Гендерфлюид: Ваалан

— Со мной будет парень, местный, который помогает мне. Мы заберем его в Россию — у него здесь погибла семья, и вина за это на мне. Я уже потерял одного друга, который умер, защищая меня, больше не допущу смертей по своей вине.

— Вы говорите про Бадра? Мы знаем, что этот человек спас вам жизнь, мы считали, что и вы погибли. Я понял ваше условие, у меня нет полномочий ответить вам сразу, но уверен, что этот вопрос будет решен положительно. По-вашему, когда вы сможете прибыть?

В трубке установилось молчание, через минуту послышался голос Александра:

— Думаю, что к завтрашнему обеду будем в районе Сокотра. Небольшая рыбацкая моторная лодка с одним парусом, без названия, борта крашены серой краской.

— Вас понял, Александр. Вас будет ждать корабль военно-морского флота России. Я встречу вас и еще, помните, никакого риска. При малейшей опасности возвращайтесь назад, будем думать о других вариантах.

— Последние пять месяцев моей жизни — риск каждый день. Не думаю, что это плавание опаснее любого моего дня за прошедший период. Только не подведите меня, я не хочу проплыть триста километров, чтобы потом оказалось, что вас там нет, и этого требовала ситуация.

— Александр, не беспокойтесь. Я буду там, даже если для этого придётся развязать третью мировую войну.

Никитин услышал, как хмыкнул его собеседник.

— Хорошо, ждите. Если случится непредвиденное, я позвоню вам. До встречи!

Светлых отключился, а Никитин так и остался сидеть с открытым ртом. У него было полное досье на Александра, начиная с учебы в школе: это был высокий, сильный парень, но со спокойным характером, бухгалтер, выбравший тихую сидячую работу, немного стеснительный. Сейчас с ним разговаривал другой человек, закаленный и зрелый. Его поведение больше подходило на сотрудника силовых ведомств или разведчика, даже слова были краткие, емкие, никакой воды в речи.

«Что же с тобой сделала жизнь, Саша, что ты так быстро заматерел?» — подумал оперативник, глядя на экран: мерцавшая зеленым точка сменила цвет на красный.

* * *

Отключившись от собеседника, я посмотрел на Аймана, слушавшего наш разговор с открытым ртом, и переводил ему детали, пока парень наконец не понял все. Его согласие покинуть страну я получил еще во время разговора: мы оба понимали, что лишний рот не нужен никому, а возможности построить новый дом у него не будет еще долго.

Бандиты, получившие отпор и потерявшие главаря, скоро перестроятся и придут за ним. И даже наличие нескольких стволов в поселке никак не повлияет на общий расклад, рыбаки будут разбиты и покорятся. Единственным верным решением для Аймана было покинуть страну, его документы сгорели в доме, и сейчас только я мог ему помочь. После смерти Бадра, которую я переживал внутри себя, я решил, что больше по моей вине не пострадает ни один небезразличный мне человек.

Мысли вернулись к Никитину, во время разговора с ним еле сдержался, чтобы не обложить его матом: мне предлагалось самостоятельно добраться до острова в трехстах километрах. Рыбацкая лодка Аймана мало подходила для таких дальних плаваний, но выбора не было. «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих», — в очередной раз убедился в правильности этой фразы.

Этот мудак из посольства будет себе находиться на военном корабле, а мне с парнем предстоит пересечь море, кишащее акулами и пиратами. И неизвестно, кто из них представляет большую опасность.

Дважды во время разговора с Никитиным брал минутный тайм-аут: в первый раз получил согласие Аймана покинуть Сомали вместе со мной, во второй раз спросил насчет возможности добраться до Сокотра. Если в первом случае Айман согласился сразу и без условий, удивив меня своей решимостью, второй вопрос вызвал затруднение. С его слов, так далеко он не плавал, но имел представление, где находится остров и надеялся с Божьей помощью его достичь, что, впрочем, меня мало утешило. Я больше привык полагаться на трезвый расчет и технические данные, чем на помощь свыше.

Мы двинулись в обратный путь. Следовало подготовиться к дальнему плаванию, сохраняя в секрете приготовления. По моей просьбе в поселке Айман пустил слух, что мы планируем опуститься на север вплоть до кенийского побережья и попробовать поймать голубого марлиня. Тогда наши серьезные приготовления не должны были вызывать вопросов. Айман умудрился даже достать два спасательных жилета у местного продавца, пообещав ему первому продать пойманного марлиня. Он тщательно проверил свою лодку, заправил бак топливом и умудрился достать две канистры по двадцать литров. Еду в дорогу нам обещала жена дяди Аймана, прогноз погоды, озвученный с радиоприёмника в магазинчике, обещал волнение на море не больше трех баллов.

