Дорога в туман

— Каждый выбирает для себя, верно? — Степан поднял, наконец, глаза и посмотрел на Кота. — Я поеду в Трясинный край и пойду в туман. Только… Только вы меня же там не бросите, если что?

— Я все думал, что у нас только Иваны-дураки водятся, а нынче вот и Степаны-дураки объявились, — констатировал Баюн. Он сам себя дернул за усы, чтобы скрыть расплывавшееся по морде выражение довольства. — Ясное дело, не бросим! И вообще, давайте уже, поехали!

— Эээ, и как тут лезут на транспортную жабу? — бодро поинтересовался Степан, как будто и не он совсем недавно корчился от страха за камнем. Жаруся подлетела к нему, и подцепив ткань рубашки коготками, легко доставила его на Жабу, позади Катерины.

— Держись за Катю и рот держи закрытым, язык можно прикусить запросто, — успел крикнуть ему Кот, и тут жаба прыгнула. Обычно Жабы перемещаются не прыжками, а приподнявшись на лапах, но эта умела и прыгать, да ещё как! Они взмыли в воздух высоко-высоко и начали медленно опускаться на землю, как только все четыре лапы жабы коснулись земли, она прыгнула опять, и опять, и опять.

Глава 10. Трясинный край

— Аааааа, дааа когдааа жеее онааа остаанооовиитсяяя??!! — взвыл Степан на пятом прыжке, и тут же охнул, ожидаемо прикусив язык.

— Скоро! — проскрипела в ответ жаба и прыгнула ещё четыре раза. — Трясинный край! Почти прибыли! — ещё прыжок, и они начали опускаться в густой зеленоватый туман.

— Как прибыли, мы же только тренировались, куда тебя несет, здесь же туман! — ахнул Степан, но жаба стремительно начала уменьшаться и Катерина успела отпрыгнуть сама и оттолкнуть Степана с жабьей спины, когда та была размером с пони, иначе они бы её раздавили.

Пока они поднимались и смогли до неё добежать, она уменьшилась уже до нормального размера, и всхлипывала от ужаса, засыпая в ненавистном тумане. Только успела тихо проскрипеть:

— Простите меня, я случайно перепры… — и уснула в Катиной ладони.

Катя тоскливо осмотрелась. Попали они на небольшой островок в окружении окошек воды. Жабу она удобно устроила в корзинке из бересты с крышкой, которую бережно уложила в сумку. Пока прятала жабу, напряженно соображала, что им теперь делать.

— Степ, у тебя есть идеи? — наконец, решив, что одна голова хорошо, а две лучше, спросила Катерина.

Степан в каком-то оцепенении стоял и смотрел в туман. Он чувствовал себя как человек, который видел кошмарный сон, а потом проснулся и понял, что это и не сон вовсе. Он жутко боялся остаться в тумане без помощи и поддержки, и вот, пожалуйста, Волк, Баюн и Сивка, Жар-Птица неизвестно где, а это девчонка ещё спрашивает у него такие глупости! Он развернулся, и уже открыл рот, чтобы наговорить гадостей Катерине, как вдруг заметил у нее за спиной в тумане что-то со страшными лапами-когтями.

— Катя, сзади! — сдавленно вскрикнул он. Мысли заметались, куда можно бежать, чем защититься?

— Ой, какой ты молодец! Это же дерево! Ива! И совсем недалеко от нас. А это значит, что берег близко, — обрадовалась Катерина, которая в тумане уже бывала и после первого раза, когда так перетрусила, уже немного к нему привыкла и так не паниковала. — Степ, попроси пряжку, может, Жаруся заложила тебе болотные сапоги?

Степан с усилием разжал пальцы, окаменевшие на рукояти меча, заставляя себя сосредоточится, и вспомнить, где у него эта сама пряжка, и как её просить. Вспомнил. Сапоги были! Высоченные, почти до середины бедра, удобные, они оказались у него на ногах, как только он о них сказал.

— А у меня нет, — расстроилась Катя. — Жаруся про равноправие полов ничего слышать не желает. Сейчас я свои резиновые найду, хоть какое-то утешение, — она видела, что мальчишке очень не по себе. И пыталась как-то его отвлечь.

