Час ночи

Избавившись от верхней одежды, Алевтина снова огляделась: небольшое светлое помещение со стойкой администратора, полукруглый диван, кофейный столик – с порога ЗОЖ-центр производил впечатление пускай не пафосного, но вполне приличного заведения.

– Какие косметические процедуры желаете? – спросила Вероника, и в ответ Алевтина вопросительно приподняла бровь. Пришлось помочь: – Чистку лица, маску, пилинг, массаж?

– Давайте… э-э-э… пилинг и маску.

– Прекрасно! Идемте, провожу вас к нашему косметологу!

Покачивая бедрами, словно на подиуме, Вероника направилась к двери рядом со стойкой администрации, приоткрыла ее и произнесла:

–Кариночка! К тебе посетительница!

Глава 16

Сидя в кресле с удобным подголовником, Алевтина искоса посматривала на косметолога Карину, чувствуя постепенно нарастающее жжение на лице под маской небесно-голубого цвета. Невысокая худенькая миловидная девушка с тяжелыми черными волосами, заплетенными в косу, закрученную на затылке, двигалась по косметическому кабинету так, словно собиралась заснуть или, наоборот, никак не могла проснуться. На все вопросы клиентки и прочие попытки завести разговор девушка отвечала вяло, односложно и как бы с запозданием, словно до нее не сразу доходил смысл сказанного. Алевтина даже подумала, что Карина находится под какими-то препаратами, но, пару раз заглянув ей в глаза и увидев вполне нормальные зрачки, отбросила эту мысль.

Вскоре жжение кожи стало таким сильным, что Алевтина ни о чем другом думать больше не могла и поинтересовалась, не пора ли смывать маску? Медленно развернувшись к большущим круглым часам на стене, девушка глянула на циферблат и зашевелила губами, словно высчитывала время. Затем кивнула, пошла к раковине, открыла кран и уставилась на льющуюся воду.

– Мне подойти туда, к вам? – спросила Алевтина спину в розовом халатике. И получила в ответ очередной сомнамбулический кивок.

Когда маску смыли, Алевтина промокнула лицо полотенцем и посмотрела в зеркало, то не сразу узнала себя. Лицо имело равномерный цвет вареной свеклы, не задетыми остались лишь области вокруг глаз и тоненький ободок вокруг рта, где белая кожа на фоне малиновой выглядела желтушной.

– Э-э-э-э… – только и смогла произнести пораженная результатом женщина.

– Видимо, у вас индивидуальная реакция на пилинг, – сказала Карина, безучастно глядя на свое творение. – Или на маску. Это пройдет.

– Когда?! – В голосе Алевтины зазвучали плаксиво-панические нотки.

– Дня через три. Можете оплатить только половину стоимости процедуры. И еще бесплатный кофе…

Дослушивать Аля не стала, швырнула в кресло полотенце, которое так и держала в руках, и выскочила из кабинета.

Увидав, в каком виде сотрудница агентства «ЭФ» вышла от косметолога, Вероника ахнула и выскочила из-за конторки, едва не столкнув стоявший на стойке горшок с орхидеей.

– Да как же так… да что же это… – залепетала она, со всех сторон рассматривая свекольное лицо с белыми кругами.

– Дня три буду так ходить, сказала ваша мастерица! – процедила Алевтина. – Интересно, часто у вас такой сногсшибательный результат, или только мне повезло?

– Первый раз! Клянусь, впервые! – Девушка прижала руки к груди, в ужасе глядя на потерпевшую. – Погодите, я вам сейчас кремики жирненькие, питательные дам, они увлажнят, успокоят, восстановят…

Вероника бросилась обратно за стойку, где-то покопалась и выставила на прилавок штук пять одинаковых маленьких пластиковых баночек-контейнеров – круглые, плоские, с красными крышечками.

– Эти крема мы сами тут готовим, только из самых лучших, самых натуральных компонентов…

– Благодарю! – Аля не глядя смахнула баночки в сумку, забрала пальто из гардеробной и пошла на выход.

Как только она вышла на тротуар, стоявший на другой стороне улицы синий «Опель» тронулся с места и подъехал к женщине. Рывком открыв дверцу, она села на заднее сидение к Арине, шумно выдохнула, словно выпустила вместе с воздухом скопившуюся ярость, и отрезала:

– Поехали!

Глянув на нее в зеркало, сидевшие впереди мужчины обернулись.

–Го-о-о-спо-о-д-и… – начал Гера, но Алевтина перебила:

– Поехали, кому сказала!

