Не слабое звено

Солнце перекатилось за склон и теперь единственной тенью были эти три облезлых дерева. Мужчина накинул на ветки свой плед, и они перетащили Костю в тень. Уселись рядом.

— Как тебя зовут? — спросила Таня, стараясь завести хоть какую-то беседу.

— Грегор, а моего сына зовут Дуги, — все так же, без эмоционально ответил тот, продолжая наблюдать за овцами издали, скорее всего, там был еще кто-то, потому что они передвигались слишком организованно.

— Вот и лошадь, — сказал он, посмотрев в ту сторону, куда ушел его сын. Он не смотрел туда каждые пять минут, как девушка, будто знал точно — во сколько сын вернется обратно.

Удивлению Татьяны не было предела, когда она увидела одну единственную телегу, которую нехотя тянула лошадка. Дуги был в телеге один. И он вовсе не спешил.

«Боже, куда мы попади, кто эти люди, и что с нами станет?» — думала Таня, допивая последнюю воду, хоть Грегор и косился на нее недобро в любой момент, когда она тянулась к мешку с теплой водой.

— Что вы так смотрите, неужели ваш сын не догадается привезти воды? — спросила она, но тот снова уставился на овец.

Не особо напрягаясь и беспокоясь за его удобство, мужчины забросили Костю в телегу, Грегор указал и мне сесть в нее. Темнеть еще не начинало, но солнце клонилось к закату, чему Татьяна была несказанно рада — сухую жару разбавил легкий ветерок.

Грегор что-то говорил сыну, иногда посматривая на телегу. Было заметно, что он старается не шептать, но низкий гортанный голос все же звучал тихо, чтобы разобрать предложения. До Татьяны долетали фразы, вроде «не сводить глаз», «связать если надо».

Страх за свою и Костину жизнь был, но все же, до паники было далеко — сейчас было важно, чтобы Костя попал к врачам. Скорее всего, в поселении есть врачи, или хоть какие-то знахари. И там должен быть другой транспорт.

Дорога до дома заняла три часа, и, как оказалось, воды молодой мужчина не привез. Значит, не зря Грегор так косился на Татьяну. Интересно, у него есть запасы, или там все же есть какая-то река или ручей. Да, скорее всего, овец они пасли не вдвоем.

Строение издали выглядело колоритно: несколько соединенных между собой каменных домов, крытых соломенной крышей. Было заметно, что постройки росли не вместе, и самая правая была совсем свежей — крыша была покрыта на половину. Вокруг загоны, в которых тоже были овцы, пара лошадей и три свиньи, одна из которых лежала прямо в корыте, вырубленном из огромного цельного бревна.

Татьяна осмотрелась — это была долина среди гор. Больше домов здесь не было, но была заметна дорога, вернее след от телеги, что тянулся вдоль небольшой реки. Это не было похоже на Россию, да и наши дауншифтеры обычно выбирают заброшенные деревни, ну, или те места, где можно заниматься земледелием, а здесь, за исключением нескольких ложбинок, где, по всей видимости, трава скашивалась, только камни и колючие кустарники.

Как только мы подъехали к строениям, из дома вышла женщина и трое мальчишек от трех до десяти лет. Она была еще необычнее, чем мужчины: туго заплетенная коса была закручена на платок, что завязывался под шеей, шерстяное коричневое платье и клетчатый передник с зелеными и коричневыми полосами туго облегали поджарую фигуру. Она была босой.

В этот момент Таня посмотрела на ноги Дуги, на которых были кожаные то ли сандалии, то ли мокасины. По сути, два куска кожи, стянутые вверху шнуровкой. «Что за дичь? Сейчас много натуральной обуви» — подумала девушка, но решила, что сейчас не время думать об этом, и улыбнулась женщине.

Судя по тому, что они были похожи с Дуги, это была его мать, а мальчишки — его братья.

— Добрый вечер, нам нужна помощь, нам нужен врач! — максимально дружелюбно сказала Таня женщине, лицо которой было неизменным — она просто наблюдала за происходящим.

— Ма, я отнесу этого к себе, а девчонку забери в дом, — неожиданно низким и уверенным басом сказал Дуги. С отцом его голос звучал совсем иначе.

— Иди за мной, — махнула рукой женщина.

