Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Причём руководителям всех министерств, причастным к строительству этих объектов, в частности Б.П.Бещеву (министр путей сообщения), И.П.Тевосяну (министр металлургической промышленности) М.Г.Первухину (министр электростанций и электропромышленности), А. И. Козлову (министр сельского хозяйства и заготовок), 3.А. Шашкову (министр морского и речного флота), С.М.Тихомирову (министр химической промышленности) и Н.К. Байбакову (министр нефтяной промышленности) было предписано: 1) «в двухнедельный срок разработать и представить в Совет Министров СССР мероприятия по проведению консервации или ликвидации указанных… строительств и сметы расходов» на эти цели и 2) принять меры к полной сохранности незаконченных строительных объектов, привести их в годное для консервации состояние и обеспечить использование… подсобных предприятий, оборудования и материалов для других хозяйственных целей».

Кроме того, председателю Госплана СССР Г.П.Косяченко было поручено «внести необходимые изменения в планы… соответствующих министерств» и снять все «фонды на металл, топливо, строительные материалы, оборудование и другие фонды», выделенные для этих объектов, а первому заместителю министра обороны СССР маршалу А.М. Василевскому расформировать все дорожные военно-строительные части и прекратить комплектование ещё двух дорожно-строительных дивизий, созданных на основании Постановлений Совета Министров СССР № 3865-1767сс от 8 октября 1951 года и № 273-126-с от 30 января 1953 года.

Наконец, 11 апреля 1953 года при рассмотрении на заседании Президиума ЦК очередного доклада министра финансов СССР «О государственном бюджете» на текущий хозяйственный год Арсений Григорьевич Зверев получил прямое указание от Г.М.Маленкова срочно изменить сам принцип финансирования экономики и перенаправить довольно значительную часть средств с тяжёлой и оборонной промышленности на сельское хозяйство, пищевую и лёгкую промышленность[180]. Причём ряд проницательных историков (А. В. Пыжиков[181]) давно подметили тот любопытный факт, что аналогичные «нэповские» идеи, впервые прозвучавшие в известной речи И.В. Сталина 9 февраля 1946 года, не только очень активно продвигались так называемой ленинградской группировкой, прежде всего тогдашним членом Политбюро ЦК и главой Госплана СССР Н.А. Вознесенским, но и получили реальное воплощение в целом ряде Постановлений Совета Министров СССР: «О развёртывании кооперативной торговли в городах и посёлках продовольствием и промышленными товарами и об увеличении производства продовольствия и товаров широкого потребления кооперативными предприятиями» (9 ноября 1946 года), «О мероприятиях по ускорению подъёма государственной лёгкой промышленности, производящей предметы широкого потребления» (23 декабря 1946 года), «О мероприятиях по расширению торговли потребительской кооперации в городах и рабочих посёлках» (21 июля 1948 года), «О мероприятиях по улучшению торговли» (20 ноября 1948 года) и других.

Пока Министерство финансов СССР под руководством своего многоопытного главы усиленно корпело над масштабной корректировкой давно свёрстанного бюджета, в высших эшелонах власти не утихали страсти «мадридского двора», которые в итоге привели к краху Л.П.Берию, точку в политической карьере которого поставил внеочередной июльский Пленум ЦК 1953 года. Между тем, как утверждают ряд историков (Ю.В. Аксютин[182]), в том же июле 1953 года в порядке подготовки к новому Пленуму ЦК, на котором собирались обсудить состояние сельского хозяйства страны, решением Президиума ЦК была создана новая Комиссия в составе шести членов: «первейшего» секретаря ЦК Н.С.Хрущёва, назначенного председателем этой Комиссии, двух заместителей главы союзного правительства М.З. Сабурова и А.И. Микояна, министра финансов А.Г. Зверева, министра сельского хозяйства и заготовок А.И. Козлова и председателя Совета Министров РСФСР А. М. Пузанова.

А менее чем через месяц, 4 августа, на совместном заседании Президиума ЦК и Президиума Совета Министров СССР были одобрены проекты всех пяти совместных Постановлений, представленных Н.С.Хрущёвым своим коллегам по «коллективному руководству». В данных Постановлениях: 1) предлагалось существенно снизить нормы обязательных государственных поставок всей животноводческой продукции личными хозяйствами колхозников, рабочих и служащих, 2) предусмотреть меры, направленные на увеличение производства и заготовок картофеля и овощей в колхозах и совхозах, на механизацию работ по возделыванию и уборке этих агрокультур, а также на увеличение производства пропашных тракторов и других сельхозмашин, 3) принять конкретные меры по улучшению работы машинно-тракторных станций (МТС), агрономической и зоотехнической помощи колхозам, укреплению председательского корпуса и обеспечению аграрного комплекса достаточным объёмом минеральных удобрений.

При этом по подсказке Н.С.Хрущёва все члены «коллективного руководства» страны приняли решение разослать утверждённые проекты Постановлений всем членам и кандидатам в члены ЦК, министрам и руководителям ведомств, секретарям обкомов и председателям облисполкомов, «имея в виду, что на созываемом в августе 1953 года Пленуме ЦК КПСС будут обсуждаться вопросы о мерах дальнейшего развития сельского хозяйства страны». Кроме того, в связи с тем, что на предстоящую сессию Верховного Совета СССР в Москву съедутся руководящие работники со всех республик, краёв и областей, было «признано необходимым провести с ними совещание по вопросам сельского хозяйства страны»[183].

Между тем, судя по докладу «О государственном бюджете СССР на 1953 год», с которым министр финансов СССР Арсений Григорьевич Зверев выступил 5 августа 1953 года на открывшейся сессии Верховного Совета СССР, ещё до всех этих «инноваций» уже были приняты ряд важных решений, связанных с облегчением налогового бремени и со снижением норм обязательных поставок различной сельхозпродукции в государственные фонды. Так, ещё с 1 июля 1953 года: в два раза был снижен обязательный сельхозналог со всех личных приусадебных хозяйств, за счёт которых жили многие колхозники и немалое число горожан; существенно снижены нормы обязательных поставок по мясу (на 35 %), молоку (на 55 %), шерсти (на 48 %), овощам и картофелю (на 28 %) и значительно повышены закупочные цены на данную продукцию; полностью освобождены от поставок продукции животноводства все сельские учителя, медики, агрономы, зоотехники и инвалиды; повышены заготовительные цены на плановую продукцию по мясу молоку, шерсти, овощам и картофелю и подняты закупочные цены на аналогичную сверхплановую продукцию и т. д.

Между тем, по мнению ряда историков (Р. А. Медведев, Ю.В. Аксютин[184]), уже в ходе самой сессии высшего государственного органа страны Г.М.Маленков предложил своим коллегам по Президиуму ЦК предоставить ему слово для произнесения программного доклада по ключевым экономическим вопросам. Как считают те же авторы, это обстоятельство «несколько встревожило» ряд членов высшего политического руководства страны, однако, «не решившись поднимать новую бучу», они дали добро на это предложение премьера, и 8 августа 1953 года Г.М.Маленков выступил с докладом «О неотложных задачах в области промышленности и сельского хозяйства и мерах по дальнейшему улучшению материального благосостояния народа»[185].

Основной посыл маленковского доклада состоял в следующем: 1) не умаляя роли тяжёлой индустрии, производящей средства производства, необходимо срочно выровнять темпы роста группы отраслей «А» с группой отраслей «Б» и «всемерно форсировать развитие лёгкой промышленности», с тем чтобы резко увеличить производство предметов потребления, обеспечив тем самым «более быстрое повышение материального и культурного уровня» жизни советского народа; 2) при этом крайне важно не просто обеспечить «крутой подъём производства предметов потребления», но и существенно повысить «добротность» и «внешнюю отделку» всей выпускаемой продукции; 3) для успешной реализации этих важных целей и задач необходимо значительно повысить финансирование всех отраслей лёгкой и пищевой промышленности, а также сельского хозяйства, чтобы «в течение двух-трёх лет резко повысить обеспеченность населения продовольственными и промышленными товарами, то есть мясом, рыбой, маслом, сахаром, кондитерскими изделиями, тканями, одеждой, обувью, посудой и мебелью»; 4) для обеспечения столь крутого роста отраслей группы «Б» «следует прежде всего позаботиться о сельском хозяйстве» и с этой целью Совет Министров СССР и ЦК КПСС уже приняли целый ряд конкретных мер.

Как уже говорилось выше, ещё до выступления Г.М. Маленкова, в первый день работы сессии Верховного Совета СССР многолетний министр финансов Арсений Григорьевич Зверев представил народным избранникам страны новый государственный бюджет, основные параметры которого выглядели следующим образом: из общей суммы расходной части бюджета в размере 530,5 млрд рублей около 83 млрд направлялись в тяжёлую и оборонную промышленность, более 70 млрд — в лёгкую (в том числе текстильную) промышленность, 40 млрд — в сельское хозяйство, 110 млрд — на содержание всех силовых структур, что, кстати, было в два раза меньше, чем в прошлом финансовом году, и 130 млрд рублей — на развитие образования, медицины, науки, культуры и социальной сферы, что, напротив, было значительно выше вложений прошлых лет.

Обосновывая столь радикальное изменение всего государственного бюджета, Г.М. Маленков, ставший главным инициатором этого решения, впервые прямо заявил, что с 1925 года, то есть с момента окончания восстановительного периода, производство средств производства увеличилось в 55 раз, а производство средств потребления — только в 12 раз. А поскольку в настоящее время главной и насущной задачей партии и правительства является максимально быстрое и существенное повышение жизненного уровня народа и обеспечение советских людей качественными и дешёвыми товарами, то эту задачу предполагалось решить не только за счёт крупного перераспределения бюджетных средств, но и за счёт существенного пересмотра политики партии в аграрном вопросе. В частности, в своём докладе Г.М. Маленков предложил: а) существенно повысить заготовительные цены на мясо, молоко, шерсть, картофель и другую сельхозпродукцию; б) снизить существующие нормы обязательных поставок с приусадебных хозяйств колхозников и сельской интеллигенции; в) установить единый (существенно сниженный, в среднем в два раза) сельхозналог для всех категорий крестьянских хозяйств, независимо от доходов единоличников и колхозников; г) списать все недоимки по прежним налоговым платежам и прекратить порочную практику ликвидации личных приусадебных хозяйств колхозников.

Между тем следует особо подчеркнуть, что эти предложения премьера вовсе не были его импровизацией. Как установили ряд историков (Е.Ю. Зубкова[186]), данные новации уже, по сути, содержались в более ранних документах. Во-первых, в проекте докладной записки «О налоговой политике в деревне», подготовленной в марте 1953 года в аппарате министра финансов А.Г.Зверева. А во-вторых, в аналогичной докладной записке «О недостатках в сельском хозяйстве и мерах по улучшению дел в колхозах и совхозах», которая была направлена министром сельского хозяйства и заготовок А.И.Козловым на имя Г.М. Маленкова в середине июля 1953 года. Именно эти записки и стали той фактологической и аналитической базой, которая поначалу и легла в основу августовской речи Г.М.Маленкова на сессии Верховного Совета СССР, а затем и в доклад Н. С. Хрущёва на Пленуме ЦК в сентябре 1953 года.

Хорошо известно, что августовский доклад премьера, опубликованный во всех центральных, республиканских, краевых, областных и даже районных газетах, вызвал огромный резонанс во всём советском обществе, особенно в деревне. Г.М.Маленков в «мгновение ока» превратился чуть ли не в самую популярную фигуру среди всех руководителей страны. Более того, даже американская разведка, обратив особое внимание «на необычность и смелость новаций», заявленных в этом докладе, сделала поспешный вывод о том, что в ближайшее время «никто не сможет угрожать доминирующим позициям Маленкова»[187]. Однако, как считают ряд историков (Ю.В. Аксютин[188]), ЦРУ очень сильно «заблуждалось», поскольку «именно в августе 1953 года в Президиуме ЦК появились «новые трещины», так как маленковский курс «встретил сильное противодействие у его коллег по «коллективному руководству», которое чем дальше, тем более возрастало».