– Алечка, может, тебе в больницу? – неуверенно предложил Сабуркин. – Это ж вроде на ожог похоже…

– Мне дали жирненьких кремиков в помощь! Сказали, все пройдет через три дня!

– Целых три дня?! – хором ахнула компания.

– Да поехали уже, хватит на меня пялиться!

Машина тронулась с места и поползла вдоль улицы – Гера явно раздумывал, куда именно направляться.

– Давай мы домой тебя отвезем? – предложил парень. – Все равно сегодня ты особо не нужна уже, с квартирой и зеркалом справимся с Валей, тем более…

– Тем более, что меня с этой малиновой харей теперь за три километра видать! – выпалила Алевтина, и в ее голосе зазвенели злые слезы. – Последила, называется, за объектом!

– Алечка, все равно пока только мне за ней следить и придется, – Арина погладила ее по руке, – и то дома, из зеркала. А когда снова надо будет по городу ездить, ты уже станешь прежней.

– А что, если я никогда! Не стану! Прежней!

– Конечно, станешь, это же просто аллергия какая-то…

– А я говорю, на ожог это похоже…

– Валя, ну не надо! Какой ожог можно получить в косметическом салоне?!

– Химический, например. Ладно, ладно, все, уже молчу.

Машина набрала скорость, и Гера повез Алевтину в ее квартиру, прежде бывшую рабочим салоном гадалки «мадам Георгины», а в нынешние времена ставшую опять обыкновенной жилой однушкой, откуда ближе всего добираться в офис агентства «ЭФ».

Глава 17

По дороге Алевтина немного смирилась со своим положением, перестала постоянно трогать лицо, словно проверяя, на месте ли оно, почти что успокоилась и, наконец, поделилась впечатлениями от общения с Кариной:

– Действительно странно себя ведет. Сначала показалось, что девушка в какой-то глубочайшей задумчивости, но потом видишь, что соображает она плоховато, да и физически заторможена. Я уж подумала даже про таблетки или наркотики какие-то, но глаза нормальные, речь связная. Просто вот она, знаете… как бы выразиться… как пыльным мешком ударенная, что ли. И если Вероника говорит о ней прежней как о жизнерадостной, солнечной, веселой, то это, конечно, разительная перемена.

– И с чем же такая перемена может быть связана? – Герман притормозил на светофоре и посмотрел в зеркало на Алевтину.

– Без понятия, если честно. Но что-то должно было произойти.

– Может, заболела она чем-то серьезным? – предположил Валентин. – И в шоке от диагноза?

– Этот вопрос даже и не знаю, как прояснить, – ответил Гера. – Ее лечащий врач навряд ли сообщит такую информацию о пациенте, даже при предъявлении удостоверений сотрудников детективного агентства. У нас нет веских оснований требовать ее медкарту.

– А если Мухина попросить?

– Не хотелось бы злоупотреблять Мухиным. Надо попросить Веронику выяснить, к какому медучреждению Карина прикреплена, дальше посмотрим по ситуации.

– Я еще вечерком опять попробую на нее карты раскинуть. Вдруг на этот раз заговорят.

Вскоре синий «Опель» въехал во двор, со всех сторон окруженный пятиэтажками, и остановился у подъезда одной из них. Сотрудники попрощались с Алевтиной, пожелали ее лицу скорейшего выздоровления и отказались от предложения выпить чаю – проживала Карина на другом конце Москвы, и ехать по адресу стоило незамедлительно, дабы не столкнуться в дверях с хозяйкой, вернувшейся с работы.

В это время в опустевшем офисе агентства «ЭФ», в секретарской, оставались лишь директор с Никанором. Сцепив пальцы в замок, Феликс неподвижно сидел за столом и смотрел в пространство, размышляя о чем-то своем, а старик продолжал понемногу убираться, протирая влажной тряпочкой подоконники. Затем он решил почистить от снега крыльцо со ступеньками. Взяв веник, Никанор открыл дверь и увидел, что за забором, прямо у калитки, кто-то стоит. Выйдя на крыльцо, старик посмотрел поверх оправы очков на человека у калитки и поинтересовался:

– Ищешь чего, мил человек?

– А? – Тот словно очнулся и только сейчас заметил старика. – Нет, нет, так просто. Мимо проходил, смотрю – агентство какое-то открылось, а вроде ж не было тут раньше никакого агентства.