— Ты смеешься что ли? Какое там равноправие полов, что ты чирикаешь тут всякую ерунду, как будто ничего не произошло? — Степан не выдержал и начал гневным шепотом выговаривать Катерине все свои претензии. — Я тебе что, охранник? Я кто? Почему эти твои не остановили жабу, где они вообще? Где вот этот твой песик, который тебе в рот смотрит, ах, Катя то, ах, Катя это, ах, сожру, если что с Катей? Где этот Баюн, он-то умный в туман не лезет, а меня послал, типа меня всё равно кошмары мои везде найдут! Я вам что, приманка для нечисти? Пусть меня жрут, главное, чтоб Катенька спаслась? — он понимал, что говорит глупости и говорит от страха, что Катерина не виновата, вообще-то ни в чем, но остановиться не мог. И ещё долго бы продолжал, если бы не услышал тихое всхлипывание. Катерина сама не ожидала такого результата пробной поездки на жабе, да ещё в такое опасное место, и первый раз со Степаном. А тут ещё он на неё налетел, она-то сообразила, что все это сродни её истерике в первое её знакомство с туманом, только она была одна и изображать ничего никому было не надо, а Степану сложнее, он мальчик, он должен быть сильным, защищать, не пугаться, а это тяжело. Но, обидно было очень. И от обиды и полились слезы.

— Кать, ну ты чего? Кать, ты это, ну не надо, не плачь. Я же не хотел. — Степан растерялся и начал топтаться вокруг, заглядывая Катерине в лицо, и чувствуя себя ещё поганее.

— Степ, я тебе рассказывала, как я в первый раз в тумане оказалась? Нет? — проговорила Катерина, кое-как вытерев глаза и нос. — Я так перетрусила, что решила уйти совсем, и никогда больше не вспоминать про Лукоморье. Волка чуть не погубила. Но, ничего, все обошлось. Так что ты не переживай, мы что-нибудь придумаем, и на меня не кидайся, пожалуйста, мне тоже очень страшно. И ты не мог бы поискать палку какую-нибудь, хорошо бы проверить, насколько тут глубоко?

Степан никогда не думал, что просьба поискать палку может сделать его настолько счастливее, во-первых, было чем заняться, во-вторых, Катерина перестала реветь, и так мокро вокруг, а он малость успокоился. Потом вот это «мы что-нибудь придумаем» как-то радовало. Она же могла его вообще послать куда-нибуть подальше за хамство, ан нет, так правильно себя повела! Палку он отыскал у самой воды. Видимо, как раз от ивы палка, гибкая очень.

— О, отлично! — Катя поводила палкой в воде, и обнаружила, что здесь не очень и глубоко. Сапоги у неё, конечно, водой захлестнет, но это не очень-то и страшно.

Они шли, аккуратно прощупывая дно, торфяное, топкое, очень противно было двигаться, но все-таки не трясина.

— Кать, смотри, берег! Ты права! А откуда ты знала, что это не просто островок следующий, а край болота?

— Кот показывал, помнишь? Когда про Трясинный край говорил, это пограничные ивы. Теперь надо искать сказку, — проговорила Катерина, выливая из каждого сапога воду и вытирая их насухо.

— Ты зачем сапоги прячешь? Возишься там, возишься.

— Переоденусь в кроссовки и сухие носки, а то противно жутко и холодно. Не ругайся. И помоги мне, пожалуйста, встать.

Она прислушалась. Тишина, как и всегда в тумане, но, где-то знакомый звук текущей воды. Тихий-тихий.

— Слушай! Да не туда слушай. Голову поверни направо. Там, по-моему вода журчит! — Катерина сама ещё раз прислушалась, да, это ручей или речка, а это означает, что есть шанс найти тростник. — Наверное, где-то туман не очень густой и вода не полностью застыла, или есть какое-то чистое от тумана место поблизости, — подумала она.

— Пошли туда! — она махнула рукой, указывая направление.

— Кать, а может, в рожок подуть? — осенило Степана.