Вместе с тем профессор Ю.В. Аксютин сам несколько запутался в собственных построениях, поскольку в той же работе, правда чуть ниже, он пишет о том, что видимый конфликт внутри Президиума ЦК возник уже в июле 1953 года, о чём, кстати, говорят и мемуаристы, и его историки-коллеги, в частности профессор Е.Ю. Зубкова[189]. Так, по известному свидетельству тогдашнего руководителя Канцелярии Президиума ЦК и личного помощника премьера Дмитрия Николаевича Суханова, первоначально Пленум ЦК по аграрным вопросам намечалось провести в августе 1953 года. С основным докладом на этом Пленуме ЦК должен был выступать сам Г.М.Маленков, поэтому именно он в июле 1953 года на одном из заседаний Президиума ЦК и представил основные положения данного доклада остальным членам «коллективного руководства». Однако тогда они вызвали резкие возражения со стороны большинства членов высшего партийного ареопага, в частности Н.С.Хрущёва и В.М.Молотова. Поэтому Пленум ЦК по данному вопросу был перенесён на сентябрь 1953 года, а основным докладчиком на этом Пленуме ЦК был назначен не глава союзного правительства, а секретарь ЦК Н.С.Хрущёв.

Между тем Г.М.Маленков, которого целый ряд известных авторов (Р.Г.Пихоя, Р.А.Медведев, Ю.В.Аксютин, Д.Боффа[190]), до сих пор считают человеком «без лица» и «собственного стиля», обыграл Н.С.Хрущёва и Ко, и всё-таки выступил с собственным докладом на августовской сессии Верховного Совета СССР, о чём мы говорили выше. Именно это обстоятельство Н.С.Хрущёв и припомнил опальному премьеру, правда значительно позже, в июне 1957 года, когда с трибуны Пленума ЦК он громогласно вещал о том, что именно Г.М.Маленков «очень ловко использовал» наработки «группы товарищей», в том числе министров А.Г. Зверева и И.А. Бенедиктова, и преподнёс их партии и народу как «личный дар» и «личный манифест»[191].

Поэтому вовсе неслучайно, что уже 10 августа 1953 года, то есть буквально на следующий день после завершения сессии союзного парламента, Н.С.Хрущёв, опираясь на своих сторонников в Президиуме ЦК, выступил на закрытом совещании в ЦК перед депутатами Верховного Совета, представлявшими две внушительные силы и его главную опору внутри самой партии — секретарский корпус республиканского, краевого-областного и районного уровней, а также руководителей крупнейших колхозов и совхозов страны. Давая пояснение к маленковскому докладу и всячески желая заручиться твёрдой поддержкой своих слушателей, он обрушился с резкой критикой положения дел в сельском хозяйстве, куратором которого ещё при жизни И. В. Сталина как раз и был Г.М.Маленков, возглавлявший с февраля 1947 года отраслевое Бюро Совета Министров СССР по сельскому хозяйству. Так, касаясь «чрезмерных ставок прежнего сельхозналога, только что отменённого на прошедшей сессии Верховного Совета СССР, он открыто заявил, что стремление правительства «получить больше доходов в бюджет привело к нехорошим результатам», поскольку, например, поголовье крупного рогатого скота в личных подсобных хозяйствах колхозников и рабочих совхозов сократилось на 3,5 млн голов, а денежные поступления от прежнего налога в 1948–1951 годах уменьшились почти на 1,5 млрд рублей[192]. Были также и другие выпады в адрес Г.М.Маленкова, которые с «большим пониманием», благосклонно и дружно были приняты «секретарским корпусом» страны.

Между тем, по информации историков (Ю.Н.Жуков, М.А.Да-ниленко[193]), сразу после окончания сессии Верховного Совета СССР член Президиума ЦК и новый председатель Госплана СССР Максим Захарович Сабуров, который был давним и самым близким соратником премьера, в кратчайшие сроки согласовал с тремя легендарными «сталинскими наркомами» — Вячеславом Александровичем Малышевым, Дмитрием Фёдоровичем Устиновым и Иваном Исидоровичем Носенко, возглавлявшими министерства среднего машиностроения, оборонной промышленности и транспортного и тяжёлого машиностроения, — вопросы производства на предприятиях их министерств различных товаров народного потребления, в том числе часов, холодильников, пылесосов, телевизоров, радиоприёмников, мотоциклов и другой крайне востребованной и дефицитной продукции.

Понятно, что все эти события подвигли Н.С.Хрущёва «выйти из окопов» и взять своеобразный реванш уже на следующем Пленуме ЦК, состоявшемся в начале сентября 1953 года. Как известно, выполняя решение Президиума ЦК, именно на этом форуме высшей партийной элиты он не только выступил с очередным докладом, в котором, по сути, повторил все основные положения речи Г.М.Маленкова, но и серьёзно укрепил собственное положение внутри руководящего ядра. Более того, целый ряд известных авторов (Е.Ю.Зубкова, А.В.Пыжиков, Ю.В.Емельянов[194]) вполне справедливо пишут о том, что если августовская речь премьера во многом носила программный характер, то хрущёвский доклад лишь конкретизировал её основные положения, причём только в той части, которая напрямую касалась аграрного вопроса, в частности серьёзного увеличения капитальных вложений в сельхозпроизводство и его техническое оснащение, значительного (в разы) повышения закупочных цен на мясо, молоко, картофель, овощи и другую сельхозпродукцию, а также на сдаваемое сверх плана зерно, списания всех долгов по старым платежам и т. д. Кроме того, в этом докладе Н.С.Хрущёв сделал особый упор на необходимость обязательного повышения образовательного уровня и профподготовки всего руководящего звена машинотракторных станций, совхозов и колхозов страны, ускоренную механизацию трудоёмких процессов производства, расширение посевов чумизы и кукурузы, которые дадут возможность быстро и резко поднять всё зерновое и животноводческое хозяйство страны, и т. д. Причём, как считает тот же Ю.В.Емельянов, серьёзный недостаток всего хрущёвского доклада состоял в том, что он так и не сумел выделить главные задачи по развитию сельского хозяйства страны. Здесь не было ничего похожего на знаменитые «шесть исторических условий товарища Сталина»[195], которые двадцать лет назад вызвали неподдельный восторг самого Н.С.Хрущёва. Несмотря на обилие самых разных предложений, в том числе по применению квадратно-гнездового способа сева или обмолота льна в фабрично-заводских цехах, он так и не сумел определить, в чём суть качественно новой политики партии в деревне. По сути новые «меры», о которых говорил Н.С.Хрущёв, свелись к разовым финансовым поблажкам и очередным партийным лозунгам.

Причём многие историки подметили и то обстоятельство, что сам по себе хрущёвский доклад представлял собой довольно «примечательный случай», поскольку Пленум ЦК не инициировал, а всего лишь подтверждал те решения, которые уже были приняты до него на сессии Верховного Совета СССР. Но больше подобного «казуса» уже никогда не повторится: очень скоро высшая партноменклатура во главе с Н.С.Хрущёвым полностью возьмёт инициативу в собственные руки, что найдёт зримое воплощение даже на формальном уровне, поскольку уже с 1955 года все совместные партийно-государственные решения будут оформляться только как Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР, а не наоборот, как было всю послевоенную сталинскую эпоху.

Кстати, о том, что Н.С.Хрущёв перешёл в открытую атаку на премьера, зримо говорил такой показательный факт: буквально за день до открытия Пленума ЦК, 1 сентября 1953 года, с поста министра сельского хозяйства и заготовок СССР был снят давний соратник премьера Алексей Иванович Козлов, который был перемещён на менее престижную должность главы вновь образованного Министерства совхозов СССР. А надо напомнить, что именно А.И. Козлов, который ещё при жизни вождя последние пять лет возглавлял Сельхозотдел ЦК, по прямому указанию Г.М. Маленкова в марте 1951 года лично готовил проект закрытого письма ЦК ВКП(б) «О задачах колхозного строительства в связи с укрупнением мелких колхозов», ставшего прямым и очень жёстким ответом на известную хрущёвскую авантюру с созданием «агрогородов», что реально грозило Н.С.Хрущёву крахом всей его карьеры[196]. Конечно, тот не забыл такого унижения и страха, поэтому не случайно его сын С.Н. Хрущёв в одной из своих книг прямо написал, что «отец никогда не испытывал приязни к Козлову и в группу работавших над докладом лиц его не включил»[197]. В тот же день новым министром сельского хозяйства и заготовок был назначен Иван Александрович Бенедиктов, которого срочно отозвали из Дели с поста советского посла и вернули в прежнее кресло, которое он занимал в 1947–1953 годах. Кстати, новым советским послом в Дели был направлен бывший министр внешней торговли СССР Михаил Алексеевич Меньшиков, который затем будет послом в США (1958–1962), а закончит свою дипломатическую карьеру уже во времена Л. И. Брежнева на посту министра иностранных дел РСФСР (1962–1968).

Между тем, как считают ряд историков (Ю.В. Аксютин[198]), в хрущёвском докладе, помимо вполне конкретных практических мер, были затронуты и «теоретические» вопросы. Так, касаясь проблем колхозной собственности, Н.С.Хрущёв выступил в роли очередного критика последней сталинской работы «Экономические проблемы социализма в СССР», опубликованной в октябре 1952 года[199].

Как известно, именно в данной теоретической работе усопший вождь впервые заявил, что колхозная собственность уже начинает «тормозить развитие производительных сил» и главная задача состоит «в постепенном, но неуклонном превращении колхозной собственности в общенародную». Именно это сталинское положение и было подвергнуто остракизму, причём не только в самом хрущёвском докладе. Подобный антисталинский пассаж был также закреплён и в Постановлении Пленума ЦК «О мерах дальнейшего развития сельского хозяйства СССР», где было прямо указано, что «артельная форма колхозов является единственно верной формой коллективного хозяйства на весь период социализма». Вместе с тем вряд ли следует воспринимать всерьёз пустые заявления известных антисталинистов (Ю.П.Денисов, Ю.В.Аксютин [200]), что, дескать, этот пассаж означал некую «реабилитацию колхозной формы собственности» и даже снятие «нависшей над ней угрозы полного уничтожения». Более того, как справедливо заметил Ю.В.Емельянов, новоявленный партийный вождь неоднократно ссылался в своём докладе не только на В. И. Ленина, но и на И.В.Сталина, говоря, в частности, о том, что именно «товарищ Сталин указывал, что краеугольным камнем артельной формы хозяйства является принцип правильного сочетания общественных и личных интересов КОЛХОЗНИКОВ»[201].

Кстати, в самом Постановлении Пленума ЦК «О мерах дальнейшего развития сельского хозяйства СССР», который был одобрен Президиумом ЦК ещё 2 сентября 1953 года, было полным-полно всякой несуразицы. Например, как явствует из архивных документов, именно Комиссия Пленума ЦК, работавшая над окончательной редакцией этого Постановления, собственноручно внесла в него следующий абзац, который не нуждается в особом комментарии: «теперь, когда в нашей стране создана мощная технически оснащённая тяжёлая индустрия и значительно окрепли колхозы, имеются все условия для того, чтобы на этой базе обеспечить крутой подъём всех отраслей сельского хозяйства и в течение ближайших лет резко повысить обеспеченность всего населения нашей страны продовольственными товарами и вместе с тем обеспечить всей массе колхозного крестьянства более высокий уровень материального благосостояния»[202].

Хорошо известно, что на том же Пленуме ЦК Н.С.Хрущёв был избран Первым секретарём ЦК КПСС. Надо сказать, что в широком общественном сознании, да в среде самих историков давно существует вполне устойчивый миф, что Иосиф Виссарионович Сталин ушёл из жизни, будучи не только главой Совета Министров СССР, но и Генеральным секретарём ЦК КПСС — на должности, которую он занял с подачи самого В.И.Ленина ещё в апреле 1922 года на организационном Пленуме ЦК, прошедшем по окончании XI съезда РКП(б). Однако это не так. Во-первых, надо иметь ввиду, что ни одна из трёх новых редакций партийного Устава, принимавшихся на XIV (декабрь 1925 года), XVII (февраль 1934 года) и XIX (октябрь 1952 года) партийных съездах, даже не упоминали о должности Генерального или Первого секретаря ЦК[203]. Но главное было даже не в этом. Как установили ряд историков (А.А.Кирилина, Ю.Н.Жуков[204]), после окончания XVI съезда ВКП(б), то есть с середины июля 1930 года, И.В.Сталин стал подписывать все бумаги, в том числе совместные Постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР, как обычный секретарь ЦК. То есть, иными словами, он больше абсолютно не нуждался даже в сугубо формальном выделении своей должности, ибо само его имя уже стало выше любых, даже самых высоких должностей. В ситуации с Н.С.Хрущёвым всё было в точности наоборот: он критически зависел от названия той должности, которую занимал, поэтому, даже грубо нарушая партийный устав, он пошёл на этот шаг, который сулил ему победу в борьбе за единоличную власть.

