Ожидание andante

В глазах существа вспыхнуло желтое пламя, и Айне показалось, что оно удивилось.

– Можно.

Кожа была слизистой, гладкой и очень плотной, похожей на мокрую резину.

– У тебя очень красивый веер на спине, Хомодо.

– Я рад, что он тебе понравился. Это знак главы рода.

– Хомодо, что ты здесь, на этой планете, делаешь?

– Я очищаю море.

Айна удивилась:

– Очищаешь море? Но зачем?

– Я и мои соплеменники будут здесь жить.

– И много вас?

– Осталось еще пять.

– Осталось?

– Да, они успели уйти, когда я смог позвать. Остальных убил Император.

– При чем тут Император?

– Мы  звездные гости, искали планету, чтобы жить, но здесь нас заставили убивать.

Айна вспомнила бронетранспортеры, темно-зеленые маски, равнодушные голубые глаза, автоматы. И содрогнулась.

– Не бойся, их больше не существует. Все мертвы. Есть еще те, которые спят, но они долго не смогут проснуться. Может быть, уже никогда.

– А где остальные – те, которые успели уйти?

– Они тоже чистят воду, только в других местах. Ваша планета очень грязная, а мне надо растить потомство.

– Хомодо, она настолько грязная, что вы не сможете очистить наши океаны.

– Сможем, потому что у нас есть сила изменять реальность. Существует масса способов превратить яд в нужные вещи. Например, в коралловые острова или силикатные камни на дне.

…Айна сидела молча. Они не разговаривали уже полчаса. Хомодо несколько раз за это время нырял в воду и возвращался – с мокрой, блестящей на солнце черной кожей. Сейчас он развернулся, положил голову на песок и наблюдал за падающим в горизонт солнцем. Айна тоже смотрела на солнце и ни о чем не думала. Впервые за последние годы разочарований, боли и отчаяния ей стало по-настоящему спокойно, уютно, тепло. Это странное существо оказалось умным и доброжелательным собеседником. Где-то в глубине мозга возникло легкое сожаление о том, что он не человек. И тут же пропало, мысль показалась смешной. Айна наслаждалась. Ей нравилось сидеть рядом с этой огромной умной рыбой. И она подумала о том, что хотела бы встретиться с ним еще раз. Хомодо внезапно повернул голову к ней, приблизил и посмотрел в глаза.

– Мне жаль, это невозможно, ты сегодня умрешь. От тебя исходит запах смерти.

Айна пожала плечами и рассмеялась, запрокинув голову. Она знала, что у нее плохие зубы, дряблая серая отечная кожа, большой вес, от которого все тело покрылось мерзкими складками. Она всё это знала про себя уже давно и ничего не хотела с этим делать, потому что никому это не было нужно. Но Хомодо увидел в ней что-то другое, давно ею забытое, и это ощущение наполняло ее счастьем.

– Это хорошо. Я очень хочу умереть, устала. Только боюсь боли и беспомощности. Мы, к сожалению, не умеем умирать быстро и по желанию. Вернее, умеем, но это у нас не принято. А смерть мучительна. Зато потом – небытие, свобода, отдых. Знаешь ли ты, каково это – смертельно устать?

Хомодо помолчал, глядя в ее глаза. Айна почувствовала исходящую от него волну эмоций, в которой было слишком много всего – как в полузабытом запахе весеннего сада, где перемешались ароматы цветущих деревьев, молодой травы и цветов.

– Я помогу тебе.

Айна вскинулась и спросила с надеждой:

– Умереть?

– Нет, я слишком много убивал. У нас тоже не принято искать смерти там, где она постоянно ищет тебя. Я помогу тебе не почувствовать боль. Хочешь?

– Да.

– Иди за мной в воду.

И он, изящно развернувшись, в один момент исчез в прибое. Айна, тяжело перевернувшись на четвереньки, с трудом поднялась на затекшие ноги и, не снимая халата, вошла в море по шею. Хомодо выпустил многочисленные белые нити из-под наплывов по бокам, стал кружить рядом в воде, и щупальца безостановочно заскользили по ее телу. Эти прикосновения не вызвали у нее отвращения. Стало тепло, в теле появилось ощущение легкости.

