Будем жить

— Иди уж! Все равно ведь места себе не найдешь, пока не узнаешь, зачем тебя вызывают. — Сжалилась Светла в ответ на мою пантомиму.

Создаю огненный портал, шагаю. Что тут за вести прибыли?

Вести и в самом деле оказались важными. Испанцы заключили мир с ацтеками, теперь грузят в порту Веракрус свои измотанные войска на пригнанные для этой цели транспортные корабли. Говорят, в Европе они зачем-то срочно понадобились. Прошвырнуться что ли до Кубы? Расспросить тамошнего губернатора. Узнать, так сказать, из первых рук, что же затевают неугомонные испанцы.

Еще немножко подумав, счел затею моего посещения Кубы вредной и ненужной. У нас тут и так последний корабль остался из тех, что с готовым экипажем стоит. Мало ли что случится. А о целях для этой колониальной пехоты мы все равно узнаем. Когда-нибудь. Но ведь нам же не к спеху. Так, легкое любопытство. Опять же, имеется мое обещание жене, пробыть этот день с ними. Окончательно махнув рукой на маршруты логистики испанских войск, порталом возвращаюсь домой.

— Дорогая! Вот я и вернулся!

— Тише! Только что их усыпила! — Шипит дорогая, и я понимаю, что с возвращением я мог бы и не торопиться. Режим дня ненаглядной вынужденно совпадает с режимом сна и бодрствования наших детишек. Спят они — спит и их мама. Ну, большей частью.

Зато без помех поболтал с Боженой. Она сегодня рано вернулась из своей лечебницы. Спросил у нее, как там Лаврентий поживает. Божена только фыркнула в ответ. Все же она к нему не равнодушна. Потом обсудили программу подготовки малолетних огненных магов. Наиболее успешные из них уже могут небольшими фйерболами швыряться. Скоро придется мне им лекции начитывать, а то их нынешний наставник, Аль Сакр, тоже максимум, что может лишь единичные огненные шары создавать. Слабосилок. Правда, зато он мастерски локально расплавляет малюсенькие детальки, сделанные из драгоценных металлов. Я бы на его месте все изделие скорее в лужу превратил, но локальной сварки не добился. Каждому свое. Еще Божена поинтересовалась моим мнением по вопросу, на каком языке преподавать в наших школах. Французы, едва их дети в первый раз пришли из школы, прибежали требовать обучения на родном языке. Щаз! Хотят французский — пусть валят во Францию. У нас государственный язык русский, на нем и будет вестись все обучение. И судопроизводство, и документооборот тоже. На французском они могут только со своим богом общаться — вот там свобода. А у нас, чтобы продвинуться по карьерной лестнице пусть будут добры учиться русскому языку. Правда имеется один затык. Нет еще в моем царстве — государстве толмачей с русского на французский. Но ведь для того и разработан метод погружения в языковую среду.

А потом к нам из спальни вышла Светла и больше о делах мы в тот вечер не говорили, дурачились только, да смеялись над всякими глупыми шутками.

Вернулись еще два наших корабля. Один первоначально отправлялся в Испанию, за морисками, второй — в Италию. В обоих случаях вышел облом. Вмешались церковники. Едва с испанскими военными кораблями драться не пришлось, но ушли. Тогда отправились по проторенному пути в Алжир. Каждый сам по себе, там встретились. В Алжире и закупились. Дорого, зато специалистов, что надо приобрели. Даже долгожданного мага земли отыскали. Точнее магессу. А еще, вы не поверите, натурального Радзивилла. Его в бою крымские татары захватили. Потом рабский рынок в Кафе. Перекупы доставили гордого шляхтича к арабам. У них вообще так принято, подальше от родных мест увозить, чтобы меньше побегов было. Поинтересовался, почему родственники не выкупили? Оказывается, на Литву был большой поход из Крыма. Пожги почти все магнатские имения. И угнали десятки тысяч народу. Не до внучатого племянника пану Николаю Рыжему, великому канцлеру литовскому, ему бы на выкуп своей семьи денег хватило.

Попросил доставить литвина ко мне. Пообщались. Вроде не безбашенный, как многие из его родственников. Предложил службу на меня. Пану Станиславу деваться было некуда, согласился. И клятву дал. Вот и замечательно! Будет теперь у нас своя лесная стража на границе стоять, из тех, что с клыками и когтями. Нечего всяким краснокожим по своим тайным тропкам в мое царство — государство безвозбранно лазить. Еще Станислав посоветовал нам рабов прямо сейчас закупать, пока рынки пленниками из Литвы переполнены. Цены от такого наплыва товара сильно просели. Дельный совет! Снова отрядил прибывшие корабли обратно. Действительно, пусть закупаются, раз возможность есть, благо денег и артефактов на продажу еще много осталось.