Надо сказать, что вопрос о том, как произошло избрание Н.С.Хрущёва на пост Первого секретаря ЦК КПСС, до сих пор так и не прояснён. Чисто формально, судя по стенограмме этого Пленума ЦК[205], в самом конце его работы лично Г.М.Маленков, который председательствовал на вечернем заседании, уже за рамками исчерпанной повестки дня, неожиданно предложил всем членам ЦК «утвердить первым секретарём Центрального Комитета товарища Хрущёва» и, поставив этот вопрос на открытое голосование простым поднятием рук, сразу получил «желаемый» результат. Но всё дело в том, что, ставя данный вопрос на голосование, он сослался на «одно предложение Президиума ЦК», которого по факту не было. Судя по известным мемуарам Л.М.Кагановича[206], на которые ссылаются многие историки и публицисты (Ю.В.Аксютин, Ю.В.Емельянов, Р.К.Баландин, Л.М.Млечин[207]), решение об учреждении внеуставного поста Первого секретаря ЦК и избрания Н.С.Хрущёва на этот пост было принято совершенно спонтанно, без какого-либо обсуждения на Президиуме ЦК, а уж тем более его «коллективного представления». Кто был инициатором этого решения, догадаться, конечно, не трудно, поскольку в самом начале работы Пленума ЦК с «пожеланием» поставить данный вопрос на голосование к Г. М. Маленкову обратился не кто иной, как министр обороны маршал Н.А. Булганин, который, как известно, ещё с 1930-х годов слыл давним соратником и даже личным другом Н.С.Хрущёва. Причём, судя по всему, это предложение было поставлено им в ультимативной форме, поскольку глава военного ведомства страны прямо заявил премьеру, что если тот не поставит данный вопрос на голосование, то он лично выступит с этим предложением перед членами ЦК. Поэтому Г.М.Маленков, посчитавший, что Н.А. Булганин «действует не в одиночку», и решил не противиться воле своих коллег по Президиуму ЦК и выступить с этим предложением.

При этом известный знаток сталинской эпохи Ю.Н.Жуков, расценив избрание Н.С.Хрущёва как крупное поражение его визави, высказал предположение, что оно, по сути, было неизбежно, поскольку в середине августа 1953 года за счёт партийных средств, подконтрольных Н.С.Хрущёву, он не только вернул всем ответственным сотрудникам аппарата ЦК пресловутые «конверты», но и выплатил им неустойку за последние три месяца[208].

Как считает подавляющее большинство историков и публицистов (Р.Г.Пихоя, Ю.В. Аксютин, А.В. Пыжиков, Ю.Н.Жуков, Е.Ю.Зубкова, Р.К.Баландин[209]), именно избрание Н.С.Хрущёва Первым секретарём ЦК не только разрушило всю конструкцию «коллективного руководства», официально утверждённую сразу после смерти И.В. Сталина на мартовском Пленуме ЦК, но и дало старт коренному переделу власти от государственных структур, прежде всего Совета Министров СССР, к партийному аппарату и «секретарскому корпусу» на местах. Иными словами, та политическая реформа, которая совершенно сознательно была инициирована и проведена И.В.Сталиным, А.А.Ждановым и Г.М.Маленковым на двух Пленумах ЦК — в феврале 1941, а затем в марте 1946 года, де-факто стала «корректироваться» в сторону прежней довоенной модели, где именно партийный аппарат и Секретариат ЦК играли ключевую роль в управлении страной. Конечно, до полного слома этой модели было ещё довольно далеко, но первый шаг в этом направлении был сделан именно тогда. Более того, тот же Ю.Н.Жуков полагает, что избрание Н.С.Хрущёва новым партийным вождём привело к победе наиболее консервативных кругов, возвращению неограниченных прав Секретариату ЦК и к изменению баланса сил в «узком руководстве», поскольку роль главного партийного идеолога отныне перешла от Петра Николаевича Поспелова к Михаилу Андреевичу Суслову, которую тот сохранит вплоть до своей смерти в январе 1982 года[210]. Более того, как утверждают ряд мемуаристов и историков (С.Н.Хрущёв, С.С.Вой-тиков[211]), именно тогда Н.С.Хрущёв при формальном «лидерстве» премьера стал уже определять всю повестку дня заседаний Президиума ЦК и по сути предрешать все его решения.

По мнению целого ряда историков (Р.Г.Пихоя, Ю.В.Аксютин, О.Л.Лейбович, С.Г.Москаленко[212]), новая аграрная политика изначально представляла собой компромисс между двумя основными подходами к решению главных проблем сельского хозяйства страны. Первый из них, который был связан с допуском отдельных элементов «семейного капитализма», с большой долей условности можно назвать нэповским, хотя, конечно, он рассматривался как «уступка обстоятельствам» и «временное отступление» от движения к полной и окончательной победе социализма. Правда, сами авторы этой «концепции» разошлись во мнении о том, кто же всё-таки был главным выразителем этого подхода внутри Президиума ЦК. Например, профессора Р.Г.Пихоя и О.Л.Лейбович считали таковым Г.М. Маленкова, а их оппонент профессор Ю.В.Аксютин утверждал, что доступные архивные документы, прежде всего стенограммы Пленумов ЦК, «заставляют категорически возразить против данного утверждения». При этом сам профессор Ю.В. Аксютин так и не назвал имя главного «лоббиста» первого подхода, что довольно странно, ибо тогда в Президиуме ЦК «первым либералом» был именно Г.М.Маленков, а также возможно А. И. Микоян. Всё же остальные члены высшего руководства страны, прежде всего Н.С.Хрущёв, В.М.Молотов, Н.А.Булганин и Л.М. Каганович, уж точно никогда не были замечены в либеральных воззрениях и «нэповских поползновениях».

Содержание второго подхода, главным лоббистом которого, по мнению этих историков, выступал прежде всего Н.С.Хрущёв, состояло в следующем: сельское хозяйство страны остро нуждается в новых технологиях, в новой технике и в новых кадрах. Именно синтез этих трёх «новаций» в рамках социалистической системы хозяйствования и должен был обеспечить его реальный и непрерывный прогресс. А поскольку данный подход в целом соответствовал «сталинской традиции» строительства социализма на базе крупного машинного производства и полного обобществления собственности, то фактически предполагалось довести до логического конца всё то, что начал усопший вождь: превратить все совхозы и колхозы страны в фабрики по производству сельхозпродукции, используя опыт технической реконструкции промышленного производства. Со временем именно этот подход становился всё более превалирующим и в конце концов полностью поглотил первый. Причём в рамки этого «индустриального подхода» вписывался и новый курс на освоение целинных и залежных земель, который Н.С.Хрущёв инициирует буквально через полгода.

Хотя, как считает тот же профессор Ю.В. Аксютин, несмотря на то, что «второе («хрущёвское») издание индустриализации сельского хозяйства» не только по замыслу, но и по методам реализации очень напоминало сталинскую модель, полного тождества между ними не было. Теперь она проводилась за счёт государственных инвестиций, о чём вполне зримо говорила докладная записка первого зам. министра финансов СССР Василия Фёдоровича Гарбузова на имя Г.М.Маленкова и Н.С.Хрущёва, направленная им в марте 1954 года. В этой записке он предложил внести поправки в баланс денежных доходов и расходов населения, а также в бюджет страны, поскольку только в текущем году он потеряет в своей доходной части порядка 6,7 млрд рублей за счёт снижения обязательных поставок и увеличения закупок зерна, а также 3,5 млрд рублей в результате сокращения сельхозналога со всех типов крестьянских ХОЗЯЙСТВ[213].

Между тем, как считают ряд историков (Ю.В.Емельянов[214]), уже в начале ноября 1953 года на расширенном совещании в ЦК, посвящённом кадровым вопросам, Н.С.Хрущёв получил очередной козырь в борьбе за единоличную власть. Во время выступления Г.М.Маленкова, который неожиданно для всех обрушился с резкой критикой на партийный аппарат, обвинил его коррупции, моральном разложении и «перерождении», Н.С.Хрущёв, уловив настроение зала, «деликатно» поправил премьера и прямо заявил, что «аппарат — это наша опора», чем сорвал восторженные аплодисменты буквально всего зала, пребывавшего в минутном оцепенении после речи премьера. Однако многие историки ставят под сомнение сам факт такого «инцидента», о котором впервые поведал известный фантазёр Ф.М.Бурлацкий, а затем и сын премьера А. Г. Маленков[215], которые уж точно не могли присутствовать на этом совещании в ЦК. Вместе с тем рождение самой этой фантазии вполне объяснимо, поскольку к осени 1953 года у Г.М.Маленкова действительно резко обострился конфликт со всей партийной номенклатурой, особенно с секретарским корпусом на местах.

Тем временем внутри самого Совета Министров СССР была проведена новая реорганизация ряда министерств. В частности, в конце ноября 1953 года было разукрупнено Министерство сельского хозяйства и заготовок СССР, на базе которого были созданы два министерства — сельского хозяйства и заготовок. Руководителем первого министерства был переназначен Иван Александрович Бенедиктов, а главой второго стал Леонид Романович Корни-ец. Оба новых назначенца считались креатурами Н.С.Хрущёва: И.А. Бенедиктов как крупный спец по сельскому хозяйству, возглавлявший с довоенных времён наркоматы земледелия РСФСР и СССР, а затем и Министерство сельского хозяйства СССР (1947–1953), и Л.Р.Корниец как очень опытный хозяйственник, который также с довоенных времён возглавлял СНКУССР (1939–1944), а затем более девяти лет работал первым заместителем и заместителем председателя Совета Министров Украинской ССР (1944–1953).

Вскоре произошёл ещё ряд примечательных событий. Во-первых, 7 декабря 1953 года Совет Министров СССР утвердил, как выразился Ю.Н.Жуков[216], довольно «странное» Постановление, которое гласило, что «для обеспечения лучшей организации проверки исполнения решения правительства и для подготовки… проектов решений по важнейшим вопросам сельского хозяйства»: 1) образовать при Совете Министров СССР отраслевое Бюро по сельскому хозяйству и заготовкам и 2) назначить председателем этого Бюро тов. Н.С.Хрущёва и ввести его в состав Президиума Совета Министров СССР. По факту данное решение не просто делало Н.С.Хрущёва заместителем главы союзного правительства. С этого момента не только де-факто, но и де-юре он стал единственным членом Президиума ЦК, который, вопреки известному решению мартовского Пленума ЦК, вновь занял два руководящих поста — в партии и в правительстве. Однако с какой целью был предпринят этот шаг, до сих пор не совсем ясно. Сам Ю.Н.Жуков выдвинул предположение, что автором этой хитроумной интриги стал лично Г.М.Маленков, который именно таким своеобразным образом хотел подставить Н.С.Хрущёва и сделать его «козлом отпущения» за неизбежные провалы новой аграрной политики, одобренной сентябрьским Пленумом ЦК. Однако если это так, то он, конечно, просчитался, поскольку де-факто данное решение как раз серьёзно ущемляло полномочия самого премьера.

Во-вторых, 25 декабря 1953 года вышло очередное Постановление Совета Министров СССР, в соответствии с которым была воссоздана старая, то есть сталинская, структура союзного правительства и воссозданы отраслевые Бюро по металлургии и угольной промышленности, по машиностроению, по транспорту и связи, по энергетике, химической и лесной промышленности и по товарам широкого потребления, которые соответственно возглавили Иван Фёдорович Тевосян, Вячеслав Александрович Малышев, Лазарь Моисеевич Каганович, Михаил Георгиевич Первухин и Алексей Николаевич Косыгин[217]. Причём, как считает тот же Ю.Н.Жуков, данное решение стало очередной победой консервативного крыла Президиума ЦК (Н.С.Хрущёв, В.М.Молотов, Н.А.Булганин), которое вполне сознательно сужало полномочия премьера.

