Испытание на прочность

Хорошо зная характер и тактику ханского наместника этих земель Ибрагим-бека, что в течение многих лет проверял прочность оренбургской пограничной линии, после занятия Туркестана Василий Алексеевич не двинулся в направлении своей следующей цели, Чимкента. Вместо этого Перовский приказал разбить хорошо укрепленный лагерь и стал терпеливо ждать ответного хода со стороны старого противника.

Расчет старого генерала на бурный и взрывной нрав Ибрагим-бека полностью оправдался. Не прошло и нескольких дней, как конная армия кокандцев численностью около двадцати тысяч человек появилась перед русским лагерем под стенами Туркестана. Имея значительное численное превосходство, кокандцы решили с ходу атаковать лагерь врага, но были встречены сильным ружейным и пушечным огнем из лагеря Перовского. После каждого залпа из русского стана ханские воины десятками валились наземь от выпущенных по ним пуль и картечи, но, несмотря на это, продолжали упорно атаковать.

В некоторых местах вражеским всадникам удалось приблизиться к передовому краю русской обороны и вступить в рукопашный бой с защитниками лагеря. Многое, очень многое зависело в этот момент от стойкости и мужества русских пехотинцев, яростно отбивавшихся штыками от наседавшей на них ханской кавалерии.

Большую помощь в отражении атаки своим батальонам оказали артиллеристы майора Лерхе, чьи пушки производили ужасающее воздействие на ряды атакующих воинов своими выстрелами. Залп за залпом обрушивались из-за лагерных шканцев, все больше убитых оставалось лежать на поле брани, и наконец кокандцы дрогнули.

Стремясь использовать замешательство противника, Василий Алексеевич бросил в контратаку оренбургских казаков, которые, совершив обходной маневр, атаковали кокандцев с фланга и принялись энергично теснить их. Остановленные в центре и атакованные с фланга, степняки заметались, дрогнули под натиском казаков, попятились назад, но быстро опомнились и остановились. Не прошло и нескольких минут, как между противниками вновь завязалась яростная схватка, и теперь кокандцы стали теснить казачьи ряды. Почувствовав слабину противника, степняки с удвоенной силой навалились на русскую кавалерию, подбадривая друг друга громкими криками. Под сильным натиском превосходящего их числом неприятеля казаки стали медленно отступать, и в этот момент артиллеристы Лерхе ударили по врагу станковыми ракетами.

Никогда раньше кокандцы не встречались с подобным видом оружия. Вид ревущих ракет с ужасными огненными хвостами, стремительно падающих с неба, вселил страх в души ханских воинов, и, позабыв обо всем на свете, те обратились в бегство. Казаки на протяжении двух верст активно преследовали отступающего противника, не давая ему возможности остановиться и опомниться. Хорошо помня суворовские слова о недорубленном лесе, который снова быстро вырастает, станичники энергично орудовали саблями.

Общие потери русских в сражении под Туркестаном составили тридцать один человек, тогда как потери врага трудно поддавались подсчету. Все подступы к русскому лагерю были густо усеяны телами погибших воинов кокандского хана.

Мастерски нанеся врагу сокрушительное поражение, при собственных минимальных потерях, утром следующего дня генерал Перовский свернул лагерь и скорым маршем двинулся к Чимкенту.

К вечеру второго дня пути русские войска достигли окрестностей Чимкента, чьи стены, по мнению степняков, считались неприступными, так как глинобитная крепость располагалась на возвышенности, господствовавшей над окружающей местностью.

Лишившись части своих войск во время атаки русского лагеря, наместник Чимкента продолжал оставаться серьезной силой, с которой следовало считаться. В его арсенале имелось значительное количество ружей и пушек, что могло сильно осложнить действие русских войск при штурме крепости. На это очень надеялся Ибрагим-бек, но генерал Перовский своими стремительными действиями полностью спутал расчеты наместника.

Еще не успела растаять под лучами солнца темнота июньской ночи, а штурмовая колонна подполковника Романовского уже устремилась на штурм города. Караульные солдаты слишком поздно заметили идущих на приступ русских, и потому открытый с большим запозданием ружейный и артиллерийский огонь кокандцев, засевших на стенах города, уже не мог никого остановить. С громким криком «ура» колонны штурмовой пехоты приблизились к главным воротам крепости, принеся к ним пороховой заряд огромной мощности. Специально выделенные саперы быстро запалили короткий фитиль самодельной мины, и мощный взрыв потряс наглухо закрытые крепостные ворота.