– Если захочешь меня увидеть, просто приди сюда. Позови. Прощай.

И Хомодо исчез черной тенью в глубине.

Когда Айна повернулась к пляжу, там было полно ее соплеменников. Именно так она о них и подумала. Они галдели, как глупые птицы, пили, ели, перемещались, шумно забегали в воду. Шум голосов накрыл ее, словно лавина, и на миг оглушил. В глазах потемнело. Никто не обратил внимания на некрасивую пожилую женщину, явившуюся из воды. Ночью она умерла во сне от сердечного приступа.

…Прошло сорок дней. На пустынный пляж с песчаной полоской легко сбежала по лестнице молодая женщина. Была она стройна, с пышными темно-медными волосами и нежной кожей. Ее босые ступни, маленькие и изящные, легко ступали по желтому песку. Незамысловатое платьице трепыхалось на яростном морском ветру, облегая стройную фигуру. Солнце клонилось к горизонту, обещая совсем скоро упасть расплавленным боком в океан. Оттуда навстречу ему поднималась серая дымка. Женщина зашла по щиколотки в воду и громко позвала:

– Хомодо, Хомодо!

Несколько секунд ничего не происходило, потом вода расступилась, и перед ней показалось черное существо. Его веер с серебристой каймой развернулся, по нему несколько раз прошли волны, как будто ветер покачал мягкие серебристые ковыли в летнем поле. Женщина радостно и громко рассмеялась, села прямо в воду, ее глаза оказались наравне с янтарными глазами существа. Она подняла руки и погладила его лицо.

– Как же я соскучилась по тебе, Хомодо!

– Я ждал тебя.

– Прости, мне нужно было попрощаться с родными. Я теперь буду жить здесь, на этом пляже, и ты, когда освободишься от своих важных дел, снова навестишь меня. Ведь правда, навестишь? Я буду ждать тебя каждый день.

– Я хочу, чтобы ты пошла со мной.

– Но я не могу дышать в воде!

– Ты можешь стать такой же, как и я. Если захочешь, конечно.

Женщина легко вскочила на ноги и весело рассмеялась:

– Это самое лучшее предложение за всю мою жизнь. Но как?

– Ты же знаешь, я умею изменять материю.

– Ты изменишь моё тело?

– Не только тело, но и сознание. Ты будешь ощущать жизнь в десятки раз сильнее, ты сможешь помогать мне. Перед тобой откроется удивительный мир океана.

– Я согласна. Что мне нужно сделать?

– Ничего. Просто войди в воду, нырни и плыви в глубину. И ничего не бойся. С этой планетной секунды я буду называть тебя Ханнаан.

– Что означает это имя?

– Дар великого космоса одиноким скитальцам, самый щедрый дар счастья. Это награда за великие страдания и терпение их пережить. Идем, моя подруга Ханнаан, впереди много важных дел, – Хомодо развернулся и исчез под водой.

Женщина в последний раз оглянулась на пустой пляж, невзрачное строение на берегу и болтающиеся по берегу сухие шары перекати-поля. Потом сделала несколько шагов в море и, подняв руки, неловко плюхнулась в волну.

…Мальчик, пытающийся построить возле прибоя песчаный замок, услышал возле себя резкий всплеск. Его окатило волной, он испугался и закричал. Подбежала молодая мать, стала успокаивать рыдающего взахлеб сына. Сердце ее на миг сжала тревога, и тут же отпустила. Кругом были люди, ничего ужасного не происходило. И все же…Подхватив на руки, она унесла ребенка подальше от моря, как будто там таилось нечто неведомое, мощное, пугающее.

Через минуту это ощущение прошло.

Привет, Ян! Рассказ

Работа частного предпринимателя – дело неблагодарное и хлопотное. При кажущейся видимости полного благополучия, это постоянные разъезды, необходимость «держать лицо», даже если мысли полны недавними неприятностями и на душе кошки скребут, нежелание покупателей сотрудничать и часто собственное нежелание продавать. Иногда наваливается просто нечеловеческая усталость: жизнь настолько насыщенна, что я теряюсь в смыслах происходящего, как слепой без клюки – на перекрестках чужого города. Мимо пролетают посторонние судьбы, разрушенные надежды, эмоции, озарения, чужие достижения. И я сама, словно мотылек, бессильно лечу в бурном водовороте не осознаваемых до конца событий, потому что осознавать уже нет ни времени, ни сил.

