Кто я?

— У вас другая точка зрения? Плесните-ка мне еще…

— Память — это одно. Например, мы с вами даже этот момент будем помнить одинаково. Ну, почти одинаково. С той разницей, что вы большее значение в нашей встрече придали моей заднице, а я — вашей ужасно неряшливой, мерзкой бороденке. Помимо памяти есть еще оценочные суждения. Психотип, характер… все это слишком сложно объяснить технарю. Что именно требуется от меня? Консультация?

— Если ставить вопрос в упрощенном виде — то да… — сказал мужчина, погладив свою шикарную, украшенную сединой бороду. — Но мы, как обычно, отстаем от графика, и у нас нет времени на бесконечные психологические тесты подопытного объекта…

— Человека, — снова поправила блондинка.

— Пусть человека. Поступило предложение использовать в Эксперименте того, кто лучше всех разбирается в своей собственной голове и дает трезвую оценку самому себе…

— Кажется, вино оказалось крепче, чем я думала, — вздрогнула Одинцова. — Мне сейчас показалось, что вы предложили…

— Телепортировать вас? Да, именно это. Только не я, а они… — изобретатель снова многозначительно ткнул в потолок. Не переживайте, Эксперимент планируется провести в полностью контролируемой обстановке… к тому же оригинал не будет расщеплен!

— То есть как это — расщеплен?

Блондинка, поперхнувшись вином, закашлялась и пролила несколько капель, моментально застывших на блузке красными пятнами.

— Мы же не хотим, чтобы было два совершенно одинаковых человека! — воскликнул доктор. — Это же телепортер, а не установка для клонирования… хотя так, конечно, тоже можно использовать. В повседневной эксплуатации подразумевается, что объект, вошедший в передатчик, будет расщеплен на наночастицы… кирпичики, из которых будет построен новый объект!

— То есть — убит? — уточнила девушка.

— Расщеплен, — поправил Павлов. — С другой стороны появится точная копия. Это еще один из доводов со стороны моралистов, выступающих против телепортации человека. Насколько этично и законно расщепление оригинала. Но я продолжаю настаивать, что это не является убийством!

— Постойте… а там, с другой стороны — из чего я буду сделана?

— Из того же, из чего и сейчас — из наночастиц.

— А чуть конкретнее?

— Конкретнее… — протянул Олег. — Мы находимся на дне океана, так что располагаем неисчерпаемым источником… сырьем для изготовления наночастиц — морской воды!

— Женщина из морской пены… — задумчиво произнесла Ника. — Это даже романтично!

— Но, вообще, можем использовать в качестве сырья все, что угодно. Даже… — ученый подвинул ногой мусорную корзину, в которой лежало несколько смятых бумажек. — Даже — вот! Отходы!

— А вот это уже совсем не романтично! — скривилась девушка. — Даже мерзко!

— В вашем конкретном случае, во время Эксперимента, как я уже отметил ранее, вы с той стороны будете собраны из воды. И, конечно, вы оригинальная — тоже останетесь в целости и сохранности. Ведь смысл как раз и заключается в том, чтобы сравнить то, что было и то, что стало. Так сказать — мастер-модель и реплику.

— А я могу отказаться? — судорожно сглотнула Одинцова.

По мере вываливавшейся на нее информации, девушка бледнела все сильнее и сильнее. И сейчас по цвету лица напоминала простыню. Белоснежную простыню, только что извлеченную из стирки. Не помогал даже загар. Из-за этого макияж на ее лице выделялся еще ярче, делая философа еще более сексапильной.

— Конечно, — кивнул Павлов. — Но подумайте — когда вам еще представится возможность участвовать в чем-то подобном? Вы много пишете о философии, сознании, душе и так далее. А как на счет проверить на практике?

— Вы читали мои труды? — удивилась блондинка.

— Не читал, но осуждаю.

— Осуждаете? Почему?

— Потому что именно такие рассуждения — этика и так далее, тормозят прогресс. Раньше, когда стоял вопрос выживания человечества, о подобном мало задумывались. Была поставлена задача — накормить людей. Накормить любой ценой. И методы никого не волновали. Работать проще было… а сейчас? Это безнравственно, то аморально… тьфу на вас! В детстве меня всегда привлекали фильмы про безумных ученых. Я видел в них не безумие, а одержимость идеей! Печально, что люди часто путают безумие и гениальность!