— Я не могу его оставить, Косте плохо, мы должны найти врача, — ответила Татьяна, понимая, что все идет по какому-то совершенно дурацкому сценарию, как в фильмах ужасов, где сначала съедают слабого, а потом более сильному герою приходится бороться с сумасшедшими.

— Ничего с ним не случится, Дуги проследит за ним. Тебе нужно переодеться, потом расскажешь все, — голос женщины говорил о том, что других вариантов просто не дано. — Скажи, чтобы Давина принесла свое платье, мои ей будут слишком малы, — с ехидством сказала она сыну.

Дуги закинул Костю на плечо и проследовал в пристрой, что был левее недостроенного. Таня осторожно пошла за женщиной.

Глава 6

«Скорее всего, в доме есть ножи, топоры, или еще какое-то оружие, и пока не нужно показывать свои мысли, а прикинуться дурочкой, чтобы усыпить их бдительность. И как только Костя очнется, валить отсюда. Пока в доме нет мужчин кроме Дуги, которого я легко огрею по голове и свяжу, нам ничего не угрожает» — думала Таня, привыкая к темноте в доме.

— Я Иона, жена Грегора. Это мои сыновья. Бог не дал мне дочь, кроме непутевой Давины, — фоном говорила женщина, словно эмоции в ее голове совсем никак не прижились. Тане казалось, что она могла говорить о смерти и радости одинаково.

— Как вы можете говорить так о своей дочери? Может быть, она повзрослеет, и станет умной и мудрой как вы, — ответила Таня, пытаясь повернуть разговор в более приятное русло, тем более, любой матери приятно, когда чужие люди сами находят объяснение глупости ее детей.

В этот момент в дом вошла девушка лет пятнадцати — шестнадцати, перед собой она несла ворох одежды, и Таня подумала, что столько вещей ей точно не пригодится. Но когда она оторвала руки от живота и протянула ей одно единственное платье, Таня поняла, что это не ворох вещей, а живот — та была не менее, чем на восьмом месяце.

— Некогда ей уже умнеть, вот и сейчас стоит и глазами лупает, вместо того, чтобы поставить воду на огонь, — уже зло сказала Иона.

— Сейчас, я сейчас, — девушка бросила в мои руки платье, схватила два деревянных ведра, что стояли возле очага, и бросилась на улицу. Татьяна стояла, замерев. Страх и непонимание сменялось отвращением в Ионе и всему, что здесь происходит. Мальчишки, двое из которых были десяти — тринадцати лет, бегали сейчас с ветками за ягнятами, что паслись у дома.

— Ей нельзя сейчас поднимать тяжести, Иона, иначе, у нее могут начаться преждевременные роды, а она слишком молода, и может не пережить это, — в Татьяне проснулся специалист, и бросив платье на лавку, плюнув на то, что увиденное в доме ее шокировало, она пошла за девушкой. Иона что-то кричала из дома.

Костя жив, хоть и не здоров, и ему сейчас нужно просто проснуться, а эта девчонка, подняв два ведра, может начать рожать прямо по дороге, — думала она, когда нагнала ее возле реки, что протекала метрах в ста за домом.

— Давина, стой, стой я тебе говорю. Твоя мать зла на тебя потому что ты так рано забеременела? — спросила Таня, вырывая из ее рук ведра.

— Она не моя мать, — сухо сказала девушка. Она мать Дуги. Он мой муж.

Таня встала как вкопанная, железные ручки ведер выпали из рук — тело охватила какая-то предательская слабость. Этого просто не может быть. Все, что здесь происходит — страшный сон, и она сейчас должна проснуться. Может даже парализованной, или лежащей в лесу, под дождем, рядом с раскуроченным мотоциклом и мертвым Костей. Любой из этих вариантов был более естественен, чем то, что она видит целый день.

— Не стой, если решила нести сама, Иона не любит тех, кто долго думает, или медленно делает, — зло сказала Давина, и попыталась поднять ведра, обхватив рукой под животом.

— Тянет внизу? — спросила Таня, выходя из оцепенения и выхватывая ведра снова.

В воде не было плотика, нужно было пройти по камням пару метров, чтобы там, где река глубже и прозрачнее, набрать воды. Камни были гладкие, широкие, но скользкие.