— А толку-то? Они понятия не имею, где нас искать. Туман очень глушит звуки, и далеко рожок слышно не будет, а если они нас не услышат, а услышит кто-нибудь другой? Зачем оно нам надо?

— Эээ, ну, да, это ты права. — Степан Катьку даже зауважал. — Мыслишь, однако!

Они действительно дошли до реки и пошли по берегу, и шли в тумане довольно долго, пока Катерина не замерла на месте.

— Степ, вон там, видишь? — она показывала на двух застывших в тумане девушек, которые когда-то явно собирали ягоды. Подошли поближе и осмотрелись. У одной корзинка была почти полная, а у другой совсем мало ягод. Та, что с полной корзинкой, красивая, спокойная, коса толстенная и лицо приятное. А вторая, которая идет за ней, тоже миловидная, но не сравниться с первой, и её лицо очень портил злобный взгляд, устремленный на первую девушку.

— Нашли. — Катерина печально осмотрела первую девицу. — Жалко их…

— Кать, это что, тот самый детектив? — ошарашено смотрел Степан на замершие фигуры.

— Ну да, вот эта, которая первая идет — жертва. Вторая, её убьет за сундук с нарядами и украшениями. Правда, в результате, жертва оживет, а эту накажут. Но, все равно обеих жалко. Надо же за сундук с нарядами, да из-за зависти, так себе душу отравить…

Катя утянула Степана подальше, за кусты, села на траву, и начала рассказывать сказку. Степан увидел, как медленно уползают языки тумана, растворяются в воздухе безвозвратно, а девушки, проснувшись, как и не спали, продолжают свой путь. Степан хотел было пойти и посмотреть, что дальше будет, но Катерина помотала головой и осталась на том же месте.

— Тебе чего, ужастиков мало? Тут захотелось рассмотреть все кровавые подробности? Я специально подальше села и спиной к этой компании.

— Так все же хорошо закончилось.

— Вот и очень замечательно, только я все равно не очень хочу все это видеть. Ладно, пошли к болоту, посмотрим, расходится там туман, или нет.

Они дошли до той самой ивы, около который выбрались на берег, и услышали чье-то бормотание и стоны. Звуки доносились от корней дерева. Катерина с опаской подошла ближе и увидела, что в корнях ивы застряла самая большая жаба из всех, которых она когда-либо видела, кроме, конечно, раздувшейся транспортной. Жаба, видимо, когда-то очень неудачно прыгнула, повисла на корнях и так уснула, а когда туман рассеялся, не сумела выбраться из ловушки. Заметив людей, жаба задергалась ещё сильнее, но все было напрасно.

— Подожди, пожалуйста, не надо так рваться, я тебе сейчас помогу! — Катерина съехала по мокрой земле в воду, опять намочив ноги, но, не обращая на это внимание, стала аккуратно отгибать и отводить в сторону корни ивы, стараясь и их не поломать, и жабу не повредить.

— Кать, брось эту гадость. Мало тебе на сегодня жаб!

— Ничего это не гадость! И они очень даже милые и красивые. — Катерина пыхтела, пытаясь отогнуть самый толстый корень.

— Да ладно! Что в них красивого-то? — к Степану вернулось чудесное настроение с уходом тумана, и он развлекался.

— А ты их глаза видел? — Катерине оставалось совсем чуть-чуть.

— Делать мне нечего их рассматривать! Вот ещё! — фыркнул Степан.

— А я вот видела. У них в глазах золотые полоски. Как будто кто-то бросил горстку золота. Очень красиво! И они милые. И характер приятный. У нас дома целую зиму жаба жила, когда её папа из гаража спас. Весной перешла под крыльцо на даче. То есть, мы её весной выпустили, а она вернулась к нам. Сама захотела. И до сих пор живет, уже третий год.

Степан в который раз подумал, что Катькина семья совсем чокнутая, как и сама Катька, но вот, она высвободила жабу, и выпустила в воду, а сама с трудом начала выбираться на берег.