Мой разговор с Боженой о статусе русского языка имел последствия. На прием ко мне попросился бывший бургомистр Ла Рошели. Кроме того он еще и барон, и вообще главный над всеми прибывшими к нам в том рейсе французами. Что ж я, держиморда, какой что ли? Разумеется, аудиенция была предоставлена. Даже «Самолет» за ним отправил для пущей важности. Мне не трудно, экипажу все равно тренироваться надо, а ему приятно будет. Все же важный для нашего нового поселения человек. В планах у меня вообще его тамошним старостой назначить. Ну, или бургомистром, если на ихний манер.

Барон Жан Роже де Сегюр оказался еще не старым, очень представительным мужчиной. И одет достойно, и лицо приятное. Такое, знаете ли, с первого взгляда вызывающее доверие у собеседника.

После взаимных расшаркиваний перешли к сути визита.

— Ваше Сиятельство, — начал атаку француз. — Почему вы отказываете бедным изгнанникам в возможности сохранить для их детей возможность общаться на языке их предков? — Разговаривали, кстати, на испанском. Это было предварительно обговорено.

— С чего вы взяли, барон, что я в этом им отказываю? Дома же они разговаривают по-французски?

— Но в школе все преподавание идет на незнакомом им языке. Почему бы не сделать так, чтобы учителя все преподавали на языке, понятном ученикам.

— Учителя обязаны вести обучение на государственном языке. Им у нас является русский. В конце концов, в классе наверняка присутствуют дети разных народов. Прикажете, разделить на отдельные классы русских, французов, немцев, индейцев наконец?

— Но что в этом плохого? Наоборот, у нас очень умные и воспитанные детки и обучаться в одном классе с индейцами для них будет…, - тут мой собеседник сделал паузу, подыскивая нужное слово, — не слишком удобным.

— Давайте, барон, говорить откровенно. Без всяких экивоков и недоговоренностей.

— Я тоже этого хочу.

— У нас молодое государство. С еще не устоявшимися традициями. В котором собрались представители многих народов. Согласны?

— Д-да. Я понимаю вашу мысль.

— Я просто не могу допустить, чтобы мои подданные оставались и дальше теми же самыми русскими, немцами, французами. Мое государство просто разорвется в таком случае. Нам нужен единый народ, рарожцы! — Произношу с нажимом, а сам смотрю за реакцией месье.

Видно, что мои слова ему не нравятся, но все же, очевидно, он находит их естественными, поэтому бурно не возмущается, а лишь продолжает свою партию:

— Как всеми признанный глава нашей небольшой общины готов поклясться, что мы не замышляем ничего плохого против вас и вашего государства. Мы просто хотим создать для себя ма-аленький кусочек своей прекрасной покинутой нами родины.

Ну вот, началось! Маленький кусочек Франции… потом, все не французы прочь отсюда. Мы готовы с оружием в руках защищать…. Нафиг! Паровозы надо давить, пока они чайники! Поэтому максимально суровым голосом произношу:

— За кусочком Франции, месье, вам стоит отплыть во Францию. У нас здесь Рарог! И, кстати о клятвах, если, в самом деле, станете официальным бургомистром или еще каким официальным чиновником вашего поселения, то клясться действительно придется. Только не просто на словах, а дать магическую клятву мне, как сюзерену этих земель.

Вот тут его действительно проняло:

— Магическую клятву? Но ведь это же рабство!

— Я и сам лично принес своему народу магическую клятву править разумно, не ущемлять и защищать. Все мои чиновники принесли подобные клятвы. Для своего, разумеется, уровня компетенции. Все маги. — Странно, его что, не уведомили что ли, когда передавали мое согласие на их заселение? — И вы сильно путаете. Никаких рабских условий. Просто воровать и злоумышлять ни у кого после подобной клятвы так просто не получится. Откат замучает. А в остальном… живите спокойно.

— Простите, Ваша Светлость! Ваши слова мне необходимо обсудить с моими людьми.

Наскоро распрощавшись, барон пулей вылетел из моего дворца. Охо-хо! Что-то теперь будет. Нужно предупредить фра Джованьоли, чтобы усилил патрули. Да и вообще всех наших. Как бы эти пылкие французы нам тут Великую Французскую революцию не попытались на две сотни лет раньше срока совершить. И ведь не найти теперь, кто виноват в получившемся. То ли не проинформировали переселенцев о магической клятве, то ли они недопоняли. Французы же. У нас по-ихнему нормально и балакать-то никто не может.