Тем временем на имя Н.С.Хрущёва были направлены две докладные записки, которые, по мнению многих российских историков (И.В. Русинов, И.Е. Зеленин С.Г.Москаленко, В.А.Шестаков, С.Н.Андреенков, В.Н.Томилин[218]), стали своеобразной «научной базой» будущей целинной эпопеи. Первая записка — «Об увеличении производства зерна за счёт распашки новых земель» от 30 ноября 1953 года — принадлежала перу первого заместителя председателя Совета Министров РСФСР и министру сельского хозяйства РСФСР Павлу Павловичу Лобанову. А автором второй записки с необычно длинным названием «Об увеличении производства зерна в колхозах путём распашки перелогов, залежей, целинных земель, малопродуктивных лугов и пастбищ под расширение посевных площадей зерновых культур», датированной 4 декабря 1953 года, был министр сельского хозяйства СССР Иван Александрович Бенедиктов[219]. О самих этих записках, да и не только о них, а также о довольно острой борьбе вокруг нового аграрного курса мы поговорим чуть позже, в отдельной главе, целиком посвящённой всем экономическим «причудам» Н.С.Хрущёва, которые до сих пор именуют реформами. А в данном случае лишь констатируем тот факт, что 22 января 1954 года Н.С.Хрущёв направил в Президиум ЦК собственную записку «Пути решения зерновой проблемы», которая, по сути, повторяла все основные положения записки И.А. Бенедиктова и ряда других аналогичных записок, посланных на его имя Т.Д.Лысенко, С.Ф.Демидовым, А.И.Козловым и Л.Р.Корниецем[220].

Как считают ряд историков (Ю.Н.Жуков[221]), под напором «консерваторов» уже 25 января 1954 года Президиум ЦК принял два крайне важных документа, оформленных как Постановления ЦК КПСС. Первое Постановление ЦК «О серьёзных недостатках в работе партийного и государственного аппарата»[222], по сути, отменяло прежнее Постановление Совета Министров СССР «О расширении прав министерств СССР», принятое по инициативе Г. М. Маленкова в апреле 1953 года. В результате этого во всех союзных министерствах был резко сокращён центральный аппарат, что автоматически расширило права и полномочия всех республиканских Советов Министров и ЦК союзных республик. Второе же Постановление ЦК «О подъёме целинных и залежных земель как основного средства резкого увеличения сбора зерновых»[223] де-факто поставило «жирный крест» на решениях сентябрьского Пленума ЦК и стало отправной точной подготовки нового Пленума ЦК, который пройдёт в феврале-марте 1954 года и даст старт печально знаменитой «целинной эпопее». Но об этой странице хрущёвской эпохи мы более подробно поговорим несколько позже, поскольку параллельно с «зерновой проблемой» Н.С.Хрущёв буквально ринулся решать «крымскую проблему», которой на самом деле не существовало…

2. Крым: роковое решение Н.С.Хрущёва

а) Предыстория крымского вопроса

Всего через полгода после окончания Гражданской войны, 29 апреля 1921 года, тогдашний глава Наркомата по делам национальностей И.В. Сталин направил членам Политбюро и ответ-секретарю ЦК В.М.Молотову записку, в которой предложил «путём телефонного опроса членов Политбюро» принять «решение о необходимости выделения Крымского полуострова в Крымскую автономную республику»[224]. Уже 10 мая СНК РСФСР принял протокольное Постановление «О создании автономной области в Крыму»[225], а 18 октября 1921 года совместным Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР за подписью В.И.Ленина, М.И. Калинина и А.С.Енукидзе на части территорий Таврической губернии в географических границах Крымского полуострова была создана «Автономная Крымская Социалистическая Советская Республика как составная часть РСФСР», в рамках которой были сохранены семь ранее существовавших округов, то есть Джанкойский, Евпаторийский, Керченский, Севастопольский, Симферопольский, Феодосийский и Ялтинский. Причём в этом же Постановлении было также указано, что вопрос о северных границах Крымской автономии подлежит отдельному рассмотрению специальной Комиссией в составе представителей НКВД РСФСР, УССР и Автономной Крымской ССР, а также Наркомнаца РСФСР и решение данной Комиссии будет утверждено ВЦИК, а не ЦИК УССР. Спустя три недели, 10 ноября 1921 года, была принята и первая Конституция Автономной Крымской ССР, базой для которой стали основные принципы и положения тогдашней Конституции РСФСР, принятой в июле 1918 года. Позднее, 5 мая 1929 года, была принята новая Конституция республики, в соответствии с которой её название было изменено: теперь она стала называться Крымская Автономная Советская Социалистическая Республика.

Понятно, что Крымская АССР, так же как и все другие союзные и автономные республики в составе СССР, была многонациональным образованием, однако тогда коренными народами республики считались только два этноса: караимы и крымские татары. Между тем уже в первой половине 1920-х годов в высших партийных инстанциях стала активно продвигаться идея создания еврейской автономии в Крыму, о целесообразности создания которой, как утверждают ряд авторов (Г. Аронсон, А.Кюхенбекер[226]), говорил и сам В.И.Ленин, когда в ноябре 1918 года в составе Нар-комнаца РСФСР был образован Еврейский комиссариат, занимавшийся в том числе и поиском свободных территорий для расселения и социализации трудящихся евреев, для которых была снята черта оседлости, существовавшая в Российской империи с 1791 года.

Уже в декабре 1923 года по решению Политбюро ЦК РКП(б), которое активно пролоббировали Лев Давыдович Троцкий, Лев Борисович Каменев, Николай Иванович Бухарин и Георгий Васильевич Чичерин, для рассмотрения данного вопроса была создана специальная Комиссия во главе с заместителем председателя СНК СССР Александром Дмитриевичем Цюрупой. Более того, в августе 1924 года для организации еврейского переселения в Крым отдельным Постановлением Президиума ЦИК СССР при Президиуме Совета национальностей ЦИК был образован Государственный Комитет по земельному устройству трудящихся евреев (КОМЗЕТ), во главе которого встал Пётр Гермогенович Смидович. Затем в декабре 1924 года был создан Общественный комитет по земельному устройству трудящихся евреев (ОЗЕТ), который возглавил Юрий Залманович Ларин (Лурье), вплотную занявшийся «мобилизацией» всей международной общественности в поддержку землеустроительных проектов этого комитета.

Не менее активным сторонником идеи еврейской колонизации Крыма и Приазовья был и бывший меньшевик, директор русского отдела американской организации «Джойнт» Иосиф Борисович Розен, который с июля 1924 года одновременно возглавил «Агро-Джойнт». Именно с этой структурой и стали довольно активно сотрудничать ряд видных сионистов и новоявленных большевиков, в частности бывший заместитель главы Наркомнаца РСФСР Григорий Исаакович Бройдо и заведующий Всероссийской сельхозвыставкой Абрам Григорьевич Брагин, который в том же 1924 году совместно с Михаилом Ефимовичем Кольцовым (Фридляндом) опубликовал известную книгу «Судьба еврейских масс в СССР».

Кстати сказать, реальным хозяином «Джойнта» был небезы звестный Феликс Варбург, который, будучи сыном главы фамильного банка Моисея Варбурга, в юном возрасте покинул Германию и перебрался в США, где сразу женился на Фриде Шифф, дочери президента Kuhn, Loeb & Со Джейкоба Шиффа — одного из спонсоров Февральского дворцового переворота, тесно связанного с банкирским домом Ротшильдов. Поэтому совершенно не случайно, что его старший брат Пауль Варбург, свойственник того же Джейкоба Шиффа, был инициатором известной сходки ведущих американских банкиров на острове Джекил, на которой была выработана вся концепция будущей Федеральной резервной системы США, основанной в декабре 1913 года. Кстати, в 1916 году дочь Феликса Варбурга, Карола, вышла замуж за Вальтера Натана Ротшильда, который был главой еврейской сионистской общины в США.

В 1924 году между «Джойнтом» и СНК СССР был подписан договор о создании корпорации «Агро-Джойнт» (American Jewish Joint Agricultural Corporation), которая взялась за аграризацию советских евреев, в то время как государство в лице Комитета П.Г.Смидовича безвозмездно предоставляло переселенцам земли в Крыму и на Украине, налоговые и другие льготы. Причём помимо ОЗЕТа для содействия этому проекту и его финансового обеспечения в 1928 году «Джойнт» создал акционерное «Американское общество по устройству еврейских ферм» (The American Society for Jewish Farm Settlements in Russia), которое возглавили Дж. Розенберг и Дж. Розенвальд, ставшие его главными инвесторами.

Тем временем Комитет Ю.З. Ларина выдвинул проект еврейской колонизации северного и северо-восточного Крыма — самой необжитой и неблагоприятной для развития сельского хозяйства территории полуострова, где под еврейское переселение было от ведено около 350 тысяч га в Евпаторийском и Джанкойском районах Крымской республики. Позднее, в 1930 году, именно на этой территории был создан и Фрайдорфский еврейский национальный район площадью 240 тыс. га.

Между тем, как установили многие историки (Г.В.Костырчен-ко, М.Г.Агапов, Г. Аронсон, АЖюхенбекер[227]), далеко не все руководители страны были в восторге от деятельности КОМЗЕТа и идеи «крымского проекта». Помимо И.В.Сталина и В.М.Молотова, против него очень активно выступали Первый секретарь ЦК КП(б)У Э.И.Квиринг, нарком земледелия РСФСР А.П.Смирнов, нарком юстиции УССР Н.А. Скрыпник и председатель ЦИК Крымской АССР В.Ибраимов. Именно поэтому уже весной 1927 года сталинское руководство стало искать иные способы решения «еврейского вопроса» и в марте 1928 года Президиум ЦИК СССР за подписью М.И. Калинина принял Постановление «О закреплении за КОМЗЕТом для нужд сплошного заселения трудящимися евреями свободных земель в приамурской полосе Дальневосточного края», аккурат на границе с тогдашним гоминдановским Китаем, на севере которого кишмя кишели недобитые белогвардейцы и белоказаки[228].

Кстати, сам М.И. Калинин, как и П.Г.Смидович, в отличие от Ю.З.Ларина, сразу поддержали эту идею. Более того, «всесоюзный староста» стал главным куратором всего «дальневосточного проекта», который по замыслам его создателей должен был увенчаться созданием полноценной еврейской государственности в виде Еврейской Автономной ССР. Именно поэтому уже в августе 1930 года ЦИК РСФСР опять же за подписью М.И. Калинина принял Постановление «Об образовании в составе Дальневосточного края Биро-Биджанского национального района». А в мае 1934 года на базе этого района новым Постановлением, но уже ЦИК СССР, будет образована Автономная Еврейская национальная область, которая так не и не будет преобразована в Еврейскую АССР.

Таким образом, Крымская АССР в составе РСФСР осталась в том же правовом статусе, что и прежде. Однако сразу после окончания войны ситуация резко изменилась. Уже 25 июня 1945 года председатель и секретарь Президиума Верховного Совета РСФСР И.А. Власов и П.В.Бахмуров подписали Указ «О преобразовании Крымской АССР в Крымскую область в составе РСФСР» и направили соответствующее представление в Президиум Верховного Совета СССР, который за подписью М. И. Калинина и А. Ф. Горкина 30 июня 1945 года издал аналогичный указ. Причём, как явствует из архивных документов[229], данное решение принимали всего шесть человек: И.В.Сталин, А.А.Жданов, М.И.Калинин, Г.М.Маленков, Н.М.Шверник и А.Ф.Горкин.

Существует расхожее представление, что ликвидация Крымской автономии возродила прежние идеи о создании в Крыму еврейской автономии, которую активно стали продвигать лидеры Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) Соломон Ми-хоэлс, Ицик Фефер и Шахно Эпштейн. Однако это не совсем так. Как утверждают ряд историков и мемуаристов (Г.В.Костырчен-ко, П.А. Судоплатов[230]), в практическом плане вопрос о создании еврейской автономии в Крыму возник летом 1943 года при подготовке пропагандистской и деловой поездки С.М.Михоэл-са и И.С.Фефера в США. Предполагалось, что сионистские круги США, с которыми советские визитёры через посольскую резидентуру должны были установить прочный рабочий контакт, воспримут идею «крымского проекта» с большим энтузиазмом и раскошелятся на его реализацию, тем более что лидеры ЕАК имели санкцию от В.М.Молотова на ведение переговоров с сионистами о материальной поддержке еврейского переселения в Крым после его освобождения от нацистов. Вместе с тем их оппоненты, в частности Ж.А. Медведев[231], говорят о том, что вряд ли глава советского НКИД мог дать какую-либо санкцию на какие-либо переговоры, ибо «подобные вопросы могли серьёзно обсуждаться и решаться лишь одним органом власти — Государственным Комитетом Обороны», но «никаких документов о том, что ГКО рассматривал этот вопрос в любой форме, не существует».