– С полгода уже как работаем.– Стоя у порога, Никанор продолжал в упор смотреть на незнакомца.

Лет тридцати пятисорока, среднего роста, худощавый, в темно-сером пальто, внешность он имел самую заурядную. Черты его лица, мелкие, словно стертые, напоминали мордочку какого-то грызуна, коротко стриженные светлые волосы были зализаны на косой пробор, и лишь неожиданно острый взгляд светло-карих глаз странным образом добавлял краски общему виду.

– На-а-адоже! – удивленно вскинув светлые брови, незнакомец заулыбался. – Целых полгода! Девиз у вас какой хороший: «Частный розыск. Помощь в беде». Это правильно, в беде надо помогать, люди нуждаются, все верно. А что это за название такое – «ЭФ»? Что оно означает?

–А ничо не означает, так, просто буквы «Э» и «Ф».

– Странно, я думал, все буквы что-то означать должны, если название из них собирается. А у вас, значит, вон как получается интересно. Не как у всех, да?

Старик пожевал губами и не ответил, лишь глаза прищурил, разглядывая незнакомца. Тот снова улыбнулся, сунул руки в карманы пальто и сказал:

– Ладно, пойду я. Всего хорошего.

–Прощевайте, – кивнул Никанор и не сходил с крыльца, пока мужчина не скрылся из вида. После смахнул снег со ступенек и вернулся в секретарскую.

– С кем ты разговаривал? – спросил Феликс.

– Да ходит тут какой-то хмырь, что-то вынюхивает.

– Человек?

– Ага.

– А, – махнул рукой директор и посмотрел на часы, – пусть тогда ходит. Поеду я, пожалуй, чего уже последние полтора часа высиживать.

– Езжай, сердешный, отдыхай, я тут присмотрю.

Только Феликс сел за руль своей «Ауди» и сунул ключ в замок зажигания, как ожил мобильник. Вызов шел от компании «Gnosis».

– Слушаю.

– Феликс Эдуардович, – прозвучал голос Павла, – мы с вами договаривались, что будете прозванивать нам почаще и сообщать…

– Да, я помню, просто не до звонков пока было. Чувствую себя нормально, вроде нет никаких сбоев.

– Прекрасно. Но все же…

– Сейчас домой еду. Давайте через пару часов созвонимся и поговорим подробнее.

– Да, хорошо, ждем.

Добраться домой удалось сравнительно быстро. На парковку заезжать Феликс не стал, оставил машину во дворе, благо оказалось свободное место почти у подъезда. Зайдя в вестибюль, он собирался кивнуть приветственно охраннику Алексею, но стеклянная конторка была пуста, негромко работал маленький телевизор, на столе дымилась чашка чая – видимо, охранник только что куда-то отошел.

В обозримом пространстве людей не ощущалось, значит, вполне можно было подняться на лифте. С тех пор как все лифтовые кабины стали полностью зеркальными, Феликсу чаще всего приходилось ходить пешком на двенадцатый этаж, чтобы ни в коем случае не столкнуться в лифте с другими жильцами.

Зайдя в кабину, он нажал на кнопку и нехотя перевел взгляд на свое отражение: костюм с рубашкой без головы и кистей рук. С момента начала приема препарата «Фелис-1», позволившего ему вести дневной образ жизни, частенько почти что явно проступали в зеркале штрихи лица и тела, Феликс постоянно ощущал себя на пороге величайшего события: вот-вот он снова увидит свое отражение, встретится с самим собой. Но дальше этих размытых штрихов дело не пошло. Затем и они пропали.

Двери лифта открылись, Феликс вышел на площадку, бросил взгляд на соседнюю квартиру и открыл дверь своей.

Зайдя в прихожую, он расстегнул пиджак и наклонился, чтобы снять ботинки, как вдруг его с головой накрыла тяжелая волна дурноты. Показалось даже, что она осязаемая, как плотная ткань, моментально обмотавшая лицо и тело. С осторожностью выпрямившись, Феликс сбросил обувь и, придерживаясь рукой то за стену, то за мебель, медленно пошел к ближайшей возможности присесть – на кухню. У самого порога дурнота нахлынула вновь. Но на этот раз она напоминала не плотную ткань, а тупой удар в голову, от которого мужчина пошатнулся и как подкошенный рухнул на пол.

Глава 18

Феликсу казалось, что он медленно поднимается со дна глубочайшей реки, багровая вода которой, густая как кисель, затрудняла, утяжеляла всякую попытку движения. Он пробирался сквозь трясину водорослей, черные ленты которых опутывали ноги и тянули обратно вниз, но Феликс упорно выплывал, бросая на это все свои силы.

