Избранная для Лорда

Спустя минут двадцать прихожу, наконец, к барахолке. Здесь довольно тихо, ходят либо ценители, либо… даже не знаю, как назвать эту категорию людей. На барахолках обычно и запах характерный: такой сладковатый аромат старости и влажности. Множество безделушек, как кажется, хаотично разложены на прилавках, но я-то знаю, что есть в этом своя красота. Да, девяносто девять процентов здесь хлам, но зато этот один-единственный мотивирует искать его. Откуда-то берется одна или две вещицы, которые не оценили по достоинству, не отдали в руки мастеру, и они, пропылившись на полке несколько десятков лет, теперь выставлены на обозрение.

Я хожу долго. Трогаю вещи, слушаю их историю, если продавец ею располагал или придумал. Хочется скупить больше, но у меня дома уже и так целый музей, поэтому моя цель сегодня — найти что-то особенное, что я увезу с собой в Питер, как теплое воспоминание о море.

Взгляд мой цепляется за инкрустированное темно-голубыми топазами и зелеными турмалинами карманное зеркальце. Работа настолько тонкая и прекрасная, что я, словно завороженная, глажу камни по огранке. Каждый из них сидит в цепких лапках металла, а в целом аппликация создает ощущение волны. При определенном освещении кажется, что эта волна движется. Невероятная красота.

— Сколько стоит? — сглотнув, спрашиваю взволнованным голосом. Продавец отвлекается от покупателей и недовольно смотрит на меня, приспустив очки.

— Где вы это нашли? — угрюмо спрашивает он.

— Здесь, среди потрепанных кошельков.

— Дайте сюда. — Я отдаю, а мужчина, надев очки, несколько секунд вертит зеркальце в руках. — Ай, какая-то детская безделушка, даже не знаю, откуда оно здесь. Ладно, за тысячу можете забрать.

И так небрежно кидает зеркальце на стол, что у меня сердце удар пропускает. От чего-то оно кажется мне невероятно ценным, и я готова отдать за него любые деньги.

Быстро достаю сумму из кошелька, протягиваю продавцу и забираю покупку, сжимая ее в руках. На секунду кажется, что меня обдает легким морским бризом, и камни под рукой слегка звенят. Сую зеркальце в сумку. Хочется побыстрее в номер, чтобы при нормальном свете как следует рассмотреть его.

Иду быстрее, ничего не замечая вокруг, а на сердце как-то тяжело становится. Чем быстрее скорость, тем тяжелее, как будто грудную клетку в тисках сдавили или положили огромную бетонную плиту. Неужели в двадцать шесть меня постиг инфаркт? Даже останавливаюсь. И тяжесть уходит.

Вокруг все как обычно. Солнце вконец проснулось и теперь бодро толкает облака горячими лучами. Люди продают и покупают. Под ногой пробегает толстая черно-белая крыса, и я невольно отскакиваю в сторону. Какая мерзость! Хм, мне казалось раньше, что все дикие крысы серые.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И только я успеваю об этом подумать, как вышеназванная тварь разворачивается и бежит прямо на меня. Я, визжа, делаю шаг назад и, споткнувшись обо что-то, падаю на попу на асфальт. Не успеваю и охнуть, как прямо она прыгает мне на грудную клетку и бежит прямо к горлу. Я только поднимаю руку, чтобы стряхнуть ее, как чувствую острейшую боль на шее. Мамочки, меня покусала крыса?

Осознание этого как-то само собой машет мне ручкой и спешно покидает меня.

Глава 4

Глаза открываю уже в скорой. «Наконец-то» — проносится в голове. Или это сказал молодой фельдшер? Да нет, он вроде сидит в телефоне. Может, врач? Но и тот тихо переговаривается с водителем.

— Извините, — хрипло произношу я. Врач тут же поворачивается ко мне.

— О, очнулись. С возвращением. Мы уж думали, все.

— Что «все»? — не понимаю я.

— Каюк пришел, — слышу ответ. Но у доктора губы двигаются совершенно по-другому, и он произносит:

— Вы были без сознания. Находящийся на рынке молодой человек… — а в голове невольно проносится «очень страшненький» — … вызвал скорую, но в сознание вы не приходили. Вот и пришлось забрать. Имя свое помните?

— Ива-а-ан-н-на, — чуть запинаясь, говорю я. — Шляпина Иванна Викторовна. Живу в Красносельском районе города Санкт-Петербурга.

— Тогда мы быстренько вас обследуем уже по приезде, а там и отпустим.

— А сумка моя? — вдруг вспоминаю про зеркальце.

— Здесь все, — отвечает фельдшер, приподнимая ее.

Поступая в больницу, я с трудом вытаскиваю паспорт из одного из двух отсеков. Руки вообще не слушаются. 