Главный француз вернулся к своим уже поздно вечером. Всю ночь у них бродили какие-то процессы, а утром началось. Гугеноты, с оружием в руках, начали собираться на площади перед зданием их администрации. Выкрикивали какие-то лозунги. Пока не стреляли. Мои гвардейцы, подтянутые за ночь к месту возможных беспорядков, тоже соблюдали спокойствие. Наконец на площадь перед собравшимися вышел сам барон де Сегюр. Он начал что-то патетически вещать, обращаясь к моим солдатам. Что именно, было не понятно, потому что речь он держал по-французски. Очевидно, обращение было не столько к моим людям, сколько ко своим. Я счел момент подходящим, чтобы неожиданно возникнуть рядом с ним.

— Чего вы добиваетесь, барон? — Вопрос я задавал по-испански. Надеюсь, у французов достаточно понимающих этот язык. По-любому, мой французский был бы для собравшихся еще более непонятен.

— Мы не хотим давать магическую клятву. Это рабство! — Снова французский. Понимаю смысл сказанного с пятого на десятое.

— Говорите на испанском или немецком. Я плохо понимаю по-французски.

— Мы не согласны приносить магическую клятву! — Повторил барон уже на испанском.

— И в чем проблема? Не приносите. Магическая клятва обязательна лишь для официальных лиц и магов.

— Еще мы требуем, чтобы обучение наших детей велось на родном языке.

— Требовать ты мог в своей Ла Рошели! — Осклабился я. — Здесь моя земля и мои правила. Единые для всех. Кто не согласен, попрошу покинуть мои земли в течение ближайших суток.

Чернобородый мужик в первых рядах протестующих вдруг заорал что-то угрожающее и вскинул свою аркебузу. Не стал ждать выстрела, метнулся к нему, смыкая захват на его горле. Скорость моя была так высока, что для всех зрителей я практически пропал из виду. Миг, и мужик хрипит, болтаясь в моей вытянутой руке. Аркебуза упала на землю. Внезапно грохнул выстрел. Очевидно тлеющий фитиль все же достиг затравочной полки до того, как порох с нее ссыпался на землю в результате падения. Облако дыма, крики, визги. Мои гвардейцы дают залп по толпе. Так было у нас оговорено: первый выстрел с их стороны — и во всех выявленных смутьянов должно быть выпущено по нескольку пуль. Мало ли кто промажет, а заводил нужно уничтожать до того, как они раскочегарят толпу. Барон получил свою порцию свинца одним из первых. Портанулся за спины своих гвардейцев. Ни к чему мне находиться там, где летают пули.

Выступление было подавлено в зародыше. Обезглавленные р-р-революционеры разбежались по домам. И вот что это было? Им предоставили жилье, детей бесплатно обучают в школе. Они же все воспринимают как должное и требуют дополнительного особого к себе отношения. Да еще эта злость в глазах задавленного мной мужика. Чем я ему не угодил? Чтож, не понимают по-хорошему, будет по-плохому. Французов разослали в разные концы территории, запретив им собираться большими группами. В соответствии с заявленными профессиональными навыками всех распределили на работу. Тех, кто еще не определился с профессией или был в прошлой жизни во Франции профессиональным тунеядцем, а таковые существуют во все времена и у всех народов, отправили в армейскую учебку. После нее — прямая дорога на войну с краснокожими. У местных индейцев это профессиональный вид спорта, набеги на богатеньких бледнолицых устраивать. Вот и нашлись для краснокожих налетчиков супротивники. Зато на войне зарплата хорошая. Только в цивилизованных местах им предстоит нечасто появляться. Раз в год, когда черед в отпуск идти подойдет. Дополнительно было решено пока не набирать новых поселенцев из французов, голландцев и англичан. Мало ли, перемкнет у кого. Лучше подстраховаться. И так, еще кого-то привезут наши корабли. Не дай бог, новые заводилы пожалуют.

Глава 13

В процессе распределения французов по их рабочим местам внезапно обнаружилось, что у убитого нами барона имеется уже взрослая дочь. Ну, имеется и имеется, чего в этом такого? Ан нет! Примечательное было: она оказалась магом. Причем магом с очень интересной специализацией. Она могла… создавать магические материалы. Нет, так-то и у нас иногда такое получалось. Взять хотя бы первую нашу поделку, за которую мы получили от моего бати немало плюшек. Я имею в виду стеклянные бусины, которые при сочетанной обработке моей магией огня и сумароковской ментальной магией становились одноразовыми молниеметами. Тоже ведь магическое преобразование. Но у нас так получилось случайно, с тех пор Годунов в основном работал с уже готовыми магическими материалами, а Жанна, так звали девушку, могла преобразовывать материалы вполне осознанно, подбирая даже иногда нужные ей магические свойства. Чем это важно для нас? Достаточно вспомнить то, что все наши попытки научиться возвращать вес «Самолету», чтобы спускать его на землю потерпели крах по причине того, что у нас так и не нашлось подходящего магического материала с таким базовым свойством, чтобы сделать из него соответствующий артефакт.