— Руку дай, пожалуйста, — попросила она, удивившись, почему Степан застыл с выражением жуткого ужаса на лице, резко обернулась. От того, что она увидела, помощь Степана её уже не потребовалась, она ласточкой вылетела на берег и кинулась бежать, но кроссовки были промокшие, а земля совсем влажная, и она, поскользнувшись, с маху упала на колени. Из болота на их глаза выбиралось огромное чудище. Катя сразу его узнала.

— Трясинник! Царь Трясинного края, — прошептала она и закрыла глаз руками, понимая, что убежать уже не успеет и тут услышала вполне приятный голос:

— Девица-красавица, кто же ты?

Катерина открыла глаза и увидела, что чудище смотрит на неё вполне благожелательно. Она сделала попытку подняться, но не смогла, ноги разъезжались на мокрой земле самым постыдным образом.

— Как корова на льду! — подумала про себя Катерина.

И тут её подхватили огромные мокрые лапищи трясинника, аккуратно и бережно опустили на более сухой кусок берега.

— Спасибо! — автоматически поблагодарила Катерина и слегка даже поклонилась. — Меня зовут Екатерина.

— Катюша, значит. Хорошее имя, — одобрил трясинник. — Я тебя сам благодарить должен. Ты меня спасла, самого Великого царя Трясинного Края! Не знаю, сколько бы я продержался на этих корнях. А ты меня освободила, да так нежно. И ещё про глаза сказала. Я вот сам удивляюсь, почему никто не замечает, какие у нас глаза красивые! Обычно-то все, как этот вон, гадость-гадость, да сам ты гадость! — ткнул он лапищей в сторону окаменевшего от ужаса Степана.

— Что мне вот с тобой сделать? А, знаю! Превращу тебя в жабу. Вот сам и узнаешь, каково это, слышать, что тебя гадостью называют все время. И ещё рожи такие при этом корчат, мерзость просто.

Трясинник поднял лапищу и наставил её на Степана, и тут Катерина решила вмешаться, пока не поздно.

— Великий царь Трясинного края! Я прошу тебя пощадить моего друга. Не наказывай его, молю тебя, за его неразумные слова! Он долго жил в далекой стране, там он жаб не видел, и не знает, насколько они приятны!

Трясинник к просьбе отнесся вполне благосклонно, милостиво, можно сказать.

— Если это просишь ты, тогда ладно, не буду наказывать. Так и быть. Но, это слишком малая награда тебе за твою доброту. Чтобы ты хотела?

Степан от облегчения чуть не рухнул на землю, но удержался, схватившись за ствол часовой ивы.

— О, Великий царь, мне стало известно, что пользуясь тем, что ты попал в туман и уснул, многие трясинники и болотники стали претендовать на твой трон. И, кроме того, они очень пугают людей, даже из болот вылазят. Я молю тебя, запрети им обижать ни в чем не повинных жителей Лукоморья! — Катерина от страха говорила так складно и дипломатично, что сама себе удивлялась.

— Что??!!! Как они посмели, негодные твари! На мой трон! Покушаться!!! — тут трясинник, с громким плеском нырнул в болото и там началось такое волнение, что Катерина стала потихоньку перебираться повыше, заодно судорожно размышляя, где Баюн и вся остальные.

Но, как только она отошла от воды, трясинник внезапно вынырнул опять и перехватил её неимоверно вытянувшейся лапищей за талию.

— Я исполню твою просьбу, и призову к ответу негодяев. А теперь и сам прошу тебя. Так редко можно встретить человека, который понимает красоту. И встретив, его уже не разумно отпускать. Ты же меня понимаешь? Я хочу сделать тебя своей женой. Ты польщена? Ты будешь повелительницей болот! Будешь в злате ходить, жемчуга носить!

Катерина чуть сознание от ужаса не потеряла, когда мокрая и холодная лапища её поймала, а услышав такое предложение, она совсем растерялась.

— Великий царь Трясинного края! — услышала она за спиной. — Я уверен, что Катерина чувствует себя очень польщенной, но она ещё совсем маленькая для замужества.

— А, это поправимо, лет пять в болоте и вырастет! — добродушно отмахнулся от возражений Степана трясинник.