Багровые воды расступились, выталкивая сознание на поверхность. Первыми возвратились ощущения: твердый пол, что-то мягкое под головой, нечто очень горячее рядом. Следом вернулись пока еще приглушенные звуки: цоканье птичьих когтей по мраморному полу и безостановочное карканье:

– Делайте! Что-нибудь делайте! Надо что-то делать!

Где-то над ухом пискнул крыс:

– Тише, Паблито! Кажется, он приходит в себя! Феликс, дорогой, ты меня слышишь?

Мужчина приподнял веки – сквозь ресницы пролилось тусклое багровое свечение, сверкнули черные иглы вертикальных зрачков. В обрамлении медного пламени волос над ним склонилось лицо Дааны. Губы девушки шевелились, она что-то говорила, но Феликс не слышал, что именно. Зато до слуха донеслось хлопанье птичьих крыльев: свистящее, резкое, явно не воронье – это в открытое кухонное окно влетела пара кречетов. Прямо в воздухе вокруг них словно взорвались белесые облачка, и на пол с метровой высоты опустились двое молодых мужчин в одинаковой светло-серой одежде.

Когда Петр и Павел возникли в коридоре, где лежал Феликс и сидели рядом с ним на полу Даана с Доном Вито, то девушка с крысой сразу же поднялись и отошли вглубь, к прихожей, где в панике бегал кругами ворон.

Павел опустился на одно колено, Петр присел на корточки, и они стали осматривать мужчину, неподвижно лежащего на спине. Заглянув в глаза с вертикальными зрачками, пощупав пульс на шее и запястье, оба вынули из карманов брюк сложенные в несколько раз матерчатые чехлы, положили их на пол и развернули. В одном чехле оказалось несколько небольших шприцев с колбами из материала со специальным светоотражающим покрытием, не позволяющим солнечным лучам проникать внутрь. Во втором из многочисленных креплений торчали короткие тонкие колбы-стержни с образцами составляющих препарата «Фелис-1» – штук тридцать, не меньше.

Павел поднял вверх правую руку, согнул пальцы, затем резко опустил ее вниз, и во время этого короткого движения кисть человеческой руки превратилась в птичью лапу с острыми загнутыми когтям. Когти эти полоснули по рукаву пиджака, буквально разрезая его от плеча до запястья вместе с рукавом рубашки. Получив доступ к венам, Павел набрал половину шприца густой и такой темно-красной крови, что она казалась черной, и передал Петру. По очереди в каждую колбу-стержень Петр принялся вводить микроскопическую дозу крови Феликса, причем делал он это с такой скоростью, что от силы минута потребовалась, чтобы крошечные черные капли оказались во всех пробирках. После Петр поднял развернутый чехол, встряхнул его и стал наблюдать, как ведут себя жидкости, как меняются их цвета и структура. И вскоре негромко произнес:

– Конфликт крови с двумя компонентами.

Павел взглянул на указанные пробирки, коротко кивнул и склонился над своим чехлом. Что он там делал, позвякивая каким-то хрупким стеклом, что с чем смешивал в очередном шприце, молчаливым зрителям в конце коридора видно не было. Затем Павел сделал Феликсу два укола – один в шею, другой в руку. Сразу после инъекций веки мужчины потяжелели, глаза закрылись и полностью расслабились все мышцы. Свернув и рассовав свои чехлы обратно по карманам, Петр с Павлом взялись за Феликса: Петр подхватил его подмышки, Павел – за ноги, подняли и понесли, следуя за Дааной, в спальню.

Там с Феликса сняли пиджак с рубашкой и положили на кровать поверх покрывала. Мужчина казался смертельно пьяным и совершенно не владеющим собственным телом, но тем не менее он был в сознании, только ничего не говорил и не открывал глаз. Голова его упала на подушку, рука свесилась с кровати. Даана взялась за запястье, чтобы положить ее на постель, как вдруг во внутреннем кармане пиджака, брошенного на пол, зазвонил мобильник. Достав аппарат, девушка посмотрела на экран – вызов был от Германа.

– Здравствуйте, – сказала она в динамик, держа аппарат чуть на расстоянии от своего уха.

– Вечер добрый. – Судя по голосу, молодой человек немного растерялся, услышав вместо своего директора женщину. – Можно Феликса Эдуардовича?