Ласковые игры

Опасности в подобной просьбе он для себя не видел, наоборот, решил, что девчонка наконец смалодушничала и сдалась. Еще бы! Майло умел давить на строптивиц, еще ни одна не ушла от него без его на то желания! Не теряя времени, Претендент вновь навалился на Дину, жадно накрыл ее губы своими, принялся целовать и, почувствовав, что девушка отвечает ему неумело, но старательно, совсем потерял голову.

С трудом разорвав поцелуй, зверолюдка осторожно передвинулась на мужскую щеку, слегка прикусила, лизнула ее, после чего настойчиво переместилась на шею. Пораженный неожиданной прытью и смирением девчонки, Майло сам подставил ей горло, задышал часто – предвкушение грядущего соития будоражило его, заставляло забыть обо всем. И Дина решилась! Щелкнула, выдвигаясь из пазов, нижняя челюсть, откинулась вниз под невероятным углом, чтобы захватить как можно больше ненавистного тела, чтобы наверняка!

Майло понять ничего не успел, когда неожиданно на его шею обрушился укус силой в сорок атмосфер. Мужчина дернулся, забился конвульсивно. Зверолюдка моментально пережала ему горло, мешая жизненно важным потокам воздуха и крови идти в голову. Прежде, чем потерять сознание, Претендент успел нанести девушке несколько ударов, но все было тщетно – теперь Дина не смогла бы отпустить его и при желании… Мертвая хватка сделала свое дело, и вскоре насильник испустил дух в зубах собственной жертвы.

На последнем издыхании оказалась и сама Дина. Короткий бой закончился, но проклятые челюсти продолжали сжиматься сами собой. Они вытягивали из тела девушки те немногие силы, что еще остались у нее. От напряжения звенело в ушах, перед глазами шли темные круги… И Дина смирилась. Погибнуть, так погибнуть! По крайней мере, не опозоренной… Свою смерть зверь должен встречать стоя, но тут уж ничего не попишешь. И нет ничего зазорного в том, чтобы умереть лёжа, зато с добычей, намертво зажатой в зубах! Но смерть так и не явилась, видимо, задержалась где-то еще, на Играх ведь клиентов много… Пришел кто-то другой. Через гул в голове зверолюдка расслышала шаги.

Кто-то остановился рядом, потом присел и разочарованно коснулся ладонью Дининых волос.

– Ты молодец, животное. Жаль, что умерла, но все равно – молодец!

Знакомый голос прозвучал так отчетливо и обнадеживающе, что зверолюдка резко пришла в себя. Не в силах двинуться она мысленно умоляла пришедшего не уходить, ведь она живая… Живая! Дина собралась и дернула ухом. И рядом тут же прозвучало удивленное:

– Так ты не умерла?!

«Наверное, все-таки умерла», – мысленно ответила зверолюдка, осознав, что вокруг творится невероятное. Некто, стоящий рядом, разговаривал с ней голосом Джозефа, только откуда взяться на полигоне рядовому сотруднику обслуживания зоны М1? Нет, наверное, это бред или мираж. Все-таки Дине хотелось убедиться в собственных заблуждениях. Она приоткрыла глаз, скосила его и наткнулась взглядом на черную охотничью броню. Этого еще не хватало! Девушка слабо дернулась. «Мираж» опустился на колено и настойчиво заглянул ей в лицо. Зверолюдка не поверила собственным глазам. Это действительно был Джозеф!

– Тише, это я, помнишь меня? – парень осторожно коснулся Дининых щек с набухшими желваками челюстных мышц. – Как же тебя отцепить теперь? Холодной воды рядом нет, а дотащить вас двоих до реки будет проблематично. А если разжать тебе зубы ножом? – раздался тихий шорох выезжающего из ножен оружия, холодная сталь неприятно обожгла кожу. – Нет, так я тебе лицо порежу или зубы сломаю. Погоди-ка, у меня есть дверной разжим, сейчас…

Что-то просунулось Дине в рот, в нос ударил запах усиленного пластика. Сработала гидравлика, и челюсти зверолюдки наконец разомкнулись. Спаситель откатил ее в сторону от задушенного Майло и принялся освобождать от веревок. Все это время зверолюдка лежала, не двигаясь, с открытым ртом и вывернутой нижней челюстью – сил вернуть лицо в нормальное состояние пока не нашлось. Когда путы опали, парень с пониманием отошел в сторону. Дина неуверенно задвигалась, с трудом села, поджав ноги, дрожащими руками уперлась в свой подбородок, чтобы вернуть на место челюсть. Только после этого сказала невнятно:

– Спасибо…

– Не за что. Ты все сама, – мрачновато улыбнулся собеседник.