Между тем уже в январе 1944 года И.С.Фефер и Ш.Б. Эпштейн, которые были штатными сотрудниками НКВД[232], составили проект докладной «Записки о Крыме» на имя И.В. Сталина, текст которой был направлен для ознакомления заместителю наркома иностранных дел С.А.Лозовскому и С.М.Михоэлсу. Причём, как утверждают те же П.А. Судоплатов и Ж.А. Медведев, И.С. Фефер несколько раз обсуждал «крымский проект» с Л.П.Берией, который одобрял эту работу.

15 февраля 1944 года «Записка о Крыме» была передана главе сталинской канцелярии генералу А. Н. Поскрёбышеву, однако руководители ЕАК не были уверены, что их документ попадёт на стол к вождю. Поэтому через неделю точно такую же «Записку о Крыме» они адресовали В.М. Молотову и через С.А.Лозовского передали её Полине Семёновне Жемчужиной. Получив от супруги данную «Записку», В.М. Молотов не только прочитал её, но и тут же направил для ознакомления Г.М.Маленкову, А.И.Микояну, А.С. Щербакову и Н.А. Вознесенскому. Судя по пометкам, с ней ознакомился только кандидат в члены Политбюро, секретарь ЦК Александр Сергеевич Щербаков. Хотя не исключено, что то же самое сделали и другие адресаты, в том числе и И.В. Сталин. Если говорить о содержании самой записки, то вся её суть была изложена в самом конце этого документа: «1) создать на территории Крыма Еврейскую Советскую Социалистическую республику и 2) заблаговременно, до освобождения Крыма, назначить правительственную Комиссию с целью разработки этого вопроса»[233].

Совершенно очевидно, что предложение вождей ЕАК о создании в Крыму не просто автономной, а целой союзной советской республики выходило за все разумные рамки, поэтому известный литератор А.М.Борщаговский[234] выдвинул версию, что «Записка о Крыме» была «заговором чекистов» и лично Л.Б.Берии «не только против ЕАК и мирового еврейства», но прежде всего против В.М.Молотова. Более того, он также говорит о том, что «есть основания предположить, что переадресовка этой записки В.М. Молотову» могла быть как «сталинской затеей», так и подлой интригой Г.М.Маленкова или А.А.Жданова, которые «завидовали» В.М. Молотову, «давно и прочно» ставшему второй фигурой после И.В. Сталина. Как бы то ни было, но «Записка о Крыме» была отправлена в архив, и больше к ней никто не возвращался.

Последним нормативным актом, связанным с Крымской областью, стал Указ Президиума Верховного Совета РСФСР № 761/2 от 29 октября 1948 года за подписью И.А.Власова и П.В.Бахмурова, в соответствии с которым город Севастополь был выделен в самостоятельный административный центр РСФСР со своим бюджетом и отнесён к категории городов республиканского подчинения, что приравняло его по статусу как к самой Крымской области, так и ко всем другим административно-территориальным единицам РСФСР[235]. Причём разного рода конспирологи связывали выход этого указа с летней поездкой И. В. Сталина в Крым, где он поддался «просьбам» военных моряков передать всё управление символом «русской славы» именно им.

б) «Крымская эпопея» Н.С.Хрущёва

Новый этап в истории Крымской области наступил в начале 1954 года, когда новоявленный Первый секретарь ЦК Н.С.Хрущёв на заседании Президиума ЦК выступил с инициативой передать эту область из состава РСФСР в состав УССР. Вопрос о том, почему именно Н.С.Хрущёв инициировал передачу Крымской области в состав УССР, до сих пор до конца не прояснён. Так, бывший ельцинский министр М.Н. Полторанин, автор нашумевшей книги «Власть в тротиловом эквиваленте»[236], утверждал, что эта акция готовилась ещё при жизни И.В.Сталина, который таким своеобразным образом пытался де-юре дезавуировать «нэповские» обязательства СНК РСФСР 1921–1922 годов перед владельцами земельных паёв-векселей на крымскую землю, среди которых были многие представители американской политической элиты и тамошней еврейской общины, в том числе Г. Гувер, Ф. Рузвельт, Э. Рузвельт, Л. Маршалл и другие. Сын бывшего лидера страны С.Н.Хрущёв и украинские историки (Ю.И.Шаповал, П.В.Вольвач[237]) всячески убеждают, что передача Крыма в состав УССР была вызвана сугубо экономическими мотивами. При этом С.Н.Хрущёв утверждает, что основной причиной стало возведение Каховской ГЭС и строительство Северо-Крымского оросительного канала, а «самостійні вчёные» особо напирают на то, что главным побудительным мотивом стало то, что руководство РСФСР «очень плохо справлялось с восстановлением крымской экономики», которая буквально лежала в руинах. Хотя совершенно очевидно, что, во-первых, последний «аргумент», мягко говоря, не вполне корректен[238], а во-вторых, в условиях единого народно-хозяйственного комплекса страны этот «аргумент» не выдерживает никакой серьёзной критики. Наконец, известный знаток хрущёвской эпохи профессор А.В. Пыжиков и профессор Гарвардского университета М. Крамер[239] резонно полагают, что вся «крымская эпопея» была связана прежде всего с тем, что на новом витке острой борьбы за единоличную власть Н.С.Хрущёв, который более десятка лет возглавлял Украинскую ССР, очень рассчитывал получить мощную поддержу со стороны довольно быстро набиравшей силу украинской партноменклатуры, которая тогда резко увеличила своё представительство и в ЦК КПСС, и в Совете Министров СССР. Не случайно сама передача Крыма в состав Украинской ССР идеологически была привязана к празднованию 300-летнего юбилея знаменитой Переяславской Рады, на которой, по тогдашней терминологии, произошло «историческое воссоединение Украины с Россией».

Кроме того, многие историки, политики и публицисты не исключают и мотива «покаяния» Н.С.Хрущёва за «политические репрессии» на Украине, которые он лично инициировал в свою бытность Первым секретарём ЦК КП(б)У[240].

Между тем в настоящее время целый ряд авторов, в основном либерального толка (С.Н.Хрущёв, Р.А.Медведев, А.А.Богомолов, Ю.И.Шаповал[241]), всячески пытаются «реабилитировать» Н.С.Хрущёва и снять с него вину за «крымскую эпопею», представив дело таким образом, что данное решение было одобрено и принято всем составом «коллективного руководства». Однако реальные факты говорят о том, что именно Н.С.Хрущёв стал инициатором этого процесса. Достаточно сказать, что уже 16 января 1954 года именно он добился отставки первого секретаря Крымского обкома партии Павла Ивановича Титова, который ещё в ноябре 1953 года в крайне резкой форме возражал против передачи Крымской области в состав УССР, и назначения на эту должность активного сторонника своей затеи — второго секретаря обкома партии Дмитрия Степановича Полянского[242].

Надо сказать, что фигура П.И. Титова, совсем недавно обретшего известность, стала всё больше привлекать внимание историков и публицистов. Например, ряд авторов (В.А. Панов, А.А.Чикин[243]) утверждают, что П.И.Титов, который в августе 1949 года возглавил Крымский обком, был давним сторонником «русификации» Крыма. Так, ещё в октябре 1952 года, будучи делегатом XIX съезда партии, он обратился с личным письмом к И.В. Сталину с необычным предложением вернуть Крымской области прежнее название — «Таврическая». По словам самого П. И. Титова, в январе 1953 года он получил ответ от вождя, посчитавшим его предложение «интересным и, может быть, правильным», которое можно «обсудить и решить». Однако после смерти И.В. Сталина этот проект, который, вероятно, поддержал и тогдашний секретарь Президиума Верховного Совета РСФСР Павел Васильевич Бахмуров, приказал долго жить.

Между тем уже в середине ноября 1953 года после поездки Н.С.Хрущёва в Крым в его голове родился совершенно иной проект — передачи Крымской области в состав УССР, который он даже успел обсудить в Киеве с новым руководством УССР во главе с Первым секретарём ЦК КПУ А.И.Кириченко. Понятно, что П.И.Титов, как и ряд других секретарей Крымского обкома, не только всячески сопротивлялся этому проекту, но и искал возможный выход из данной ситуации. Понимая, что судьба Крыма уже де-факто предрешена, он предложил компромиссный вариант: создать в восточной части полуострова отдельную Керченскую область в составе РСФСР, с включением в её состав Керченского пролива и Таманского района Краснодарского края. Но всё было тщетно…

Уже 25 января 1954 года под председательством главы Совета Министров СССР Г.М.Маленкова состоялось заседание Президиума ЦК, на котором согласно протоколу № 49[244] присутствовали «члены Президиума ЦК тт. Хрущёв Н.С., Ворошилов К.Е., Булганин Н.А., Каганович Л.М., Микоян А.Л., Сабуров М.З., Первухин М.Г.Кандидаты в члены Президиума ЦК тт. Шверник Н.М., Пономаренко П.К.Секретари ЦК КПСС тт. Суслов М.А., Поспелов П.Н., Шаталин Н.Н.». Из этого списка следуют два очевидных факта: во-первых, на этом заседании отсутствовал один из ключевых членов высшего руководства — первый заместитель председателя Совета Министров и министр иностранных дел СССР В.М.Молотов — и, во-вторых, упоминание Н.С.Хрущёва первым в списке членов Президиума ЦК де-факто ставило его вровень с самим Г.М.Маленковым, который всё ещё считался неформальным лидером страны.

Под номером XL этого протокола, озаглавленного «О передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР», значились всего два пункта: «1) утвердить с поправками, принятыми на заседании, прилагаемый проект Указа Президиума Верховного Совета СССР о передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР; и 2) признать целесообразным провести специальное заседание Президиума Верховного Совета СССР, на котором рассмотреть совместное представление Президиумов Верховных Советов РСФСР и УССР о передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР».

Анализ этого протокола ставит перед историками целый ряд неразрешимых вопросов. Во-первых, почему данный протокол подписал не Г.М.Маленков, который по решению Президиума ЦК вёл его заседания и подписывал все его решения и протоколы, а Н.С.Хрущёв? Во-вторых, кто, когда и кому дал указание готовить проект данного Указа ПВС СССР по этому вопросу? В-третьих, кто конкретно готовил данный указ? И наконец, в-четвёртых, кто из членов «коллективного руководства», помимо самого Н.С.Хрущёва, принимал участие в обсуждении этого вопроса до заседания Президиума ЦК? Пока что убедительных ответов на сей счёт нет и всё до сих пор остаётся на уровне предположений[245].

Между тем 5 февраля 1954 года под председательством «президента» РСФСР Михаила Петровича Тарасова состоялось заседание Президиума Верховного Совета РСФСР, на котором, согласно протоколу № 41[246], присутствовали «заместители Председателя Президиума Верховного Совета РСФСР: тт. Андреева З.А., Данилова А.П., Селюкин М.О., Цыремпилон Д.Д., Щербаков П.В.Секретарь Президиума Верховного Совета РСФСР т. Зимин И.Н., члены Президиума Верховного Совета РСФСР: тт. Бузина П.С., Ладанов П.Ф., Пантиков П.Л.Пупшова К.Л., Соколов А.Г., Степанова К.В., Цветкова В.С., Яснов М.А.Министр юстиции РСФСР т. Рубичев А.Т. Председатель Верховного Суда РСФСР т. Зитюков С.Л. Прокурор РСФСР т. Баранов П.В. Заместитель Председателя исполнительного комитета Крымского областного Совета депутатов трудящихся т. Пономаренко Т.М. и Председатель исполнительного комитета Севастопольского городского Совета депутатов трудящихся т. Сосницкий С.В.». По итогам данного заседания было принято решение «О передаче Крымской области из состава РСФСР в состав Украинской ССР», в котором прямо говорилось, что «учитывая общность экономики, территориальную близость и тесные хозяйственные и культурные связи между Крымской областью и Украинской ССР, Президиум Верховного Совета РСФСР постановляет: передать Крымскую область из состава РСФСР в состав Украинской ССР. Настоящее Постановление внести на утверждение Президиума Верховного Совета СССР».