Чтобы понять, что же из себя представляет эта самая Жанна, решил пригласить ее к себе. Побеседовать. А то может она ни спать, ни кушать не может, только и мечтает, как замочить убийцу ее любимого папочки. Хотя формально именно он сам и виноват в своей смерти. А вот нефиг было на площадь вооруженный народ выводить.

— Ну, здравствуй, Жанна де Сегюр. — Поздоровался я с ней, а один из французов перевел сказанное на французский язык. Сама девушка не владела никакими языками кроме родного.

— Здравствуй, государь, — дрожащим голоском поздоровалась в ответ девушка. Что это с ней? Заглянул ей в сознание. Да она же боится! Едва сознание от ужаса не теряет, настолько ее застращали знакомые, рассказывая о кровожадном и сильномогучем герцоге.

Пришлось битых полчаса болтать с ней на отвлеченные темы, дожидаясь, пока она хоть немного успокоится. Наш переводчик, похоже, аж охрип немного, столько ему пришлось переводить за сегодня. Наконец, решил перейти к теме, по которой собственно и затеял сегодняшнюю встречу.

— Жанна, мне действительно очень жаль, что так произошло с твоим отцом. Веришь, нет, это все злосчастное стечение обстоятельств. Один придурок начал угрожать мне заряженной аркебузой. Я нейтрализовал его, но тот уронил аркебузу на землю. Случайно произошел выстрел. Мои телохранители просто вынуждены были среагировать. Твой отец оказался не в том месте.

— Я все понимаю, — пробормотала негромко Жанна, разглядывая столешницу перед собой. — Отец постоянно ходил по краю. Он зачем-то вбил себе в голову, что непременно должен стать независимым герцогом. Если бы даже он выжил сейчас, то непременно нарвался бы позднее. — И проговорила, подняв взгляд, и глядя прямо мне в глаза: — я не виню вас, ваша светлость, в смерти моего отца. Я знаю, насколько вы цените магов. Об этом в Европе все знают.

— Так он что, тоже был магом?

Жанна молча кивнула.

— Блин! — В голос выразил я свое расстройство от того стечения обстоятельств из-за которого мы лишились столь нужного нам мага.

Поболтав еще немного, я отпустил девушку. У нее выдались очень тяжелые дни. Что сказать? Симпатичная, если не выразиться еще честнее. Но вряд ли будет когда-нибудь со мной свободно общаться. Что не говори, но смерть ее отца лежит между нами. Отправлю-ка я эту мадмуазель к Годунову. Может хоть в этот раз сработает. У него, конечно, есть его индейская наложница — оборотень, но старшего наследника будет лучше, если он от европейки, причем благородных кровей, заведет. Общество у нас еще во многом патриархальное, вряд ли радушно воспримет народ, если старший наследник рода Годуновых метисом окажется. Вот более младшие отпрыски, те да, смотреть на них криво уже не будут. Тем более и у других индейские наложницы могут оказаться.

Для пущей надежности решил переговорить еще с самим Годуновым. Переместился к нему в мастерскую. Разумеется, он был там, трудоголик чертов.

— Борис, — начал я свою сводническую деятельность. — Там я к тебе в помощницы отправил одну девушку. Присмотрись. Очень уж у нее дар для твоей работы подходящий. Прямо пэрсик, а не девушка. И красавица к тому же. А еще целая французская баронесса.

— Слушай, Ваня, заколебали вы все мне девиц сватать. То одна приводит свою «красавицу», то второй. — Внезапно окрысился на меня друг. Видать сильно накипело.

— Я не насылаю. Дело твое. Но учти, эта француженка может простые материалы в магические превращать. С заданными свойствами. Понимаешь, что это может для тебя, как артефактора значить? И она ничем не привязана к нам. Более того, ее отец вчера погиб, и во многом по моей вине. Захочет, уйдет к испанцам или еще кому. Маги всем нужны. Тем более такие. Я ее держать не буду, сильно виноват перед нею. Так что не бычься, будь с ней поприветливей. А что красавица, умница и с золотым характером, так сам завтра увидишь. Да и насчет необходимости продолжить род Годуновых подумай. Лучшего варианта вряд ли представится.

Оставив в полном раздрае нашего главного артефактора, шагнул к себе. Надо и свой «папачий долг» сегодня выполнить. С малышами своими я еще со вчерашнего вечера не виделся. А Борис, он такой. Ответственный. Покипит, покипит, да и задумается. Быть может. Но если нет, то сам себе злобный Буратино.