— Вы меня пугаете…

— О, не переживайте. Вам абсолютно ничего не угрожает. Еще вина?

Ника только сейчас обратила внимание, что успела осушить всю бутылку. Целиком. При том, что доктор выпил едва половину фужера.

— Спасибо, обойдусь. На счет Эксперимента — у меня есть время подумать?

— Безусловно. Я планирую начать утром. До этого момента вы можете принять любое решение.

Девушка попыталась встать, но почувствовала, что, хотя в голове хмель не чувствовался, ее ноги сильно потяжелели от вина, и неуклюже приземлилась в кресло.

— Хотите, я прикажу, чтобы вас проводили в вашу комнату?

— Буду признательна… надеюсь, я не пленница здесь?

— Ой, что вы, — обезоруживающе улыбнулся Павлов. — В пределах своей комнаты вы можете делать абсолютно все, что заблагорассудится. За исключением, конечно, связи с внешним миром.

Глава 2

По тому, как Нику проводили в ее комнату, у девушки появилось твердое убеждение, что она, все же, пленница. Скорее уж — отконвоировали! Здоровенный детина с электромагнитным пистолетом-пулеметом, висящим на ремне, на плече.

Когда дверь закрылась, блондинка попыталась открыть ее, утопив кнопку на панели управления, но та лишь мигала красной лампочкой. Открываться дверь не желала.

Как есть — пленница. В секретной лаборатории под тоннами морской воды. Сделав несколько глубоких вздохов Одинцова немного успокоилась и обследовала свою темницу.

Стол со стулом, кровать, шкаф, тумбочка, душевая. Даже синтезатор, но, конечно, с сильно урезанными возможностями. И без единого окна. Лишь световая панель на потолке. Но ничего так, чистенько. Жить можно.

Раздевшись, философ легла в постель — в пустой комнате все равно нечем было заняться. Но, повалявшись немного, поворочавшись с боку на бок, поняла, что не сможет уснуть. Слишком много мыслей роилось в голове.

Тогда девушка приняла в душ и синтезировала себе бутылку вина, на этот раз выбрав Каберне Совиньон, и добавила немного сыра. Однако штопор, или, даже, карандаш или отвертку, 3D-принтер печатать отказывался. Сломав ноготь, Ника смогла вдавить пальцем пробку в бутылку, и выпила ее целиком, прямо из горлышка, забравшись на кровать с ногами.

На мозг навалилась приятная тяжесть и вскоре девушка ушла в мир грез.

Спалось на удивление хорошо. Когда Нику разбудили — она чувствовала себя свежей и отдохнувшей, как новорожденная. Смущал только научный сотрудник, пришедший разбудить блондинку. В черной униформе, с пистолетом-пулеметом на плече, бесстыдно уставившийся на прелести девушки, обнаженные сползшим в ноги одеялом. Другой, не вчерашний.

Одинцова не была стеснительной. Да и глупо было скрывать свое потрясающее тело, на которое она тратила столько времени в тренажерном зале. Сладко потянувшись, заставив мужчину скрипнуть зубами, блондинка попросила подождать его в коридоре.

— Будто я еще чего-то не видел, — пробурчал охранник.

Впрочем, помещение покинул. Приняв душ, Ника синтезировала себе чашку кофе с круассаном, и, завтракая, философ окончательно сформулировала свое решение. Отказаться. Пусть этот бородатый гном ищет себе других подопытных кроликов. Она такая единственная. И такой предпочитала оставаться.

С сожалением посмотрев на пятна от вина на своей блузке, девушка оделась и нажала на кнопку панели. Теперь дверь с тихим шелестом отползла в сторону.

— Я не слишком долго? — поинтересовалась блондинка, на ходу застегивая блузку.

— В самый раз, — усмехнулся охранник, вынимая руку из кармана брюк. — Пойдем.