Еще не успели осесть на землю клубы пыли и песка, а русские солдаты уже ворвались внутрь неприступной крепости через пролом, образовавшийся от взрыва в воротных створках. На узких улочках еще не проснувшегося Чимкента завязалась яростная рукопашная схватка. Опомнившиеся кокандцы попытались отрезать русских солдат от ворот, а те в свою очередь бросились атаковать стоявшие на стенах пушки. Со штыками и ружьями против сабель и ятаганов солдаты подполковника Романовского смогли подняться на стены и перебить орудийную прислугу, пытавшуюся задержать артиллерийским огнем подкрепление, идущее на помощь, атакующим.

Не менее полутора часов длилась яростная борьба за ворота и центральную площадь крепости, завершившаяся полной победой русских солдат. Разбившись на небольшие группы, при поддержке подошедших артиллеристов, они медленно, но верно очищали город от яростно сражающегося воинства Ибрагим-паши.

Но как ни отчаянно дрались ханские воины на кривых улицах Чимкента, к полудню их сопротивление было полностью подавлено ружейным огнем и картечью русских солдат. Стремясь спасти свои жизни, часть кокандцев поспешила сложить оружие к ногам победителей, другие же решили отступить в Ташкент, о чем очень горько пожалели. Почти все они нашли свою смерть под саблями и пиками казаков, которых генерал Перовский бросил на преследование бегущего противника.

Среди тех, кто до конца бился на улицах Чимкента, победители обнаружили тело Ибрагим-бека. Старый ястреб, доставивший так много хлопот русским пограничникам, нашел свой бесславный конец от сабли казачьего урядника.

Таковы были успехи русского оружия, но генерал Перовский недолго почивал на лаврах победителя. Пробыв в Чимкенте всего лишь пять дней, он двинулся к Ташкенту, оставив в городе гарнизон под командованием подполковника Веревкина.

Придерживаясь суворовских заветов о быстроте и натиске, генерал-адъютант надеялся захватить главную кокандскую крепость врасплох или принудить ее к быстрой капитуляции.

Рассматривая вопрос о возможной сдаче города, Перовский очень рассчитывал на помощь ташкентского купечества. Среди купцов, имевших большое влияние на городские власти, было много сторонников русских. Для них война с северным соседом была крайне разорительной.

Однако надежды Василия Алексеевича в отношении быстрого захвата Ташкента не оправдались. Едва только передовые дозоры подошли к Ташкенту, как со стен города по ним загремели выстрелы. Не оставляя надежду решить дело мирным путем, Перовский попытался выслать парламентеров, но и здесь его ждала неудача. Кокандцы обстреляли из пушек идущих под белым флагом парламентеров, после чего генерал был вынужден приступить к планомерной осаде крепости.

В это время Ташкент уже представлял собой большой город со стотысячным населением, который был обнесен высокими зубчатыми стенами на протяжении двадцати четырех верст. Стоявший во главе десятитысячного гарнизона ханский мюрид Алимкул был хитрым и даровитым человеком, который не собирался просто отсиживаться за высокими стенами крепости. Воспользовавшись тем, что русские не установили полную блокаду города, он покинул город и вместе с пятью тысячами воинов двинулся на Чимкент. Вбирая по пути все новых и новых воинов, он подошел к городу, имея под зеленым знаменем пророка свыше двенадцати тысяч человек, вместе с семнадцатью орудиями и фальконетами.

Под командованием стоявшего в крепости подполковника Веревкина находилось всего тысяча двести человек с десятью орудиями и двумя мортирами. Осознавая явное неравенство сил, комендант Чимкента тем не менее решил выслать против кокандцев отряд пехотинцев и казаков во главе с капитаном Шкупом.

Под прикрытием ночного тумана русские скрытно подошли к лагерю противника, беспечно раскинувшемуся на подступах к крепости. Поднявшись на близлежащие песчаные холмы, капитан Шкуп терпеливо дожидался, когда на горизонте взойдет солнце и растает скрывавший его туман. Было около шести часов утра, когда русский отряд открыл огонь из орудий и ракетных станков по спящему становищу Алимкула.