Детеныши мои были, как всегда после еды, веселы и благодушны. Потаскал их на руках, покружил, поподкидывал в воздух. Невысоко. Итак, Светла охала, да причитала, чтобы не уронил. Интересно, это она и вправду такая или просто в роль заботливой наседки настолько вжилась. Проверять менталистикой, разумеется, не стал. Не в моих правилах в мозгах у близких копаться. Опять же можно нарваться на мысли вовсе для тебя не предназначенные. Так и до обид недалеко, а там и разлад семейный окажется на пороге. Нет, мысли близких — это табу!

Отдав наших бутузов на руки их нянюшке, переместились с супругой в свою спальню. Дальше продолжать не буду. Сами понимаете, чем могут двое молодых и влюбленных заниматься в таком месте, оставшись наедине.

Утро. Проснулся. Поумилялся в очередной раз над отчаянно стиснувшей во сне подушку женушкой, отправился завтракать. Завтракаю теперь в одиночестве. Дом для Божены был, наконец, построен, и она переселилась к себе. Никто ко мне сегодня сам не ломится, надо придумать, как себя развлечь, чтобы с пользой для общества еще было. Подумал, подумал и решил: отправлюсь-ка я на наши земли на континенте с проверкой. И добросовестность подчиненных проконтролирую и просто хотя бы получу представление, как там наши строящиеся городки выглядят. А то, только в ратушах этих городков и бываю. Даже что вокруг них уже представляю весьма смутно. А еще посещу поселок Пуэбло. Как там новые дома для них? Все же я обещание дал, что будут они встречать осень в новых домах, а осень уже вот она, на пороге.

Добирались до места на воздушном судне. На «Самолете». Более вместительная и обещающая стать намного более комфортабельной летающая поделка № 2, пока не имеющая собственного имени, временно застряла на испытаниях. Разумеется, все мы понимаем, что эти испытания так подзатянулись вовсе не потому, что все время вскрываются какие-то новые ляпы и недоделки, просто Борис, обзаведшись этим своим Обручем, позволившим своему владельцу с легкостью управлять артефактами воздушных двигателей, пока еще не наигрался. Но да бог с ним, «Самолет» тоже вполне неплох, и от сквознячков в салоне почти удалось избавиться, банально утыкав все щели ватой и замазав каучуком.

Начать осмотр решил с дальнего городка. Его жители еще не совсем определились с названием своего свежепостроенного поселения, поэтому пока называют его соответственно: «Дальний» в противовес «Ближнему», что мои строители в спешном порядке возводили почти на самом берегу бухты через пролив от порта нашего Ивангорода. Названия сим городкам решено огласить по результатам идущего сейчас голосования, в конце осени. Так надолго отложили, потому что ожидается возвращение наших кораблей с новыми колонистами. Решили не лишать тех новичков удовольствия поучаствовать в голосовании. Но уже почти с гарантией быть «Ближнему» переименованным в «Светлый», сами догадываетесь в честь кого. Слишком велик отрыв в поданных голосах. Вот с «Дальним» еще сохраняется некоторая интрига.

Ну что же, на первый, непредвзятый взгляд, работа проделана грандиозная. Даже и не верится, что еще какой-то год с небольшим назад, в начале прошлого лета, не месте всего этого вполне достойного даже для российской реальности, века так этак конца двадцатого, поселения была максимум крохотная деревушка на три — пять домиков. А если еще глубже заглянуть, года на четыре, так и вовсе узрели бы обычный, характерный для восточного побережья средней полосы Северо — Американского континента смешанный лес.

Я брел по улице, засыпанной утрамбованным гравием, глазел на симпатичные каменные и деревянные домики, разговаривал с жителями некоторых из них. Тех, которые уже заселились. Вроде, мое пожелание о смешении народов выполняется успешно и соседом какого-нибудь русского Ваньки зачастую оказывался французский Поль, а еще дальше, возле ворот своих домов, мне встречались немец Ганс с испанцем Хосе. Только вот что-то индейских рож маловато. Точнее именно мужчин — индейцев, индейских-то скво высыпало на моем пути вполне прилично. Ладно, возможно, это просто место такое, не индейское, а дальше их станет погуще.

Очень понравилось здание протестантской церкви. Видно, что архитектор все делал с любовью. И даже не просто с любовью, а как для себя. Хотя, почему «Как»? Для себя и делал. Но и другие домики вполне на уровне. Многие — как игрушки, с узорной кладкой, да с балкончиками. Даже лепнина на фасадах присутствует, хотя вроде погода в этих широтах и не очень располагает к таким украшательствам: зимой намерзший лед может повредить такую красоту. А на деревянных — резные ворота и наличники, подобные деревянному кружеву. Понравились и сами люди. Они, конечно, смотрели на своего молодого герцога еще с опаской, а ну как внезапно выкинет какую-нибудь хрень, но уже без прежних забитости и раболепия. Особенно изменения лично мне были заметны в русских мужичках. Просто их рожи были мне с детства привычными и изменения в них проступали более явственно. Ну и с одежкой стало куда более прилично.