— Тянет, но это ерунда. Еще рано, — отмахнулась девушка.

— Не поднимай тяжелое, иначе, ты родишь раньше и роды будут стремительные. Ты потеряешь много крови. У вас есть врачи? — спросила Таня, шагая обратно по скользким камням. Ведра и пустыми были не легкими, а с водой и вовсе, каждый килограмм по двенадцать, не меньше.

— Как это? Врачи? — переспросила девушка и свела брови у переносицы. У нее были ярко-каштановые кудрявые волосы и густые брови. Карие глаза, красивый, словно чуть надутые от обиды губы, круглое по-детски лицо. Платок на голове был повязан назад узлами. Лицо и шея были очень загорелыми, как-то смешно, по-рыбацки. Когда она наклонялась, в круглом вырезе платья были видны небольшие белые груди. Под грудью пояс, а подол платья был из разных кусков. Хоть они и были выцветшими и застиранными, но то, что один зеленый, а второй коричневый, было явно.

— Это те, кто лечит людей, помогает рожать, и все такое, — ответила Таня, понимая, что девчонка и вправду не понимает, о чем она ее спросила.

— Лекари есть, но от нас до Стерлинга шесть ночей, не меньше, — хмыкнула она.

— До куда? — переспросила Татьяна.

— До Стерлинга, а до Глазго, и вовсе, пару недель, и то, если верхом.

Таня не слышала о Стерлинге, а вот Глазго — один из красивейших городов Шотландии, как и Эдинбург, она бы не забыла никогда — Костя пригласил ее провести там неделю после того, как они стали любовниками. Из ее рук выпали ведра, по спине покатились холодные капли пота, к горлу подступила тошнота.

— Это Шотландия? — едва справившись с шоком, спросила Татьяна девушку. Пришлось снова набрать воду, и поторопиться ней — девушка заметно торопилась, чтобы не разозлить свекровь.

— Да, или ты думаешь, что все это Англия? — хихикнула она. — Я не советую тебе сомневаться, особенно при мужчинах. Что это на тебе? — отважилась она спросить, рассматривая мой комбинезон.

— Это одежда. У вас такой нет?

— Лучше бы ты надела платье, иначе, Иона спустит на тебя всех собак, — серьезно сказала Давина.

— Как можно добраться до цивилизации? Откуда можно позвонить?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Давина, это очень серьезно, Косте нужен врач. Ты можешь просто указать в какую сторону нам идти? Как только он проснется, мы уйдем, и не станем вам мешать, — Таня старалась говорить как можно «слаще», но девушка никак на это не реагировала.

Иона стояла в дверном проеме, сложив руки на груди. Она явно искала причину, чтобы наругать невестку, а теперь тем же взглядом она смотрела на гостью. «Что им от нас надо? Какая Шотландия?» — крутилось в голове у Татьяны.

— Я должна проверить его, — поставив ведра с водой возле большой каменной плиты, сказала Татьяна и отправилась в соседнее строение, куда Дуги отнес Костю.

— Ты должна переодеться и начать помогать мне — только так вы сможете рассчитаться за крышу головой и еду, — не меняя тона ответила Иона и указала Татьяне на дверь: — Раз у тебя отлично получается с ведрами, нужно еще три раза сходить.

— Мальчишки бездельничают, а это самая нормальная работа для них, так чего же вы гоняете девчонок? — начала было Татьяна, но Иона, словно хореограф из «Березки», не заметно подплыла к ней и со всего размаху отвесила оплеуху.

— Да что вы себе позволяете! — закричала Татьяна.

— Тебе сказали переодеться и принести воду, — сквозь зубы сказала Иона. — А ты ставь ее греться, пора стирать, — добавила она в сторону Давины.

Татьяне стало страшно, но это был не столько страх, сколько ярость. Настоящий страх рождается только тогда, когда человек стоит перед лицом смерти, когда ты не видишь выхода из ситуации. Сейчас же, она понимала, что как только Костя придет в себя, они смогут уйти, Костя сильный и смелый. Главное, чтобы он быстрее очнулся.

Темнота наступила как-то внезапно, выпрыгнула как шутник из-за угла, загородив собой солнце. В доме на печи стояли три котла, в которых варились ткани, выполняющие роль полотенец и кухонных тряпок, платья, передники, мужские рубашки. Вонь в доме была невыносимая.