Напомню, что согласно статье 31 Конституции РСФСР 1937 года в редакции от 5 апреля 1941 года Верховный Совет РСФСР избирал на первой сессии очередного созыва Президиум Верховного Совета РСФСР в составе своего председателя, 16 его заместителей (по числу автономных республик РСФСР), секретаря Президиума и 20 членов Президиума. Таким образом, списочная численность членов Президиума Верховного Совета РСФСР составляла 38 членов. Однако, как следует из протокола № 41, на заседании 5 февраля 1954 года присутствовали только 15 членов Президиума ВС РСФСР, которые по совершенно очевидной причине не обладали правом принятия каких-либо решений ввиду элементарного отсутствия кворума. Поэтому данное решение с самого начала было незаконным и не имело никакой юридической силы.

Между тем в тот же день за подписью председателя и управделами Совета Министров РСФСР А.М.Пузанова и И.В.Груздева уже вышло Постановление Совета Министров РСФСР № 156 «О передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР»[247], в котором также говорилось о том, что с учётом «территориального тяготения Крымской области к Украинской ССР, общности экономики и тесных хозяйственных и культурных связей между Крымской областью и Украинской ССР, Совет Министров РСФСР постановляет: считать целесообразным передать Крымскую область из состава РСФСР в состав УССР. Просить Президиум Верховного Совета РСФСР рассмотреть вопрос о передаче Крымской области в состав УССР и войти в Президиум Верховного Совета СССР с соответствующим постановлением». Понятно, что «аргументы» о «территориальном тяготении», «общности экономики» и «тесных хозяйственных и культурных связях» Крыма именно с УССР просто смехотворны и неубедительны. Но важно даже не это, а то обстоятельство, что данное постановление также являлось грубейшим нарушением действующей Конституции РСФСР, ибо Совет Министров РСФСР мог только исполнять принятые нормативно-правовые акты Президиума Верховного Совета РСФСР, а не «просить» его о принятии каких-либо актов.

Но дело было сделано, и через неделю, 13 февраля 1954 года, под руководством нового главы Президиума Верховного Совета УССР Демьяна Сергеевича Коротченко в Киеве состоялось аналогичное заседание республиканского ПВС, на котором было принято Постановление Президиума Верховного Совета УССР «О представлении Президиума Верховного Совета РСФСР по вопросу передачи Крымской области в состав УССР»[248], в нём также говорилось, что «обсудив представление Президиума Верховного Совета Российской СФСР по вопросу передачи Крымской области из состава РСФСР в состав Украинской ССР, внесённое на рассмотрение Президиума Верховного Совета СССР, Президиум Верховного Совета Украинской ССР, со своей стороны, считает, что передача Крыма Украинской ССР, учитывая общность их экономики, территориальную близость и тесные хозяйственные и культурные связи, вполне целесообразна и является свидетельством безграничного доверия великого русского народа украинскому народу. Соответственно представлению Президиума Верховного Совета Российской СФСР Президиум Верховного Совета Украинской ССР постановляет: просить Президиум Верховного Совета Союза ССР передать Крымскую область из состава Российской СФСР в состав Украинской ССР». При этом до сих остаётся неясным законность данного решения, поскольку нет информации о том, сколько из 19 членов Президиума ВС УССР принимали участие в этом заседании и кто из них голосовал за данное Постановление, поскольку в российских госархивах нет ни протокола этого заседания, ни даже его копии.

Тем не менее 15 февраля 1954 года председатель и секретарь Президиума Верховного Совета УССР Д.С.Коротченко и В.Е.Нижник направили на имя председателя Президиума Верховного Совета СССР К.Е.Ворошилова письмо о том, что «Президиум Верховного Совета Украинской ССР 13 февраля 1954 года принял Постановление по вопросу передачи Крымской области из состава Российской СФСР в состав Украинской ССР и вносит его на утверждение Президиума Верховного Совета СССР». При этом заметим, что никакого совместного представления Президиумов Верховных Советов РСФСР и УССР на имя К.Е.Ворошилова послано не было, что также шло вразрез с решением Президиума ЦК КПСС от 25 января 1954 года.

Тем не менее 19 февраля 1954 года маршал К.Е. Ворошилов созвал заседание Президиума Верховного Совета СССР для решения этого вопроса. Согласно статье 48 действующей Конституции СССР 1936 года в редакции от 8 августа 1953 года в состав Президиума Верховного Совета СССР входили председатель Президиума Верховного Совета СССР, 16 его заместителей — по одному от каждой союзной республики, секретарь и 15 членов, то есть 33 человека, а не 27, как утверждается в многочисленных печатных публикациях и на просторах Интернета[249]. Между тем согласно протоколу № 35 от 19 февраля 1954 года[250] на этом заседании ПВС СССР, помимо его главы маршала К.Е.Ворошилова, присутствовали секретарь ПВС Н.М.Пегов и его заместитель А.Ф.Горкин, 9 заместителей председателя ПВС (М.П.Тарасов, М.С.Гречу-ха, Ш.Рашидов, Т.Кулатов, Н.Додхудоев, Ф.Г.Бровко, М.П.Папян, А.Сарыев и О.В.Куусинен) и 12 членов ПВС (А.А.Андреев, М.Д.Багиров, С.М.Будённый, С.А.Вагапов, А.Д.Даниилов, Я.Э.Калн-берзин, З.А.Лебедева, З.И.Муратов, М.А.Суслов, З.Т.Фёдорова, Н.С.Хрущёв и Н.М.Шверник).

Казалось бы, кворум был налицо, то есть присутствовали 23 члена ПВС СССР, а не 13, как это утверждается в самой стенограмме заседания Президиума ВС СССР, опубликованной в «Ведомостях Верховного Совета СССР» в мае 1954 года[251], многочисленных печатных публикациях и в Интернете. Однако этот протокол вызывает целый ряд вопросов. Во-первых, почему в качестве заместителя ПВС СССР был указан Фёдор Григорьевич Бровко? Понятно, что, будучи 10 лет главой ПВС Молдавской ССР, по должности он стал одним из заместителей главы ПВС СССР. Однако ещё в марте 1951 года он был снят с этого поста и автоматически выпал из состава заместителей ПВС СССР. Но совершенно странным образом за прошедшие три года этот вопрос так и не был решён на сессии ВС СССР. Во-вторых, вполне понятно, что в качестве заместителя ПВС СССР был указан Михаил Сергеевич Гречуха, поскольку он только в середине января 1954 года был назначен первым заместителем председателя Совета Министров УССР и уступил свою прежнюю должность новому главе ПВС УССР Демьяну Сергеевичу Коротченко, который в этом качестве также был указан в данном протоколе заседания ПВС СССР. Но в данном случае этот вопрос носил чисто технический характер, до ближайшей сессии Верховного Совета СССР, которая пройдёт в апреле 1954 года. Однако совершенно непонятно, почему исключительно в качестве председателя ПВС Латвийской ССР был указан Карл Мартынович Озолинь, который занимал свою должность с марта 1952 года? Ведь по должности, как и другие главы союзных ПВС, он автоматически должен был стать заместителем главы ПВС СССР?

Между тем, как явствует из архивных документов[252], заседание Президиума Верховного Совета СССР, которое продолжалось всего 20 минут, было умело подготовлено ещё 1 февраля 1954 года Н.С.Хрущёвым, М.А.Сусловым и Н.М.Пеговым. Именно по их сценарию на этом заседании выступили только шесть человек, а именно член Президиума ЦК, председатель ПВС СССР маршал К.Е.Ворошилов, председатель ПВС РСФСР М.П.Тарасов, председатель ПВС УССР Д.С. Коротченко, кандидат в члены Президиума ЦК и глава ВЦСПС Н.М.Шверник, председатель ПВС Узбекской ССР Ш.Р. Рашидов и его коллега, председатель ПВС Карело-Финской ССР О.В.Куусинен. После завершения всех выступлений секретарь Президиума Н.М.Пегов зачитал короткий текст Постановления об утверждении проекта Указа Президиума Верховного Совета СССР «О передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР», за который единогласно проголосовали все участники заседания.

Между тем напомню, что согласно статье 18 Конституции СССР территория союзной республики не могла быть изменена без согласия её высших органов. Формально такие согласия были оформлены со стороны обеих республик в виде Постановлений Президиумов ВС РСФСР и УССР. Однако в статье 33 Конституции РСФСР, содержавшей полный перечень прав и полномочий Президиума Верховного Совета РСФСР, отсутствовало право какого-либо изменения границ РСФСР. Более того, изменение территории всех союзных республик не входило даже в полномочия самого Президиума Верховного Совета СССР, поскольку согласно статьям 14 и 31 Конституции СССР этот вопрос находился только в ведении самого Верховного Совета СССР, а не его Президиума. Таким образом, грубо нарушив нормы союзной Конституции, явно превысив свои конституционные полномочия и презрев саму процедуру решения данного вопроса, Президиум Верховного Совета СССР принял заведомо незаконное решение.

Тем не менее 26 апреля 1954 года Верховный Совет СССР, приняв на своей весенней сессии закон «О передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР», де-юре утвердил указ Президиума ВС и внёс соответствующие изменения в статьи 22 и 23 Конституции СССР. А затем 2 июня 1954 года Верховный Совет РСФСР единогласно принял закон «О внесении изменений и дополнений в статью 14 Конституции РСФСР», в соответствии с которым Крымская область была исключена из состава РСФСР. Наконец, спустя две недели, 17 июня 1954 года, в статью 18 Конституции УССР был внесён пункт о включении Крымской области в состав Украинской ССР.

Что касается Севастополя, то относительно него никаких решений принято не было и в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета РСФСР № 761/2 от 29 октября 1948 года он продолжал оставаться «самостоятельным административно-хозяйственным центром со своим особым бюджетом» и по-прежнему относился к категории городов республиканского подчинения в составе РСФСР.

3. Новый виток борьбы за власть и поражение Г.М. Маленкова.

Параллельно с решением «крымского вопроса» Н.С.Хрущёв активизировался и на «целинном фронте». Как установили ряд историков (И.Е.Зеленин, С.Н.Андреенков[253]), уже на сентябрьском Пленуме ЦК он поставил вопрос о расширении площади посева зерновых культур за счёт распашки целинных и залежных земель в восточных регионах страны. И несмотря на вполне разумную критику со стороны В.М.Молотова и других членов Президиума ЦК, он вновь озвучил эти планы 9 сентября 1953 года на встрече с делегацией Казахской ССР. Однако первый и второй секретари ЦК Компартии Казахстана Ж.Ш.Шаяхметов и И.И.Афонов выступили против этой затеи и заявили Н.С.Хрущёву, что распашка залежных и целинных земель в Казахской ССР не позволит решить зерновую проблему в стране, но зато приведёт к разрушению традиционного пастбищного скотоводства. Сомнения в целесообразности освоения этих земель высказали и целый ряд руководителей обкомов, в том числе Сталинградского, Куйбышевского, Саратовского и Чкаловского — И.Т.Гришин, М.Т.Ефремов, Г.А.Борков и П.Н. Корчагин.

Зато эта идея пришлась по душе руководителям Алтайского края, Омской и Новосибирской областей Н.И. Беляеву, И.К. Лебедеву и И.Д. Яковлеву, которые в ноябре 1953 года направили на имя Н.С.Хрущёва записки о возможности использования земельных богатств Западной Сибири для быстрого решения зерновой проблемы страны. Одновременно аналогичные записки в поддержку «целинной программы» направили министры сельского хозяйства СССР и РСФСР И.А.Бенедиктов и П.П.Лобанов, министр совхозов СССР А.И.Козлов, министр заготовок СССР Л.Р.Корниец, зампред Госплана СССР С.Ф. Демидов и президент ВАСХНИЛ академик Т.Д.Лысенко. Как уже писалось выше, все эти записки Н.С.Хрущёв приложил к своему собственному фолианту «Пути решения зерновой проблемы», который 22 января 1954 года и направил в Президиум ЦК.