Я всего лишь свидетельница жизни, которая несется рядом со слегка помятым в разъездах бортом моей рабочей машины, переливаясь всеми видимыми оттенками красок: от горестно-черных до победно-красных. Я часто не могу вспомнить, что происходило в те или иные секунды этого безостановочного движения. Но всё же зацепились островками воспоминаний особенно яркие пейзажи и некоторые события, тронувшие мои чувства каким-то непередаваемым настроением мягкого светлого сожаления. Одним из таких событий стала история Лизы, «золотой принцессы».

…Это случилось десять лет назад, когда я приехала в маленький провинциальный городок, прилепившийся к магистральной трассе, словно улей диких пчел – к вытянувшейся боковой ветви дуба. Товар у меня был очень мелкий, но необычный: драгоценные и полудрагоценные камни, замочки, крепления, боры, фрезы, сплавы, воска, полиры, силиконовые матрицы и прочая мелкая, очень дорогая ерунда, которую можно было бы охарактеризовать одним рекламным слоганом: «Все для ювелиров!» И если вы думаете, что в маленьком провинциальном городе нет ювелиров, то глубоко ошибаетесь: украшения – это радость, а экономить на радости, как говорила моя мудрая полуеврейская бабушка, – большой грех. Поэтому ювелиры есть везде, даже в поселках.

Это такая вездесущая, но невидимая остальным скрытая прослойка людей, которые говорят и думают на особом, им одним понятном языке, ведут отличный от всех образ жизни и практически никогда никому не показываются. Я к этому была готова и искала мужчин, которые знали, что такое «фреза» и «силиконовый полир». В этом степном городке, разбитом на пыльные квадраты кварталов с полузасохшими тополями на тротуарах, ювелиры оказались самые разные по характеру: заносчивые, добрые, грубые, сладкоречивые, обаятельные. Но в этот раз удивило другое. Почти все посоветовали разыскать Лизу, «золотую принцессу».

– Кто такая Лиза? – удивленно спрашивала я каждого, кто мне о ней говорил.

Ответы были одинаковы:

– О! Это наша гордость! – и глаза мужчин становились мечтательными, а лица смягчались.

– Лиза – это Лиза! Она делает лучшую филигрань, ее работы заказывают в столице, к ней приезжают издалека. Она – талантище!

– А сколько же лет вашей Лизе?

Мои собеседники хитро улыбались и отвечали уклончиво:

– Молоденькая…

Лиза меня очень заинтересовала, но встретиться с ней никак не получалось – город-улей находился в ста километрах от моего офиса и посещала я его строго по графику – раз в неделю, а то и в две. Каждый раз я, обзванивая клиентов и собирая заказы, добросовестно договаривалась с ней о встрече, и телефон приветливо отвечал: «Да, да, я жду вас, приезжайте!» Но! То ей приходилось уехать, то у нее была срочная работа, то еще что-нибудь.

И все же знакомство состоялось.

В тот день у меня было много заказов, я не успевала объехать всех, поэтому сразу направилась к Бекиру – пожилому широколицему восточному бею с темной, словно дубленой кожей и молодыми карими глазами. Он всегда балагурил и, казалось, не ведал плохого настроения. В мастерской Бекира, самой крупной в городе, с моим приходом началась веселая суета: я привезла новый товар, долгожданные заказы и каталоги. Вдруг открылась дверь и вошла девушка. Увидев ее, парни и мужчины обрадовались еще больше, зашумели, стали шутить, заигрывать с ней, безудержно флиртовать. Меня поразила ее внешность. Мягкие, кошачьи движения, светлые прямые волосы до плеч, удлиненное, правильной формы лицо, пухлые губы, огромные серые глаза миндалевидной формы и открытая белозубая улыбка. Лицо ее сияло, и сама она показалась мне какой-то особенно ладной, мягкой, неземной и одновременно – простой и приветливой.