Таня выбрала минуту, когда Иона отвернулась, и выскользнула из дома. Дуги сидел возле своего дома — ровно рядом с той дверью, куда он занес Костю. Она думала сейчас о том, что напрасно считала молодого человека безопасным — он один занес почти девяностокилограммового Костю на плече.

— Зачем ты пришла? — увидев меня, пробурчал он.

— Я должна посмотреть, как он, — коротко ответила Таня, и уверенно двинулась внутрь. В доме было темно. Следом вошел Дуги, зажег масляную лампу, что страшно чадила:

— Он уже просыпался, попил и заснул снова, — неожиданно спокойным голосом ответил парень.

Костя дышал ровно, волосы прилипли к вискам, губы потрескались, но он был жив. Таня выдохнула, присела рядом с ним на пол — он лежал на тонкой рогожке, рядом стояла большая деревянная кружка. Она вылила немного воды в ладонь, полила на лицо — он отреагировал — задышал чаще, а потом отвернулся от струйки воды.

— Позови меня, как только он проснется, хорошо? — попросила она Дуги и улыбнулась.

— Откуда вы? — с каким-то детским интересом спросил он в ответ.

— Из Глазго, а до этого жили в Эдинбурге, — ответила Таня, чтобы ответить хоть что-то.

— Что за странная одежда на вас? — он руками обвел голову, показывая, скорее всего, шлемы, которые он отнес домой сразу, когда пошел за телегой.

— Это новая одежда для езды на лошади — солнце не слепит глаза, дождь не мочит, — хотела пошутить Таня, но парень принял это за чистую монету. — Нам нужно в Эдинбург, ну, или в любой большой город.

— Нельзя сейчас никуда, люди Уильяма сжигают деревни, чтобы по пути ничего не досталось Эдуарду, — серьезно сказал Дуги.

— Эдуарду? Кто он?

— Ты чего? Голова у тебя целая, вроде. Эдуард — король Англии, — засмеялся Дуги, да так заливисто, словно рассказал только что свой любимый анекдот.

Таня опустила руки и пошла в сторону дома, откуда доносились крики Ионы. Она села на землю возле ограды, где днем паслись овцы с новорожденным приплодом, и посмотрела в небо. Голова кружилась, и мысли путались. Шотландия? Эдуард? Да это тринадцатый век, черт подери! — когда они выбрались на экскурсию по Эдинбургу, захватывающая история многовековой войны Шотландии с Англией захватила Татьяну, и в отличие от Кости, она внимательно ловила каждое слово.

«После смерти Александра, Эдуард оставил править своего ставленника, но тот, «благодаря» подковерным играм вскоре оказался в английской тюрьме из-за того, что предал Эдуарда, которому дал присягу. Следующие годы правления Эдуарда — череда бесконечных восстаний в Шотландии» — вспоминала Таня слова девушки экскурсовода.

Глава 7

Она думала о том, что этого просто не может быть, и их кто-то разыгрывает. Вероятно, и Костя тоже в сговоре, и сейчас, как только она вышла из этого дома с земляным полом и стенами, выложенными наполовину из камня, наполовину из дерна, тихонько посмеивается над ней.

— Хватит бродить, иди, еда готова, хоть и не за что тебя кормить, — выглянула из дома Иона.

Татьяна не двинулась с места, продолжая смотреть в небо. Это неудобное колючее платье, что ей пришлось надеть, очень давило в швах — они были толстыми, как веревка. Ткань была домотканой, грубой, больше похожая на мешок. Она подняла подол, и рукой нашла шов — он был прошит толстенной ниткой «через край» — стянутые в жгут края ткани натирали под грудью, где был пришит подол, и в плече — месте, где крепился рукав. Одежда была настолько дикарской, что она начала верить тому, что сказал ей Дуги, но здравый смысл находил и находил другие объяснения.

— Язык! — шепотом сказала она. — Я понимаю, что они говорят, и они понимают меня. Какая к чертям собачьим Шотландия? — но, что-то заставило ее осечься, она повернула голову в сторону огромного загона, что начинался возле основного дома и тянулся далеко назад, практически до реки. Там играли мальчишки, и они пели. Если вслушаться, это был другой язык. Как, когда ты хорошо знаешь английский, легко понимаешь речь, говоришь на нем, но при этом, если абстрагироваться, это не твой язык.