Побродил по городку. К дальним хуторам и деревенькам уже не поехал, понадеялся на уверения ответственных лиц, что и там все в полном порядке, и крестьяне будут встречать зиму во вполне пристойных домах. Зато, попросил меня отвезти к индейцам Пуэбло. Я же помню про свое им обещание.

К индейцам нормальной отсыпанной гравием дороги проложить еще не успели, а может и не захотели. Все же индейцы — известные единоличники. Они даже на Рароге умудрились от всех тыном отгородиться. Пришлось ехать по узенькой лесной дорожке верхом.

Домики были еще в стадии строительства. Но уже под крышами. Вроде, вполне до осенних дождей успеваем. Вызвал к себе индейского вождя. Тот встречать меня не вышел, отсиживался в своем вигваме.

— Ну, здравствуй, Твердый, Как Валун. Дома для твоего племени почти достроены. Земли, богатые добычей тебе выделены. Подтверждаешь.

— Да, Великий Белый Вождь. Все, как ты сказал. — Закивал на мои слова старик в уборе из белых перьев какой-то крупной птицы. Даже на длинную рубаху его были нашиты эти самые перья.

— Товары для торговли с другими племенами вам также выданы?

— И это так, Великий Белый Вождь. Твою долю шкурок, полученных от торговли с племенами Саскуэханна и Делаварами, мы передадим твоему человеку, когда полетят первые белые мухи.

— Помнится, ты, вождь обещал мне еще кое-что. Почему же я не вижу переселившихся на мои земли индейцев этих племен, с которыми вы, по твоим словам, торгуете.

— Я не могу решать за охотников из других племен. — А глазки то у вождя забегали. — Возможно, они захотят переселиться к тебе, когда закончится сезон летней охоты.

Все ясно. Вождь просто никого из своих торговцев даже не известил о том, что ко мне нужно приглашать других индейцев. Зачем ему тут нужны конкуренты? Отстранился от нематериальных, но каких-то скользких мыслей этого жулика. Что-то я все больше начинаю понимать тех, кто когда-то изгнал это племя из исконных мест их обитания. Неблагодарный они народ! Теперь вопрос: что мне делать с обманщиком? Задал себе этот вопрос и тут же на него сам и ответил. Да ровным счетом ничего. Забыть. Но и товаров для продажи ему больше не предоставлять и вообще, изолировать их от моих земель. Резервация. Первая на Американской земле. Думаю, вскоре найдутся другие желающие на роль торговых посредников. А из этих Пуэбло сделаю показательную картинку, почему не стоит обманывать Великого Белого Вождя.

В самом конце моей сегодняшней большой экскурсии посетил городок «Ближний». Если в «Дальнем» выделялся протестантский молельный дом, то тут тон задавала православная церковь. Не очень большая, деревянная, но вся, со своими многочисленными небольшими куполами, какая-то ладная и пропорциональная. И очень светлая. Может, потому что воздвигли ее на косогоре, а может просто время для ее осмотра вышло подходящее, когда солнышко наиболее выгодно подсвечивает всю эту неземную красоту. Впрочем, молельный дом протестантов тут тоже был. Поинтересовался, почему такая несправедливость. Хотя, я, конечно, не сильно и фанатично верующий, но ведь обидно такое притеснение своего, исконно русского, иностранцами. Оказалось никакого притеснения. Просто православных священников у меня на все мое государство ровным счетом две штуки. Хотя, вроде, грех это, попов в штуках измерять. Один на острове, другой тут. Только те, что мои моряки когда-то из Царьграда вывезли. Совсем православная церковь мышей не ловит. У нее буквально перед носом новое государство возникло на совершенно новом и неокормленом континенте, а они забили и на миссионерство, и на нас. Вот у протестантов — все правильно. Совсем как в анекдоте: в дурдоме кто утром успел первым одеть белый халат, тот и доктор. Так и у них: любой может нести к страждущим послание Господа. Зато, католических храмов не построили вовсе. Причина все та же. Нет священников. Осталось только поднять руку вверх и резко опустить ее со словами «Да пошли они все!»

Еще осмотрел новое здание школы. То, куда меня Божена возила год назад было все же слишком тесное и неприспособленное. Ну, так изначально оно и задумывалось, как временное пристанище для школы, пока более достойное не построят. Теперь передадут прошлогоднее здание на нужды лечебницы. Тем много места не нужно.

Провожать меня домой вышла вся местная верхушка, все самые уважаемые люди городка. Еще раз всмотрелся в лица, постаравшись их запомнить. Мне вскоре выбирать, кого в местные мэры — бургомистры назначать. Точнее, выбирать будут местные, а я утверждать. Но хотя бы в лицо их узнавать буду.