Ночь мы провели в доме дяди парня, имя которого я не знал, потому что все называли его «шкипер». В молодости он работал на большом промысловом корабле в должности старшего помощника, пока гражданская война не лишила его корабля и работы. Когда я уже думал, что все спят, Айман легонько толкнул меня в бок:

— Алекс, можно спросить, ты не обидишься?

Ну вот, что не спится человеку? Завтра предстоит тяжелый день, встать надо в пять утра, чтобы до вечера успеть попасть на место рандеву.

— Спрашивай, — бурчу в ответ, чтобы быстрее отвязался.

— Алекс, когда я выловил тебя в море, на тебе были женские вещи под формой. Ты bugger?Только не обижайся, Алекс, что так говорю, — рыбак засопел носом, выдавая волнение.

— Айман, я не знаю, что значит bugger, но, если ты спрашиваешь, отвечу: эта одежда оказалась на мне не по своей воле и, если ты еще раз поднимешь эту тему, я из тебя сделаю этот самый bugger, что бы это слово не означало.

— Хорошо, Алекс, я все понял, я так рад, что ты не bugger, — сомалиец отвернулся и через несколько минут захрапел.

Я же еще больше часа не мог заснуть, вспоминая смерть Бадра, этого удивительного и очень достойного парня, чья жизнь оборвалась лишь потому, что наши пути пересеклись. Может я действительно проклят, может реально «ant mlaon»?

Глава 6. Шторм

Не успел я сомкнуть глаз, как меня стал тормошить Айман:

— Алекс. Вставай, нам пора выходить в море.

— Сколько времени? — спрашиваю, позевывая. Вставать не хочется категорически, я ведь только прикрыл глаза.

— Время утреннего намаза, — отвечает сомалиец, уже успевший принять омовение и готовящийся к молитве.

Значит, сейчас пять утра.

Нехотя сажусь на матрасе, разложенном прямо на полу — нас разместили в проходной комнате, которая через пустой дверной проем объединена с кухней. На кухне слышна возня с посудой, видимо, нам готовят завтрак. Здесь все встают ни свет ни заря и ложатся очень рано. Не могу привыкнуть к такому режиму.

Умывшись, прохожу на кухню. На столе свежеиспеченные лепешки и молочный суп из козьего молока. Гадость, но здесь ее лопают с удовольствием. Айман присоединяется ко мне, мы в темпе завтракаем, вместо кофе нам наливают молочный чай с солью и с травами. Пью только чтобы не обидеть хозяйку. Несколько лепешек и кусок холодной отварной рыбы заворачиваются в тряпицу, через секунду туда добавляется бесформенный кусок козьего сыра, щедро посыпанный солью.

Из дальней комнаты появляется «шкипер», который благословляет нас на рыбалку: поймать голубого марлиня в этих водах считается неслыханной удачей.

Тепло попрощавшись с гостеприимными хозяевами, выходим на улицу. Со стороны моря несет свежим ветерком. Поеживаюсь от свежести, проникающей под мою латаную рубашку.

Айман отталкивает лодку от пирса и прыгает на борт, берет весло и начинает отгребать в море, не включая мотор и не ставя паруса. На мой вопрос отвечает, что в бухте ветер с моря и парус не поможет, а мотор не включает, чтобы не будить спящих. Когда мы оказались на расстоянии больше трехсот метров от ближайших домов, он заводит мотор. Лодка бодро идет в сторону выхода открытого моря. Мыс Рафун довольно сильно вдается в море, полчаса тратим, чтобы его обогнуть.

Когда мы уже направляемся в море, самсунг в кармане пищит: пришло эсэмэс и есть антенна. Видимо, здесь есть или станция, или ретранслятор. Та часть города, где живут люди побогаче. Эсэмэс было от Никитина:

— Все по плану?

Отвечаю односложно «да», затем, подумав, отсылаю второе эсэмэс: «Будем на месте до вечера, не подведи».

Пользуясь наличием сигнала, лезу в Гугл, узнать, что за зверь этот Сокотра:

«Соко́тра — архипелаг из четырёх островов и двух скал в Индийском океане у побережья Сомали, примерно в 350 км к югу от Аравийского полуострова. В состав архипелага входят три обитаемых острова (Сокотра, Абд-эль-Кури и Самха), необитаемый остров Дарса, а также скалы Сабуния и Каль-Фираун. Общая площадь архипелага — 3796 км².