— И, кроме того, ты не сможешь на ней жениться, если она попадет в болото. — Степан заявил это совершенно уверенно.

— Это ещё почему? Очень даже смогу! — трясинник начал злиться.

— Нет, не сможешь, потому что на болота вернется туман и ты опять уснешь. А твой трон точно захватят эти негодяи, твои подданные.

— Как это вернется туман? А она-то тут при чем? — трясинник покосился на Катерину бессильно повисшую в его лапах, и заметил странную одежду девчонки.

— А она его только что прогнала. И если ты её заберешь, то туман вернется, — совершенно спокойно заявил юный наглец.

— А как же это она, маленькая девочка, как ты говоришь, прогнала туман? — туманник решил поймать мальчишку на лжи и прибить его сразу, а девочку утянуть на дно.

— А она сказочница, её Баюн нашел и привел сюда. — Степан даже не понял вся силу того, что он сказал. У трясинника затряслись лапы, он очень бережно и почтительно опустил Катю на берег, и отполз подальше, глядя на неё с уважением и страхом.

— Да что же ты мне сразу-то не сказал? — трясинник чуял что тут что-то не так. Девчонка была какой-то особенной, туман действительно ушел, и явно только что, а потом, такими вещами не шутят. Он отполз к болоту и тихо погрузился в воду.

— Кать, Катька! Приходи в себя! Вот ведь… Да как же с девчонками сложно! — Степан, осторожно попытался Катерину приподнять и посадить, прислонив её к стволу ивы. Катя открыла глаза, полные такого ужаса, что Степан заторопился. — Кать, всё, всё уже, он ушел. Не бойся.

— Прошу прощения! Очень! Приношу всевозможные извинения и признаю свою неправоту! Кланяюсь низко! — пробулькала трясина за спиной у Степана. Катерина вздрогнула, но с трудом взяла себя в руки.

— Я принимаю ваши извинения! — и с трудом встала, держась за Степана.

Трясинник точно убедился, что это она, та, кого так долго ждали в Лукоморье! Любая другая девица, включая знаменитую Марью Моревну, или рыдала бы ещё пару дней, или пыталась бы бежать не разбирая дороги, и с визгом. А эта встала, выпрямилась! Ах, какая бы была царица Трясинного края, ах какая! Все обзавидовались бы! А царь водяной полбороды бы себе выдрал от зависти! Но, к сожалению, это уже не обсуждается, он понимал. Сказочники на болота попадали не часто, и трясинник сообразил, что чем больше он сказочницу просветит про Трясинный край, тем она больше про него будет знать, а это всегда ему, трясинному царю, только на пользу! Он начал рассказывать про жизнь Трясинного края, жаловаться на соседей — леших, обещать разобраться с подданными, и среди всего этого Катерина, успевшая немного успокоиться, вдруг выловила знакомое:

— И украл, же негодяй! Похитил царевну-лягушку!

— Кто? — перебила перечень обидчиков Катерина.

— Так Кащей-негодяй! Он её давно приметил, и вот опять унес все-таки. Она же моя очень дальняя родственница, мы даже немного похожи цветом глаз! — он гордо покосился на Катю. И продолжил. — Она к нам каждый год в гости приезжает, и вот какой позор, мы не уберегли! Я бы этого Кащея! Я бы его! — трясинник потрясал лапами и они все вытягивались и вытягивались вверх, что производило совершенно жуткое впечатление.

— А что можно сделать с исконным ледяным злодеем, тем более бессмертным? — заинтересовалась Катерина. Она уже почти пришла в себя.

— Скорее всего, все остальные и ничего не могут сделать, а я вот могу! — гордо отозвался Трясинник. — Он же может заморозить все, до чего дотрагивается, а что случится, если в моем болоте окажется такая волшебная сила? Чем больше он будет морозить, тем глубже его затянет. Вот, например Бездонный омут, слева от вас, около часовой ивы. Он вполне может надолго Кащея затянуть, а если ему удастся заморосить этот омут, ах, у меня есть ещё только великолепных уголков! О, если бы только вернуть мою пятнадцатиюродную сестру Царевну-лягушку! Понимаете, глубокоуважаемая Екатерина, она же приехала к нам, нас навестить. Мы все её обязаны были защитить, но налетел ледяной вихрь и мы не успели! Над нами смеются все! Надо мной смеются! Это позор! Если бы вы могли как-нибудь освободить мою любимую родственницу, и дать мне возможность добраться до Кащея!