Вернулся к себе. Думал, теперь долго на континент ехать не придется. Совсем позабыл, что новых переселенцев мы решили расселять исключительно на наших землях на континенте. День прошел, пришел первый корабль. Андрюха вернулся. Фух! А то я уже немного волноваться начал. Три корабля вернулись и на второй круг пошли, а где остальные три? Оказалось, они решили сходить до Полоцка. Город, захваченный моим отцом у Литвы. В принципе, там должен был стоять крепкий гарнизон, все же пограничный город, да и сосед по ту сторону границы не очень дружелюбный, так и ждет промашки, чтобы вернуть себе утраченное. Андрей же решил этот вопрос просто: прихватил с собой еще пару кораблей. Втрое больше сил, гораздо больше шансов, что встреча с принимающей стороны будет добросердечной. Хотя, если учитывать недавнюю историю, когда мы за потопленный наш корабль разнесли весь английский флот, думаю, и одним кораблем идти в Полоцк было вполне безопасно. Но три не один. И Рига дала добро на проход мимо нее, и в Полоцке местный воевода был до приторности любезен.

Только на месте вдруг выяснили, что на том берегу Западной Двины внезапно нарисовались просто изумительные возможности. Там, в Литве отметились татары. И не просто отметились, не обычным рядовым набегом, а реальное нашествие всей Ордой организовали. Литовцы сопротивлялись отчаянно. Жаль, что соседи не помогли. Ни русский царь, хотя от него помощи особо и не ждали, ни польские паны, а вот это было неожиданно и обидно до слез, не прислали ни одного ратника. В конце нашествия уцелело только несколько наиболее укрепленных крепостей, да Вильно, столица, с ее сильным гарнизоном, не отважившемся, однако, на прямую сшибку с кочевниками. Многие тысячи были уведены татарами в рабство, но еще больше укрылось в лесах. Благо в леса татары почти и не совались. Боялись местных друидов Радзивиллов. Только все добро свое в леса люди унести с собой не могли. Нашествие закончилось, люди вернулись, а дома сожжены, зерно татары выгребли на корм коням, скотину тоже частью увели, частью съели. Как зиму встречать без припасов и крова над головой? Вот и готовы были местные на любую авантюру, только бы с голоду не умереть. Но тут уж Андрей решил максимально использовать предоставившуюся возможность. Медленно и вдумчиво отбирал наиболее ценных для нас людей. Даже мелкие паны с зачатками магических способностей подписались на переселение в нашу несусветную даль, а уж из крестьян родом из старых родовых боярских и княжеских вотчин отбирали только тех, кто продемонстрировал хотя бы минимальные способности к магии, причем еще, чтобы и возраста был подходящего. Понятно, полностью загрузить большие корабли таких совсем отборных представителей рода человеческого все же не хватило, поэтому остаток мест добили разного рода мастерами и прочими специалистами. Еще один корабль полностью загрузили молодыми женщинами. И тоже кастинг устроили. Хлопотное дело вышло и совсем даже не быстрое. Зато назад как на крыльях летели. Андрюха потому и первым прибыл, что в гонке выиграл. Остальные два судна завтра ожидать нужно.

Шум, крики, слезы и… медицинские осмотры всех прибывших нашими лекарками. Хотя, почему только лекарками, мужчины целители тоже в осмотрах вынуждены были принять самое деятельное участие. А в конце всей этой вакханалии прием мной, как правителем этих земель, магических клятв верности от всех выявленных магов, просто панов, их взрослых отпрысков мужского рода и всех, кто хотел связать свою дальнейшую жизнь с силовыми структурами. Утомился, жуть. И не столько от самой клятвы, сколько от бесконечных разъяснений реалий предстоящей поселенцам здешней жизни. Но, нужно отметить, что недовольных практически не было. Они много худшего ожидали.

Только приняли этих, новая партия подоспела. Капитан Пикар вновь продемонстрировал свою изворотливость. Это наши официальные корабли прогнали от берегов Италии. Святоши грудью встали, но не дали забрать ни одного из желающих убраться из-под власти испанской короны. Иное дело наш француз. Истинный католик (когда ему выгодно), флаги над мачтами тоже не выдают никакой связи с нашим еретическим островом, потому как все из себя синие, да еще и золотыми цветочками вышиты. Пока попам доброхоты донесли, для кого этот правильный капитан переселенцев собирает, Пикар уже народ набрал, и отчалить и скрыться в море успел. Только вот наших чудо двигателей его корабли не имели, потому едва успели до сезона штормов вернуться. А еще Пикар привез сведения, для чего испанцы войска из колоний забрали. Они Голландию к порядку примучивать затеяли. Основных защитников то голландских мы повыбили. И, что характерно, принц Оранский не то что не стал защищать искренне ему преданных людей, но даже выступил во главе одной из испанских армий. А как же! Он же испанский наместник на землях этих бунтовщиков!