Дина еще раз пристально вгляделась в его лицо. Принюхалась – точно Джозеф, ошибки быть не может.

– Славная победа, животное. Кстати, я так до сих пор и не спросил твоего имени.

– Дина.

– Будем знакомы, – парень протянул собеседнице руку, – меня зовут Киллджо, слышала о таком?

– Наставник Майк называл тебя другим именем, – недоверчиво поинтересовалась зверолюдка, сдержанно отвечая на рукопожатие.

– На данный момент другое имя осталось за стеной полигона.

Дина первой убрала ладонь, чтобы потянуться за одеждой. Придурок Майло раскидал ее по сторонам: бюстгальтер так и не нашелся, трусики были порваны сбоку – пришлось связывать узлом. От подобранных стилистами лаковых ботильонов на неудобной танкетке девушка избавилась сразу после побега из лагеря. Леггинсы и топик превратились в лохмотья, но Дину это не смутило. Стоя на ногах твердо, одетая и свободная, она наконец ощутила едва уловимое чувство комфорта.

– Чего красуешься, трофеи забирай – твое, – Киллджо кивнул на труп Сальвареса. Дина поморщилась – ей совершенно не хотелось касаться поверженного врага еще раз. – Чего ждешь? Или я себе все возьму.

– Давай вместе, – предложила зверолюдка, предоставив охотнику честь первым обыскать Претендента.

У Майло обнаружилось четыре ножа – их разделили поровну. Два пистолета пришлось взять охотнику – от них Дина отказалась. Зверолюды не доверяли огнестрельному оружию и побаивались его. Самой желанной добычей стал для девушки ключ от капканов. Оторвав от веревки жгут, она повесила дорогой артефакт на шею и спрятала за воротом наглухо застегнутого топа. Рюкзак Майло тоже достался Дине. Претендент не оставил его в лагере, потащил с собой. Именно там хранились отравленные дротики и аптечка с медикаментами. Киллджо предложил Дине забрать претендентскую куртку, но та категорически помотала головой. Лучше терпеть холод, чем вонь ненавистного Сальвареса.

– Я холода не боюсь, – отказалась, брезгливо морща нос.

– Как хочешь, – решив не спорить со звериным упрямством, махнул рукой парень. – У меня к тебе предложение, – добавил, поразмыслив над чем-то с весьма серьезным видом.

– Опять «другой вариант»? – насторожилась Дина и на всякий случай отошла от Киллджо на несколько шагов.

– Да. Не думал, что когда-нибудь им воспользуюсь, но ситуация обязывает. Я хочу отвести тебя на северный край карты, там есть технический ход в стене. Если все получится, я открою его, и ты свалишь с полигона …

– Нет, – не дослушав, коротко отказалась Дина.

– Нет? – глаза Киллджо сверкнули потрясенно. – Что значит «нет»? Ты удивляешь меня, животное. Второй раз отказываешься от спасения. Если в первый раз тебя смутила потеря денег, то теперь контракт у тебя в кармане. По окончанию тебя причислят к погибшим и выплатят обещанные рэлли наследнику в завещании. Что теперь тебя не устраивает? Что еще тебе надо?

– Я должна остаться на Играх и убить одного человека.

– С чего бы?

– Он виноват в смерти моих сестер, – честно призналась зверолюдка, ощутив, как по внутренностям прошли холодные волны старой скорби. – Их усыпили по программе контроля численности зверолюдов.

– Не может быть. Ты ведь цивилизованная – не согласился охотник, – а под программу всегда попадали только дикие.

– Не может, – стиснула зубы девушка, – но произошло именно так. В администрации Хенны, рядом с которой мы жили, сочли слишком расточительным выслеживание и отлов диких зверолюдов, поэтому усыпили моих сестер!

Она почти сорвалась на крик, но, взяв себя в руки, замолчала. Вспомнился страшный вечер, когда в дом пришли люди, один из которых сделал сестрам уколы. После те легли спать и уже не поднялись с рассветом. Утром мать, мрачная и бледная, ушла в лес, чтобы выкопать ямы для своих дочерей… Дину она спрятала в подвале, выпустила только через сутки, но холодный запах смерти просочился через щели между половицами, и малышка запомнила его навсегда. А еще она запомнила того, кто принес беду в их дом – административный координатор по надзору за поголовьем зверолюдов Аски, Дик Вончес…

Дик Вончес должен умереть!