Весь приемный покой — это прям типичное наследие СССР в плане дизайна. Бледно-желтые стены наполовину выложены квадратиками белой плитки, переходящей в пол. Тверденные коричневые кушетки, зеленые шторки, закрывающие отсек лишь на половину. Сбитый потертый стол из восьмидесятых. И запах…

А вот персонал приветлив. Санитар, молодой паренек, провел меня в множество кабинетов, спрятанных за массивными белыми дверями с застывшими навек каплями краски. И кровь, и рентген, и ЭКГ сделали. Правда, заняло это все часа три. Даже укол от бешенства сделали. В конце пришел невролог, осмотрел и сказал, что все со мной в порядке: в голове без сотрясений, в копчике без переломов. Старая грыжа, правда, есть, и, если я не похудею, она будет мне причинять дискомфорт в будущем.

Так что теперь я, считай, что здоровая, еду в гостиницу, чтобы остаток вечера провести со своей покупкой.

Номер. Какое блаженство принять душ и переодеться в домашнее платье!.. Беру сумку, ставлю ее на кровать и наконец расстегиваю отсек, где лежит зеркальце. Сую руку глубь и натыкаюсь на что-то пушистое и с жесткой шерсткой. Волосы на затылке встают дыбом, а из сумки на кровать… выпрыгивает черно-белая крыса!

— Умри, гад! — ору я, уже наученная горьким опытом, хватаю с прикроватной тумбочки толстый том по истории моды и со всей силы бью по кровати. Но наглая крыса успевает отпрыгнуть и почему-то удивленно — честное слово, именно так оно и выглядит, — на меня смотрит. И уши то круглые, как у мыши. — Так, попытка номер два. А-а-а-а.

Глава 5

Моя рука стремительно летит, ускоряемая силой притяжения, к крысе, но в последний момент я чувствую рывок назад и, не успев сгруппироваться, падаю пластом лицом в одеяло.

«Ты совсем, что ли?! А если бы угробила?» — отчетливо звучит в голове, но я абсолютно уверена, что это не моя мысль. Да и мой внутренний голос все-таки женский, а тут как будто мужской.

Поднимаю голову и встречаюсь взглядом… с крысой. Она смотрит на меня с укоризной, а в голове звучит:

«И как мне с тобой общаться? Может, ответишь?»

Я что, с ума схожу? Шарики за ролики заехали? Кажется, это называют шизофренией? У меня много личностей… Или правильно сказать, во мне много личностей?

Крысеныш, вздохнув (!!!), отворачивается и, покачивая тельцем, семенит к книге.

«Это что за знаки тут такие?» — говорит голос в голове, когда крысеныш обследует обложку. Его маленький розовый нос забавно дергается.

Разрази меня гром!..

Так, Иванна, соберись.

Стараясь игнорировать крыса, набираю в телефоне, где сделать комплекс обследования на мозг. О, тут недалеко! Хватаю сумочку и выбегаю из номера.

«Эй, ты куда? Энцефалограмма? КТ? Это заклинания такие?! Подожди, давай обсудим!»

Голос в голове, уймись. Так, я адекватная, я в себе. Повторяю раза в три. Помогает: голос в голове замолкает, а на сердце тяжесть, что на рынке, появляется. Приходится вернуться и взять крыса с собой.

Следующие два часа провожу в дорогущей клинике, где оставляю последние выделенные на поездку деньги, обследую всю голову, но мне выносят вердикт: абсолютно здорова.

«О, я живой! Плохая магия у вас тут».

— Это не магия, это обследования. Магии не существует, — вслух говорю я неизвестно кому. Проходящая мимо старушка оборачивается, но лишь поджимает губы. Кажется, надо думать молча.

«Как не существует?!»

А ты кто вообще?

«Меня зовут Ферроль Вариэра, я лорд и престолонаследник славной страны Аль Солы».

Кто, прости?

«Ферроль Вариэра Аль Сола».

Принц?

«Нет, престолонаследник».

Это как?

«Племянник бездетного короля».

Тогда твой отец должен быть следующим по праву рождения.

«Знаю. Но отец откажется от трона в мою пользу».

Батюшки, какие интриги! А я разговариваю с собственной головой. Ах, был бы там принц…

«Я почти принц. По крайней мере, должен был им стать…»

Да уж, если бы я заболела шизофренией, в моей голове жили бы императоры… А так… Сомнительный престолонаследник. Тьфу.

«Я не сомнительный» — тут же отзывается в мозгу.

В любом случае, как от тебя избавиться?

«Наконец-то правильный вопрос! Тебе краткую версию или полную? Но сперва покорми меня. Мужчина в самом расцвете сил должен хорошо питаться, чтобы оставаться сильным… Хотя да, тебе, наверное, достаточно. В наших краях тебя бы уже в жертву могли принести».

Я чуть не спотыкаюсь об порог номера. Что?!

«Страна в кризисе», — нехотя признается голос. Или называть его Ферролем? Или моей второй сущностью?

Зачем ты в моей голове, создание?