– Лиза, посмотри, какая фреза, ты такую давно искала.

– Лиза, новые полиры.

– Лиза, тебе припой нужен?

– Лиза, сокровище ты мое, ну хоть посмотри на меня! – это уже был крик чьей-то исстрадавшейся по ее вниманию души.

Мужчины выстроились вокруг нее, образовали свиту и вот так, сопровождая, повели к моим богатствам, разложенным на столе. Лиза искренне, не скрывая радости, наслаждалась таким вниманием: молодым мужчинам она подарила улыбку Джулии Робертс, у Бекира спросила совета, кому-то дала совет сама. Говорила она медленно, слегка растягивая слова, и это придавало ей особое очарование: будто лень было говорить, но не могла она отказать в этом окружающим и милостиво дарила свое королевское снисхождение. Выбрав товар и положив его на узкую ладошку, она обратилась ко мне с такой же неземной улыбкой:

– Сколько я должна?

Пальчики у нее были тонкие, изящные. Я подумала, что такими пальчиками только украшения и создавать.

– Две с половиной тысячи. Это со скидкой.

Лиза не обратила внимания на скидку и без вопросов расплатилась. Вот так состоялось наше знакомство.

…Лиза оказалась доброй, приятной девушкой. Как мне «нашептали» местные ювелиры (о, мужчины, оказывается, очень любят посплетничать!), она пережила скоротечное замужество, после которого у нее осталась маленькая дочка. Несмотря на красоту и покладистый характер, многочисленные предложения дружбы и любви от поклонников отметались ею напрочь. Ее обожали, поздравляли со всеми праздниками, дарили подарки, всячески охраняли от «злодеев и дурного глаза», безоговорочно признавали талант и даже не завидовали, хотя в их закрытом ювелирном обществе она считалась главной конкуренткой. И называли всегда так ласково: «Наша золотая принцесса». Мы стали с ней сотрудничать, как это называется в нашем бизнесе. Она диктовала заказы спокойно, без споров, щедро рассчитывалась при встрече, по-детски радовалась предложенным мной скидкам, искала в каталогах новый товар и с удовольствием заказывала его. Ей нравилось ювелирное дело. А мне понравилась она сама.

Как-то раз на обратном пути, обгоняя на трассе едва ползущую ярко-красную иномарку с молоденькой девушкой за рулем, я поймала себя на нелепой мысли, что Лиза напоминает мне очень красивую и безумно дорогую куклу. «Странно, откуда такие мысли? Может, потому, что при своей милой внешности и таком приятном характере она могла бы очень удачно выйти замуж за одного из своих богатых клиентов, уехать в столицу и не работать?» Впрочем, что гадать? Я о ней, по сути, ничего не знала. Возможно, она ждала какого-то особого, единственного мужчину – непременно принца, непременно на белом коне, непременно с большой всепоглощающей любовью, чтобы земля уходила из-под ног. «Интересно, – улыбнулась я сама себе в ответ таким мыслям, – а гнедой конь не подойдет? А если это будет кобыла, что тогда?»

Впрочем, мысли мне показались крамольными, злословными: что только в дороге от скуки и жары в голову не придет. И я их быстро прогнала прочь, как надоедливых слепней, которые в избытке водились в этих богатых фермерскими хозяйствами степных местах.

…Прошло время, мой бизнес расширился, клиентов прибавилось, и я уже не успевала доехать до каждого лично. Ко мне на работу пришел новый менеджер – Ян. Был он лет тридцати, среднего роста, мягкий, обаятельный, смешливый. Легко договаривался, легко продавал. Присутствовала в нем какая-то обреченная беззащитность – видимо, после тяжелого разрыва с любимой девушкой, которую он так и не смог забыть. Вместе с тем, рядом с ним было очень комфортно: он охотно помогал, никогда не отказывал в поддержке, всегда был приветлив, шутил. Когда он улыбался, его оливковые глаза, чуть прикрытые короткими пушистыми ресницами, казалось, испускали искорки света. Хотелось смотреть на него, словно на яркий огонек, притягивающий взгляд.