Одинцова не слишком хорошо помнила вчерашний путь по туннелям комплекса, но у нее появилась уверенность, что сейчас они идут куда-то не туда.

— А мы куда? — обеспокоенно спросила девушка.

— К Павлову.

— Мы точно не заблудились?

— Вчера вы были в кабинете, сегодня — в лабораторию.

Блондинка в ответ лишь пожала плечами. Олег говорил, что не поздно отказаться до самого начала Эксперимента, так что какая разница?

— Вам сюда, — произнес человек в униформе, указав на дверь.

Философ решительно вошла в проем… но за ним был второй коридор! Который сразу уходил в сторону. Повернув за угол, Ника увидела стол, за которым сидел Олег. Доктор меланхолично размешивал кофе, раздражающе звякая ложечкой по чашке, следя за гостьей одними глазами.

Встряхнув волосами, расправив плечи и выставив веред грудь, девушка зашагала к ученому, подбирая слова, дабы оформить отказ от участия в чужих научных играх в как можно более жесткой форме.

Через пару шагов она заметила, что в комнату вошел еще кто-то. Одинцова повернулась, однако это было всего лишь зеркало… хотя…

— Не может быть! — одновременно сказали две абсолютно одинаковых Ники, глядя друг на друга.

Это — точно не зеркальное отображение! Хотя бы потому, что у самой блондинки пятна от вина остались на правой стороне блузки, соответственно у отражения пятна должны быть на левой… но они тоже были на правой стороне! Как и родинка в уголке губ, которая оказалась на неправильной стороне. Неправильной — если говорить о зеркале. Но, если говорить о самой девушке, как о двойнике — то как раз на правильной!

— Я вчера немного соврал, — признался Павлов. — Эксперимент мы провели ночью, пока вы спали… и сейчас — даже я не знаю, кто из вас копия, а кто — оригинал. Зато могу сказать, что копия уверена, что она и есть оригинал! И ведет себя точно так же! Смотрите! Компьютер, включи запись Э-14/27.

Вспыхнул экран, поделенный на две части. Поначалу казалось, что это — одна и та же душевая. Две девушки нежились в теплых струях воды, абсолютно синхронно гладя руками свое тело. После — так же, как в синхронном плавании, вытерлись полотенцем.

— Озабоченный ублюдок! — прошипели философы.

Картинка сменилась. Теперь экран показывал комнату. Две Ники пили кофе, похрустывая круассаном. По-прежнему казалось, что это одна и та же Одинцова, только зачем-то запись запустили два раза.

— И что? Что это доказывает? — ехидно спросили блондинки.

— Пока — ничего… но если мы посмотрим начало… компьютер, запись Э-14/26.

На дисплее была все та же комната, но теперь Одинцова спала, сладко посапывая. Обнаженная грудь со следами от бикини одинаково подымалась и опускалась на каждой из картинок.

Но вот дверь открылась и в комнату вошли охранники. Разные! Разные сотрудники на разных половинах экрана!

— Это — разные комнаты, — пояснил Олег. — Поразительно, но копия и оригинал в идентичных условиях ведут себя абсолютно идентично! Вы бы знали, сколько усилий пришлось приложить, чтобы воссоздать две абсолютно одинаковые комнаты, продублировать обстановку до миллиметра!

— Больной ублюдок! — выкрикнули девушки. — Да я тебя по судам затаскаю!

— Это вряд ли, — зевнул Павлов. — Не забывайте, что вы, мои сладкие девочки, находитесь на абсолютно секретной станции, в полутора километрах под водой. Если я захочу — вы тут обе навсегда останетесь!

— Ты не посмеешь! — снова дуэтом.

— Нет, конечно, есть альтернатива, — доктор достал из кармана халата крошечный дерринджер. — Я застрелю одну из вас, а вторая может катиться на все четыре стороны. Вернее, в одну сторону — наверх. И я напомню — я все еще не знаю, кто из вас дубль, а кто — оригинал. Так что стрелять буду наугад. И это… вы бы отошли подальше друг от друга. А то стрелок из меня хреновый…

Обе Ники замолчали. Они мыслили абсолютно одинаково, и у обеих не было сомнений в том, что этот безумный ученый в самом деле, не моргнув глазом, застрелит любую из них. И выйдет сухим из воды! Ведь там, на поверхности, попытаться что-то доказать… да кто поверит в такой бред, даже с уликами? Без улик — тем более. И Одинцова, обе, как одна, понимали, что забрать тело, чтобы представить доказательства, никто не разрешит. Да и… как-то жутковато было представлять саму себя мертвой. Пусть и не саму, а только копию. Копию, абсолютно идентичную.