Архипелаг является частью мухафазы Сокотра[1][2] Республики Йемен. Территориально поделён на две «мудирии» (района): Хадибо (с административным центром в одноимённом городе) и Калансия и Абд-эль-Кури (с административным центром в городе Калансии). Название «Сокотра» происходит из санскрита и означает «Остров Счастья». Архипелаг является жемчужиной Аравии, поскольку здесь сохранились уникальные флора, фауна. Первозданная природа Сокотры привлекает ученых, любителей экотуризма и спокойного отдыха…»

Больше прочитать не успеваю, исчезает сигнал. Выйдя в открытое море, Айман глушит мотор и поднимает парус, объясняя мне:

— Сейчас нас понесет на юг сомалийское холодное течение. Парусом буду выбираться на край течения, чтобы сокращать расстояние между нами и Сокотрой. Почти достигнув первой оконечности сомалийского рога, отвернем на восток. Тогда мы сэкономим топливо и к вечеру будем недалеко от острова. Если я возьму курс по диагонали, нам просто не хватит топлива, и мы будем зависеть от ветра, а с одним парусом против ветра далеко не пойдешь.

Закончив мне объяснять, рыбак опускается на банку, и часа два мы плывем по течению молча. Когда уже прошло немало времени, Айман опускает руку в воду и, попробовав воду на вкус, говорит:

— Вода становится теплее, это теплое аравийское течение Агульяс, скоро нам поворачивать в восточном направлении.

Его «скоро» растягивается на три часа, и рыбак меняет курс, когда на мобильном высвечивается цифра одиннадцать часов дня. Еще час мы плывем под парусами, потом скорость падает, потому что встречный ветер довольно свежий. Айман спускает парус, крепит его к мачте веревками и запускает мотор.

— Сколько нам плыть до острова? — спрашиваю я, перекрикивая шум работающего дизеля.

— Думаю, четыре-пять часов! — кричит он в ответ.

Скорость у нас существенно возросла, нос лодки зарывается в волны, нас окатывает солеными брызгами. Через полчаса волнение на море становится сильнее, теперь уже волны захлестывают лодку. На дне скопилась вода по щиколотку. По примеру Аймана, беру срезанное дно пластиковой бутылки и начинаю вычерпывать воду.

Рыбак снижает скорость, вода окатывает нас меньше, но и ползем мы с черепашьей скоростью. Волны идут на нас прямо по курсу, пока еще невысокие: поднимаясь, мы снова опускаемся. Эти сомалийские горки начинают меня нервировать. Не замечал за собой морской болезни, но сейчас тошнит. Айман, заметив мое состояние по бледному лицу, достает из кармана пакетик. Там смесь, похожая на мелко порезанную травку.

— Положи под губу, — кричит он. — Это поможет тебе.

Послушно кладу смесь между десной и губой и едва сдерживаю крик. Обожгло не на шутку, но эффект достигнут, тошнота прошла.

С востока начинает темнеть: темно-лиловая полоса понемногу захватывает край неба, расширяясь в нашем направлении. Показываю пальцем рыбаку, его лицо встревожено. Он долго смотрит в том направлении, дважды сует палец в рот и выставляет его наверх с интервалом в несколько минут, затем перебирается ко мне на нос:

— Алекс, с востока идет ураган, надо поворачивать обратно. Наша лодка не выдержит, если волны станут выше.

— Через сколько ураган будет здесь?! — приходится говорить громко, мешает шум мотора и волны, которые постоянно бьются о лодку, создавая шумовой фон.

— Самое позднее через три-четыре часа, — отвечает мне Айман, — ветер свежеет каждую минуту, может и быстрее нас настичь.

— А сколько нам до острова примерно еще плыть?

Айман задумывается:

— Часа два, если немножко увеличить скорость. Но мы рискуем перевернуться, если волна ударит в борт. Что будем делать, возвращаемся?

Я пытаюсь принять решение: если плыть дальше и ураган нас настигнет раньше, чем мы доплывем до острова, мы рискуем утонуть. В то же время, даже развернувшись, мы все равно рисуем попасть под ураган. Если мы успеем добраться, то на борту военного корабля ураган нам не страшен и, более того, это мой билет домой, после стольких приключений. А если вернемся назад и я не смогу связаться с Никитиным, неизвестно, как все обернется в дальнейшем.

— Айман, ты говорил, что наша жизнь и смерть определена с рождения? И чтобы ни делали, все будет только так, как нам уготовано Всевышним?

— Да, Алекс, именно так и будет!

— Тогда вперед! Я не думаю, что всевышним мне уготована смерть в океане, после всего что я пережил. Айман, если нам предопределено умереть сегодня, мы умрем, даже повернув назад, если нам суждено остаться в живых — ураган нам не повредит. Плывем дальше! Мы доберемся, мы прорвемся, согласен?

— ИншаАллах! (На все воля Аллаха)

Не говоря больше ни слова, Айман вернулся на корму и снова взял управление в руки.

Спустя час я в глубине души пожалел о принятом решении.

Смотрю на невозмутимое лицо рыбака, который бесстрастно всматривается вдаль, морщась, когда брызги попадает на лицо. Темно-лиловое небо уже почти над нашими головами, мелкий колючий дождь хлещет, бросая капли почти горизонтально при порывах ветра.