Неожиданный свист ракет и грохот пушек вызвал сильную панику среди ханских воинов, которая, впрочем, скоро улеглась. Опомнившись, воины Алимкула вначале стали отвечать противнику оружейными выстрелами, а затем заговорили орудия. Кокандцы в течение получаса обстреливали позицию противника, но не добились больших результатов, так как не вполне владели артиллерийским искусством обстрела возвышенностей.

Убедившись, что только зря тратит время и порох, Алимкул велел прекратить обстрел и атаковать русские позиции лобовой атакой. Проявив завидную выдержку и хладнокровие, капитан Шкуп подпустил воинов противника на близкую дистанцию, а затем отразил их атаку картечью и оружейным огнем. Передние ряды наступающих так и не смогли подняться по песчаным склонам холма, оставляя на подступах большое количество павших тел.

Откатившись назад, кокандцы быстро перегруппировались и вновь устремились на штурм, пытаясь на этот раз, используя свое численное преимущество, захватить позицию русского отряда одновременным ударом с фронта и флангов. С громкими угрозами в адрес засевших на холме иноверцев воины ханского мюрида еще дважды ходили в атаку, но каждый раз отступали прочь, неся ощутимые потери.

Не добившись успеха, Алимкул решил полностью отрезать врага от крепости и двинул часть своих сил в обход русских позиций на холмах. К счастью, подполковник Веревкин вовремя заметил возникшую угрозу тылам отряда Шкупа и послал ему на помощь двести человек во главе со штабс-капитаном Погурским, при десяти орудиях.

Увидев, что ряды неприятеля в центре сильно поредели, и заметив приближающееся к нему подкрепление, капитан Шкуп решился на очень рискованный шаг. Оставив на позиции три взвода пехоты и сотню казаков, он сам с одной сотней всадников и шестью взводами пехоты стремительно спустился с холмов и атаковал противника.

Не ожидавшие подобной смелости от окруженного со всех сторон отряда, ханские воины бросились врассыпную и позволили русским захватить сначала свою артиллерию, а затем и сам лагерь. Едва только капитан успел одержать блистательную победу, как кокандцы, посланные в обход, начали атаку русской позиции с тыла.

Три взвода пехотинцев мужественно отражали натиск противника до тех пор, пока по атакующему врагу не ударил отряд штабс-капитана Погурского. Оказавшись между двух огней, кокандцы заметались, мгновенно потеряли желание продолжать сражение и бросились бежать, попав под удар четырех сотен казаков и башкир, подошедших со стороны крепости.

Более двух тысяч человек убитыми потеряли в этом бою кокандцы, вместе со всеми орудиями и прочими огневыми припасами. Четыре бунчука и пять знамен были отправлены государю в качестве первого трофея из кокандского похода. Николай щедро наградил героев Чимкента, произведя Веревкина прямо в генерал-майоры, а капитана Шкупа в следующий чин.

Тем временем генерал Перовский завершал подготовку к штурму Ташкента. Выбрав, по его мнению, самый слабый участок обороны, он отдал приказ об обстреле стены с целью образования в ней бреши, что и было сделано. Однако когда штурмовая колонна подполковника Крыгина пошла на штурм, то выяснилось, что сбита только верхушка стены, а ее основная часть осталась цела, так как была закрыта складкой местности. Взять ее без штурмовых лестниц было невозможно, и под сильным оружейным огнем противника колонна Крыгина была вынуждена отойти обратно, понеся серьезные потери.

В результате неудачной атаки русские потеряли много воинов, включая самого подполковника Крыгина. Не достигнув цели, Перовский заколебался и уже стал рассматривать варианты отступления в Чимкент, но солдаты и офицеры обратились к генералу с просьбой не делать этого. Они рвались предпринять новый штурм Ташкента, считая, что их отразили не кокандцы, а высокие стены города и его глубокие рвы. Встретив столь единодушное мнение своих подчиненных, Перовский передумал отходить и решил продолжить осаду азиатской твердыни.

После повторной рекогносцировки ташкентских укреплений выяснилось, что самое удобное место для штурма – это Камаланские ворота. Выбрав место атаки, Перовский собрал военный совет, на котором был выработан новый план штурма крепости.

Предварительно проведя бомбардировку городских стен, 15 июля в два часа ночи русские устремились к Камаланским воротам тремя большими колоннами. С целью отвлечения внимания кокандцев от места атаки Перовский приказал майору Колпаковскому с отрядом солдат с противоположной стороны крепости произвести демонстрацию ложной атаки. Выполняя приказ генерал-адъютанта, Колпаковский атаковал стены Ташкента чуть раньше главных штурмовых сил, чем ввел в большое заблуждение защитников крепости.