Судьба голландцев меня не волновала от слова «ни капельки», но грядущее усиление испанцев, да еще в свете открывшегося их сильного недружелюбия по отношению к Рарогу вызывало нешуточное опасение. А ну, как после окончательного умиротворения Нидерландов они за меня примутся. Следовало получше присмотреться к вероятному недругу и готовиться, готовиться, готовиться.

А оставшиеся три корабля из своих вторых рейсов вернулись позднее, уже в сезон штормов, но тоже вполне благополучно и привезли много очень нужных и полезных для нас переселенцев.

Интерлюдия 3

Король Кастилии, Леона, Арагона, король Неаполя и Сицилии, властелин областей семнадцать Нидерландов Филипп Второй, также известный своим набожным и религиозным подданным как Филипп Благоразумный находился в своем личном роскошно отделанном и обставленном кабинете нового, недавно построенного, точнее даже еще не завершенного по части отделки дворца Эль Эскориал. Дворец — монастырь, по замыслу самого монарха должный одновременно стать еще и грандиозной усыпальницей для него и всех последующих испанских монархов, он как никакой другой дворец благочестивого короля подходил для начавшейся приватной аудиенции испанского властителя данной им для официального посланника Святого Престола кардинала Альфонсо Джезуальдо ди Конца.

Похоже, эти двое, встретившиеся в этот час в этом кабинете были неплохо знакомы между собой, поскольку в их оживленной дискуссии были опущены напрочь все официальные титулы. Чисто для краткости речи. Только ваше величество и ваше преосвященство.

— Ваше величество, вы должны признать, что мать наша католическая церковь всегда была оплотом и поддержкой всем вашим начинаниям, что в Италии, что в Северных Нидерландах и вправе рассчитывать на необходимую ей в настоящую минуту поддержку с вашей стороны.

— Я не отрицаю вашей помощи в перечисленных вами странах, как и во многих других начинаниях, но то, что вы затеваете, будет форменной катастрофой для моего королевства. Для затеваемой вами реорганизации Ордена святого Игнатия потребуется несколько сотен людей с Даром. Сколько там вы планируете обучить рыцарей ордена? Четыреста? Это не считая той сотни, что у вас там уже есть?

— Точно так, ваше величество.

— Плюс оруженосцы, послушники. Это еще втрое, если не вчетверо больше потенциальных магов навсегда лишенных возможности дать потомство. Через одно, два поколения у нас просто не останется магов. А как вы знаете, именно маги сейчас стали главной силой этого мира.

— Вы сильно сгущаете краски, ваше величество. Во первых, оруженосцев и послушников никто не планирует ограничивать в обзаведении ими потомством. Напротив, мы будем изо всех сил это приветствовать. Во-вторых, в иезуиты мы будем набирать людей не только из вашего королевства. Не меньшее, если не большее число их будет из земель вашего родственника, императора Священной Римской империи. А еще из Польши, Ирландии, Франции. Да даже в еретической Англии осталось еще достаточно добрых христиан, которые с радостью вступят в наш Орден, едва узнают о его первоочередной задаче, поставленной перед Орденом Игнатия Лойолы его святейшеством.

— И все же, сказанное вами, ваше преосвященство, отнюдь не отменяет того, что маги после прохождения обучения в этой вашей создаваемой школе навсегда перестанут таковыми быть. Как и детей от них мы больше не получим. Наши корабли будут по-прежнему ме-едленно передвигаться под парусами, тогда как корабли этих самых рарожцев будут носиться на недосягаемых для моих кораблей скоростях. Англичане силой своих воздушных магов смогут снова выкинуть мой флот на скалы, а немецкие маги — наемники будут сжигать, морозить, поражать молниями моих солдат сотнями на полях Северных провинций Нидерландов.

— И снова вы сгущаете краски, ваше величество. Англичане ныне слабы.

— Не вашими усилиями.

— Пусть так, но истины это не меняет. Немецких магов мы скоро додавим. Как, собственно, и вообще всю ересь, распространившуюся на землях Германии. Император недавно лично заверил меня, что этой весной, он отправит туда свои войска.

— Это если ему позволит турецкий султан. — Хмыкнул Филипп. — Да и с Германскими князьями справиться будет совсем не просто. Волей господа, магические силы в основном достались семьям властителей. А в Германии по иронии судьбы едва ли не в каждой деревеньке свой властитель.

— Большая часть немецких князей тоже дала обещание принять участие в этом походе императора.