25 января 1954 года на заседании Президиума ЦК состоялось обсуждение этой записки, где Н.С.Хрущёв с цифрами на руках пытался убедить своих коллег в правильности выбранного курса[254]. Во-первых, не объясняя причин этого явления, ставшего прямым результатом политики нового руководства страны, он заявил, что заготовки зерна в 1953 году резко сократились и упали до уровня 1948 года (то есть примерно с 2.100 до 1.850 млн пудов). Во-вторых, из-за этого падения пришлось «залезать» в резервный фонд страны и изымать для внутренних нужд 69 млн пудов зерна. В-третьих, для решения зерновой проблемы за ближайшие два года необходимо освоить 13 млн гектаров «новых земель», что позволит при сохранении средней урожайности 10–11 центнеров зерна с 1 га дополнительно получить 800–900 млн пудов, из которых товарное зерно составит около 500–600 млн пудов. По мнению Н.С.Хрущёва, подобное увеличение товарного зерна будет «выгодным мероприятием для государства», так как позволит увеличить доходную часть бюджета в 1955–1956 годов на 17–18 млрд рублей при «капитальных затратах» на освоении самой целины всего в 5,5–6 млрд рублей.

Несмотря на столь радужную картину, ряд членов Президиума ЦК, прежде всего В.М.Молотов, К.Е.Ворошилов и отчасти Г.М.Маленков, высказались против этой затеи, мотивируя свою позицию необходимостью направить основные средства на восстановление сельского хозяйства европейской части страны, где с начала 1949 года полным ходом шла реализация «Сталинского плана преобразования природы», уже давшего первые положительные плоды. Однако большинство членов «коллективного руководства» всё же поддержали Н.С.Хрущёва и приняли Постановление Президиума ЦК «Об обеспечении зерном страны и подъёме целинных земель»[255].

Между тем, как считают ряд историков (Ю.В. Емельянов[256]), даже после этого решения Н.С.Хрущёв всё ещё «ощущал неуверенность в своём проекте», поэтому послал на целину своего многолетнего помощника по вопросам сельского хозяйства Андрея Степановича Шевченко, который убедил патрона в правильности избранного курса. Возможно, это обстоятельство и позволило Н.С.Хрущёву тут же перейти к активным действиям, и уже 6 февраля 1954 года по его прямому указанию в Алма-Ате состоялся IX Пленум ЦК Компартии Казахстана, на котором был решён крайне важный организационный вопрос: взбунтовавшиеся Ж.Ш.Шаяхметов и И.И.Афонов были сняты со своих постов и направлены первыми секретарями Южно-Казахстанского и Павлодарского обкомов партии, а новыми руководителями республики стали два посланца Москвы. Должность Первого секретаря ЦК КП Казахстана занял Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко, снятый с поста министра культуры СССР, а пост второго секретаря — Леонид Ильич Брежнев, который тогда прозябал на заштатной должности заместителя начальника Главного Политуправления Министерства обороны СССР. Причём следует отметить, что для кандидата в члены Президиума ЦК и министра культуры СССР П.К. Пономаренко отъезд в Алма-Ату, по сути, стал политической ссылкой и закатом всей его партийно-государственной карьеры, а для Л.И.Брежнева этот отъезд, напротив, оказался «счастливым билетом» на вершины политического Олимпа и новым стартом его блестящей политической карьеры, венцом которой будут должности Генерального секретаря ЦК КПСС и председателя Президиума Верховного Совета СССР[257].

23 февраля 1954 года начал свою работу очередной Пленум ЦК, целиком посвящённый вопросам сельского хозяйства. В центре его недельной работы был доклад Первого секретаря ЦК «О дальнейшем увеличении зерна в стране и об освоении целинных и залежных земель»[258], по итогам обсуждения которого 2 марта Пленум ЦК принял одноимённое Постановление. А чуть позже, 27 марта 1954 года, будет принято и официальное Постановление Совета Министров СССР и ЦК КПСС «Об увеличении производства зерна в 1954–1955 гг. за счёт освоения целинных и залежных земель», которое широко опубликуют в открытой печати. А вскоре Н.С.Хрущёв в сопровождении целой команды помощников и пропагандистов посетил Казахстан, где вместе с П. К. Пономаренко и Л.И.Брежневым провёл немало встреч с партхозактивом республики и первыми целинниками.

Как полагают многие историки (Ю.Н.Жуков, Ю.В.Емельянов, И.Е.Зеленин, В.А.Шестаков, С.Н.Андреенков[259]), именно этот партийный Пленум стал, по сути, поворотным пунктом в судьбе нового политико-экономического курса, провозглашённого Г.М. Маленковым всего полгода назад. Именно на нём с подачи Н.С.Хрущёва был сделан акцент на экстенсивных методах подъёма сельского хозяйства страны и взят старый курс на решение важной зерновой проблемы не за счёт интенсификации всего аграрного производства, а за счёт расширения посевных площадей, столь характерный ещё для царской России.

Позднее высшее руководство страны будет регулярно возвращаться к разным аспектам освоения целинных земель. Достаточно сказать, что только в 1954 году будет принято полтора десятка разных Постановлений Президиума ЦК, Совета Министров СССР и ЦК КПСС, в том числе «О дальнейшем развитии совхозов Министерства совхозов СССР и повышении их рентабельности» (27.03.1954), «О плане отбора и направления механизаторских кадров и других квалифицированных рабочих и специалистов из числа комсомольцев и молодёжи, изъявивших желание поехать на работу в районы освоения земель» (30.03.1954), «О мерах по дальнейшему освоению целинных и залежных земель» (18.06.1954), «Об улучшении торговли, общественного питания, медицинского и культурно-бытового обслуживания рабочих и служащих МТС и совхозов в районах освоения целинных и залежных земель» (07.08.1954), «О дальнейшем освоении целинных и залежных земель для увеличения производства зерна» (13.08.1954), «О въезде в СССР в районы освоения целинных и залежных земель советских граждан, постоянно проживающих в Болгарии» (27.08.1954), «Об оказании помощи Министерству совхозов СССР по строительству новых совхозов в районах освоения целинных и залежных земель» (10.09.1954); «О въезде в СССР в районы освоения целинных и залежных земель советских граждан, постоянно проживающих в Венгрии и Чехословакии» (21.10.1954), «О постройке зернохранилищ в районах освоения целинных и залежных земель» (24.10.1954), «Об обеспечении дальнейшего освоения целинных и залежных земель для увеличения производства зерна» (25.11.1954) и «О мерах дальнейшего освоения целинных и залежных земель для увеличения производства зерна» (25.12.1954)[260].

Одновременно Н.С.Хрущёв принялся за новую перестройку силовых органов страны. Как известно, ещё 25 января 1954 года вышло Постановление ЦК «О серьёзных недостатках в работе партийного и государственного аппарата»[261], в котором ставилась первейшая задача в кратчайшие сроки изжить бациллы бюрократизма, упростить управленческий аппарат и резко сократить его штатную численность. Одним из первых на данное Постановление ЦК отреагировал глава союзного МВД генерал-полковник Сергей Никифорович Круглов, который 4 февраля направил в Президиум ЦК подробную записку на сей счёт. Помимо конкретных предложений о сокращении управленческого аппарата в центре и на местах и значительного (на 20 %) урезания штатной численности управлений и отделов, в этой записке говорилось и о том, что «существующее организационное построение Министерства внутренних дел СССР и его органов громоздко и не в состоянии обеспечить должного уровня агентурно-оперативной работы в свете задач, поставленных перед советской разведкой Центральным Комитетом и Советским правительством». А посему «в целях создания необходимых условий для улучшения разведывательной и контрразведывательной работы» целесообразно «выделить из Министерства внутренних дел СССР оперативно-чекистские управления и отделы и на их базе создать Комитет по делам государственной безопасности при Совете Министров СССР»[262].

8 февраля 1954 года эта записка была рассмотрена на заседании Президиума ЦК, который принял короткое Постановление, состоящее из трёх конкретных пунктов: «1) Принять в принципе проект Постановления ЦК о выделении из МВД СССР органов государственной безопасности и об образовании Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР; 2) Утвердить министром внутренних дел СССР тов. Круглова С.Н.; 3) Утвердить председателем Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР тов. Серова И.А. и первым заместителем председателя Комитета тов. Лунева К.Ф.»[263]. Кроме того, на том же заседании для доработки данного проекта была создана рабочая Комиссия во главе с двумя секретарями ЦК — М.А. Сусловым и Н.Н.Шаталиным. А уже 13 марта 1954 года за подписью К.Е.Ворошилова и Н.М. Пегова вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об образовании Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР».

Как считают многие учёные, в том числе историки спецслужб (А.И.Кокурин, Н.В.Петров, Л.М.Млечин, О.М.Хлобустов[264]), создание КГБ СССР стало крупной аппаратной победой Н.С.Хрущёва. Во-первых, КГБ был создан не как отдельный орган государственного управления, каковым являлись МГБ или МВД СССР, а всего лишь в статусе Комитета при Совете Министров СССР. Подобное «понижение» статуса КГБ в иерархии органов государственного управления, безусловно, было связано с горячим стремлением партийно-государственной номенклатуры и прежде всего самого Н.С.Хрущёва лишить органы госбезопасности прежней власти, влияния и самостоятельности, целиком подчинив их деятельность ЦК и его аппарату. Не случайно в самом Постановлении ЦК предельно прямо была поставлена главная задача для новой спецслужбы страны: «в кратчайший срок ликвидировать последствия вражеской деятельности Берия в органах государственной безопасности и добиться превращения органов госбезопасности в острое оружие нашей партии, направленное против настоящих врагов нашего социалистического государства, а не против честных людей»[265]. Более того, в июне 1954 года, выступая на Всесоюзном совещании руководящих работников органов КГБ, Н.С.Хрущёв прямо обязал чекистские органы «постоянно держать связь с партийными организациями, советоваться с ними и докладывать им о своей работе». А уже в июле по итогам совещания генерал-полковник И.А. Серов издал приказ «О задачах органов государственной безопасности», с которым были ознакомлены все первые секретари ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов партии[266].

При этом надо отметить, что, невзирая на «приниженный» статус КГБ, его председатель назначался на эту должность не внутренним нормативным актом Совета Министров СССР, как это было принято при назначении руководителей других ведомств при Совете Министров СССР, а указом Президиума Верховного Совета СССР, как это оформлялось при назначении союзных министров и глав государственных комитетов.

Во-вторых, руководителями КГБ СССР были назначены два давних и верных хрущёвских соратника. Генерал-полковник Иван Александрович Серов был знаком с Н.С.Хрущёвым ещё с довоенных времён, когда в сентябре 1939 года был назначен наркомом внутренних дел Украинской ССР. Правда, спустя полтора года он вернулся в Москву и до назначения на пост председателя КГБ более семи лет занимал должность первого заместителя главы МВД СССР. Что касается Константина Фёдоровича Лунёва, который также перешёл на работу в КГБ с должности первого заместителя министра внутренних дел СССР, то его знакомство и совместная работа с Н.С.Хрущёвым пришлись на послевоенное время, когда в 1949–1953 годах в бытность того первым секретарём Московского обкома партии, он занимал довольно важный пост заведующего Административным отделом МК КПСС.

А уже 18 марта 1954 года приказом И.А. Серова были назначены его четыре заместителя — И.Т. Савченко, П.И.Григорьев, В.А.Лукшин и П.И.Ивашутин — и определена структура центрального аппарата КГБ СССР, костяк которого составили Первое Главное управление (разведка), которое возглавил кадровый разведчик генерал-майор Александр Семёнович Панюшкин; Второе Главное управление (контрразведка), главой которого стал кадровый чекист генерал-лейтенант Павел Васильевич Федотов; Третье Главное управление (военная контрразведка), руководителем которого был назначен кадровый армейский политработник генерал-лейтенант Дмитрий Сергеевич Леонов; Четвёртое управление (секретно-политическое для борьбы с антисоветским подпольем), которое возглавил кадровый чекист генерал-лейтенант Фёдор Петрович Харитонов; Пятое управление (контрразведка на особо важных объектах), во главе которого встал тоже кадровый чекист генерал-лейтенант Пётр Иванович Ивашутин; Шестое управление (контрразведка на транспорте), начальником которого стал кадровый партработник полковник Михаил Иванович Егоров; Седьмое управление (наружное наблюдение), которое возглавил кадровый чекист генерал-майор Георгий Прокопьевич Добрынин; Восьмое Главное управление (шифровально-дешифровальное), главой которого был назначен кадровый партийный работник генерал-майор Василий Андреевич Лукшин; Девятое управление (охрана высших руководителей партии и правительства), начальником которого стал кадровый партийный работник, проработавший несколько лет в хрущёвском МГК партии генерал-майор Владимир Иванович Устинов, и Десятое управление (Комендатура Московского Кремля), главой которого был переназначен бывший командир армейского корпуса генерал-лейтенант Андрей Яковлевич Веденин.