Назвать его красавцем было нельзя, но что-то такое необычное, из-за чего даже самый некрасивый мужчина становится всеобщим любимцем женщин, в нем присутствовало в полной мере. Галантность, что ли? Старые, давно забытые манеры? Аристократизм? Не знаю. Впрочем, мне – даме среднего возраста с ворохом рабочих и семейных проблем – было некогда решать психологические загадки, и я не стала отвечать сама себе, чем же так хорош Ян. Главное – результат, а результат у него оказался отменный: продажи с его приходом выросли, особенно среди клиенток. Скоро он взял на себя часть моей работы, я оформила доверенность на машину, и вот уже не я, а мой новый помощник стал приезжать в город-улей, прилепившийся к главной трассе, ведущей на материк, в цивилизацию.

Так пролетело три коротких месяца. Как один день. Наступила осень, принесла с собой теплые сентябрьские дожди, позолотила уставшие от зноя верхушки деревьев. В воздухе появились тонкие нотки запаха преющих ореховых листьев, жухлой травы, созревающего тёрна. Поплыла по воздуху тонкая серебристая паутина. Как-то раз Ян позвонил и сказал, что приедет не один, и что у нас в офисе будет праздник. Ну ладно, раз лучший менеджер фирмы хочет сделать мне сюрприз, я не против. Убрала комнату, спрятала офисные бумаги и валяющиеся там и тут степлеры, дыроколы, файлы, папки.

Бухгалтер, а по совместительству и мой секретарь, вымыла чашки, нарезала сыр и колбасу, накрыла стол. А когда отворилась дверь, я обмерла: Ян крепко держал за руку Лизу, словно опасался ее нечаянно упустить.

Потом мы пили чай, ели торт, говорили о несущественном, а я исподтишка наблюдала за новоявленной парой. Сказать, что они были счастливы – значило ничего не сказать. Ян постоянно краснел и всем подкладывал на тарелки кусочки торта, подливал в бокалы шампанское, Лиза без устали улыбалась, молчала и норовила спрятаться за его плечо. Были они растерянные, красивые, легкие, неземные, как будто выдернули двух голубков из райского сада и поместили в новый мир – пока еще враждебный и неприветливый – осваиваться. После чаепития они уехали знакомиться к родителям Яна. Там и остались с двумя баулами вещей, собранных Лизой заранее.

Так «золотая принцесса», знаменитость провинциального города-улья, покинула свое теплое насиженное место, где купалась в обожании и славе, и превратилась в рядового ювелира обычной столичной мастерской, где работу ей поручали самую простую: мелкий ремонт и полировку. Никто не заказывал ей больше золотых гарнитуров с гранатами в виде лилий, никто не приезжал издалека на дорогих «порше», «мерседесах» и «ауди». Но Лиза была счастлива по-настоящему. Она полюбила сильно, всей душой, она дышала Яном и не могла им надышаться, она отдалась этому чувству, как дикая лошадь, несущаяся по прерии, – свободе. А в городе-улье про нее забыли уже через две недели.

…Семья Яна обитала в пригороде: добротный дом, теплица, курятник, гараж с машиной, палисадник с розами и грядки с клубникой. Хозяйка усадьбы – бывшая директор овощной базы – несколько лет назад вышла на пенсию и всю свою кипучую энергию отдавала уходу за домом, устройству жизни детей Яна и Марты и воспитанию мужа-алкоголика. Ян внешне был очень похож на отца – такой же покладистый, спокойный, обаятельный. Красавица Марта властным, хватким характером пошла в мать и к тридцати годам уже была хозяйкой двух салонов красоты.

Лизу приняли очень хорошо, отвели им с Яном самую лучшую и теплую спальню в доме, тут же начали хвастаться соседям будущей невесткой. Так рассказывал мне Ян, когда мы выходили с ним из офиса на перекур. Сам он просто на крыльях летал – до того хорошо ему было с его «золотой принцессой». Он стал осанистым, уверенным в себе и вместе с тем каким-то светлым, легким, словно обручился с настоящей королевой фей.