Катерина торжественно пообещала, что она обязательно вернет в Трясинный край Царевну-лягушку, если, конечно, её увидит и всенепременно вручит трясиннику Кащея, разумеется, если представится такая возможность. И, наконец, распрощавшись с любезнейшим хозяином, поплывшим разбираться с подданными, Катерина бессильно опустилась на мох, едва добравшись до первых лесных деревьев, облегченно подняла голову. И только тут заметила, что в небе над ними несется Сивка.

— Степ, подуй в рожок, нас Сивка ищет, — попросила она Степана, и через секунду после того, как из рожка вырвались первые звуки, Сивка прыгнул на мох около Катерины и ей на шею свалился Баюн. Кот дрожал мелкой дрожью и даже заикался от волнения. Сивка коснулся Катиной головы носом, посопел, замер, и радостно сказал:

— Какое счастье, что ты жива! — покосился на Степана, и добавил. — Что вы оба живы! Степан, садись на меня, поехали, надо чтобы ты потрубил ещё, а то мы разделились, болота-то непомерные, позовем Волка и Жарусю.

Степан послушно залез на Сивку, уже привычно прикрыл глаза, когда земля вдруг резко стала удаляться, и, приложив к губам серебряный рожок, начал созывать всех, кто их искал. Справа показалось темное пятно, слева светлая сияющая точка.

— Справа Волк, слева Жаруся. Сейчас будут. Давай дождемся? — предложил Сивка, одним глазом косясь вниз, на Баюна, который обернулся вокруг Катиных коленок и закрыл глаза от облегчения.

Потом, уже, доехав до Дуба, Катерина сумела полностью понять, что произошло. Бедная, толком не пришедшая в себя после долгого сна в тумане, транспортная жаба, услышав приказ Кота «поехали», решила, что ей надо срочно доставить всадников до места. К тому же расстояние ей не удалось точно рассчитать, но, при учете того, что это были огромные прыжки, иного и ожидать было трудно. После того, как жаба ускакала с Катей и Степном, и не вернулась, Коту пришлось признать, что он отдал не ту команду.

— Ой, что было! — на ухо Катерине посвистывала Жаруся, когда они уже долетели до Дуба. — Волк Баюна чуть из шкуры не вытряс. Кот-то его недавно за случайный приказ Степановому стулу журил, помнишь? А сам жабе приказал «поехали», не уточнив. Я чуть их растащила. А когда мы с Волком, и Сивка с Баюном на спине долетели до Трясинного края, то поняли, что случилась ещё одна беда. Жаба промахнулась, и вы угодили в туман, на болотах, без поддержки и непонятно было где именно вас искать. Когда, наконец, туман стал таять, Кот сообразил, к великой своей радости, что ты жива, и сказку разбудила. Но, найти-то вас сразу мы так и не смогли! Тогда решили разделиться и разлетелись в разные стороны Трясинного края. И вот повезло Сивке и Баюну.

— Как же мы вас не увидели, когда там пролетали? — удивился Волк, сидящий за столом рядом с Котом.

— А Катерину замуж трясинник чуть не уволок. Под ивой. Она его сначала спасла, потом он меня хотел убить, а потом решил, что её надо в жены заполучить, — начал рассказывать Степан, а Катя вдруг поняла, что жутко замерзла и у неё реально зуб на зуб не попадает. Мокрые кроссовки отвратительно холодили ноги.

— Степ, я же не поблагодарила тебя, — наконец выговорила Катерина, грея руки о чашку огненного чая. — Спасибо тебе, ты меня спас. Я чуть от ужаса не сдохла. А ты так уверенно его отговорил!

— Кто куда Катерину волок? — за столом вдруг стало очень тихо, и негромкий голос Волка показался страшным.