– Кто это сделал? – за напускным безразличием охотника мелькнуло сочувствие. – Он что, здесь, на Играх?

– Да. Дик Вончес, – ответила Дина.

– Боюсь тебя разочаровать, но такого Претендента в нынешнем сезоне нет.

– Значит, он в массовке.

– Сейчас проверю, – Киллджо с сомнением потыкал в сенсор сканера. – Нет. Точно нет.

– Есть, – раздраженно оскалилась Дина. – Я видела его своими глазами, я слышала, как Майло обращался к нему по имени, – она беспомощно взглянула на мертвого Сальвареса, неосознанно пожалев, что он не может подтвердить ее слов.

– Ладно, все может быть, – нехотя согласился охотник, – наверное, он сменил имя.

– Ты мне не веришь, – догадалась Дина.

– Я верю своим глазам, – прозвучало в ответ.

– Тогда я покажу его тебе.

Зверолюдка кинулась к Майло и принялась стаскивать с его руки гаджет с переговорным устройством.

– Что ты делаешь?

– Я включу его и покажу тебе. Звонки наверняка сохраняются в памяти…

– Не выйдет, даже я его теперь не включу. На личных гаджетах Претендентов стоят пароли блокировки. Пробуешь подобрать и вводишь неправильно – включается самоуничтожение. Дай-ка сюда, – прибор, крутясь, пролетел по воздуху и приземлился в ладонь охотника. – Будет время, покажу его одному коллеге, который неплохо разбирается в технике. Шанс маленький, но вдруг взломает? Тогда узнаем поддельное имя и отследим твоего… как его там. Но сначала мне надо закончить кое-какие дела на северном пути. Пойдешь со мной? По крайней мере уцелеешь, а потом я, так уж и быть, помогу тебе с твоим Вончесом.

– Сама справлюсь, – упрямо мотнула головой Дина. – Мне некогда ждать. Сейчас Вончес идет к Мертвограду, кто знает, откроется ли переговорник Майло и куда мой враг повернет потом?

– В центре карты места гиблые, – покачал головой Киллджо, – но дело твое. Мое дело предложить, а твое – отказаться…

– Послушай, – зверолюдка вспомнила одну важную вещь и на свой страх и риск решила поинтересоваться о ней, – в начале Игр со мной была девушка, Шахерезада…

– Хочешь узнать ее судьбу? – охотник мрачно взглянул на собеседницу, и в глазах его мелькнул немой вопрос: «Точно хочешь знать? Уверена?»

– Да.

– Шахерезада Дельвинь. Массовка. На сканере ее не видно, – сверившись с собственным гаджетом, объявил парень, – значит, либо убита, либо хорошо спряталась, что маловероятно.

– Убита… – эхом повторила Дина.

– Скорее всего, но ее штрихкод пока не считывали. Значит, погибла где-то сама.

– Сама?

– Ну да, сама. Утонула, упала со скал, попалась собакам, диким зверолюдам или какому-нибудь опасному кибер-зверью. Дело нехитрое. Тем более, она ведь тоже «залетная», типа тебя. И, похоже, совсем без физической подготовки. Долбаные кастинг-менеджеры вконец распоясались и даром жрут свой хлеб.

Определение «залетная» девушка уточнять не стала – поняла по контексту интуитивно.

Дина ничего не сказала и постаралась скорее забыть удручающую новость. Ей пришлось погасить в душе робкий свет возникшей дружбы, непроизвольной симпатии, которую она почувствовала к тихоне Шах. Избавиться от тяжких мыслей было трудно. Самое поганое – Шахерезада помогла ей сбежать, рискуя собой, отпустила из плена на волю. Теперь этот долг останется неоплаченным…

– Значит, расходимся? – отвлек ее от мыслей собеседник.

– Да, – с толикой сожаления ответила Дина, хотя все ее звериное естество противилось подобному решению. Она смотрела на Киллджо, на его черные волосы, привычно собранные в хвост, на спокойное лицо с пролегшей меж бровей складкой, с грубоватыми чертами уверенного в себе сильного человека… Природа вновь вынуждала признать в охотнике вожака и покорно идти за ним. Ведь так логично. Так удобно. Гораздо безопаснее ходить по полигону в стае, пусть маленькой, из двух особей, но все же стае, где есть четыре пары глаз вместо двух, где не нужно бояться сна, потому что есть кому постоять на страже…