Взяв в руки штурмовые лестницы и обмотав колеса пушек войлоком, русские солдаты стремительно приближались к высоким стенам города, горя уверенностью взять неприступную крепость именно сегодня. При виде идущих в атаку русских солдат наружный караул кокандцев обратился в паническое бегство, спеша вернуться в крепость через небольшое отверстие в стене, искусно закрытое кошмой.

Преследуя беглецов, русские солдаты ворвались внутрь крепости, где завязался жестокий бой. Те, кто смог первыми проникнуть в крепость, пользуясь возникшей суматохой, бросились на крепостные стены и, переколов штыками орудийную прислугу, стали сбрасывать вниз вражеские пушки. Вслед за этим были открыты городские ворота, и русские соединения рота за ротой быстро начали заходить в крепость, стремительно захватывая соседние ворота и башни. Прошло меньше получаса с момента начала штурма, а русские колонны уже втягивались в узкие городские улочки, беря одну часть города за другой, несмотря на стрельбу, которую со всех сторон вели по ним кокандцы.

Штурмовая колонна подполковника Романовского смогла с ходу захватить цитадель, но дальнейшее ее продвижение было остановлено. Выход из цитадели обстреливался кокандскими стрелками, засевшими за заборами и в прилегающих к площади зданиях.

Желая подвигнуть людей на выполнение опасного предприятия, шедший вместе с солдатами протоиерей Малов высоко поднял крест над головой и с криком «С нами Бог, ребята!» бросился вперед. Устыдившись своего малодушия, солдаты смело последовали за священником, быстро перебежали опасное место и штыками перекололи вражеских стрелков.

Между тем майор Колпаковский, стоявший в поле, заметил вражескую конницу, подходящую к Ташкенту с юга. Он быстро развернул свой отряд в каре и храбро атаковал ряды неприятеля, наконец не выдержавшего стремительного натиска. Спасаясь от пуль и ядер русского отряда, кокандцы в страхе повернули прочь своих лошадей. Рассеяв подошедшее к городу подкрепление, Колпаковский вновь развернул своих солдат и стал крушить толпы бегущих из города ханских воинов.

Сражение за Ташкент продолжалось весь день и всю ночь, то затихая, то разгораясь с новой силой. Пользуясь хорошим знанием города, кокандцы постоянно атаковали русских солдат, нападая из садов и из-за заборов, а получив отпор, быстро отступали.

Не желая нести излишние потери, Перовский решил применить против врагов артиллерию, и утром 16 июля в город были введены пушки. Артиллеристы под командованием подполковника Лерхе принялись методично обстреливать различные участки сопротивления, разрушая своими ядрами вражеские баррикады и уничтожая картечью вражеских стрелков. В результате массивного применения артиллерии в городе возникли многочисленные пожары, что сильно отвлекло жителей Ташкента от сопротивления русской армии.

Утром следующего дня к Перовскому явилась мирная делегация, которая объявила, что город сдается на милость победителя и просит пощады и защиты от жестоких мер, применяемых русскими отрядами. Генерал благосклонно отнесся к просьбам жителей города, пообещав удержать тяжелую руку своих солдат и не допустить массовых грабежей и убийств, но только в случае изъявления полной покорности со стороны ташкентцев. Желая ускорить сдачу города, Перовский сказал, что если в городе вновь будет открыт огонь по русским солдатам, то Ташкент будет отдан на трехдневное разграбление, а затем полностью разрушен при помощи артиллерии. При упоминании о последней многие из делегатов в страхе попрятали глаза, ибо были свидетелями того, как одним выстрелом из мортиры было разрушено целое здание.

Соглашение было быстро подписано, и, обрадованные милостью Перовского, обещавшего недопущения грабежей в городе, делегаты поспешили ретироваться. Трофеи из арсенала Алимкула, доставшиеся победителям, позволили Перовскому не только существенно пополнить артиллерийский парк, но и иметь двойной запас пороха и ядер для дальнейшего продолжения своего похода.

Захват Ташкента позволил России не только упрочить свое положение в Средней Азии, но и создать реальные предпосылки для покорения всего Кокандского ханства. Отправляя в далекий Петербург свое очередное письмо с победной реляцией и представлением к наградам особо отличившихся солдат и офицеров, генерал Перовский ни на минуту не забывал о той главной цели, ради которой был задуман этот поход и принесены все жертвы.