«Последнее, что я слышал прежде, чем… оказаться в другом теле, — это предсказание: мой дух найдет идеальный сосуд в теле рабыни с потерянным солнцем в волосах, чья воля вовек подчиниться тебе, и тогда правление мое будет в роды родов. Или проклятье заклеймит мой дух в проекции тех, кто меня предал…»

Даже жаль его немного. Когда тебя предают — это невероятно больно. Был у меня такой предатель один… первый и последний, который, как выяснилось, гулял сразу с двумя. Таки он остался с девушкой, а я — с пятнадцатью лишними килограммами.

А сосуд ты где искать будешь?

Спрашиваю, а сама вдруг понимаю. Ах ты негодяй! Да ты меня рабыней назвал?! Возможно, я и занимаю простую должность, но все-таки получаю за это заработную плату!

«Раб — это тот, кто порабощен и находится в рабстве. Я тебя поработил же? Поработил. Подчинил себе кровью».

Кстати, об этом. Подхожу к зеркалу и провожу пальцами по месту укуса. Никак ран. Только две родинки появились. Как будто и не было ничего. Ерунда какая-то!

От обилия мыслей голова начинает болеть, или это к смене погоды? Поди разберись. Лучше подумаю об этом завтра, как говорила Скарлетт О’Хара. Не знаю, как прочие мародеры в моей голове, но я хочу спать. Иначе вырублю успокоительным нас обоих!

«Воу, полегче. Я понял. Поговорим завтра».

Стряхнув черно-белое тело с подушки, переворачиваю ее чистой стороной вверх и ложусь. Крысеныш решает благоразумно промолчать и устраивается на свободной стороне кровати. 

Глава 6

— Пора вставать, — слышу голос, пытаясь определить, изнутри он идет или снаружи. За эту ночь я поняла: никуда шизофрения не делась.

— Не хочу, — бубню и чувствую, как мое тело само садится и почесывает грудь. — Это что за фигня?!

«Ой!»

Зеваю, да так смачно, что невольно прикрываю рот рукой. Вот это новости!

Ты почему это моим телом управляешь?!

«Так я отдохнул и полон сил. А ты — идеальный сосуд для управления. Вот теперь я у власти».

О том, как я усмиряю пол утра, пропущу, пожалуй.

…Уже почти готова к выходу. Остается одеться. Мой выбор падает на желтый сарафан с крупными ромашками. И балетки желтые есть. И сумка. Класс!

«Не, мы так не сможем на людях показаться!»

Дожили, я советуюсь с крысой и шизофренической своей стороной.

Но, приглядевшись, сдаюсь. Не очень-то идеальный сарафан. Еще с полчаса перебираю вещи и останавливаюсь на простом белом платье идеально по фигуре.

Крыса, несмотря на протесты, оставляю в номере, но, отойдя на несколько метров, понимаю, что на сердце опять появляется тяжесть. Отлично, и без него жить нельзя теперь! Засовываю мальца в сумку, пригрозив, что убью за плохое поведение.

— Иванна Викторовна, — Владислав Валерьевич как всегда улыбается при виде меня. Мы встретились у входа в Галерею — местного торгового центра, где на верхнем этаже располагается свадебный салон нашей фирмы. Сегодня прибыла новая коллекция, и босс решил лично проследить за оформлением витрины.

— Д-д-добрый день.

Мы молча поднимаемся наверх и застаем картину настоящего переполоха: манекены наполовину разобраны, из коробок выглядывают платья, на полу пыль и грязь. А сотрудниц не видать. Интересно, они видели вообще, какая это будет прекрасная коллекция? Там же такие дизайнеры работали!

Тут из подсобки лениво выходит парочка смеющихся продавщиц, не обращая внимание на нас. Да ну разве можно так пренебрежительно с таким сокровищем обращаться?

— Эй, вы, лентяйки! — неожиданно ору на них я не своим голосом. — Тут ваше Величество приехало!..

Какое Величество?! У нас это начальством называется.

  — … точнее, начальство. Одна быстро за чаем побежала, он, я смотрю по вашим минам, имеется! Со сливками! А ты, рыжая, немедленно схватила вон ту коробку и одела неживую голую женщину! Остальные есть? По вам розгами надо как следует!

Выдыхаю, а стайка продавщиц рассыпается по залу. Владислав Владимирович смотрит на меня, раскрыв рот. Я улыбаюсь в ответ, и тут меня дергает в сторону пустой коробки. Хватаю ее и запускаю в вяло перебирающую руками продавщицу, самой последней вышедшей из кладовки.

— Работай живее! — ору ей, сама красная от смущения.

— Чай уже готов, вам сюда принести или там оставить? — хлопая глазами, спрашивает симпатичная администратор. — Обещаю, уже через час здесь все будет отлично!

— Там, — ошарашенно отвечает босс и идет в указанном направлении. Мое тело гордой походкой, высоко задрав голову, следует за ним.