Девушка встряхнулась, выбрасывая из головы лишние мысли. Киллджо идет не в центр, а на север. Одному лешему ведомо, когда он закончит свои дела и соберется помочь ей? А вдруг передумает? Надо ковать железо, пока горячо! Пока местонахождение официально не существующего на Играх Вончеса еще известно, пока след не потерян. Нет! Нельзя расслабляться и поддаваться инстинктам. У нее есть цель, которой надо достигнуть любой ценой, ценою жизни возможно. А еще… Дина не могла объяснить собственного смятения и странного чувства, будто откуда-то из центра карты доносится безмолвный неумолимый зов и тянет магнитом в Мертвоград, навстречу роковой судьбе. Тем более, что жизнь свою Дина уже разменяла, войдя в кастинг-центр и получив место смертницы Ласковых Игр… И, конечно, чем бегать по лесам за ублюдком Вончесом, можно провести время гораздо безопаснее и приятнее. Остаться в компании симпатичного охотника, например. Стоп! Она что, назвала Киллджо симпатичным? С чего бы?

Дина отчаянно затрясла головой. Разметались светлые волосы, уши захлопали по воздуху, как у только что выкупавшейся собаки.

– Последний раз спрашиваю, ты со мной?

Киллджо явно провоцировал, похоже, он заметил сомнения зверолюдки и решил испытать на крепость ее решение.

– Нет. У меня своя дорога, – собравшись, резко ответила та.

***

Она проснулась резко, будто ее неожиданно окунули в холодную воду. Шах чуть не грохнулась с высокого стула, испуганно сжалась под нагретой курткой, с ужасом вспоминая события прошлого дня и вечера. Начало кошмара под названием Игры, мерзкая компания насильников-мучителей и жуткий охотник в финале…

Шахерезада тревожно огляделась – Холли-Билли поблизости не было. Девушка поспешно осмотрела себя – цела. То, что охотник не убил ее и даже не изнасиловал, казалось нонсенсом. Что они делали вчера? Разговаривали… Наверное, так удав разговаривает с кроликом, прежде чем проглотить его. Шах нервно поежилась, оглядела зал и наткнулась взглядом на гостеприимного Клауса. Ужас… А дверь-то открыта настежь!

Она сползла со стула и мелкими шажками приблизилась к выходу. Несколько раз оглянулась по сторонам – никого, только мертвые головы пялятся мутными глазами из ледника. Кажется, утром их стало больше, чем было вчера.

Стараясь не смотреть на швейцара, Шахерезада быстро скользнула на улицу. Солнце светило непривычно ярко, отражалось россыпью искр от далекой горы с белой шапкой снега на вершине. У ног виднелась едва различимая тропинка, ведущая вниз со скалы. Вчера она показалась Шах бесконечно длинной, но сейчас девушка отчетливо разглядела ее начало у подножья скал. А еще она разглядела Холли-Билли, он махал ей рукой приглашая спуститься. Девушка послушалась.

– Доброе утро, милая, долго спишь, устала, наверное, за прошлые дни?

– Да, – Шах привычно кивнула.

– А у меня сегодня все удачно сложилось. Думал, придется погоняться за поганцем Свеном, но, кажется, я его переоценил.

Шах снова кивнула.

Холли-Билли улыбнулся ей своей жуткой улыбкой и, ухватив под локоть, потянул в ближайшие заросли, за которыми оказалась круглая поляна. Посреди поляны были вкопаны в землю четыре кола, а на них за руки и ноги растянут человек. Это действительно оказался Свен, тот самый толстяк Свен, что последним нагнал отряд Майло. Увидев Шах, он узнал ее и дрожащим голосом взмолился.

– Это вы… Вы были с Майло, я вас помню, я прошу вас, скажите этому человеку, что я хороший, что я ни в чем не виноват…

– Заткнись, – прикрикнул на него охотник и вынул нож.

– Что вы… ты собираешься с ним делать?

– Шкуру буду сдирать, – невозмутимо ответил Холли-Билли, – с живого. Ты насчет кольев не сомневайся – выдержат, правда, я сам этим методом особо не пользовался. Подглядел как-то у степняков, все хотел попробовать, но руки никак не доходили. А сейчас, думаю, – дай, думаю…

– Содрать? Живьем? – от услышанного Шахерезаде стало нехорошо. Понимая, что охотник не шутит, девушка задрожала мелкой дрожью и тихо попросила. – Не надо так, пожалуйста…

– А чего ты его защищаешь? – Холли-Билли поймал взгляд Шах, и глаз его блеснул недобрым огнем. – Он тебе кто? Родня? Друг? Коллега?

– Но он живой человек, это так жестоко!