Одновременно Н.С.Хрущёв инициировал новый погром «бериевских» кадров, жертвой которого стали многие кадровые чекисты, обладавшие огромным опытом работы. Если во второй половине 1953 года, в период первой чистки, из органов были изгнаны, а затем частично арестованы генерал-лейтенант Б.П.Обручников, генерал-лейтенант П.А. Судоплатов, генерал-майор Н.И.Эйтин-гон, генерал-майор С.Ф.Емельянов, генерал-майор А.Ф.Ручкин и другие, то на сей раз чистка коснулась бывших руководителей МГБ и ПГУ, многих из которых не только уволили из органов, но и лишили генеральских званий и боевых наград — генерал-лейтенанта Н.С.Сазыкина, генерал-лейтенанта А.С.Блинова, генерал-лейтенанта И.И.Врадия, генерал-майора С.Е.Белолипецкого, генерал-майора Г.Б. Овакимяна и других. Более того, опасаясь возможного ареста, 16 апреля 1954 года застрелился выдающийся советский полководец, который в годы войны командовал войсками Северо-Кавказского и 3-го Прибалтийского фронтов и нескольких общевойсковых армий, заместитель главы МВД СССР по войскам генерал армии Иван Иванович Масленников.

Как считают многие историки, тогда же, в марте 1954 года, Г.М.Маленков серьёзно ослабил свои позиции внутри Президиума ЦК и допустил явную оплошность, которая в конечном счёте стоила ему высшего государственного поста. 12 марта 1954 года накануне выборов в Верховный Совет СССР 4-го созыва на собрании избирателей Ленинградского округа Москвы он выступил с речью, в которой дословно заявил о том, что «советское правительство стоит за дальнейшее ослабление международной напряжённости, за прочный и длительный мир, решительно выступает против политики холодной войны, ибо эта политика есть политика подготовки новой мировой бойни, которая при современных средствах войны означает гибель мировой цивилизации»[267]. Именно это пассаж маленковской речи был встречен гневной отповедью со стороны почти всех членов Президиума ЦК, прежде всего В.М.Молотова, Н.А.Булганина и Н.С.Хрущёва. Главу правительства тут же обвинили в том, что его заявление не способствует активной борьбе против «преступных замыслов империалистов и может породить у советских людей чувство апатии и безысходности». Более того, в одном из своих выступлений Н.С.Хрущёв громогласно заявил, что если империалисты предпримут попытку развязать новую мировую войну, то она уже станет могилой не только для отдельных буржуазных держав, а для всего мирового капитализма.

Поэтому уже 26 апреля 1954 года на первой сессии нового Верховного Совета СССР Г.М.Маленков резко поменял свою риторику и в своём докладе заявил, что «если… агрессивные круги (США. — Е.С.), уповая на атомное оружие, решились бы на безумие и захотели испытать силу и мощь Советского Союза, то можно не сомневаться, что агрессор будет подавлен тем же оружием, и что подобная авантюра неизбежно приведёт к развалу капиталистической общественной системы. Ведь именно об этом наглядно свидетельствуют уроки истории, связанные с первой и второй мировыми войнами, из которых капитализм вышел со значительным сокращением сферы своего господства»[268].

Между тем почти никто из историков не подметил два довольно любопытных факта, прозвучавших в обеих речах главы советского правительства. Во-первых, за долгие месяцы фактического «умолчания» он впервые назвал И.В. Сталина «великим продолжателем дела Ленина», под руководством которого «на протяжении многих лет наша партия упорно и последовательно проводила политику индустриализации страны». И во-вторых, он особо сакцентировал внимание на том, что «наша партия открыто высказала свои взгляды по такому важному вопросу, как коллективность в руководстве», что «бесспорно… является необходимой гарантией правильного и успешного решения стоящих перед нами жизненно важных задач, правильного и успешного решения коренных вопросов, затрагивающих судьбы советского народа»[269].

Вместе с тем, как считают ряд историков (Ю.Н.Жуков [270]), на той же первой сессии Верховного Совета СССР был окончательно похоронен «новый курс» Г.М. Маленкова, о чём вполне красноречиво говорил утверждённый союзный бюджет на текущий хозяйственный год. Из 563 млрд рублей расходной части бюджета на тяжёлую промышленность выделялось почти 80 млрд рублей, на сельское хозяйство — 62 млрд а на лёгкую промышленность торговлю — чуть больше 14 млрд рублей. При этом расходы на все силовые структуры вновь резко возросли — более чем в два раза — и составили около 252 млрд рублей. В поддержку «нового курса» Н.С.Хрущёва, приоритетом которого вновь стало развитие тяжёлой индустрии, выступили многие депутаты и видные руководители правительства страны, в том числе члены Президиумов ЦК и Совета Министров СССР Л.М.Каганович, М.Г.Первухин и А. И. Микоян, Первый секретарь ЦК Компартии Эстонии Й.Г.Кэ-бин, министр угольной промышленности А. Ф. Засядько, министр лесной промышленности Г.М. Орлов и другие.

Тем временем 3 мая 1954 года Президиум ЦК принял Постановление «О Ленинградском деле»[271], в котором обязал Генерального прокурора СССР Р.А. Руденко «в связи с вновь открывшимися обстоятельствами опротестовать приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР по делу Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других на предмет его отмены и прекращения этого дела» и поручил КГБ СССР и Прокуратуре СССР «вменить в вину Абакумову и его сообщникам совершённое ими преступление — фальсификацию дела и учинённую ими расправу в отношении Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других».

По мнению ряда историков (Р.А. Медведев, К.А. Столяров, Л.М.Млечин[272]), данное Постановление прямо било по Г.М.Маленкову, поскольку он был непосредственно причастен к фабрикации «Ленинградского дела». Нам уже приходилось писать[273], что главные фигуранты этого дела, прежде всего А.А. Кузнецов и Н.А.Вознесенский, вовсе не были «невинными овечками», как их представляют все упёртые антисталинисты и «русские патриоты». Более того, об истинных «заслугах» и настоящих «подвигах» ленинградских вождей совсем недавно довольно подробно и обстоятельно поведали два кандидата исторических наук — Е.А.Клюев, защитивший очень толковую диссертацию «Чёрный рынок в послевоенном Ленинграде: 1945–1953 гг.», и А.В.Сушков, опубликовавший в журнале «Свободная мысль» просто шикарную статью «Ленинградское дело»: привилегированная жизнь «ленинградских вождей» в первые послевоенные годы»[274]. А посему ходячий термин «фабрикация» по отношению к «Ленинградскому делу», давно и некритически перетёкший из «хрущёвских разоблачений» в работы многих историков и публицистов, совершенно несостоятелен. Более того, сам Н.С.Хрущёв 7 мая 1954 года, выступая на собрании актива Ленинградской парторганизации с разъяснением «Постановления ЦК КПСС по «Ленинградскому делу»», с неохотой был вынужден публично признать, что «тов. Кузнецов и другие допускали разные излишества, в том числе «выпивки», «расходование средств государственных не по назначению», «бахвальство» и «зазнайство», а «очень многие члены Политбюро не уважали Вознесенского за то, что он был хвастлив, груб, к подчинённым людям относился по-хамски»[275].

Понятно, что эти Постановления, сначала Президиума, а затем и самого ЦК, резко ускорили следствие по делу В.С. Абакумова, которое было заведено ещё при жизни И.В. Сталина, в первой половине июля 1951 года, когда Политбюро ЦК приняло закрытое письмо ЦК ВКП(б) «О неблагополучном положении в Министерстве государственной безопасности СССР»[276]. На основании этого письма вместе с бывшим главой МГБ СССР сразу были арестованы начальник Следственной части по особо важным делам МГБ СССР полковник А. Г. Леонов, три его заместителя — полковники В.И.Комаров, М.Т.Лихачёв и Л.А.Шварцман, а также два руководителя абакумовского секретариата — полковники И.А. Чернов и его заместитель Я.М.Броверман. Чуть позже, в октябре-ноябре 1951 года, были также арестованы заместитель начальника Первого Главного управления МГБ СССР генерал-лейтенант М.И.Бел-кин, заместитель начальника Второго Главного управления МГБ СССР генерал-лейтенант Л.Ф.Райхман, заместитель начальника Бюро № 1 генерал-майор Н.И.Эйтингон, начальники отделов «Д» и «Р» полковники А.М.Палкин и В.М.Блиндерман, глава спецлабо-ратории Отдела оперативной техники полковник Г.М.Майранов-ский и зам. начальника отдела «К» подполковник А.Я. Свердлов.

В сентябре 1952 года в ходе допросов Л.А. Шварцмана были получены важные показания на Н.С.Хрущёва и Л.М.Кагановича, а также министра госконтроля СССР В.Н. Меркулова, зам. председателя СКК в Германии Б.З.Кобулова и зам. главы МВД СССР С.С.Мамулова. Однако самыми важными стали признания Л.А. Шварцмана о том, что именно он готовил теракты против Г.М.Маленкова и об этом доподлинно знали В.С.Абакумов, Л.Ф.Райхман, Н.И.Эйтингон, А.М.Палкин и ряд других сотрудников МГБ и Прокуратуры СССР. Причём эти показания оказались настолько важными, что само это дело впредь стали именовать «Делом Абакумова — Шварцмана».

До конца 1953 года следствие по данному делу шло ни шатко ни валко, однако после ликвидации Л.П.Берии и его подельников это дело оказалось в центре внимания КГБ и Прокуратуры СССР, руководители которых буквально «рыли носом землю», чтобы максимально ускорить новый судебный процесс над сотрудниками спецслужб. Причём ряд исследователей (К.А. Столяров[277]) отмечают не только особую поспешность в проведении закрытого судебного процесса, проведённого в Ленинграде в декабре 1954 года, но и особую ретивость в исполнении смертного приговора в отношении В.С. Абакумова, который был расстрелян буквально через час после его оглашения. Более того, сам К. А. Столяров прямо говорит о том, что генерал-полковник В.С. Абакумов «был одним из немногих, кто знал обо всех злодеяниях власть имущих, в том числе и Хрущёва». И именно поэтому глава КГБ СССР генерал-полковник И.А. Серов «торопил всё следствие и пытался форсировать события», а его покровитель Н.С.Хрущёв «стремился как можно быстрее разделаться» с В.С. Абакумовым и его подельниками.

Между тем ещё до окончания этого дела, 14 октября 1954 года, ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли новое совместное Постановление «О существенных недостатках в структуре министерств и ведомств СССР и мерах по улучшению работы государственного аппарата». Констатирую тот факт, что с начала 1954 года в 46 министерствах и ведомствах страны упразднены 200 управлений и отделов, более 4 тысяч «мелких структурных подразделений», около 900 снабженческих организаций, уволены более 450 тысяч сотрудников различных аппаратов и т. д. Постановление нацеливало руководителей всех управленческих структур союзного масштаба ещё активнее вести работу по устранению «излишеств в штатах», изжить волокиту, разбухшую отчётность и до 1 февраля 1955 года представить в ЦК и Совет Министров СССР отчёт о проделанной работе[278]. Причём, что любопытно, в названии данного Постановления впервые за долгие годы ЦК КПСС был указан «поперёд» Совета Министров СССР, первой уже стояла подпись Н.С.Хрущёва, а не Г.М.Маленкова и речи об «оптимизации» партийного аппарата в этом документе вообще не шло.

Между тем, по информации ряда историков (Ю.В. Аксютин, А.В. Пыжиков[279]), уже с ноября 1954 года все документы Совета Министров СССР стали оформляться за подписью маршала Н.А. Булганина, занимавшего должность первого заместителя главы союзного правительства, а сам Г.М.Маленков был де-факто отстранён от ведения заседаний Президиума ЦК, на которых стал председательствовать Н.С.Хрущёв. А окончательный удар по позициям главы правительства был нанесён в декабре 1954 года, когда состоялся судебный процесс над В.С. Абакумовым и его подельниками, которых в том числе обвинили в фабрикации «Ленинградского дела», ведь за ней стоял не кто иной, как Г.М.Маленков[280].