Еще не наступил коренной перелом в пользу русской армии в войне с опасным и коварным противником, но благодаря мужественным усилиям Нахимова, Ардатова, Муравьева, Перовского и десятков тысяч защитников Севастополя, Свеаборга, Крыма и Кавказа этот момент был уже близок.

Часть вторая

Глава I. Высокая дипломатия

На дворе стояла вторая половина августа, когда бравые гвардейцы шведского короля Жозефа-Оскара Бернадота взяли на караул перед английским послом, сэром Генри Питтом, величаво прошествовавшим в покои малого королевского дворца. Внешний вид англичанина, его манера держаться и даже властный взмах трости говорили шведам, что к ним в гости пожаловал посол самого могущественного государства мира.

Посланник королевы Виктории за последний год основательно примелькался при дворе шведского короля. Он очень стремился выполнить важную государственную задачу, возложенную на его плечи лордом Пальмерстоном. О ее исполнении господин премьер-министр непременно спрашивал сэра Питта почти в каждом своем письме. Правительству ее королевского величества было крайне необходимо, чтобы потомок маршала Бернадота объявил войну России.

Представители династии Ваза и их наследники шведского престола всегда прислушивались к вкрадчивому голосу Туманного Альбиона и покорно направляли свои могучие полки на земли восточного соседа. Это неизменно приводило к серьезному ослаблению двух стран к вящей радости Лондона и реализации его интересов. Так было в течение нескольких веков, но с вступлением на шведский престол наполеоновского маршала Жана-Батиста Бернадота положение резко изменилось. Коренной француз, ставший шведским королем Карлом XIV Юхансоном, совершенно не собирался быть послушной марионеткой в чьих-то руках. Ради интересов своего государства он смело пошел против интересов императора Наполеона и заключил военный союз с Россией. Великий император был очень разгневан столь черной неблагодарностью бывшего конюха, но время показало верность расчетов нового правителя Стокгольма. Проповедуя мир, а не войну между двумя странами, маршал благополучно дожил до старости и без всяких проблем передал престол своему наследнику, кронпринцу Оскару.

Хорошо знавший шведский язык король Оскар пользовался большой популярностью у всех подданных своего королевства, как у шведов, так и у норвежцев, и этим очень дорожил. Продолжая политику нейтралитета своего предшественника, король не горел желанием идти в фарватере политики Лондона и просто так проливать кровь шведских солдат во славу королевы Виктории.

Получив от лорда Пальмерстона и Луи Наполеона приглашение присоединиться к антирусской коалиции во главе с Англией и Францией, потомок Бернадота долго размышлял о той выгоде, которую принесет его стране столь важный и ответственный шаг. Прожив сорок лет в мире и согласии с восточным соседом, шведы порядком отвыкли воевать, и их король должен был обладать сильными аргументами, которые бы смогли объяснить его подданным причину начала новой войны с Россией. Поэтому при каждой встрече с сэром Питтом шведский король яростно торговался, подобно завзятому лавочнику, желая получить за кровь своих солдат нечто большее, чем благосклонность Лондона.

Возможность возвращения финских земель под скипетр шведской державы нисколько не будоражила прагматичную душу короля Оскара, прилагавшего огромные усилия для сохранения единства между шведскими и норвежскими народами. Несмотря на постоянные реверансы и знаки внимания в сторону норвежских подданных, молодой король отчетливо видел стремление их к полному отмежеванию от Стокгольма и провозглашению независимости. Сейчас контуры возможного раскола еще только-только просматривались, но Оскар очень опасался, что война с Россией станет тем катализатором, который сможет расколоть его державу на две части. Такие примеры в мировой истории имелись.

Тщательно размышляя над речами сэра Питта, шведский монарх все сильнее утверждался во мнении, что, погнавшись за Финляндией, он рискует потерять Норвегию. Вместо озерной страны для Швеции было куда выгоднее получить от Англии различные преференции в торговых отношениях с ней, а также дешевые кредиты с обязательной отсрочкой выплат на десять лет. Это была вполне приемлемая цена за вступление Швеции в антирусскую коалицию. Но британские дипломаты, привыкшие к тому, что шведы беспрекословно повиновались воле Лондона, продолжали давить на несговорчивого короля, шаблонно суля ему возвращение финских земель.

