильная промышленность — тоже. Да вообще экономика трещит по швам. Кто пойдет покупать булку хлеба, если ее можно напечатать дома, в синтезаторе? И гораздо дешевле! Платишь-то только за электричество, которое прибор потребляет! А сырье… набрал горсть земли, насыпал — вот тебе и сырье. А если не нужен хлеб — не нужно зерно, не нужны фермеры, комбайны и комбайнеры, пекарни и пекари, грузовики и водители, магазины и продавцы… это сколько народа не у дел оказалось! Рестораны тоже закрылись, как один. И так — с одеждой, посудой, мелким инструментом… короче, со всем, что делают твои штуковины.

— Я дал человечеству слишком многое, — мрачно произнес Олег.

— Перегнул палку… — согласился Чернов. — Олигархи, эта погань, владельцы робозаводов, тоже начали терять прибыль. Сначала просто пованивали, но народу-то хорошо было! Хочешь тортик? Пожалуйста! Нажал на кнопку — готов тебе тортик. Съел кусок-другой… насытился! Остатки выкинул в мусор — и всех делов. Посуду мыть? Зачем? Если проще напечатать новую! Вещи потеряли свою ценность! А тут еще я с часами… короче, хомячки поняли, что синтезировать можно что угодно, хоть бриллиантовое колье, и начали возбухать! Требовать расширения возможностей домашних принтеров. А ценность бриллианта именно в его редкости. Вот скажи, зачем мне бриллиантовые запонки, если брюликов, как стекляшек будет?

— Так вы наоборот — ограничьте ассортимент синтезаторов!

— С ума сошел?! — выдохнул проверяющий. — Это ж бунт сразу поднимется! Нельзя давать что-то хомячкам бесплатно, а потом — забирать. Хомячки привыкают к достатку, а когда благ, еще и бесплатных, становится меньше… такая волна поднимется! Если раньше положением были недовольны только олигархи, то теперь — все. На центральное хранилище электронных образов совершается до полумиллиона хакерских атак в сутки! И каждый день все больше. Хомяки хотят иметь копии всего! Как Рубинштейн держится — не понимаю… Железный человек! Кремень! Он ежедневно усмиряет Ёрмунганда.

— Кого?

— Не знаешь мифологию Атлана? Плохо…

— И что, выхода нет? — ужаснулся изобретатель.

— Пока просто отказываем в замене вышедших из строя 3D-принтеров. Надеемся на естественные процессы. Ломаются они, пусть и медленно, но используются явно далеко за пределами номинальной мощности. Скажи, ты намеренно сделал их неремонтопригодными?

— Вовсе нет, — развел руками ученый. — Так проще было…

Дизайн первого синтезатора, который и послужил мастер-моделью для каждого домашнего принтера, существующего сейчас на планете… да, по сути, они были тем же самым синтезатором, только раскопированным неисчислимое количество раз.

Его дизайн был полностью сделан компьютером. Максимально простой, без единого гвоздя. В смысле — винта. А зачем? Раньше все, что производилось, имело сборную конструкцию. Робот на заводе собирал внутренности прибора — кишки проводов, излучателей, радиаторов и тому подобное. После — собирал корпус. Любое изделие изначально проектировалось так, чтобы его можно было собрать. И, соответственно, разобрать. А, разобрав — заменить вышедшую из строя деталь.