— Будешь спать голодной, иди, а то все остыло уже, — на этот раз из дверного проема показалась Давина, и Таньяна четко поняла, что говорит она не на русском.

Месиво, которое они называли кашей из пшеницы оказалось съедобным, хоть на первый взгляд оно напоминало корм для свиней из той огромной колоды в загоне. Давина доедала, а Иона костила на чем свет стоит пацанов за то, что медленно жуют:

— Едите медленно, значит, и работать будете медленно, а ну, быстро все выскребайте из миски.

Мальчишки были без брюк. Скорее всего, здесь это было роскошью. Полотняные рубахи, поверх которых были надеты рогожи, похожие на картофельные мешки — прорези для головы, широкие проемы под руки и веревки вместо пояса или ремня. Голые ноги, на которых грязь засыхала и подновлялась на следующей прогулке. У женщин так же.

Танины кроссовки с нее не сняли, но они стали причиной пристального внимания, как и ее комбинезон, что лежал сейчас в углу. Она не понимала где будет спать, но хотелось положить его поближе, потому что бежать отсюда в этой рванине она не хотела.

— Кто он тебе? — вдруг спросила Иона, и Таня поняла, что она о Косте. — Муж?

— Нет, мы еще не муж и жена, — ответила она, но тут же осеклась — если все, что происходит вокруг — правда, то лучше было бы, если бы они думали иначе.

— Откуда вы? — продолжила допрос Иона, но в этот момент в дом вошел Дуги, и она засуетилась у плиты, тыкая Давину за ее нерасторопность.

— Из Глазго, нам нужно туда вернуться, — осторожно ответила Татьяна.

— Что вы здесь делали, почему лежали без памяти? — присоединился Дуги.

— У нас отняли лошадей. Мы … — она осеклась, не зная, какой ответ сейчас был бы правильным.

— Ладно, отец вернется через два дня, тогда и решим, а сейчас ешьте молча, — перебила Татьяну вовремя Иона. Впервые она была рада тому, что та открыла свой рот.

Спать гостью уложили на пол, но Дуги с видом мажордома пятизвездочного отеля, положил сначала пару не струганных досок, на которые Иона бросила ветошь.

«Хорошо, хоть платье такое плотное, иначе, точно замерзну ночью» — подумала Татьяна, и взяв из угла свой костюм, свернула его и собралась использовать в роли подушки.

Хозяйка и сыновья спали за шторой, из такого же рванья, что и их одежда. Но они спали на лавках. Усталость и сытный ужин не дали долго ворочаться, и Татьяна заснула, как только нашла более-менее приемлемую позу, в которой сучки на досках не впивались в бока. Разбудил ее сильный ночной дождь. Он шумел равномерно, как море, не было раскатов грома, ветра, просто ливень. Она долго лежала не двигаясь, пытаясь сложить в голове все кусочки этого дурацкого пазла, который перед сном она решила считать сном, и обязательно проснуться дома, да даже и на больничной койке. Все, что было вокруг нее: эти стены из камней и соломы, этот земляной пол, этот ровный храп Ионы, рассказы Давины о короле Эдуарде — все было кошмаром, и не могло быть правдой ни при каких обстоятельствах.

В сарае за стеной заблеяли козы, потом на улице послышался тихий говор. Она прислушалась, но шум дождя не давал расслышать всего. Тогда она осторожно встала, начала обувать кроссовки, но передумав их мочить, отставила, и решила выйти босой.

Под соломенным навесом перед сараем Давина рубила что-то в небольшом корыте. Таня, накинув на голову тряпку, что нащупала у выхода из дома на лавке, выбежала к ней, и в первую же секунду чуть не растянулась в грязи — глина под ногами превратилась в кашу.

— Ты чего не спишь? — спросила Давина, и продолжила рубить. В руках у нее было что-то вроде сечки, которой бабушка рубила в детстве мясо — заточенный железный полукруг с деревянной ручкой.

— Овец надо кормить. Эти дома живут, и кормят малышей, да и маленькие, глядишь, начнут привыкать уже, а то пора бы отпустить уже на выпас, — ответила она.