Волны стали заметно выше. Айман знаками показывает мне, что самая пора надеть спасательный жилет. Одеваю, натягиваю ремешки креплений, чтобы жилет плотно сидел на груди. Видел в одном фильме, как неплотно подогнанный жилет стал причиной гибели человека, когда, сместившись к животу, за счет смещения центра тяжести утопил спасаемого.

— Сколько нам еще плыть, Айман?! — кричу сквозь шум мотора и шум ветра.

— Один час, — показывает мне рубак рукой.

Он тоже одевает жилет, теперь мы похожи на неуклюжих мишек в ярко-оранжевых одеждах.

Небо над нами теперь уже заволокло тучами окончательно, некоторые волны достигают трех метров, у меня замирает сердце, когда лодка, взобравшись на гребень такой волны, ныряет вниз. Но Айман — молодец, сидит неподвижно, успевая повернуть лодку носом к набегающей крупной волне.

Он еще немного скинул скорость, и теперь мы продвигаемся очень медленно, больше стараясь не подставиться под волну. Меня швыряет от борта к борту, я судорожно цепляюсь за планшир лодки, пальцы рук белеют от напряжения.

Темное небо прочеркивают молнии, спустя некоторое время раздаются оглушительные раскаты грома. Дождь усиливается, ветер становится порывистым и дует с разных сторон.

— Мы в центре урагана! — кричит мне Айман.

Слышу его урывками, скорее догадываюсь по движениям губ.

Мне кажется, что уже прошло больше часа с момента, как я спрашивал, сколько нам еще плыть.

Видимость упала, дождь льет как из ведра, я промок насквозь. Вычерпывать воду просто не успеваем. Я смотрю, как медленно поднимается уровень воды в лодке. Это конец. Я понимаю, что максимум десять минут, и все, волны начнут захлестывать водку.

Понял это и сомалиец. Он знаками подзывает меня и, крича в ухо, объясняет, чтобы все время держал нос лодки перпендикулярно волне. Оставив меня, он ныряет в угол лодки, где есть небольшой встроенный шкаф, и достает из него два спасательных круга, которые связывает между собой веревкой.

Айман машет мне рукой, показывая бросить румпель и идти к нему. Внезапно устанавливается небольшое затишье, поверхность моря рябит, но крупных волн нет.

— Шторм закончился?! — кричу сомалийцу прямо в ухо.

Вместо ответа, он привязывает куском веревки мою левую руку к спасательному кругу.

— Зачем это? Что ты делаешь?

Айман не отвечает мне, торопливо привязывая свою левую руку ко второму спасательному кругу. Я помогаю ему затянуть узел.

— У нас есть жилеты, зачем это, — на этот раз Айман меня услышал, повернувшись ко мне он вытягивает руку, указывая на горизонт:

— Кiller wave (волна убийца).

Смотрю по направлению его пальца, и даже при плохой видимости вижу, как огромная стена водяной массы движется на нас, закрывая серый горизонт. У меня холодеет в груди. Не отдавая себе отчет, зачем я это делаю, начинаю громко считать вслух:

— Один, два, три…

При счете «семнадцать» лодка уходит из-под ног, меня поднимает, как на гигантской карусели, больно впивается в руку веревка, и с размаху швыряет о водяную стену, ослепшего, оглушенного, вырывая из готовой разорваться груди последние жалкие остатки воздуха.

* * *

Капитан первого ранга Алексей Зотов находился в своей каюте на «Сторожевом», болтавшемся на рейде порта Аден в Йемене. В морском международном праве существовали ограничения, связанные с пребыванием военных кораблей в портах иностранных государств. Завтра заканчивается срок десятидневного нахождения на рейде порта Аден, поэтому он ожидал шифрованной радиограммы с указанием следующего порта, куда следовало держать курс.

Когда в дверь каюты постучали, он не удивился, велев войти радисту. Пробежав глазами текст дешифровки, Зотов поднял глаза на вошедшего:

— Есть полное соответствие по кодам методом двойной проверки?

— Так точно, Алексей Иванович.

— Свободен, — отдав честь радист закрыл за собой дверь, капитан снова взял в руки дешифровку.

В ней говорилось, что в течении дня на военное судно прибудет атташе посольства РФ в Иордании. Требовалось следовать его приказам вплоть до открытия недружественного огня.

За последний месяц это было второе поручение подобного рода. Обматюкав штабных крыс, не понимающих реалий в морском деле, Зотов передал приказ старпому: «походная готовность номер один».

Когда поздней ночью на корабль прибыл Никитин, судно было в готовности покинуть порт. Связавшись с управлением порта, Зотов передал благодарность за предоставленный рейд в порту, и «Сторожевой», поднимая буруны, двинулся в сторону Африканского рога, держа курс на прибрежные воды острова Сокотра.