— Чего притихли? — нахмурился Олег, играясь с бластером. — Хотите сами выбрать, кого из вас прикончить?

— Нет, — хором ответили девушки.

— О, чувствую, вам начинает нравиться Эксперимент! Желаете присесть?

— Вина не помешало бы, — произнесли подопытные.

— Это всегда пожалуйста, у меня же бездонные закрома, — засмеялся доктор собственной шутке и повернулся к синтезатору.

В этот момент обе блондинки синхронно прыгнули на ученого и каждая старалась выхватить пистолет. Изобретатель не особенно и сопротивлялся — Одинцовы сами вполне успешно мешали друг другу. Но дерринджер был всего один и вскоре он оказался в руке у единственной Ники.

— Все, маньяк чертов, хана тебе! — радостно воскликнула одна девушка.

— Выпусти нас отсюда, иначе она тебе башку снесет! — заявила вторая.

— Господи, как хорошо, что вы рассинхронизировались, — облегченно вздохнул Павлов. — А то у меня от вашего дуэта уже крыша съезжать начала.

— У меня — тоже, — согласилась та, что держала пистолет.

Видимо, оружие в руке, придавало ей уверенности и блондинка чувствовала свое превосходство.

— И у меня! — поспешно добавила вторая.

— Давайте, для простоты, тебя я буду называть Ника, — Олег ткнул пальцем в подопытную с пистолетом. — А тебя — Вика.

— То есть, оригинал — я? — улыбнулась Ника.

— Понятия не имею, — пожал плечами Олег. — Я же говорил — что я и сразу не знал, а если б и знал — пока вы меня мутузили — совсем запутался.

— Слушай, дедуля, я с тобой не шучу, — покачала головой Вика. — Я… то есть — она, в тебе в самом деле сейчас дырок наделает, если ты нас не выпустишь.

— Не может быть, какой кошмар, — равнодушно произнес ученый. — Не наделает. Там патронов нету.

Ника недоверчиво перевернула дерринджер и откинула блок стволов. Патронники и в самом деле были пусты. Всхлипнув, девушка выронила оружие, брякнувшееся об пол, вздрогнула от звука удара… и разрыдалась. Адреналиновый всплеск прошел и теперь Одинцова, измотанная переживаниями за последние пять минут, зато в таких объемах, как никогда в жизни… до сего момента — точно. А, скорее всего, и после — тоже. Одинцова села прямо на пол, отдавшись эмоциям.

— Тихо-тихо, — обняла ее за плечи Вика. — Все будет хорошо.

— Так, ради любопытства… как вы собирались выйти наружу? Я промолчу уже про охранников внутри комплекса, так еще и между вами и поверхностью — два КПП! Один — внизу, у подъемника, второй — сверху, на платформе! Это же секретный, военный, правительственный, да еще и научный объект! Тут вам не хухры-мухры, знаете ли…

— Бессердечное чудовище! — процедила сквозь зубы блондинка.

Внезапно девушка поняла, что обнимает саму себя. Не сестру, даже близняшку, а именно саму себя! Свою точную копию! Абсолютно идентичную оригиналу! Или, может быть, наоборот — именно она и есть реплика? Действующий макет человека. И тоже всхлипнула. Стало очень погано от осознания, что вполне возможно еще вчера Ники не было вообще. Была другая — настоящая. Та, которую она сейчас обнимает. А у самой не было ни папы, ни мамы, ни друзей, ни ученых степеней. Даже любимая кукла Ксюша в далеком детстве была вовсе не у нее, а у другой Одинцовой. А все ее воспоминания — не более, чем обман.

— Кто я? — спросила блондинка, глядя сквозь слезы на Олега.