Все это Оскару порядком надоело. Высокое положение посланца королевы не позволяло отказать ему в очередной аудиенции, и шведскому владыке приходилось искусно лавировать под яростным напором англичанина. На этот раз шведский король принял дорогого гостя в своем малом кабинете, где его величество в основном читал или проводил доверительные беседы с глазу на глаз. Подобный выбор места приема, согласно дворцовому протоколу, значительно снижал статус разговора с монархом, переводя его из ранга официального в дружескую беседу. Подтверждением неформальности приема являлось даже количество блюд, которое полагалось гостю. Вместо разносольного стола с устрицами, печеночными паштетами и чудно запеченными перепелами сэру Питту были предложены лишь бокал токайского вина и небольшая вазочка с рассыпчатым печеньем и сухими бисквитами.

Назначая прием в малом кабинете, король Оскар хотел немного снизить силу давления со стороны дорогого гостя и одновременно продемонстрировать, как скудна шведская казна, остро нуждающаяся в финансовой помощи со стороны.

Подобная скаредность была крайне унизительна для посла британской короны, но, выполняя повеление своей королевы, тот все же сел напротив шведского монарха в массивное резное кресло.

– Как здоровье моей царственной сестры королевы Виктории? – начал светскую беседу Оскар, с тайным наслаждением наблюдая, как англичанин старательно пытается устроиться на жестком сиденье кресла.

Предложенное королем кресло доставляло британскому послу заметное неудобство, но высокий этикет заставлял его терпеть.

– Благодарю вас, ваше величество, за внимание к здоровью нашей королеве. Ее величество прекрасно себя чувствует, чего и вам желает от всей души, – произнес дежурную фразу англичанин, наконец-то нашедший нужное сочетание своего толстого тела и шведского «пыточного кресла», как он мысленно назвал свое сиденье.

– Как дела у господина премьер-министра? – попытался продолжить беседу король, однако мистер Питт уже бросился в атаку.

– Лорд Пальмерстон недавно представил к высоким наградам союзных адмиралов, чьи корабли превратили в руины русскую крепость Свеаборг, и королева полностью одобрила его решение. Самая лучшая после Кронштадта морская крепость русских полностью стерта с лица земли огнем нашего флота. Согласно рапортам адмиралов, ядра наших линейных кораблей не оставили ни одного целого двора в Свеаборге. Все обращено в прах и пепел! – пафосно произнес сэр Питт, но ни одна черточка на лице шведского венценосца не дрогнула от этих слов: король Оскар по-прежнему учтиво слушал гостя. – Пока наши корабли беспрепятственно расстреливали Свеаборг, русский флот трусливо сидел в Кронштадте, не смея высунуть носа из гавани из-за угрозы быть уничтоженным королевскими корветами. Против мощи наших винтовых кораблей не сможет устоять ни одно государство Европы! – продолжал хвалиться британец, стараясь выжать из набега союзной эскадры на Свеаборг максимальную пользу и нагнать как можно больше страха на своего собеседника.

Оскар вежливо покивал головой, выражая свое полное согласие по поводу мощи союзного флота, но едва посол успокоился, король, помолчав, вкрадчиво произнес:

– Однако русские газеты сообщают лишь о частичном разрушении Свеаборга и минимальных жертвах среди гарнизона и мирных жителей.

– Ложь! Наглая ложь, ваше величество! Этим лживым азиатам нельзя верить ни на йоту! Ни один город Европы не способен устоять под натиском нашей великой армады! – хвастливо заверил Оскара британец, сам истово веривший в произнесенные слова.

– Но об этом же пишут датские и немецкие газеты, – продолжал гнуть свое Оскар.

– Они, вне всякого сомнения, куплены императором Николаем. Русские стремятся сделать хорошую мину при плохой игре, ваше величество. Они сознательно принижают степень своего ущерба.

– Кроме этого, газетчики пишут об имеющихся потерях среди кораблей напавшей на Свеаборг эскадры. Минимум четыре судна, – не унимался швед.

– Клевета! Самая низкая и подлая клевета, которую только можно измыслить! Все корабли флота ее величества вернулись целыми и невредимыми. Надеюсь, что вы верите моему слову, ваше величество?! – запальчиво спросил Питт, глядя на своего собеседника задиристым петухом.