Жестом велев собеседнице замолчать, охотник убрал нож, медленно подошел к Шахерезаде, одной рукой обнял за плечо, другой крепко ухватил за дрожащий подбородок, заставив встретиться со Свеном взглядом:

– Смотри на него, милая, смотри во все глаза! Ты видишь его насквозь? Все его тайны, мысли, поступки и грехи? Видишь?

Дыхание Холли-Билли, горячее, словно у собравшегося выдохнуть пламя дракона, обожгло щеку Шах, и она пискнула испуганно:

– Нет!

– Так зачем же ты его защищаешь? Уверена, что он достоин твоей заботы и защиты?

– Нет. Но из всех прихвостней Майло он был самым безобидным: не насиловал, ни к кому не лез…

– Ай, милая, если он всего лишь меньшее быдло, чем остальные, это все равно не делает его ангелом. Чтобы развеять твои сомнения, я расскажу. Этот человек работал директором одной закрытой школы для одаренных детишек, а еще он был педофилом. Заманивал своих учеников к себе в гости и развращал, а потом запугивал, шантажировал. Как итог – этого товарища даже не смогли обвинить по закону. Связи, деньги, ну ты понимаешь… Вроде отмазался, да только родители детишек стали грозиться расправой, вот он и подался на Игры. Майло пообещал надежную защиту, а так как выжившим участникам после Игр дается амнистия, наш друг Свен решил-таки рискнуть. Думал, отсидится на Играх, а потом свалит за рубеж – и все дела! Просчитался!

– То, в чем вы меня обвиняете – это же невинное развлечение, я же никого не убил, – попытался оправдаться распятый на кольях толстяк, чем только сильнее разозлил Холли-Билли.

– Невинное развлечение? А скольким детишкам ты сломал жизнь? Сколько из них покончили с собой, не выдержав позора огласки? Сколько молчат до сих пор? Сколько, ответь?

– Ваше наказание неравноценно! – срываясь на крик, из последних сил рванулся в путах пленник. – Подумаешь, развращенные детишки! Вы же знаете, какая сейчас молодежь! Курить начинают в первом классе, пить в пятом, а там и за остальным далеко ходить не надо. Нет, ну ей-богу, что я такого совершил? Немного поучил их взрослой жизни – даже на пользу! В соседних странах уже готовятся принять закон о том, чтобы разрешить связь с несовершеннолетними, и вообще совершеннолетие отменить.

– Так то в других странах, а у нас в Аске нравы другие, – оскалился в ответ Холли-Билли. – Говоришь, не сильно нагрешил? – охотник отпустил Шах, трясущуюся от нахлынувших эмоций, как осиновый лист, подошел к Свену и склонился над ним. – Я ведь тоже накажу тебя не сильно. Подумаешь, сниму шкуру – это же ерунда, как пальто скинуть. Снял и пошел! Так что все честно. Баш на баш. Да и вообще, раз уж ко мне стали захаживать гости, – он многозначительно покосился на Шахерезаду, – мне нужен второй швейцар… Милая, если не хочешь смотреть, отправляйся наверх и подожди меня в баре. Только не сворачивай с тропы. Не заблудись, иначе будут неприятности…

Словно во сне, Шахерезада побрела обратно на скалы. В голове ее в тот момент было пусто. Так же пусто, холодно и непроглядно темно, как бывает на дне глубокого пересохшего колодца.

Солнце поднялось в зенит и светило вовсю, но Шахерезада не видела этого света. В тот миг ей казалось, что со всех сторон к ней подбирается кровожадная живая тьма. Будто она скулит мерзко и жалобно голосом Свена и смеется зловеще, словно Холли-Билли… Как бы ни был ужасен охотник, тот, кого он казнил, оказался еще страшнее. Это Игры! Здесь чудовища жрут чудовищ! Здесь нет места надежде и состраданию лишь по одной простой причине – тут не на что надеяться и некому сострадать. Здесь сердце превращается в камень, в холодный кусок обледенелой пустоты, а беспощадная тьма затягивает его, будто болото, и топит в себе…

Она ушла уже достаточно далеко, когда по ушам резанул полный дикого ужаса вопль Свена. Не желая слышать звуки кровавой расправы, Шахерезада заткнула уши и с обреченным упорством продолжила путь наверх. Нужно дойти до пещеры и спрятаться там, скорее! И ни в коем случае не оборачиваться, чтобы не увидеть ненароком… Она ничего не увидит и не услышит. Она придет в пещеру, отыщет в баре вчерашнее вино и выпьет его ровно столько, сколько нужно, чтобы отрубиться без памяти. Главное, не оборачиваться сейчас. Только не оборачиваться!