– Я, конечно, полностью вам верю, сэр Питт, – с достоинством произнес король. – Но вот мои депутаты риксдага…

– Что депутаты риксдага?

– Они тоже читают газеты, и многие из них выражают сомнения относительно успехов объединенного флота.

– Неужели ваших депутатов можно так легко провести с помощью банальных газетных статей, которые, вне всякого сомнения, оплачены русским золотом?

– Возможно, в ваших словах есть доля истины, но многие из наших депутатов имеют торговые или иные связи с финской стороной. Согласно поступившей от финнов информации, укрепления Свеаборга не так сильно разрушены, чтобы считать их руинами.

– Я не знаю, что наплели там эти финны, но со всей ответственностью заявляю вам, ваше величество: Свеаборг – мертвый город, – произнес сэр Питт таким тоном, словно вколачивал в стол железные гвозди.

– Повторюсь, сэр Питт, что я нисколько не сомневаюсь в правоте ваших слов и говорю об этом только из желания разъяснить вам настроение членов риксдага в преддверии его новой сессии, – любезно произнес король, и британец сразу надулся от злости. Согласно шведской конституции, окончательное решение о вступление страны в войну принимал парламент.

Проглотив горькую пилюлю, посол отбросил светский этикет и напрямую обратился к королю с главным вопросом своего визита.

– Неужели слово шведского короля, который обладает большей политической дальнозоркостью, чем его подданные, совершенно ничего не стоит в глазах господ депутатов? Может, уже пришла пора окончательно решить вопрос о присоединении Швеции к союзу европейских монархов? Моя страна обещала вам военную помощь в борьбе с русскими, и она доказала свои слова делом. Свеаборга больше нет, и я думаю, что теперь достаточно будет одного полка шведской армии, чтобы вернуть под вашу царственную руку ранее потерянную Финляндию. Согласно донесениям наших агентов, все силы русских находятся либо на Кавказе и в Крыму, либо в Польском царстве и Прибалтике. Напуганный возможностью высадки нашего десанта под Петербургом, русский царь полностью оголил финские земли, и теперь они совершенно беззащитны. Вам нужно только протянуть руку и сорвать спелое яблоко, ваше величество! – торжественно вещал Питт.

Король Оскар внимательно слушал своего собеседника и вновь учтиво кивал ему головой, однако совершенно не торопился совершать какие-либо действия. Он получил в наследство страну без финских земель, и потому речи посла не пробуждали у него желание взять реванш, на что так надеялся британец. Конечно, исповедуя здоровый прагматизм, шведский король был бы не прочь расширить свои владения за чужой счет, однако он хорошо понимал, что одним полком шведской армии в войне с Россией не обойтись. Привыкший составлять свое мнение не только из одного источника, Оскар внимательно слушал и иные голоса, которые рисовали несколько противоположную картину: грозный северный сосед был не настолько сильно ослаблен сражением за Севастополь, чтобы можно было бы надеяться на легкую победу.

– Боюсь, что в таком большом деле одним полком здесь не обойтись, сэр Питт. Русский император в любой момент может перебросить часть войск из Прибалтики и оказать серьезное сопротивление. Таково не только мое мнение, но мнение и всего генерального штаба, – осторожно произнес король, и эта фраза вызвала у посла шквал эмоций.

– Конечно, ваше величество, говоря об одном полке вашей армии, я выражался чисто фигурально, но ведь и без того понятно, что вам достаточно будет сделать только один шаг вперед, и Финляндия ваша! Что же касается возможной переброски русских войск из Прибалтики, то, как только Швеция начнет войну, союзная эскадра вновь приблизится к русским берегам, и Николай будет помышлять только об обороне своей столицы.

Однако как ни красноречивы были слова британца, они вызвали у короля Швеции лишь легкую улыбку вместо восторга. Ведь Оскар совершенно по-другому оценивал возможности русского царя.

– Я опасаюсь, сэр Питт, что даже присутствие вашего флота на Балтике не будет твердой гарантией успеха столь опасного предприятия. Русские солдаты очень сильны, упрямы и выносливы, и даже в малом количестве они способны причинить большие хлопоты. Зимой, когда ваши корабли будут вынуждены покинуть наши воды, они могут перейти по льду залив и атаковать наши земли. Подобный случай уже был в нашей истории и, тогда русская армия дотла сожгла Стокгольм.

Услышав эти опасения собеседника, сэр Питт самодовольно улыбнулся и с видом завзятого картежника, доставшего из колоды свой главный козырь, наклонив вперед голову, доверительным произнес:

– Хочу успокоить ваше величество и конфиденциально сообщить важную новость. Скоро, очень скоро русскому царю будет не до Финляндии. Как сообщил императору Франции генерал Пелисье, в ближайшие недели начнется новый штурм Севастополя, и это будет его лебединая песня. На этот раз осечки не будет! Наши войска полностью устранили те причины и ошибки, которые не позволили овладеть Севастополем в июне.

Король в очередной раз кивнул головой своему собеседнику, чем вызвал у того глухое раздражение. Посол отметил, что каждый раз, когда его венценосный собеседник в знак согласия кивает головой, он неизменно дает уклончивый ответ. Так случилось и в этот раз.

– Право, я весьма польщен вашим доверием, сэр Питт, но следует ли считать падение Севастополя полной и окончательной победой в этой войне? Если Россия не развалилась после падения Москвы в тысяча восемьсот двенадцатом году, то взятие Севастополя явно не станет тем детонатором, который сможет развалить всю Российскую империю. Вот если бы ваши войска овладели Крымом или произвели вторжение в глубь России.

При этих словах лицо британского посла залилось краской праведного гнева. Ах, сколько различных слов он хотел сказать своему упрямому собеседнику! Однако он был вынужден молчать ради достижения важной цели.

– Все, что вы только что изволили перечислить, ваше величество, непременно будет! Обязательно будет, смею вас заверить! – с убеждением воскликнул сэр Питт, с силой прижав руку к сердцу.

– Когда? – быстро уточнил Оскар. – Когда это случится? Назовите хотя бы предположительные сроки.

– Вы требуете от меня невозможного, ваше величество. Планы командования объединенных войск мне неизвестны. Возможно, это будет к концу года, возможно, весной или летом будущего года. Я не дельфийская пифия и не могу предсказывать будущее. Единственное, что я могу сказать с полной уверенностью, Севастополь падет гораздо раньше, чем ваши солдаты вступят в Финляндию.

– Кстати о Финляндии. В прошлую беседу я так и не услышал от вас ответа по вопросу Аландских островов. Вы обещали уточнить позицию вашего правительства относительно будущего этого главного перекрестка Балтики. Каков ответ Лондона? Лорд Пальмерстон готов признать их частью Швеции?

На лице сэра Питта отразилось замешательство, всего на несколько секунд, но их вполне было достаточно, чтобы предугадать ответ посла.

– Понимаете ли, в чем дело, ваше величество, – начал юлить Питт, – лорд Пальмерстон безусловно склоняется к варианту передачи этих островов в пользу шведской короны, однако не только мы одни решаем вопрос об Аландах. Есть еще наш союзник, император Наполеон, а у него несколько иное видение относительно дальнейшей судьбы этих островов. Со своей стороны, мы, естественно, сделаем все возможное, чтобы Аланды отошли Швеции, но полной гарантии на данный момент мы дать не можем. Я говорю вам это открыто, поскольку являюсь другом шведского королевства и между нами не должно быть никаких недомолвок. Надеюсь, этот досадный факт не станет камнем преткновения на пути дружбы между нашими странами.

Король с пониманием и сочувствием закивал в ответ английскому посланнику, что вновь вызвало у того тихую ярость и предчувствие неудачи.

– Скажите, сэр Питт, а каков ответ Лондона на наше предложение о заключении дополнительных параграфов в нашем торговом договоре? В прошлый раз вы обещали озвучить мнение господина премьер-министра относительно этого вопроса.

После такого неудобного вопроса на лице мистера Питта все же не дрогнул ни один мускул.

– Это очень непростой вопрос, ваше величество. Вы прекрасно понимаете, как трудно в военное время поставить подобный вопрос на обсуждение в парламенте. Я известил лорда о вашей просьбе и получил ответ, что вопрос самым тщательнейшим образом прорабатывается нашим кабинетом для представления его парламенту, – мягко сказал британец, стараясь убедить Оскара в возможности благоприятного исхода дела.

– Точно так же, как вопрос о предоставлении нам займа?

– Совершенно верно. Вопрос о возможности предоставления вам льготного займа требует очень больших усилий. Ведь не секрет, что лондонский Сити имеет свое скрытое лобби среди наших парламентариев.